Летаргия 2. Уснувший мир

– Ну, типа чтоб послать сообщения другим самолётам, что садиться можно. Заманить их.

– Я отрубил все сигналы. Пусть лучше думают, что аэропорт пуст. Авиадиспетчер координирует работу воздушных судов. Ты видишь хотя бы один самолёт, который собирается взлететь или сесть? Пилот обойдётся и без диспетчера, он найдёт свободную полосу. К тому же ни ты, ни я толком не знаем, как работают приборы. А вот она, похоже, в этом кое-как разбирается. Я посмотрел данные. Насколько понял, ей удалось отклонить с десяток посадок. Для этого она проникла в вышку только раз и настроила подачу автоматического сигнала всем снижающимся самолётам. Я почти уверен, что она сотрудница аэропорта или как-то связана с полётами. Это объясняет, почему она так хорошо ориентируется здесь и водит нас за нос.

Со стороны аэродрома задул холодный снежный ветер. Белая крупа врезалась в заиндевевшие стёкла, но ни один из мужчин не пошевелился. Не встал, не завёл мотор, не включил отопление и свет.

– А если не появится? – прошептал рэпер. – Или не захочет лезть наверх по этой лестнице?

– Появится, – ухмыльнулся кинолог. – Обязательно. И полезет как миленькая. У неё есть стимул. Она давно уже могла сбежать из аэропорта. В путь! Главные ворота были открыты, но она почему-то сидела тут. Думаешь, геройствовала? Спасала экипажи? Есть причина поважнее.

С этими словами он извлёк из кармана куртки мятую фотографию, три на четыре сантиметра. МС взял её своими распухшими пальцами и поднёс к самому носу. С фото на него смотрел красавец-мужчина лет сорока в парадной форме пилота. Зачёсанные набок волосы, офицерская складка между бровей, прямой и решительный взгляд.

– Я нашёл это под одеялом, на котором она спала. Видишь, пупсик, ей нравятся совсем другие мужчины. Стройные и в форме.

– Всё равно будет моей, – обиженно, как ребёнок, проговорил красный гигант. – Законов больше нет. Кто мне теперь запретит?

– Никто, – покачал головой Боярчук, забирая фото и пряча его в карман. – Только он, её парень, или муж, не знаю, кем он там ей приходится.

– Но его же здесь нет, – рассмеялся МС. – Что за бред?

– Он должен прилететь сегодня, дубина, – кинолог развалился в кресле. – Неужели не ясно? Она ждала его все эти дни, но не знала, когда он точно вернётся. Не исключено, что его немного задержали обстоятельства, например всеобщая летаргия.

– С чего ты взял?

– Думаешь, почему я провёл полдня в диспетчерской? Пытался во всём разобраться и отключить её чёртов сигнал. И тут голос по рации. Он, наверное, решил, что запись новая, а может, просто узнал её голос. Сразу слил всю информацию, хотя я ему даже не отвечал. Сказал, что должен заправиться в Москве, потому что топливо на исходе, и это займёт у него много времени, но утром он уже будет здесь, в Петербурге, рядом с ней. Этот пилот – упёртый парень, скажу я тебе. Все разворачивались, когда получали её сигнал об опасности. А он начал задавать вопросы, засуетился и не послушался её.

– Про парня я понял, – МС подышал на озябшие пальцы, растёр ладони. – Но если она не получала ответный сигнал, зачем ей рисковать и идти сюда?

– Потому что я был здесь, и она это видела. Сегодня с вышки я видел, как что-то поблёскивает на верхних этажах, вроде как стёкла бинокля. Она знает, что я отключил сигнал, и попробует его снова включить.

Боярчук лениво повернулся.

– Эй ты!

Азор поднял голову. Всё это время он тихо лежал в проходе, прислушиваясь к звукам метели за окнами.

– Не смей лаять раньше времени. Но дай мне знать, когда услышишь её шаги.

Пёс облизнулся и положил голову на лапы. Он понял человека, хотя тот даже не дал ему никакой привычной команды. Чем больше времени Азор проводил с посредниками, тем сильнее становилась связь между ними – совместное чутьё охотников и ожидание свежей, нетронутой жертвы.

Жажда Азора стала почти нестерпимой. Теперь ему казалось, что он чувствует присутствие женщины в здании даже на расстоянии. От неё исходили волны живой энергии. Она была свежим источником и отличалась от тех полусонных исхудавших тел, что покоились в зале ожидания.

– Почему она не спит, как остальные? – тихо спросил гигант, вытягивая ноги и устраиваясь поудобнее на автобусных сиденьях. – Почему усталость её не берёт?

– Потому что она одна из тех долгожданных гостей, о которых нас предупреждало небо, – проговорил кинолог, ласково поглаживая резиновую дубинку, найденную у трупа полицейского. – Одна из неспящих. Только мы наивно думали, что гости пожалуют к нам через главный вход или пятый терминал.

– Откуда она взялась? Ты же проверял диспетчерскую башню. Мы каждый день делали обходы.

– Она могла находиться в той толпе, что разогнал Азор, или спуститься прямо с борта какого-нибудь самолёта. Да мало ли вариантов? Мы понадеялись на то, что, кроме нас, в аэропорту все уснули или лежат без сил. И тут она со своей диверсией…

Азор резко поднял голову, коротко и отрывисто тявкнул.

– Я же сказал тебе не…

Кинолог не договорил, обернулся, в его глазах загорелись два рыжих огонька. Красный гигант тоже обернулся и уставился в темноту. С противоположной стороны вышки, там, где в темноте тонуло завьюженное лётное поле, куда прежде и смотреть-то не хотелось (такая скука), именно оттуда летел, приближался, мчался в их сторону шар огня.

И прежде, чем Боярчук успел договорить фразу, шар врезался в окно и с треском раскололся. Стекло ухнуло и, как показалось рэперу, выгнулось, но не разбилось. Пламя расползлось по поверхности окна, въелось в обшивку, хищно засверкало золотыми отблесками.

– Что это за…

Он не договорил, потому что в темноте вспыхнул ещё один огонёк. Азор теперь не просто тявкал, он исступлённо лаял.

– Наружу! – заорал кинолог. – Быстро!

Великан проявил такую прыть, что оказался у пассажирских дверей раньше всех.

– Не туда! Они заперты. Кабина!

«Точно, – успел подумать МС Бескрайний, – ведь мы не завели мотор, а двери автоматические».

Подумал – и машинально закрыл голову руками.

Второй снаряд расколол треснувшее стекло на тысячи крохотных кусочков, врезался в поручень и разлетелся огненными брызгами в стороны. Вспыхнули сиденья в салоне, запахло палёной шерстью, и что-то тёплое заструилось у красного гиганта по руке.

Кинолог уже возился с дверцей кабины, бешено жал на ручку, толкал плечом. Но она то ли приморозилась, то ли её просто заклинило. Салон быстро наполнялся удушливым дымом.

МС пробрался к кабине. Кашляя и матерясь, отодвинул в сторону непутёвого Боярчука и, ухнув, навалился на дверь. Она скрипнула и резко распахнулась. Оба тяжело рухнули в снег.

– Горишь! – визгливо заорал кинолог и отпихнул от себя рэпера. Тот обернулся, увидел полыхающий рукав куртки. Это стоило ему бровей и обожжённой щеки. Он попытался снять куртку, но молнию заклинило.

Из кабины выскочил Азор. Его шерсть тлела, и пёс начал валяться по снегу.

Красный гигант заплакал, как маленький ребёнок, когда почувствовал, что огонь уже спалил толстовку под курткой и теперь на его голове начинают заниматься волосы.

– На землю! – вопил Боярчук. – Катайся по земле.

МС Бескрайний упал и катался, похожий на большой снежный ком, пока огонь не погас.

9. Беглянка

Алиса Селезнёва, лучшая выпускница авиационной школы «Аэрофлота», опытная бортпроводница и пловчиха, завоевавшая в сентябре 2021 года на ежегодных соревнованиях сотрудников аэрокомпаний золотую медаль, размахнулась и швырнула коктейль Молотова с пылающей тряпкой в пассажирский автобус.

Может, ещё неделю назад Алиса бы засомневалась – всё-таки она портит чужую собственность, рискует убить или покалечить людей, – но события последних дней подтвердили только одну истину: хочешь выжить – бейся.

Когда вторая бутылка вдребезги разбила окно и внутри салона расцвёл огненный цветок, Алиса коротко всхлипнула и вытерла щёку, по которой сбежала тёплая слеза.

Нет, её не кольнула совесть, ей не завладела жалость, Алиса Селезнёва плакала, потому что вспомнила слова отца: «Нельзя научиться бесполезному. Пригодится всё».

Он – её пример, её косолапый ворчун и её вечный защитник, – как всегда, оказался прав. Алисе пригодилось всё, чему она когда-либо училась. Начиная с навыков метания гранаты на уроках физкультуры и трёхочкового броска мяча в баскетбольное кольцо и заканчивая ориентированием на местности и всем тем, чему обучали на курсах бортпроводников: открытием дверей и люков, действиями при задымлениях и пожарах, эвакуацией пассажиров на воду, выживанием вне самолёта.

Конечно, спасать кого-то на воде ей так и не пришлось, а пожар она устроила сама, но пункт «Выживание вне самолёта», безусловно, относился к её ситуации, как и странная формулировка, засевшая в голове стюардессы: «Действия при иных угрозах».

Эти угрозы оказались настолько «иными», что ответов не нашлось ни в опыте пяти лет беспрерывных полётов по миру, ни в остреньких историях инструкторов безопасности, некоторые из которых даже побывали на борту с вооружёнными террористами. В конце концов, кто мог предположить, что люди, как мухи с пришествием холодов, сложат лапки и откажутся от полётов? Некоторые из них даже устроятся спать прямо в зале ожидания. А другие, которых и людьми-то нельзя назвать, придут лакомиться спящими.

Полжизни Алиса шла, как будто в тумане, сомневаясь, а ту ли специальность она выбрала? Нужны ли ей столько часов физики и высшей математики в техническом институте? Нужен ли ей очередной разряд в спорте или очередной роман с каким-нибудь неординарным студентом или коллегой?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Анальгезия – врождённая нечувствительность к боли. – Прим. ред.