Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин

– Извольте, сударь.

– Сколько? – спросил Мишка, щелкая по чашкам ногтем и прислушиваясь к звуку.

– Полтора рубля, с ложками.

– Беру, – кивнул парень, доставая деньги.

Забрав тщательно упакованный товар, Мишка, вежливо поблагодарил приказчика и направился к выходу.

– Не забуду, – негромко буркнул урядник, выходя следом. – Ну, тебе еще чего надо, или домой по едешь? – повернулся он к Мишке, вытирая лицо платком.

– В лабаз оружейный еще загляну, и хватит, – вздохнул парень. – Да вы не беспокойтесь, Николай Аристархович. Дальше я уж сам как-нибудь. Дело-то знакомое. Благодарствую. Заходите вечером чай пить.

– Буду рядом, загляну, – кивнул урядник, заметно успокаиваясь. – А пока надо еще повидаться кое с кем, – прогудел он, многозначительно поглядывая в сторону лавки, где случился конфуз.

Мысленно мстительно усмехнувшись, Мишка вежливо склонил голову и поспешил к телеге, где тетке уже пытался впарить какую-то ерунду местный коробейник.

* * *

Осторожно уложив хрупкую покупку в телегу и обложив пакет соломой, Мишка повернулся к коробейнику и настороженно посмотрел на то, что рассматривала Глафира. Это были швейные иглы. На переносном лотке было много всякой мелочи, но взгляд женщины уцепился именно за них. Подойдя к тетке, Мишка осторожно развернул бумажный пакетик и, рассматривая пять игл, спросил:

– Мама Глаша, они тебе нужны?

– У меня одна осталась, и та старая, – еле слышно вздохнув, призналась женщина.

– Что просишь? – повернулся Мишка к продавцу.

– Двадцать копеек комплект, в комплекте пять игл. Сам взгляни, сударь. Две малых, две средних да большая одна. Товар добрый, заводской, не в кузне деревенской кованный.

– Два по пятнадцати возьму, – оборвал Мишка его излияния.

– Бога побойся, вьюнош! Говорю же, товар заводской, Саратовской мануфактуры. Да тут одна дорога стоит столько, что и не представить, – завопил торговец на всю площадь.

– А ты меня на горло не бери, – рыкнул в ответ парень. – Торгуешь, так торгуйся, а орать в тайге будешь. И помни, такой товар не у тебя одного есть. Так что?

– Не могу по пятнадцати, – вздохнул продавец, понизив голос до нормального. – Вот как бог свят, не могу. По восемнадцать копеек отдам, и то себе в убыток.

– Опять врешь. Шестнадцать, и ни копейкой больше. Вон, в лавке сейчас по такой цене сам возьму. – При этом Мишка умолчал, что в лавке в комплект входило только три иглы.

– Семнадцать, и забирай, – почесав в затылке, обреченно махнул коробейник рукой.

– Уболтал, черт языкастый, – усмехнулся Мишка, отдавая тетке два пакетика с иглами и доставая из кармана мелочь.

Отсчитав оговоренное, он повернулся к тетке и, улыбнувшись, спросил:

– Может еще чего надо? Ну, спицы там для вязания или еще чего?

– Неужто можно? – растерянно спросила Гла фира.

– Нужно, мама Глаша. Ты сходи в лавку да глянь, какие нужны, а потом придешь и мне скажешь, сколько штук, какие именно и сколько стоят. Я торговаться пойду.

Обрадованно кивнув, женщина моментально соскользнула с телеги и растворилась в толпе. Спустя десять минут она принеслась обратно с квадратными глазами, испуганно сообщив:

– Совсем купцы совесть потеряли. За пару спиц в вершок длиной ажно пятьдесят копеек требуют.

– В вершок, говоришь? – мрачно протянул Мишка. – Посиди тут. Я сам гляну.

Зайдя в указанную лавку, парень попросил показать указанный товар и, покрутив спицы в пальцах, презрительно фыркнул:

– Вы, почтенные, хоть бы постеснялись такой товар людям предлагать.

– А что тебе не так? – разом помрачнел мужик с бородой веником.

Из-под его кустистых бровей недобро поблескивали непонятного цвета глаза.

– А все не так, – усмехнулся Мишка и, положив спицу на прилавок, плавно катнул ее пальцем. – И прямоты нет, и заточены коряво. Даже пальцем заусенцы нащупать можно, – продолжил он, кончиками пальцев оглаживая острие. – Такой товар всю пряжу испохабит, а вы за него дикие деньги просите.

– Ишь, товар ему не нравится, – заворчал мужик, отбирая у него спицы. – Хм, и вправду карябает, – удивленно закончил он, проверив товар. – Прощенья просим. Не доглядел. Вот, изволь, – закончил он, выкладывая на прилавок другие спицы.

– Малость получше, но все одно – корявые, – вздохнул Мишка, быстро проверив их. – Сам взгляни, уважаемый.

– Да уж вижу, – скривился мужик. – Не мой это товар. Артель заместо платы отдала, вот и маюсь с ним.

– Четыре шутки за полтину отдашь? – помолчав, спросил Мишка. – Сам видишь, лежать он у тебя будет, пока не заржавеет. А так хоть какой навар.

– А зачем они тебе? Сам же сказал, пряжу тянуть будут, – насторожился продавец.

– Есть способ, как в порядок их привести. Ровнее не станут, а вот цеплять не будут. Но тут осторожно работать надо, – напустил туману Мишка, отлично понимая, что других спиц в их глуши не найдешь.

– А-а, забирай, – чуть подумав, махнул мужик рукой.

– Четыре за полтину, – быстро напомнил парень.

– По рукам, – кивнул мужик и, достав из-под прилавка четвертушку бумажного листа, аккуратно завернул покупку.

Отсчитав деньги, Мишка вернулся к телеге и, отдавая тетке покупку, уточнил:

– Глянь, мама Глаша, эти хотела?

– Они, – растерянно кивнула женщина. – Мишенька, это ж в целый рубль должно встать!

– Не шуми, – усмехнулся Мишка. – За полтину все четыре взял. Так что с тебя носки на зиму.

– Ой, родненький, для тебя что хочешь свяжу, – залопотала счастливая Глафира.

– Вот и договорились. Посиди еще тут, а я за припасом охотничьим схожу.

Войдя в почему-то знакомую лавку, Мишка словно оказался в очень знакомом месте, где давно не бывал. Именно такое чувство у него возникло. Быстро осмотревшись, он прошел к прилавку и, рассмотрев цены, мысленно присвистнул. Готовые патроны крепко кусались. Поэтому, еще раз осмотревшись, он отправился в тот угол, где продавались составляющие.

Как оказалось, крутить патроны самому было гораздо дешевле. Свинцовый прут длиной в полметра и толщиной в большой палец стоил сорок шесть копеек. Порох любого вида по тридцать пять копеек за фунт, а капсюли по три копейки за пять штук. При этом готовая дробь или картечь подбирались в цене к рублю за примерно сто грамм.

Для Мишки переводить местную измерительную систему в привычную метрическую было сущим мучением. Так что, не мудрствуя лукаво, он закупил пару прутов свинца, порох двух видов, при этом пытаясь вспомнить, когда в его мире бездымный порох был вообще изобретен, и по сотне капсюлей двух видов. Накрутить патронов к нарезному стволу теперь было просто необходимо. Те полторы сотни, доставшиеся ему от инженера, для промысловика – чистые слезы. На пару раз в тайгу сходить.

Уложив все купленное в полученную в булочной сумку, он не спеша отправился обратно к телеге. Программа максимум была выполнена, и теперь ему предстояло как-то модернизировать сам процесс сборки патронов. Припомнив, что почувствовал, когда разобрал ради интереса один патрон, Мишка невольно скривился.

Вместо ровной округлой дроби там было нечто неровно нарубленное и кое-как откатанное, судя по всему, на деревяшке. Как подобный боеприпас сказывается на меткости и кучности, он даже задумываться не хотел. Про пыжи и говорить не приходилось. Хорошо, хоть не тряпочкой горловину заткнул. Значит, нужно сделать пробойник подходящего диаметра и найти несколько старых валенок. Благо свечи в доме были.

Вспомнив про свечи, Мишка свернул в попавшуюся по пути лавку и, прикупив два десятка осветительных приборов, снова вышел на улицу. Денег после всех покупок у него осталось шестнадцать копеек. Остальные деньги он успел отдать тетке, перед тем как отправиться в оружейку. Зная себя, рисковать всей имевшейся наличностью парень не стал. Подойдя к телеге, Мишка улыбнулся внимательно наблюдавшей за ним тетке и, выпрямляясь, сообщил:

– Все, мама Глаша. Что мне надо было, купил. Теперь домой. Дел еще много. А времени как всегда, мало.

– И правда, пора, Мишенька, – улыбнулась в ответ Глафира. – Ты, небось, голодный у меня.

– Ну, до дому доживу, – рассмеялся Мишка, делая шаг в сторону и замечая, как женщина округляет глаза и начинает открывать рот.

В спину дохнуло холодом и ненавистью. Подсознательно уловив, что там возникла какая-то опасность, Мишка дернулся еще дальше и, в следующую секунду левый бок обожгло болью. В нос шибануло ядреным перегаром, и Мишка, чуть довернув корпус, не глядя ударил левым локтем назад. Резко, со всей дури, как когда-то учили. За спиной тихо всхлипнули и что-то, точнее, кто-то, с плеском упал в лужу у коновязи. Чувствуя, как по боку течет что-то почему-то холодное, Мишка развернулся и, увидев Трифона, зарычал:

– Удавлю, мр-разь.

– Ой! Мишенька! Убили-и! – раздался вопль с телеги и только тут Мишка понял, что ему что-то сбоку мешает.

Опустив голову, он осторожно подтянул полу брезентового дождевика и с недоумением увидел рукоять ножа. Дядька пытался всадить его в спину, под ребра, но промахнулся, и лезвие вошло в бок, пропоров кожу и слегка зацепив мышцы. Накатила тупая ноющая боль. Сообразив, что все не так плохо, Мишка оглянулся на тетку, жестко приказав:

– Не голоси, мама Глаша. Жив я. А вот этого упыря сейчас точно не станет, – закончил он, всем телом разворачиваясь к луже.

Удар парня оказался сильнее, чем можно было подумать. Судя по приоткрытому рту и расфокусированному взгляду Трифона, Мишка сломал ему челюсть. Плюнув на свидетелей и обещания, данные тетке, парень уже собрался доделать начатое, когда на вопль Глафиры подскочил городовой и, увидев торчащий из Мишкиного бока нож, растерянно замер.

– В этой луже и утоплю, паскуда, – пообещал Мишка, не обращая на него внимания.

– Это он тебя так? – быстро спросил городовой, кивая на Трифона.

– Он это, он, господин полицейский, – вдруг заголосила какая-то баба, крутившаяся рядом с их телегой. – Вот вам крест. Сама видела, вот этими глазами.

Городовой принялся аккуратно отодвигать Мишку обратно к телеге, негромко приговаривая:

– Уймись, парень. Уймись. Мы с ним сами разберемся.

– Что тут происходит? – раздался знакомый бас, и урядник, раздвигая толпу словно ледокол весенний лед, подошел к телеге.

– Осмелюсь доложить, господин урядник. Этот вот варнак парня ножом ткнул. Извольте сами глянуть, – закончил городовой свой доклад, тыча пальцем то в Трифона, ворочавшегося в луже как свинья, то в нож.

– Сзади бил, – резюмировал урядник, едва глянув на оружие. – Ну, Трифон, молись. Доигрался ты, – загремел он, тяжело разворачиваясь к виновнику. – Выньте эту свинью и в холодную. Завтра же рапорт мировому судье подам. Благо, свидетелей хватает, – приказал он подскочившим подчиненным. – Ну, ты как, Мишка? – повернулся он к парню. – До доктора потерпишь?

– Да тут и без доктора обойтись можно, – проворчал Мишка, остывая и через горловину рубахи заглядывая себе за пазуху. – Нож, считай, под кожей прошел. Пронесло. Крови только много. Всю одежку испоганил. Да что ж мне так не везет-то?! – в сердцах сплюнул парень. – То взрыв, то каторжники, теперь еще этот…

– Ну, раз выжил, значит, теперь долго жить будешь, – усмехнулся урядник, расправляя усы. – Сам знаешь, бог троицу любит.

– Вашими бы устами, – буркнул в ответ Мишка, поворачиваясь к нему спиной. – Придержите рукоять, Николай Аристархович. Сам его выну, а то двигаться мешает.

– Ну, давай, – хмыкнул урядник, крепко обхватывая рукоять.

– Ох, мать твою, небо в алмазах, звезды в хрусталях… – выругался про себя Мишка, делая широкий шаг вперед.

Нож остался в руке урядника. Отерев его пучком соломы, тот поднес оружие к лицу и, внимательно осмотрев, уверенно заявил:

– Каторжная работа. Точеный, а не кованый.

– Дозвольте глянуть, Николай Аристархович, – попросил Мишка, прижимая к боку поданную теткой чистую тряпицу.

– Забирай. Твой трофей, – усмехнулся урядник, отдавая ему нож. – Думаю, ты ему более подходящее дело найдешь.

– Благодарствую, – кивнул Мишка и, отвязав лошадь, осторожно уселся на передок. – Поедем мы. Теперь еще и это лечить придется.

– Бог в помощь, – кивнул урядник. – Я к вечеру загляну, допрос с тебя сниму. Чтоб все честь по чести было. Сажать будем голубчика. Доигрался, упырь сушеный.

– Милости просим, Николай Аристархович. Заодно и чаю попьем, – усмехнулся Мишка, и тряхнул поводьями.

Дома, кое-как разгрузив телегу и вернув экипаж хозяину, он вернулся в избу и, убедившись, что тетка уже успела вскипятить воды, осторожно стянул рубаху. Рана была не опасной, но крепко кровила. Между тем Глафира заварила травяной взвар и, окунув в него тряпицу, принялась смывать с кожи запекшуюся кровь. Убедившись, что рана поверхностная, она накрыла ее тряпицей со взваром и, обвязав живот парня куском полотна, устало присела на лавку.

– Не печалься, мама Глаша. Он свою судьбу сам выбрал, – вздохнул Мишка, заметив ее влажно заблестевшие глаза. – А мы с тобой все перебедуем. Как там на кольце у царя Соломона было написано? Все проходит, и это пройдет.

* * *

Утро принесло новые задачи, которые предстояло решить. Порывшись в оружейном сундуке, Мишка мрачно оглядел весь свой боезапас и понял, что вопрос перезарядки патронов нужно решать кардинально. Одевшись, он накинул уже заштопанный теткой дождевик и вышел из дома. Для того чтобы навести в личном охотничьем промысле порядок, ему предстояло найти или изготовить несколько станков.

Добравшись до депо, парень не спеша огляделся, пытаясь припомнить, куда именно из мастерских выносили различный металлический лом. Обойдя слесарный цех, он только усмехнулся и растерянно покачал головой, рассматривая громадные кучи различного цветного металла. Внимательно осмотрев ближайшую, Мишка с ходу зацепился взглядом за подходящую для изготовления пробойника трубку и небольшой брусок меди для паяльника.

Обойдя этот курган, парень откинул в сторону пару листов жести и, найдя подходящую по размеру медную пластину, с довольным видом проворчал:

– Теперь бы еще сталистой проволоки пару кусков, и можно работать.

– Ты чего тут роешься?! – послышался грозный окрик.

– День добрый, дяденька, – развернувшись, и шипя сквозь зубы от ноющей боли в боку, ответил Мишка. – Сделать кое-что хочу, вот и подбираю, что вам в деле не нужно.

– Мишка, ты, что ли? А говорили, что порезали тебя, – присмотревшись, удивленно протянул средних лет мужик в железнодорожной тужурке и такой же фуражке.

– Да поцарапали только, – отмахнулся Мишка. – Больше тетку напугали да одежку кровью испачкал.

– Ну и слава богу, – кивнул мужчина. – А нужно-то чего?

– Да вот, нужно паяльник собрать. Кое-что вылудить да спаять надо, – ушел парень от прямого ответа.

– Ну, бери, бери, – махнул мужик рукой. – Только кучи сильно не раскидывай.

– Совсем не буду, – истово пообещал Мишка. – Да и нашел уже почти все, – добавил он, заметив бутылку прозрачного стекла с отбитым горлом.

В голове парня тут же сформировалась очередная идея. Задумчиво покосившись на отложенные куски тонкой жести, он почесал в затылке и, чуть усмехнувшись, принялся решительно ворошить мусор. Подобрав все подходящее, он внимательно осмотрел собранный материал и, уложив его прихваченную с собой сумку, отправился в слесарный цех.

К его удивлению, весть о нападении на него уже стала достоянием всего поселка, так что первые десять минут ему пришлось потратить на рассказ о происшествии. Выслушавший его рассказ мастер цеха одобрительно хлопнул парня по плечу и, разогнав подчиненных по рабочим местам, спросил:

– Ну, рассказывай, зачем пришел. Не просто ж так, языком почесать?

– Это верно. Мне тут кое-что обточить надо, закалить и выгнуть. Дозволите?

– Ишь ты! Целый производственный процесс, – усмехнулся мастер. – Ну, пошли. Посмотрим, как ты с этим делом справишься.

В тоне мастера явно был подтекст, на что Мишка только мысленно усмехнулся. Уж что-что, а работать руками он любил и умел. Подойдя к точильному станку, он достал из сумки обрезок трубки и, дождавшись, когда мастер запустит механизм, приложил его к камню. Десять минут, и почти готовый пробойник. Стоявший рядом мастер с интересом наблюдал за каждым его движением. Увидев, что парень закончил, он отключил станок и одобрительно проворчал:

– Молодец. И где только научиться успел?

– Так у вас тут и учился, – пожал Мишка плечами, направляясь к горну, где мастера калили нужные детали. – Вы делали, а я смотрел. Так и выучился.

– Ловко. А я и не думал, что ты сюда учиться ходишь.

– Так я и сам не думал. Кто ж меня сюда без специальной школы возьмет? Так, для себя больше, – вздохнул парень.

– Это да. Но все равно молодец, – кивнул мастер, явно пытаясь его поддержать.

Сунув наточенную трубку в горн, Мишка дождался, когда она равномерно нагреется докрасна, и, прихватив ее клещами, сунул в жестяное корыто с водой. Выждав, когда заготовка остынет, он вынул ее из корыта и снова сунул в горн.

– Никак чего рубить им хочешь? – сообразил мастер, увидев его манипуляции.

– Ага. Пыжи для патронов из войлока вырубать.

Пока пробойник нагревался, он перешел к сверлильному станку и, вынув из сумки брусок меди, быстро разметил пару отверстий на нем.

– Давай просверлю, – улыбнулся мастер, уже понимая, что это будет.

– Там еще бы резьбу нарезать, – решив обнаглеть до конца, ответил Мишка, протягивая ему заготовку.

– Капитально делать решил? – с интересом поинтересовался мастер.

– Так для себя, – развел парень руками.

– Тоже верно.

Отдав ему заготовку под паяльник, Мишка вернулся к закалке пробойника. Вернувшись, мастер протянул ему и само жало, уже просверленное и с нарезанной резьбой, и пару стальных прутков с подходящей резьбой. Быстро перекинув пробойник в корыто с водой, Мишка в соседних тисках выгнул прутки как ему надо и тут же вкрутил их по месту. Нижнюю часть получившейся ручки он соединил и принялся обматывать отогнутые куски медной же проволокой.

Нагрузки на это место никакой не приходилось. Главное, чтобы не крутились в резьбе.

– А дальше чем? – с интересом поинтересовался мастер.

– Бечевой окручу, а потом кожей обошью.

– Ловко. Из ерунды брошенной толковый инструмент соорудил.

– Теперь бы олова кусок найти, канифоли – и вообще мечта, – с намеком проворчал Мишка, снова зарывая пробойник в горящий уголь.

Буркнув себе что-то под нос, мастер отошел куда-то в сторону и спустя пару минут вернулся обратно. Незаметно сунув в сумку парню пару каких-то предметов величиной примерно с кулак, он подмигнул Мишке, тихо проворчав:

– Только не доставай тут, а то решат, что я тебе его продал.

– Благодарствую, – так же тихо ответил Мишка, кивнув.

Достав из корыта пробойник, он взял с ближайшего верстака напильник и, пару раз шаркнув по заготовке, одобрительно кивнул. Не сталь, конечно, но для его целей вполне достаточно. Перейдя к токарному станку, Мишка осмотрел кучу всяких металлических болванок и, повернувшись к мастеру, спросил:

– Дозвольте пару кусков из этого взять.

– Много? – насупился мастер.

– Не, с ладошку длиной каждый, – тряхнул Мишка головой.

– Ну, бери, – подумав, кивнул мастер.

– А можно станок запустить? – решил наглеть до конца парень.

– Ну, ежели ты и на токарном работать научился, то я уж и не знаю, как тебя и назвать, – удивился мастер.

Выхватив из кучи болванок прут подходящей толщины, Мишка сунул его в патрон и, затянув губки, подвел резец, плавно вращая маховички. Наблюдая за каждым его движением, мастер только удивленно хмыкал и крутил головой. Сточив на заготовке фаску, чтобы прут плотно входил в пробойник, Мишка на ладонь выдвинул ее из патрона и принялся обрезать.

Забрав у Мишки получившийся инструмент, мастер задумчиво покрутил его в руках и, удивленно посмотрев на парня, протянул:

– Вот уж и вправду, век живи, век учись. Знай руби себе пыжи, да в патроны закладывай. Ловко! И как только додумался?

– Охотой живу, вот и приходится под это дело всякое разное придумывать, – ответил Мишка, вставляя в патрон следующую заготовку.

Тут он возился недолго. Обработав напильником край, он обрезал прут и, накернив в его боковине пару точек, отправился к сверлильному станку. Уже понимая, что это будет, мастер сам просверлил и увеличил нужные отверстия. Хорошие сверла были большим дефицитом, и поэтому саму операцию по сверлению он парню не доверил. Обработав получившееся отверстие напильником, Мишка повертел получившийся боек в руке.

– И молоток специальный решил под это дело приготовить? – уточнил мастер.

– Так обухом неудобно, а плотницкий молоток больно легок будет, – пожал Мишка плечами.

– Это правильно. Под каждое дело свой инструмент нужен, – одобрил мастер. – Ну, чего еще делать станешь?

– А можно мне в станке бутылку обрезать? – спросил Мишка, вспомнив о своей идее.

– Что, резцом? – поддел его мастер.

– Зачем же, – улыбнулся в ответ Мишка. – Вон, кусок точильного камня возьму да обрежу.

– Ну, давай. Посмотрим, как у тебя получится, – с сомнением кивнул мастер.

Зажав бутылку в патроне, Мишка взял кусок точила, которым слесаря правили инструмент, и, примерившись, приложил его самой тонкой гранью к стеклу. Раздался знакомый скрежет, и спустя пару оборотов на бутылке появилась ровная полоска. Остановив станок, Мишка достал ее и, подойдя к мусорному ящику, принялся осторожно постукивать по намеченному кольцу напильником. По стеклу пробежала трещина, и еще через пару ударов обрезок упал в ящик.

– Вот бесенок! – восхищенно протянул мастер. – И где только выучился ухваткам таким?!

– Люблю на мастеровых людей смотреть, – усмехнулся Мишка, зажимая бутылку в патрон и начиная обрезать у бутылки донышко. – Посмотришь внимательно, потом и у самого получается.

Края получившегося цилиндра он обработал все тем же куском точильного камня и, с удовольствием осмотрев получившийся результат, аккуратно сунул его в сумку.

– Не разобьешь? – кивнул мастер на сумку.

– Я осторожно. Ладно, последнее дело осталось, – осмотревшись, вздохнул парень.

Достав найденный обрезок листовой меди, он огляделся и, повернувшись к мастеру, спросил:

– На чем бы мне из этого чашку выгнуть?

– Пошли, – чуть подумав, кивнул тот и, развернувшись, отправился куда-то в угол цеха.

Что это была за запчасть и от чего, Мишка не понял, но диаметр его внутреннего отверстия подходил ему идеально. Положив пластину меди на железку, Мишка поставил на него обрезок болванки немного меньшего диаметра и, забрав у мастера тяжелый молоток, примерившись, с одного удара выгнул подходящую заготовку. Потом, не доставая ее, он выровнял края, после чего, достав заготовку, аккуратно выгнул сливной носик.

Последним аккордом его бурной деятельности стало приведение заготовки в нужный вид. Обрезав края, он убедился, что все получилось как надо, и, убрав получившуюся чашку в сумку, вздохнул:

– Все, сейчас жесть до нужного размера обрежу, и баста.

– Давай, – кивнул мастер, насторожено глядя за его движениями.

Отрезав один длинный кусок, примерно в сорок сантиметров, Мишка вырезал из другого куска два квадрата, каждый со стороной десять сантиметров, и, задумчиво покрутив в руках остатки, убрал их в сумку.

– Что не так? – не понял мастер.

– Все так. Думаю, не забыл ли чего, – вздохнул Мишка.

– Так что это вообще будет? – не сдержал любопытства мастер.

– Да даже не знаю, как это правильно назвать. Лампа не лампа, горелка не горелка. Что-то вроде светильника, на котором можно будет свинец плавить и сразу дробь да картечь отливать. Где бы еще керосину взять?

– А много надо? – подумав, уточнил мастер.

– Да с бутыль, не больше.

– Пошли на улицу, – скомандовал мастер и на ходу принялся пояснять: – Нам тут прислали на станцию десять бочек керосину для освещения улиц фонарями. А у нас тех фонарей даже в чистой части отродясь не бывало. Вот и стоят эти самые бочки без дела. Так что я тебе сейчас баклажку налью, но только ты ее под полой неси.

– Ради такого дела в зубах понесу, ежели надо будет, – пообещал Мишка, не ожидавший такой простоты решения проблемы.

Оставив Мишку на улице, мастер отпер дверь какого-то сарая и скрылся внутри. Спустя десять минут он вышел и, отдав парню жестяной булькающий цилиндр, принялся запирать дверь. Сунув добычу под полу дождевика, Мишка вежливо поклонился, поблагодарил мастера и, попрощавшись, направился к дому, попутно вспоминая, все ли нужное нашел на свалке и хватит ли ему запчастей.

* * *

Вынув из печи полосу жести шириной в ладонь, Мишка подхватил паяльник и, приложив к заготовке кусочек олова, принялся лудить ее. Не спеша покрыв всю полосу тонким слоем олова, парень отложил ее в сторону. Взяв заготовку под днище, он задумчиво осмотрел ее со всех сторон и, скривившись, сунул в печь. С интересом наблюдавшая за ним тетка, качнув головой, тихо спросила: