Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин

– Так точно, ваше высокопревосходительство, – кивнул Мишка, быстро подходя к столу.

– Вот и прекрасно. Вот тут тогда распишитесь и извольте получить. Все как в приказе генерал-губернатора: десять рублей на ассигнации, – закончил голова, выкладывая на стол радужную бумажку.

Подхватив протянутое перо, Мишка кое-как расписался в указанном месте и, аккуратно положив перо на стол, накрыл купюру ладонью.

– Благодарствую, ваше высокопревосходительство, – нашелся парень, неловко склонив голову.

Уж чему-чему, а кланяться его никогда не учили.

– Силен, – снова рассмеялся майор. – Сразу видно – охотник. От медведя не бегал и кланяться толком не умеет.

– Так где ж ему этому учиться было? – мелко рассмеялся городской голова, вписывая Мишкину неловкость на смущение и дикость.

– Говоришь, по следам беглых людей моих водил? – не унимался майор, обращаясь непонятно к кому.

– Точно так, ваше благородие, – моментально нашелся урядник. – Лучший следопыт во всем поселке был.

– А чего вдруг был? – удивился голова.

– Так это, – стушевался урядник, – контузило ж его. Ну, когда у господина инженера казус случился.

– А-а, это, – скривился голова.

– Ну, даст бог, поправишься, – нашелся майор. – А это лично от меня, за смелость и умения, – закончил он, доставая из бумажника купюру в три рубля. – Прими, братец, на лечение.

– Благодарствую, ваше благородие, – Мишка заставил себя снова поклониться. – Дозвольте идти?

– Ступай, братец, – милостиво кивнул голова.

Уже за дверью Мишка услышал, как городской голова вдруг поинтересовался, почему Мишка был без шапки, на что майор со знанием дела поведал, что в тайге шапка только мешает и промысловики носят их только зимой.

«Много ты знаешь, пьянь», – фыркнул про себя Мишка.

Спустившись к бричке, парень остановился и принялся задумчиво оглядывать небольшую площадь. Вышедший следом за ним урядник, расправив усы, устало спросил:

– Ты чего высматриваешь, Мишка?

– Смотрю, где тут у них книги продают. Раз уж оказия случилась сюда попасть. Да еще и с деньгами.

– Вон, возле булочной, лавка букиниста стоит, – небрежно кивнул урядник в нужную сторону.

– Николай Аристархович, вы меня не обождете несколько минут? – решившись, спросил Мишка. – Я сейчас в ту лавку загляну, а потом в булочную. Там пряников да калачей возьмем и поедем ко мне чай пить.

– Ты никак решил книжек купить? – удивился урядник.

– Карту посмотреть хочу, – не стал скрываться Мишка.

– Какую еще карту? – удивился урядник.

– Да хоть какую. Я уж не знаю, с чего начать, чтобы память себе вернуть, – подпустил сиротскую слезу Мишка.

– М-да, ну, пошли, посмотрим, что у тебя получится, – крякнув, согласился урядник.

* * *

– А вы уверены, молодой человек, что понимаете, как правильно читать карту? – с заметной ехидцей поинтересовался пожилой мужчина в круглых очках. – И вообще понимаете, что это такое?

Мерцающий свет свечной лампы отбрасывал странные блики на его голой как коленка голове.

– Ну, я уж как-нибудь, – буркнул Мишка, едва сдерживаясь, чтобы не нахамить.

«Ты карту толковую покажи, а там я тебя удивлю до полного офигения», – подумал он.

– Ну-ну, – снова ухмыльнулся дедок и выложил на прилавок солидный фолиант. – Извольте-с, юноша.

– Благодарствую, сударь, – прошипел сквозь зубы Мишка, аккуратно откидывая тяжелую обложку.

Предложенный стариком атлас и правда для текущего времени был отличного качества. Точно прорисованные границы государств, дороги и даже изгибы рек. Перевернув фолиант, Мишка раскрыл последнюю страницу и понимающе вздохнул. Атлас был изготовлен во Франции. Быстро пролистнув несколько страниц, он буквально впился взглядом в европейскую часть страны и едва не выкрикнул: «Не мой мир!» Эта мысль била в его мозгу набатом.

– Ты чего, Мишка? – вдруг раздалось над ухом.

– А? Нет, ничего. Голова закружилась, – прохрипел парень осипшим горлом.

– То-то я смотрю, побелел весь.

– Так что, молодой человек, вы увидели, что искали? – не унимался дедок.

– Нет. Это французский атлас. А мне бы хотелось взглянуть на генштабовскую трехверстку местных земель, – не сумел удержаться Мишка, повергнув старика в изумление такими познаниями.

– Это, простите, где же вы такую карту видели? – насторожился тот.

– А у землеустроителей, – нашелся парень и поспешил свернуть разговор. – Пойдемте, Николай Аристархович. Домой пора. Да и отдышаться мне нужно. Что-то и вправду поплохело. Благодарствую, сударь.

С этими словами он вышел из лавки и, прислонившись у входа к стене, сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоиться. Но перед глазами все еще стояла карта европейской части России, да и всей Европы. Самые приметные границы государств были другими. К примеру, та же Италия здесь выглядела не сапогом, а толстым аппендиксом, косо прилепленным к материку. Британские острова являлись бесформенной кляксой, а пролива Босфор вообще не было. Вместо него была только условная граница, проведенная на воде.

Вышедший следом за ним урядник откашлялся и негромко прогудел, словно шмель-переросток:

– Так ты чего искал-то, Мишка?

– Ничего, Николай Аристархович. Просто ищу, что поможет память вернуть. Да, видать, не судьба пока, – вздохнул парень. – Ладно. Бог с ним. Пойдемте в булочную. Хочу к чаю всякого купить, тетушку порадовать. Да и мы с вами заслужили, – добавил он, лукаво усмехнувшись.

– Гм, ну, так-то оно да, – несколько смутившись, степенно кивнул урядник.

Едва переступив порог булочной, Мишка едва не захлебнулся слюной. Запах свежайшей выпечки, корицы, ванили и других специй едва не лишили его остатков разума. Оставив у дородной продавщицы почти полтора рубля и набрав полную сумку всяких вкусностей, Мишка усилием воли заставил себя прекратить этот разврат и, рассчитавшись, вышел на улицу, неся холщовую сумку словно величайшую ценность.

К его удаче, эти сумки продавали здесь же, в лавке. Больше всего они напоминали обычную суму, но закрывались широким клапаном, что позволяло донести до дому выпечку еще теплой. Погрузившись в бричку, Мишка поставил сумку на колени и, невольно принюхиваясь к источаемым ею запахам, покосился на усаживающегося рядом урядника.

– И правда славно пахнет, – буркнул тот, кивнув на сумку.

– Так свежайшее ведь, Николай Аристархович. Вы погоняйте. Успеть бы самовар спроворить, пока не остыло.

– Тоже верно, – усмехнулся урядник, тряхнув поводьями.

Спустя полчаса Мишка быстро расставлял на столе посуду, раскладывая покупки. Полуведерный самовар уже вовсю пыхтел на крыльце. Урядник, сняв шинель и повесив портупею с саблей и револьвером на гвоздик, торжественно восседал за столом, одобрительно наблюдая, как суетится парень. Наконец, водрузив самовар на стол и залив свежую заварку кипятком из него, Мишка остановился и, достав из кармана пятерку, протянул ее полицейскому.

– Извольте, Николай Аристархович. Вы ко мне с добром, и я к вам со всем своим уважением. Примите.

– Гм, так тут бы трешки хватило, – расправляя усы, негромко ответил урядник, бросив на парня быстрый взгляд.

– Не в этом случае, Николай Аристархович. Без вас я бы ничего не получил. Так что половина премии ваша. Это честно, – решительно ответил Мишка, положив деньги на стол.

– Умен ты, Мишка. Не по годам умен, – одобрительно кивнул урядник, убирая деньги в нагрудный карман кителя. – Вот уж не думал, что ты таким станешь. А ведь рос волчонок волчонком.

– Так сами знаете, как мы жили, – вздохнул Мишка. – Это сейчас я почти в силу вошел, и могу Трифона окоротить. А тогда… – Парень махнул рукой, испустив тяжелый вздох.

– Это да, – крякнул урядник. – Ладно. Коли так, то ты, Мишка, знай: ко мне ты завсегда с любым делом прийти можешь, если нужда какая будет. Вижу, парень ты умный и ерунды не попросишь. Случись нужда, сначала ко мне ступай. Разберемся. Да и так заходи запросто. А про дядьку своего не думай – ежели чего, я его быстро окорочу. Он у меня давно на примете.

– Благодарствую, Николай Аристархович, – улыбнулся Мишка, наливая ему чай в большую глиняную кружку.

Другой посуды в доме не было. Задумчиво оглядев стол, Мишка снова вздохнул и, указывая на него рукой, извиняющимся тоном произнес:

– Вы уж не обессудьте, Николай Аристархович, да сами знаете, другой посуды в доме и нет.

– Невелика печаль, – отмахнулся урядник, откусывая от калача изрядный кусок. – Было бы что есть, а уж из чего – дело десятое. Я ж не всегда в полиции служил. Было время, сам с артелью по тайге ходил. И уголь копали, и золото мыли. Всякое было. Бывалоча, и сухой хлебной корочке рад. Да, всякое было. На то она и молодость.

«Ого! Похоже, наш мудрый толстячок по жизни погулял неслабо», – подумал Мишка, подвигая к нему тарелку с пряниками.

– Это верно, – поддакнул он вслух, ожидая продолжения.

– Вот потому и говорю, ты прежде чем дело какое удумать, сначала ко мне приди, посоветуйся. Я ж вижу, что и в тайгу ты сам ходить не просто так стал, и за дело любое хватаешься. Все хочешь из бедности вырваться да тетку свою вытянуть. Это правильное дело, доброе. Да только помню я, что по молодости хочется всего да побыстрее. Потому и хочу тебя от глупости уберечь. Ты помни, Глафира без тебя недолго протянет.

– Это я всегда помню, – кивнул Мишка, скрипнув зубами.

– Вот и правильно, – одобрительно кивнул урядник. – А посуду ты теперь и сам купить можешь. Завтра сам с тобой в лавку схожу, там все и купишь, – пообещал урядник, изрядно подобрев от съеденного.

Выдув три больших чашки чая и съев изрядное количество выпечки, он откинулся к стене и, утирая вспотевшее лицо огромным платком, одобрительно проворчал:

– Уважил, Мишка. И чай добрый заварил, и угостил от души. Уважил. Ладно, пора мне. Нужно еще в околоток заглянуть, глянуть, как там что.

Поднявшись, он крепко хлопнул Мишку по плечу и, отойдя к дверям, принялся не спеша одеваться. Застегнув портупею и поправив кобуру, он в очередной раз расправил усы и, хлопнув себя по пузу, усмехнулся:

– Ну, мир дому сему. Благодарствую, Мишаня. И вправду добрый хозяин вырос. А про слова мои не забывай. Я кому попало такого не обещаю, сам понимаешь.

– Благодарствую, Николай Аристархович, не забуду, – улыбнулся Мишка, слегка склонив голову.

Тяжело согнувшись, урядник вышел. Мишка, понимая, что роль нужно отыграть до конца, вышел следом за ним и, проводив до брички, вежливо попрощался. Проводив бричку взглядом, он оглянулся на дом и только теперь сообразил, что с самого утра не видел тетку. Словно услышав его мысли, та возникла у калитки как будто из ниоткуда.

– Мама Глаша, ты где пропала? – удивленно поинтересовался Мишка.

– Так пряжу продавала да шерсти еще купила. Все какая копеечка, – грустно улыбнулась в ответ женщина.

– Что, опять этот ирод у тебя все отнял? – спросил Мишка, начиная свирепеть.

– Да бог с тобой, Мишенька. Я его уже второй день не вижу, – отмахнулась тетка. – Нам с тобой зимовать еще. Благо, ты сумел и дров и угля купить, так хоть мерзнуть не будем. Солонины бы еще купить, да где на нее денег взять.

– Нашла беду, – усмехнулся Мишка. – Вот, держи, – добавил он, протягивая ей шесть рублей рублевыми ассигнациями.

– Пресвятая Богородица! Это откуда ж такое богатство?! – ахнула Глафира.

– Премию от генерал-губернатора выдали за тех беглых. Прибери пока. Завтра с тобой опять на торг поедем. И солонины закупим, и еще чего нужного.

– Так остальное вроде есть все, – насторожилась женщина.

– Не все. Люди в доме бывают, а нам даже чаем их угостить не из чего. Кружки глиняные, словно у голи перекатной, – не сдержался Мишка. – Погоди. А раньше мы тоже солонину закупали, или как?

– Не помнишь? – сочувственно спросила Глафира. – Нет, Мишенька. Уж вот как третий год твоими силами и лосятину, и кабанятину сами солили. А иной раз и медвежатина бывала. И марала ты, бывало, приносил.

– Понятно, – скривившись, вздохнул Мишка. – Делать нечего. Придется нам в этом году за солонину деньги платить.

– Ничего, Мишенька. Не грусти, перезимуем, – ласково погладив его по плечу, устало улыбнулась Глафира. – В леднике и рыба соленая есть, и репа, и другое с огорода. Переживем.

– Переживем, мама Глаша. Еще и как люди жить станем, – встряхнувшись, пообещал Мишка, вспомнив свой разговор с бывшим каторжником. – Но чашки для чая все равно завтра купим.

– Как скажешь, Мишенька. Ты теперь хозяин в доме, – улыбнулась женщина, вдруг упираясь лбом ему в плечо. – Дождалась, дожила, спасибо Пресвятой Богородице.

– Ох, за этими разговорами забыл совсем, – встрепенулся Мишка. – Пошли в дом скорее. Я там вкусного всякого купил к чаю. Пошли в дом. Сейчас чай пить с тобой будем.

– Мишенька. Да что ж ты сразу за чай? Поесть же нормально надо, – всполошилась женщина.

– Ничего, мама Глаша. Один раз можно, – рассмеялся Мишка, обнимая ее за плечи.

Разогрев самовар, он уселся за стол и принялся рассказывать ей все, что случилось с ним за этот долгий день. Слушая его, Глафира то и дело охала, всплескивала руками и заливисто хохотала. Услышав, что за помощь Мишка отдал уряднику целых пять рублей, она тяжело вздохнула и, покачав головой, проворчала:

– Мироед толстый. Брюхо наел, а совести так и не нажил.

– Уймись, мама Глаша, – отмахнулся Мишка. – Без него вообще бы ничего не получили. А так, худо-бедно, а хорошие деньги в руках.

– Тоже верно, – вздохнула Глафира. – А и вправду, чего это я своим бабьим умом в мужские дела лезу. Твоя премия, тебе и решать.

– Перестань, мама Глаша, – скривился Мишка. – Не надо так.

– Правду я говорю, Мишенька. Было время, я за тебя решала, а теперь пришло твое время. Теперь ты хозяин, – грустно улыбнулась Глафира. – Вырос защитник.

– Вырос, мама Глаша. И никому тебя в обиду не дам, – тихо пообещал Мишка, сглотнув вставший в горле ком. – Завтра у соседа телегу возьму, и поедем, закупим всего, чего на зиму не хватает. Заодно и припасов для охоты доберу.

– Да ты никак в тайгу собрался? – вскинулась женщина.

– Нет, мама Глаша. Рано еще. Да и сезон закончился. Теперь только если по первотропу, – улыбнулся Мишка. – Вот как первый снег ляжет, так и можно будет сходить. – Заодно и к хантам схожу. Придется у них еще одного щенка покупать. Без собаки и охота не охота.

– Придержал бы ты мечты, Мишенька, – осторожно осадила его тетка. – Сам знаешь, человек предполагает, а Бог располагает.

– Это верно, – понимающе вздохнул Мишка. – Ну да ладно. Там видно будет. Ты не знаешь, куда Трифон делся? Не нравится мне такая тишина. От него любой пакости ждать можно.

– Не надо так, сынок. Неплохой он человек. Слабый только, – вздохнула Глафира.

– К водке он слаб. А за водкой никогда ума не было, – отмахнулся Мишка. – Так где он может быть?

– Да не иначе, как в угольную артель подался. Он всегда туда ходит, когда на выпивку денег нет. Они там вроде как сами брагу какую-то гонят. Начальство запрещает, да куда там…

– Сам не работает и другим мешает, – фыркнул Мишка, припоминая, что в той артели работали в основном бывшие каторжники.

* * *

Осеннее солнышко позолотило редкие пожелтелые листья, что еще не успели облететь с деревьев, и причудливыми зайчиками засверкало в лужах. Напившись чаю, Мишка сходил к соседу и, одолжив у него телегу с лошадью, вернулся к дому. Глафира, уже одетая и успевшая достать из своего тайника деньги, ждала его на крыльце. Вообще с этим транспортным средством у Мишки все было одновременно и просто, и сложно.

Сам он лошадей только в парках видел, но стоило только ему войти в конюшню, задумавшись о чем-то своем, как руки тут же начинали жить своей жизнью. Словно где-то на самой периферии сознания всплывали все ранее нажитые знания прежнего хозяина. Так что с уздой и управлением сложностей не возникало. В этот раз Мишка специально отвлекся на подсчеты имеющихся в запасе боеприпасов и отстраненно наблюдал, как его руки запрягали немолодую каурую кобылу. С этой животиной, судя по всему, у него давно уже сложились добрые отношения. Кобыла смирно выходила из стойла и с удовольствием хрумкала крепко просоленной горбушкой, которую он специально брал с собой.

Усадив Глафиру на передок, Мишка уселся рядом и, тряхнув поводьями, направил телегу на торговую площадь. Название было громким, а на самом деле – полтора десятка лавок и несколько прилавков, где народ торговал всякой всячиной. Там же был выстроен невысокий помост, с которого оглашали важные государственные указы. В памяти Мишки всплыло название: «лобное место».

Но так ли оно называлось здесь и сейчас, он не знал, так что, не рискуя, называл площадь просто торгом. Он вообще старался не использовать специфические словечки. Ну, когда получалось. Была суббота, и народ из церкви тянулся на площадь. Людей посмотреть и себя показать. Подогнав телегу к коновязи, Мишка привязал лошадь и, подхватив Глафиру под руку, негромко скомандовал:

– Мама Глаша, ты тут лучше все знаешь. Так что смотри, где и что нам нужно, а я торговаться стану. О, давай-ка вон там пройдем. С урядником поздороваемся, – добавил он, заметив знакомую шарообразную фигуру, вальяжно прохаживавшуюся по рядам.

Увидев парня с матерью, урядник расправил усы и, дождавшись приветствия, ответил:

– И ты здравствуй, Глафира. Что, Мишаня, решил тетке помочь?

– А как иначе-то, Николай Аристархович? Она хозяйка в доме. Кому как не ей знать, чего в доме не хватает, – нашелся Мишка. – Тут мое дело малое. Принести, подать да выгоду соблюсти, – намекнул он на вчерашнее обещание.

– Это верно, – с достоинством кивнул урядник. – А чего прикупить решили?

– Так это, солонины бы нам. На зиму, – пролепетала Глафира, заметно робея перед властью.

– А! Это вам вон туда. К купцу Никанорову в лавку. У него самая солонина добрая. Сам беру, – ответил урядник, подбородком указал он в нужную сторону. – Пошли, сам с вами пройдусь, – закончил он, усмехнувшись в усы и едва заметно подмигивая Мишке.

– Спаси Христос, Николай Аристархович, – улыбнулся в ответ Мишка, осторожно направляя движение тетки.

Спустя несколько минут они стояли среди мясных туш, окороков и бочонков с солониной. Едва завидев урядника, купец ловко оттер в сторону своего приказчика и, степенно поклонившись, спросил, оглаживая бороду:

– Ищете чего, господин урядник, или так зашли, посмотреть?

– И посмотреть, и покупателей к тебе привел, Ефрем Тимофеевич. Вот, знакомься. Это, значит, Михаил. Почитай, лучший охотник в деревне. А это тетка его, Глафира. Ну, про взрыв в белом городе ты знаешь. Вот там Мишку и контузило. Так что пока охотиться он не может. А тут зима на носу. Вот и зашли они к тебе за припасом.

– Как же, наслышан, – окинув Мишку внимательным взглядом, кивнул купец. – Что ж, смотрите, выбирайте. А там посмотрим, – указал он вокруг.

У Мишки сложилось стойкое убеждение, что, едва глянув, купец уже точно знал, сколько у него денег и где они лежат. Урядник же, многозначительно кашлянув, негромко добавил:

– Ефрем Тимофеевич, Мишка, пока здоров был, помогал мне изрядно. Так что ты не обидь сироту.

При этом взгляд урядника стал неожиданно колючим. Явно не ожидавший такого купец, заметно смутившись, огладил бороду и, покосившись на Мишку, кивнул:

– Не извольте беспокоиться, господин урядник. Все сделаю честь по чести.

Кивнув, урядник вышел из лавки. Проводив его взглядом, купец неопределенно хмыкнул и, вздохнув, спросил, поворачиваясь к странным покупателям:

– Так чего ищете, почтенные?

– Солонины всякой мясной на зиму, Ефрем Тимофеевич, – вступил Мишка в разговор. – А уж сколько, тут от цены зависит.

– Со мной пошли, – решив что-то для себя после недолгого молчания, позвал купец.

Выведя их на склад, он прошел в середину рядов товара и, похлопывая ладонью по бочонкам, принялся пояснять:

– Тут у нас говядина, тут свинина. А тут дичина всякая. И сохатина есть, и кабанятина. Первое по семидесяти копеек с бочонка вам встанет, а остальное по пятидесяти. Дешевле, извиняйте, не могу.

Вспомнив, что в лавке те же товары стояли в среднем по полтора рубля, Мишка быстро кивнул и, не обращая внимания на растерянно замершую тетку, ответил:

– По три бочонка сохатины и кабанятины. Нам на двоих должно хватить, – повернулся он к тетке.

– Да бог с тобой, Мишенька, нам столько и не съесть. А в леднике еще и рыба есть, что ты наловить успел.

«Вот ведь…» – мысленно скривился Мишка, но купец только усмехнулся:

– Много – не мало. Куда сгружать?

– У коновязи телега стоит. Я отведу, – кивнул Мишка.

Два мужичка быстро закинули купленный товар с тачку и, следуя указаниям Глафиры, покатили ее к телеге. Мишка, отдавая купцу деньги, еще раз окинул склад быстрым взглядом и, убедившись, что бочонки им сгрузили не из общей массы, тихо спросил:

– Не сочтите за обиду, Ефрем Тимофеевич, а чего не отсюда грузить стали? Или с мясом что не так?

– Солонина свежая, этого года. А оттуда сгрузили, потому что в том углу я для особых гостей товар держу. Урядник ведь не просто так с тобой приходил. Так что не беспокойся. Доволен останешься, – уверенно заявил купец.

– Спаси Христос, Ефрем Тимофеевич. Не забуду милость вашу, – кивнул Мишка, глядя купцу в глаза.

– Благодарствую. Не забудь уряднику сказать, что сделано все было, как обещано, – кивнул купец.

– Не извольте беспокоиться. Все как есть скажу, – нашелся Мишка. – За этим дело не станет.

Выйдя из лавки, он быстрым шагом добрался до телеги и, выдав каждому из грузчиков по медной полушке, повернулся к тетке:

– Ну что, мама Глаша, теперь посиди тут, в телеге, а я по своим делам пробегусь.

– Как скажешь, Мишенька, – растерянно кивнула женщина, явно пораженная их удачей.

Убедившись, что телега и товар под присмотром, парень быстро огляделся и помчался в лавку, где торговали всякой посудой. К его удивлению, урядник уже был тут. Делая вид, что рассматривает товар, толстяк то и дело бросал на парня короткие внимательные взгляды. Усмехнувшись про себя, Мишка подошел к прилавку и, оглядев ровные ряды чайных сервизов, спросил у молодой дебелой продавщицы с румянцем во всю щеку:

– Хозяюшка, мне бы чайник заварной да четыре комплекта чашек. Найдется у вас?

– А деньги-то у тебя есть, чаевник? – иронично хмыкнула деваха.

– За деньги не переживай. Найдешь товар, найдется и оплата, – усмехнулся в ответ Мишка.

– Бери сервиз. Чайник и шесть чашек с блюдцами. Два рубля все удовольствие, – указала продавщица на расписанный петухами сервиз.

– Не дороговато загибаешь, красавишна? Два рубля за комплект – это уж совсем не по-божески, – запустил Мишка пробный шар торга.

– А ты тут особо-то не тявкай, – вдруг раздалось откуда-то из подсобки. – Сказано тебе: два рубля, плати и забирай. А нет, так выметайся.

– Это кто там такой смелый? Ленька, ты что ли? – вдруг забасил урядник.

– Ой, – послышалось из подсобки, и в лавку выглянул молодой, лохматый парень. – Простите, господин урядник, не видел, что вы зашли. Да и не вам я это все…

– Покупателям дерзишь? Или тебе его деньги не деньги? – насел на него урядник.

– Так какой же он покупатель, ваше благородие? Голь перекатная, – попытался отговориться то ли приказчик, то ли еще какой приближенный к хозяину.

– А вот за голь я тебе, душонка торговая, уши бантиком на затылке завяжу, – зарычал Мишка, чувствуя, что начинает звереть.

– Погодь, Мишка, – осадил его урядник. – Ты, Ленька, хоть и дослужился до приказчика, а ума так и не нажил. Придется мне саму с хозяином твоим поговорить. А пока пошли, Мишка, отсюда. Не умеют выгоду свою блюсти, пускай голодными сидят, – скомандовал он и, круто развернувшись, направился к выходу.

Услышав про хозяина, девка испуганно ойкнула, огромными глазами рассматривая набычившегося Мишку.

– Твое счастье, упырь, – прошипел парень, вы ходя.

– Проваливай, пока не выкинули, – попытался оставить последнее слово за собой приказчик, но все впечатление смазалось: под конец фразы он пустил петуха.

– А ты попробуй, – развернулся к нему Мишка. – Давай, рискни. Узнаешь, как медведя на нож берут.

– Ленька! Дурак! Это ж промысловик, – взвизгнула деваха, одним могучим движением бедер задвигая приказчика обратно в подсобку.

Рассмеявшись от такой картины, Мишка вышел на улицу. Урядник, которому произошедшая сцена явно подпортила настроение, хлопнул его по плечу и, развернувшись, скомандовал:

– За мной ступай. Сейчас все купим.

Пройдя мимо нескольких лавок, он вошел в неприметный лабаз и, подойдя к прилавку, потребовал у продавца:

– Парню сервиз чайный продашь. С петухами. И учти, я из него сам чай пить буду.

Стоявший за прилавком человек, судя по одежде, очередной приказчик, молча выставил на прилавок требуемый товар и, указывая на него ладонью, только и ответил: