Я тебя у него украду

– Губы красила? – хмыкнул насмешливо, явно больше не злясь, и меня слегка отпустило. Расслабилась. Забрала у него помаду и выдавила смущено.

– Собиралась…

Суворов откинул голову и заржал, а я подавила улыбку, мысленно радуясь, что он не злится, и сунула помаду в карман.

– Боже, Журавлева, вы бабы всегда краситесь за рулем, или только когда на работу опаздываете?

И Пашка вдруг совершенно неожиданно обхватил мое лицо руками и коснулся моих не накрашенных губ своими. От неожиданности мой пульс сорвался, и я не сразу сообразила, как лучше поступить: оттолкнуть его или ответить на поцелуй. Впрочем, тот закончился довольно быстро, даже не успев окончательно испортить мне остатки настроения, поэтому решила оставить как есть и не начинать ор.

– Когда опаздываем, – ответила растерянно, и Пашка не спешил отступать и посмотрел на меня так, что у меня щеки медленно и неотвратимо залились румянцем. Провел по скулам пальцами и негромко подытожил.

– Тебе придется постараться, чтобы я забыл об этом инциденте, Журавлева.

Нарочито эротичные нотки в его голосе отрезвили, и я распахнула глаза шире и отступила.

– Паш, ты нормальный? Тут же парковка, люди кругом, – сделала шаг к водительской двери, и Суворов, явно верно расценив мое предостережение, нахмурился и склонил голову, пристально глядя в мое лицо. – И не надо делать вид, что удивлен. То, что мы переспали, еще не дает тебе право при всех меня лапать.

Губы скривились в раздраженной ухмылке и Пашка шагнул ко мне, а я чуть отклонилась, чтобы подальше от него.

– И вообще, давай забудем, ладно. Спасибо что оказался рядом, когда мне было это нужно, а теперь пожалуйста давай делать вид, что ничего не было? – открыла дверь, достала сумку, по-прежнему не глядя на Суворова. Почему-то была уверена, что он раздражен, а мне вдруг стало стыдно за такой явный отшив, но не отступилась. Сжала ремешки сумки и закрыла машину, а потом, стараясь на Пашку не смотреть, выпалила торопливо.

– Ну я пойду, мне пора уже. Пока.

И не дав ему вставить слова ломанулась к КПП очень надеясь, что хреновое утро не перерастет в такой же день.

Но моим мольбам не суждено было сбыться. На этом мои приключения не закончились, и стоило мне открыть дверь КПП, веселье началось.

– Ирина Борисовна, досмотр, – Петров, видимо сегодня в наряде. И скорее всего поступила установка шмонать сумки. Без задней мысли подхожу к столу и расстегиваю молнию на сумочке, подставляя ему для досмотра, а потом сердце воспалённо ударяет, и я закусываю щеку изнутри, заметив в сумочке телефон.

Примерно с полгода назад нас обязали купить тапики – маленькие телефоны, в которых нет ничего кроме функции совершать звонки. Естественно, в это же время запретили носить с собой на работу смартфоны и другие гаджеты, и мы все дружно втухли. Корпоративные вайберы больше не упрощали жизнь, мы будто вернулись лет на десять назад, когда хитом продаж была моторолка-головастик со шнурком на шею.

Естественно, с тех пор люди, спалившиеся с нормальными телефонами, сразу попадали в черный список у начальства со всеми вытекающими. И меня сейчас грозило то же самое.

– Оп-па, – Сережа, подцепил мой смартфон и достал. – Залет, Журавлева.

Да знаю без тебя!

– Блин, забыла в машине выложить, – попыталась отмазаться, но Петров не купился. А может просто решил цену набить. – Сереж, а можно я сбегаю быстренько выложу его, м?

– Зале-е-ет Ириш. Тут без вариантов.

Выпрямился и бросил короткий взгляд в сторону камер, а я оглянулась на них же через плечо и снова на Петрова.

– Ну пожалуйста, Сереж…

Постаралась сделать самые невинные глазки, я и правда с этим гребаным утром совсем закрутилась, а Петров видимо решил, что я с ним флиртую и сунул телефон в карман своего хб.

– Давай проходи, за чаем договоримся, – щедро подытожил, и я облегченно выдохнула, но неприятное предчувствие скребнуло внутри. Избежать занесения этого инцидента в личное дело нужно в любом случае, но слишком уж красноречивым был взгляд молодого капитана. Слишком намекающим. Может, пофиг, пускай доносит?

– Сереж, может…

– Иди, иди Журавлева.

И я покивала и сгребла сумку, выходя из контрольно-пропускного пункта.

Ноги будто после стометровки не слушались, колени подрагивали, и я засеменила к главному корпусу, стараясь успокоиться.

Придется после десяти заглянуть в дежурку, и лучше всего до этого времени раздобыть бутылку конины, потому что думаю этот взгляд Сереги означал только одно – он хочет взять натурой.

Проблема в том, что я натурой не даю.

Остается найти конину. Надо позвонить девочкам из финотдела, вдруг они припрятали где-то бутылку. Либо у Эди из закупок спросить, ему по роду деятельности положено иметь заначку, чтобы с казной договариваться и углы сглаживать.

В здание заходила по уши загруженной мыслями, дошла до кабинета, открыла дверь и поздоровавшись с коллегой прошла к шкафу, чтобы переодеться.

Ну и утречко, блин.

Глава 8

Петров оказался не таким благородным, как мне казалось, и даже бутылка конины, стрельнутая у финансисток, не умаслила эту наглую морду.

– Ну что ты мне тут взятки толкаешь, Журавлева? – он уже отшмонал сумки и теперь сидел тихонько в дежурке и смотрел НТВ. При моем появлении правда поднялся и соизволил даже звук выключить. – Я же не пью, две недели как в завязке, так что можешь даже не предлагать.

Вздохнула, понурила плечи, начала убирать бутылку обратно, но Серега, так внезапно поднялся и мою руку сжал, что вздрогнула.

– Ладно, поставь на стол, шучу я, шучу, – он был выше меня, и эта разница в росте сейчас показалась немного пугающей, хотя с чего бы, да? Суворов выше него, но не так пугает. Но тот и не смотрит так вожделенно как Серега. И почему я вообще о нем вспоминаю сейчас? – Думал, может мы по-другому договоримся, все-таки залёт не маленький…

– По-другому? – почему-то именно в моменты, когда надо было активнее думать у меня включалась дурочка, и мозг отказывался идеи дельные подкидывать. Я обычно пост фактумом разговоры в голове прокручивала и выбирала фразы для ответа уже после, а вот сейчас в мозгах вата и нифига не от милой растерянности, а от начинающей зарождаться паники. Она медленно и неотвратимо прожигала кожу зудом, хотелось поежиться и выдать дрожь, но вдруг я все неправильно поняла?

– Ну, иначе… – Серега шагнул ко мне и забрал сумку из ослабевших пальцев, подталкивая меня к столу, оглянулась через плечо, прикидывая что около полуметра и я в засаде, и нервно улыбнулась, поднимая взгляд.

Когда мне было лет восемь, стайка одноклассников дразнила меня и пугала. Мама уверяла, что они так заигрывают, но стоило мне пойти в магазин, они окружали меня и… Становилось так же неприятно как сейчас. Больно они мне не делали, вообще не делали ничего, за что их можно было бы наказать, но я до сих пор помню, как меня бросало в дрожь при их появлении. И как старалась обойти их по соседней улице, чтобы не увидели. И руки у них были липкие и неприятные. И казалось, они упивались моей беспомощностью… Хватали, зажимали, щипали, трогали, фу.

– Сереж, отойди, – произнесла с ноткой паники невольно срываясь на истерику.

– Да ладно, Журавлева, ну что ты маленькая что ли? Не понимаешь, к чему веду? – и словно ощутив мой страх, Петров почувствовал себя самцом и перешел к активным действиям. Сжал талию, опустил на бедра свои противные руки и подтолкнул меня к столу, задирая юбку выше. Ударила его по рукам, поправила одежду, а он видимо принял этот жест за набивание цены и рывком дернул на себя одной рукой, второй успевая облапать грудь. – Давай быстренько. Никто не узнает, слово даю.

– Сер-р-реж, отпусти! – спасибо бабушке, которая научила меня бить мальчишек коленом в пах в любой непонятной ситуации. Петров загнулся, я отпрыгнула в сторону, сцапала сумку и выскочила из дежурки, едва не снеся дверь. Ощущение было такое, что меня пережевали и выплюнули, а что было бы, если бы он оказался сильнее, а я замешкалась? Дрожь отвращения сотрясла тело, и я поежилась, почти бегом направляясь к своему кабинету. Там можно закрыться и сделать вид что аврал. Смогу побыть одна, и никто трогать не будет своими липкими руками.

Козел похотливый.

Поворачивала ключ с таким остервенением, будто все черти ада гонятся за мной. Влетела в кабинет и закрылась, благо коллега на совещание ушла. Подошла к кулеру и залпом опрокинула в себя стаканчик воды. Жалко не водка, сейчас бы в кассу зашла.

Выдохнула. Кажется отпускать начинает, но все равно внутри еще как-то неприятно. Надо занять себя работой.

Прошла к столу и села, делая еще один глубокий вдох.

Даже если доложит – ну и хрен с ним. Ну подумаешь, процентовки лишат. Ну выговор, ну и Бог с ним. Это не конец света. Не спать же с ним в самом деле?!

Перебрала документы в столе, разобрала шкаф со старыми отчетами, накормила шредер. В одной из папок на столе лежало заявление коллеги Марка на отпуск. Скоро в декрет уйдет, нужно замену подбирать.

Подошла к столу коллеги, Катюхи, взяла папку с кандидатами. В принципе можно эту, по характеристикам подходит, и фамилия знакомая. Суворова.

Нахмурилась, изучая личное дело. Дарья Олеговна. Сестра Пашки? Странно, почему он не говорил, что она собралась к нам? И любопытно что ее папа все еще на нас не вышел с рекомендацией дочу на службу как можно быстрее пропихнуть. Хотя может, с Катюхой такой разговор был. Надо у нее уточнить. Еще раз окинула взглядом резюме. Красный диплом, вышка. Почему за девочку никто не просил? Может все же однофамилица…

Стук в дверь заставил вынырнуть из раздумий. Поднялась с места и в три шага преодолев расстояние до двери, открыла, впуская Катю.

– Журавлева, ты сейчас упадешь! – произнесла так, будто новость на миллион. Даже немного заинтриговала.

– Что, меня уволили?

– Ой, типун тебе на язык! Круче! – интересно, что может быть круче? – Крёмлев морду Петрову в курилке начистил, говорят, тот про тебя трепался.

Ключ выпал из рук и сердце к горлу подскочило.

Сережа рассказал?

Марк его избил?

Вслух произнесла только:

– В смысле?

– В прямом. Петров говорил, что с тобой развлекался, а Марк психанул. Скажи честно, между вами что-то есть? Вы вместе? Я помню тот корпоратив, не отвертишься. Вы тогда вместе уехали…

– Ой, Кать, не сочиняй. Мы не вместе, так один раз пересеклись…

Помертвевшими руками подняла с пола ключ и сунула в скважину. Мысли как рой пчел рассыпались и никак не удавалось собрать их воедино. Поэтому решила пока не думать о том, что сказала Катя.

– Слушай, там у тебя анкета Суворовой Даши, не знаешь, кто такая?

– Я еще не разбирала этих кандидатов. А что? – Катя села за стол, опуская на него папку, что несла в руках.

– Да нет, ничего. Я тогда сама займусь ей. В среду на собеседование приглашу… – медленно подошла к столу, отмечая на стикере дату. Послезавтра. Надо ей позвонить.

Ладно, сдаюсь, лимит моего терпения исчерпан.

Упала на стул и устало выдохнула.

– Ну расскажи подробнее, что там было в курилке?

Глава 9

Едва высидела до конца рабочего дня, хотелось сразу бежать к Марку, чтобы поблагодарить. Да, это просто предлог, но мне хотелось увидеть его еще раз и сказать спасибо. Тем более он наверняка ждет благодарности, потому что заступился.

Едва часы показали заветную цифру, я переоделась и поправила макияж, привела в порядок волосы. Довольная своим отражением в зеркале, надела пальто, цепляя со стола сумочку. Катя уже ушла, а я закрывала сейф и проверив, что все в порядке, двинулась к выходу. Кабинет Марка был дальше по коридору, и я медленно зашагала к нему, молясь, чтобы он не убежал с работы раньше.

Что сказать? Как начать? Ведь предполагается что я не должна знать об этом инциденте. А может просто без предисловий: спасибо что заступился?

Времени на раздумья не осталось, я подошла к кабинету и постучала, но ответа не было, зато были голоса, и я тихонько приоткрыла дверь и, заметив Марка, открыла уже смелее.

– Извините, Марк, можно тебя? – когда я вошла, Кремлёв на секунду завис, а я робко улыбнулась ему и скользнула взглядом по кабинету, натыкаясь на Суворова. Тот сидел в пол-оборота и при моем появлении обернулся, и впился прямым немигающим в мое лицо. Мне захотелось поежиться от тяжести этого взгляда, но я сдержалась и вновь посмотрела на Марка. – Я ненадолго…

Переступаю с ноги на ногу, ожидая ответа от зависнувшего хозяина кабинета, и тот кивает и вешает плечики обратно в шкаф.

Перехватила лямку сумочки удобнее, и вскинула взгляд, заметив, что Марк торопливо отвел глаза, но я-то видела, что он оценил мой наряд и скорее всего остался доволен увиденным. На душе потеплело, богиня внутри ликовала. Кайфово, когда мужики пускают слюни. Жалко только что этот так стыдливо отвел глаза, явно не желая продолжать эту игру.

– Паш, ты не мог бы выйти, – улыбнулась, глядя на Марка, но обратилась к Суворову, который всем своим видом выражал негодование. Ну еще бы, мы с ним виделись утром на парковке, и я бортанула его, а теперь вот встретились в кабинете моего бывшего. Пашка лютует, но я ничего не могу поделать.

Услышав мою просьбу, Суворов фыркнул продолжая сидеть, и я поджала губы.

– Предлагаешь мне пока выйти на парковку и занять место, чтобы ты потом могла меня переехать, киска? – ответил в своей манере, которую я так хорошо знала: ты ничтожество, и я даже смотреть в твою сторону не буду – об этом говорил его тон и взгляд в мою сторону, и я не удержалась и нагрубила в ответ.

– Будь добр! – огрызнулась, и Пашка рывком встал и пройдя мимо меня, бросил короткое: «буду в машине», явно адресованное Марку. Меня демонстративно проигнорировал, даже когда прошел мимо. Суворов вышел из кабинета, оставив нас наедине, а я на секунду поддалась чарам этого сексуального чисто мужского одеколона Пашки, который слишком хорошо помнила по прошлой ночи и, это сбило с толку, потому что никак не ожидала что он на меня так подействует. А потом до меня вдруг дошло, что пауза затягивается, я вообще забыла зачем пришла и переведя взгляд на ожидающего Марка заговорила. – Мне сказали, что ты ударил Серегу Петрова…

Перешла сразу к делу, и он нахмурился и скрестил руки на груди.

– Кто сказал? – скупо отрезал, и я решила, что все эти рыцарские штучки не про него, в поступке Марка явно не было подтекста вернуть меня, тогда зачем он вообще вступился?

– Не важно, я просто, – стало неловко под его прямым взглядом особенно после того, что я снова ощутила эту отчужденность, что и позапрошлым вечером. Переступила с ноги на ногу и продолжила. – Зашла спасибо сказать. Он говнюк.

– Спасибо за что? – он что, решил поиздеваться?

– За то, что заступился, – пояснила, понимая, что напридумывала себе, и снова ощутила себя униженной.

– Да перестань, Ир, – повернулся к шкафу и стянул с плечиков куртку. – Не парься даже. Серега и правда херню нёс.

– Но тем не менее никто ему слова не сказал, кроме тебя… – в голосе прорезалась нотка надежды, и я возненавидела себя за это. А Марк раздраженно накинул на плечи куртку и обернулся ко мне.

– По старой дружбе, если ты об этом, – стянул с полки шапку и закрыл шкаф, громче чем надо хлопая дверцами. – Мы же с тобой позавчера все решили.

– Да, я помню, – что и требовалось доказать. Ненавижу себя и свою тупую бабскую натуру. Не хочет он меня больше, и ясно дал это понять, а сегодня просто решил видимо подраться, по одному ему известным причинам. – Слушай, может тогда станем друзьями? Между нами все равно ничего уже не будет, но общаться же мы можем…?

– Амм…Ну да, почему нет, – сгреб с рабочего стола телефон и ключи и шагнул ко мне, а я отступила, почувствовав себя тут лишней. Хотелось задать последний вопрос: а что же все-таки болтал Серега и почему Марк все же решил заступиться, но почему-то не могла рта раскрыть. – Ты за этим приходила?

Его вопрос заставил замереть, он будто давал последний шанс: хочешь – спроси, но я решила промолчать.

– Тогда пошли?

– Угу, – кивнула и вышла, понимая, что приняла желаемое за действительное, а особенно обидно, потому что это произошло в ситуации с бывшим.

Глава 10

Золотое правило: чем хуже себя чувствуешь, тем лучше выглядишь сегодня не сработало. Выглядела я дерьмово. Может, все дело в мешках под глазами от недосыпа, может в осунувшемся лице. Есть не могла, кусок в горло не лез, но как бы там ни было, на работу я приехала чернее тучи.

И ровно нарисованные стрелки не спасли никчемное настроение, и пыльно-розовая помада с ароматом ягод не помогла. Даже черное платье, которое всегда сидело слишком впритык стало немного болтаться, потому что я нихрена не ела эти дни.

Черные чулки натянула машинально, выпрямилась, отметила, что они в принципе единственная вещь, помимо платья которая подходит к моему настроению и поддавшись порыву натянуть еще что-нибудь черное, накинула на плечи черную кожану, вместо привычного пальто, и выскочила из дома.

Лодочки выбивали дробь на асфальте, пока шла к машине. Они жутко раздражали, когда ехала за рулем, сменную обувь не взяла, и нога то и дело норовила соскользнуть с педали, но безумно пригодились, когда припарковалась у управления и вышла из машины заметив в паре метров внедорожник Суворова.

Он видел, что я заходила вчера к Марку в кабинет и наверняка в курсе моего позора – быть в очередной раз отвергнутой. Еще одна горсточка земли на крышку гроба моей гордости.

Схватила красную сумочку, почему-то именно ее взяла сегодня, чтобы хоть чем-то разбавить эту унылую черноту, и пикнув сигналкой развернулась на пятках, собираясь шагнуть в сторону КПП, но помня вчерашний инцидент, замерла и решила проверить, выложила ли телефон.

И в этот момент хлопнула дверца черного внедорожника, и моя спина против воли окаменела. Достала аппарат из сумочки, открыла машину и бросила телефон на панель, захлопывая дверцу.

За спиной послышались шаги, пикнула сигналка, и я поняла, что больше оттягивать этот глупый момент приветствия нельзя. Закрыла машину и повернулась, натыкаясь взглядом на мужскую фигуру.

– Привет, – постаралась сделать голос как можно более беззаботным, и даже улыбку на лицо натянула, но оказалось все мои усилия выглядеть безмятежно – впустую – Суворов в мою сторону даже не посмотрел.

– Привет, – скупо ответил и зашагал к дверям пропускного пункта, подчеркнуто игнорируя мою хоть и фальшивую, но все же улыбку.

Спасибо, теперь настроение еще гаже.

Двинулась следом, невозмутимо шагая мимо ряда машин, Суворов шел на шаг впереди, но не притормаживал, чтобы меня подождать хотя бы из вежливости и перекинуться парой фраз. А я намеренно не догоняла, просто шагала в такт, чтобы ему не показалось, что я пытаюсь привлечь к себе внимание.

И не смотря на эту глупую игру, я все равно ощущала его слишком близко. Аромат его одеколона окутывал, дразнил, напоминал о том, о чем совершенно неуместно помнить. Широкие плечи притягивали взгляд, они будто ожили и при каждом шаге покачивались, заставляя на них смотреть. Коротко стриженный затылок очень сексуально смотрелся вкупе с этой матовой кожаной, и я поймала себя на мысли что тащусь от Пашкиной стрижки.

Алё, Журавлева, очнись, ты двинулась кукухой!

Суворов дернул дверь КПП и вопреки ожиданиям, не стал входить, отступил, пропуская меня вперед, а я удивленная его жестом едва не врезалась в его плечо, но сумела избежать столкновения, лишь вскользь коснувшись его груди.

– Спасибо, – промямлила, не поднимая головы и вошла внутрь, слыша, что Паша ступил в КПП следом.

Вошли на территорию управления и в таком же молчании зашагали к главному корпусу, только теперь я шла впереди, а Суворов сзади, но тем не менее рядом, почти шаг в шаг.

Глупая игра.

По ступеням поднималась не спеша, каблуки хоть и позволяют ощущать себя богиней, но лишних движений сделать не дают, поэтому пришлось шагать размеренно, хотя эти негласные догонялки порядком достали.

У самой двери Пашка почти меня нагнал, потянулась, чтобы взяться за ручку, и мои ледяные пальцы тут же оказались накрыты суворовской рукой. Так точно и ровно, что на первый взгляд могло показаться – спланировано, но стоило Пашке отдернуть руку, будто он сам не ожидал или обжегся, эта иллюзия рассеялась.

Ощущение его горячей руки на моей запустило в мозгу красочные воспоминания о той ночи, и я облизала губы, спохватываясь что они в помаде. На языке остался привкус ягод, и пришлось сглотнуть, чтобы избавиться от навязчивого образа пошлых поцелуев идущего рядом мужчины.

Все дело в том, что Кремлёв часто ко мне приезжал, и я почти не сталкивалась с нехваткой секса, и сейчас чувствовала себя странно, и списала это новое состояние именно на нехватку. Все нервы будто обострились, я была как оголенный провод. Коснись и заискрит. Раньше ничего подобного не было.

Отдел кадров находился на втором этаже, и я, минуя лифт, зашагала к лестнице, надеясь, что Суворов останется дожидаться, когда откроются створки, лифта и поднимется на нем на четвертый, туда, где был его кабинет. Но вопреки моим ожиданиям он зашагал вслед за мной к лестничной клетке, и когда я открыла дверь, ступая на площадку первого этажа, вошел следом. Лестницей пользовались не так много народа, и я бегло вскинула взгляд вверх, убеждаясь, что мы тут одни.

Между этажами были площадки с широкими подоконниками огромных окон, выходящих на пеструю стену спорткомплекса.

Едва я поднялась на пролет, почувствовала на талии жесткую хватку.

Вздрогнула, обернулась испуганно косясь на Суворова, но тот невозмутимо подтолкнул меня к подоконнику и заставил вжаться в него поясницей и опереться о поверхность ладошками.

– Что ты делаешь? – сорвалось с губ, хотя вопрос был глупым. Наверно поэтому Суворов не стал на него отвечать, лишь молча обхватил мой подбородок рукой и сжал, уверенно впиваясь в губы.

Поцелуй-таран, поцелуй-вторжение. Ни капли нежности, ни грамма сладости, лишь моя помада разбавила эту грубость нотками ягод и только.

Мой выдох в ответ на неожиданность этой ласки, его вдох в секунду, когда отстранился, чтобы вернуться в реальность.

Но не помогло.

Снова смял, завладел, вжался в меня губами, заставляя подчиниться и покорно ответить. И будто не было этих паршивых дней, мы словно снова вернулись в тот самый вечер, когда вдвоем и так легко и просто быть рядом, когда так вкусно и жадно друг друга дразнить ласками. Будто и не расставались.

Пашка разжал пальцы на подбородке и заскользил ими ниже, к шее, чуть придушил, кровь в моих венах взревела. Возмущение тугой волной прошибло тело и ударило по кончикам пальцев, которые я потянула к его руке, чтобы ослабить хват, но он не дал тормознуть. Опустил руку еще ниже и смял грудь, срывая с моих губ шумный выдох. Пожалела, что платье – водолазка. Захотелось сорвать его к чертям и дать этому дьяволу доступ к телу, наверно поэтому выгнулась навстречу прикосновению и не возражала, когда сжал заострившийся сосок по-хозяйски играя с ним кончиком большого пальца.

Ладони скользили по подоконнику, спина под неудобным углом ныла, хотелось сменить позу, и я слегка повела плечами, что не укрылось от Суворова. Сжал мои бедра, поддел и усадил на подоконник, вклиниваясь между. Твердость его тела красноречиво напомнила, что он немаленький и дрожь возбуждения прокатилась под кожей, напитывая клеточки жаждой.

– Ты заслуживаешь порку Журавлёва, – рокот его голоса вибрацией проник в вены и, если бы ни жесткая хватка на бедрах, я бы поерзала, до того неприязненно он звучал. – Смачную порку, чтобы не могла сидеть целый день после. Чтобы твой сочный зад покраснел от шлепков. Чтобы кожа моих ладоней горела так же сильно.

Дышал тяжело, но губ от моих не отнял, все так же близко, касаясь их будто магнитом притянутый.

– Не люблю, когда меня душат, – оскалилась в ответ, вскинула бы взгляд, но слишком тяжелые веки, слишком давит аура этой сволочи. Слишком сладко его дыхание на моих губах.

– А я не люблю, когда меня отшивают, – ответил в унисон и подался бедрами вперед, заставляя меня растечься как восковая свеча от этих ощущений. – Ты нарвешься, и я возьму тебя грубо, чтобы запомнила и в следующий раз не разбрасывалась словами…

– Я больше не буду с тобой спать Суворов, – уперлась ладошками в грудь между полами расстегнутой кожанки и ощутила бешенный стук сердца под каменной грудой мышц. – Так что оставь свои угрозы. И отойди.

И никогда, ни разу в жизни я не ощущала большего разочарования от того, что мужчина послушал меня и выполнил то, о чем просила.

Верно говорят «послушай женщину и сделай наоборот», а потом переверни ее и сделай как она хочет…

Только Суворов либо об этом не слышал, либо намеренно забрал у меня конфетку, зная, чего хочу на самом деле.