Я тебя у него украду

Пашка кивал, молча наблюдая за мной, будто хвалил меня за реакцию, хотя она чисто на рефлексе была, я не осознавала, что скулю, стискиваю его запястье, зажатое между моих ног, ору его имя. Ору блядь! Пока низ моего живота не свело, и я не ощутила, как мокро становится там. Не влажно. Мокро.

– Паш…? – вскрикнула в легкой панике, в припадке этой его ласки, когда тело принадлежит не мне, а ему. Снова. А он кивнул и ухмыльнулся, понимающе продолжая доводить до точки, где полная отключка и бесконтроль. Где я буду не в силах даже его имя вытолкнуть, потому что дыхания нет оно не важно уже. Важно, что он творит там своими пальцами. Вытворяет. – Па…

– Молодец, девочка, не стесняйся, намокни для меня… – продолжая эту жестокую пытку пальцами, глядя все так же тепло и понимающе. Он знал, что творит. А у меня такое впервые. Скотина. – Кончай.

И последним быстрым движением шевельнулся внутри и будто плотина рухнула, я закрыла глаза и всхлипнула, а потом тело взорвалось, вдребезги разлетелось, мокрые капли на нем зашипели от жара, по бедрам текло, было так мокро и от этого выносило нервы напрочь. Его рука намокла во мне, простынь подо мной стала влажной, я даже не осознавала, что плачу, ничего не осознавала, только до боли в сведенных руках сжимала его запястье и кончала.

Разрывалась.

Когда он вошел, ощутила, но как-то слабо смогла вообще отреагировать. На секунду меня просто выключило, и начала в себя приходить только в момент, когда Пашка начал медленно меня трахать, ловя мои губы. Целуя их. Лаская невесомыми касаниями.

– Никогда сквирта не было? Испугалась? – стирает слезы губами, трахает пульсирующее лоно, а я даже не в силах разобрать, о чем он. Спрашивает о чем-то? О чем?

Постепенно тело начинало ощущаться, сведенные до этого судорогой бедра сжались на каменных мужских, и я скрестила лодыжки чтобы не так глубоко проникал. Все же он слишком большой.

– Что ты сделал? – напряженно в его глаза, а он нахмурился.

– Больно?

Нет.

– Непривычно.

– Ты очень красива, когда кончаешь, – Пашка заводит руку под мою поясницу, чтобы удобнее входить. Все на автомате. От и до выверенно. Ослабевшими руками касаюсь его ягодиц, скольжу выше, чувствую реакцию на мою ласку – мурашки. Дохожу до лопаток, и он с нажимом на поясницу одновременно грубо толкается. Впиваюсь в спину ногтями. – Когда не контролируешь мимику и просто отдаешься. Очень красива.

– А ты… – дыхание перехватило, толкнулся снова, сцарапала кожу на лопатках, Пашка зашипел.

– Сзади тебя взять?

И не дав даже осознать суть риторического вопроса, выпрямился и перевернул меня за лодыжки, впечатывая грудью в матрас. Приподняла бедра, сжал, поставил на колени. Безвольно подчинилась, вскрикнула в подушку, когда вставил. Не вошел, не скользнул. Втаранил. Спасло то, что предварительно плюнул на пальцы – очень грязно и развратно и смочил. Иначе повредил бы. Сука жадная.

– Помнишь, про уговор?

Щелкнула пряжка ремня, Пашка обвил его вокруг моей талии и рванул на себя как поводья. Охренел?

– Оставлю синяки на бедрах, если буду руками. Хочешь? Тебе мало засоса на плече и ключице?

Засоса?

Выпрямилась на локтях, услышала его ухмылку, когда выматерилась вслух.

– Пометил, самец херов.

– Тебя – хочется.

– Не привыкай, – возмутилась правда глухо, потому что снова ткнулась в подушку лицом. К чертям вообще все. Просто закрыть глаза и ловить момент.

– Так лучше. Помолчи и дай дяде сделать обоим хорошо.

Издевается, но сил на ответ нет. Да и похрен как-то на глупые разговоры, когда он так глубоко. Дерзко. Нагло.

Ремень впивается в живот, натягивается на талии, бедра вколачиваются в бедра, член таранит как поршень, слышу эти звуки как дикий ритм безумия.

Стону.

А Пашка наслаждается. Мной и тем, что происходит. Тем, как льну. Как отдаюсь. Берет. Имеет. И хочется ему потакать.

До пика дошли почти одновременно, не смотря на то, что он правил, а я отдавалась. Вскрикнула его имя в подушку, сжала простынь, закусила наволочку. А он швырнул меня на спину и вошел сверху, на миг тормозя свой кайф, чтобы насладиться моим.

Просмаковать каждую его секунду. А потом парой грубых толчков догнать и уверенно сжав стояк у основания выйти из меня чтобы обжечь каплями мой лобок и лоно. Очень опасно. Очень. Неоправданно.

Настолько, что я даже очнулась от морока и распахнула глаза испуганно вжимаясь в матрас. Чувствуя, как течет по коже его метка.

– Охренел? – выпалила, а он ухмыльнулся, стряхивая стояк.

– Тебе не идет материться, Журавлева. Не твое это.

– Паш, я не на таблетках, ты зачем? – опустила испуганный взгляд на лобок, рукой туда же, но кажется он не попал. Сволочь, напугал.

– Я аккуратно, знаю же, что делаю, – сел на пятки и подцепил мои ноги под коленями, раздвигая их для себя. Чтобы глазами облизать то, что облизывал совсем недавно языком. – Не трогай, размажешь…

Перехватил мое запястье и сунул мне неизвестно откуда взявшуюся порванную футболку. Мою.

Дождался, когда вытру пальцы и забрал, чтобы методично стереть свои следы досуха. Безумно довольный собой.

– Думаю на сегодня тебе хватит, да? – вытер и свой член, стирая с головки капли и отшвырнул ткань, переводя на меня вопросительный взгляд. – И мне пора, уже светает.

И будто только сейчас осознав, что вообще-то уже утро, глянула в окно, где из-за шторы начинал просвечивать розоватый блик в небе.

Пашка поднялся и начал одеваться, а только сейчас осознала, что, кажется, протрезвела и вообще жива. До этого все как в тумане.

Подтянула простынь и накинула на голое тело раздраженно глядя на засос на плече. Когда успел?

– Закройся.

Ни слова не произнесла хотя с десяток вертелись на языке. Мозг начал просыпаться. Что натворила?

Встала и покорно прошла за гостем к двери в прихожей. Отрешенно смотрела в пол, пока надевал пальто.

– Нормально себя чувствуешь? – остановился у замершей меня, а я подняла голову и взглянула на Суворова, снова внутренне сжимаясь от стыда за свое блядство. Поначалу такое крышеносное, но все равно недопустимое.

– Да…

Поцеловал в губы со вкусом. Как умеет. И вышел, закрыв за собой дверь. А я потянулась к защелке и повернула. А потом отрешенно пошла на кухню и достала то самое дурацкое вино.

И бахнула из горла. Дура.

Вчера меня бросил бывший, а я только что смачно трахалась с его лучшим другом.

Где тут муки совести? Дайте две.

Глава 5

Естественно, после ухода Пашки, спать я не ложилась. Решила заняться уборкой, которая всегда мне помогала мозги прочистить. Поэтому с диким рвением и какой-то странной яростью принялась скидывать посуду в мойку, греметь тарелками, вышвыривать бутылки в мусор.

Спать с ним было ошибкой, черт меня дернул самой ему это предложить! Одно радует – Пашка за этим и приходил, значит больше ему от меня ничего не понадобится, достаточно глянуть как торопливо он свалил после того, как кончил.

Бабник законченный.

Уборка постепенно переросла в стихийное мероприятие, и я вытряхнула все из шкафа и принялась мерить, а потом складывала по новой, со своим дебильным перфекционизмом доводя все до крайности.

Шкаф, посудные полки, тумбочки в спальне, комод на балконе, Боже, я сама себя боялась после того, как отдраила всю квартиру и вынесла четыре мешка с мусором.

Время неумолимо клонилось к вечеру, а я делала все только бы не думать о прошлой ночи и не вспоминать как вела себя. Не любила клеить ярлыки, ведь ты никогда не знаешь, что человеку пришлось пережить, чтобы дойти до черты, но себя я могла назвать вполне определенно. Шлюха.

Ну как по другом? Ведь я дала первому встречному, можно сказать сама на него запрыгнула. Стыд какой! А может вот так и становятся этими самыми женщинами? Поначалу месть бывшему, а потом просто в процесс включаешься и начинаешь кайф получать. Нельзя так делать! Это очень страшно, но я это сделала, так что теперь уже ничего не вернешь.

Уборка не помогла заглушить голоса в голове, поэтому я достала мобильник и набрала номер своего психолога. На том конце провода ответили с задержкой, а потом после усталого «Да, кисонька», в трубке послышался собачий лай фоном.

– Валь, давай набухаемся.

Это все, на что я была способна, поэтому замолчала, как только произнесла это страшное по своей сути предложение лучшей подруге. Но трубку не бросили.

– Журавлева, что, всё так плохо?

– Ну есть немного… – уклончиво ответила, потому что не уверена какой процент правды сказать подруге по школе, чтобы не выглядеть в ее глазах этой самый развратной женщиной. Хотя… – Ну так, что?

– Дай мне полчаса за вином сбегаю и сразу к тебе. Или может водки?

– Нет, – так поспешно ответила, что Вале впору рассмеяться, но она-то не знала в чем тут соль, поэтому лишь красноречиво вздохнула, мол «потом объяснишь» и отключилась.

К тому моменту, когда подруга приехала, я уже извела себя самобичеванием и сгрызла все ногти, образно, разумеется, недавно коррекцию сделала, жалко черный гель-лак.

В дверь позвонили, и я полетела на крыльях открывать, но помня прошлый промах, заглянула в глазок, чтобы убедиться, что не ошиблась. Да, Валя.

– Входи, – отступила, впуская подругу в квартиру, и тут же накинулась на нее с объятиями, а Валя, нисколько не купившись на мои нежности, окинула квартиру цепким взглядом и подытожила.

– Совсем плохо, да?

Подруга у меня никогда не была глупой и сейчас раскусила меня в два счета. А я вместо ответа окинула ее с ног до головы быстрым взглядом.

Валя подстриглась, хотя в последние десять лет ее любимая длина пикси, что безумно ей шла, но сейчас ее каштановые волосы были даже короче. Почти под мальчика. Джинсы очень красиво гармонировали с кардиганом, выглядывающим из под весеннего пальто, серого, в тон глазам этой хитрой барышни, которая уже просчитав что я собираюсь отвесить ей комплимент, так на меня посмотрела, что мои губы склеились.

– Не заговаривай мне зубы.

Закатила глаза, забрала у нее пакет, в котором звякнула тара, и отнесла его на кухню, слыша, как подруга скидывает верхнюю одежду и вешает у входа.

На кухне был вылизан каждый миллиметр, и естественно подруга и это заметила и, подцепив со стола отмытую и сохшую на полотенце сковородку, удрученно изрекла.

– Ты забыла главную заповедь, которую мы с тобой учили.

– Валя, не начинай.

– А я думала, ты за этим меня позвала, – покрутила сковородку в руке и провела пальцем по идеально сверкающей поверхности. – Никогда не позволяй своим сковородкам сверкать ярче тебя самой.

– Валя… – простонала, глядя как подруга откладывает оный предмет и переводит на меня красноречивый взгляд.

– А ты позволила. Ты в зеркало себя видела, воробей? У тебя мешки под глазами больше чем те, что я с рынка тащила с картошкой. Иди в душ, а лучше набери ванну и ложись туда я вина нам налью и приду.

– Мы вдвоем не поместимся! – удивленно выпалила, и подруга рассмеялась, забирая у меня пакет.

– Я не буду мыться, дурында. Просто с тобой посижу, а ты расскажешь, кто причина твоей истерии.

– Ладно, – не знаю почему, но этот ее командный тон самое оно, что мне хотелось слышать, и я безоговорочно подчинилась. Прошла в ванную и открыла воду, а потом зашла в спальню, проверила мобильный. Естественно, пропущенных ноль. Ну с чего бы ему мне звонить? Соскучился? Да конечно… Наверняка уже новую пассию нашел. Эта мысль резанула, и я швырнула телефон в подушки и вышла из спальни. Валя хлопотала на кухне, и я прошла в ванную и скинула с себя халат, а потом забралась в воду, вытягивая ноги, которые почти скрыла пена.

– Ну что, готова говорить? – Валя вошла в ванную с двумя бокалами, один без разговоров протянула мне, второй перехватила удобнее и закрыв крышку унитаза села на нее, поворачиваясь ко мне. – За что пьем, за мужика или против мужика?

Качнула головой раздумывая как ответить, а потом равнодушно изрекла и отсалютовала подруге.

– Не чокаясь.

– Понял…

Выпили, помолчали. Вода уже почти до шеи набралась и постепенно плавила мышцы температурой. Приятно обволакивала тело теплом и негой, и усталость брала свое. Ну и видимо мозг начал отключаться, и язык развязываться.

– Помнишь Марка, моего коллегу с работы? – оказывается мой бокал опустел, и я не заметила, как Валя снова его наполнила, лишь короткое звяканье стекла о стекло об этом напомнило.

– Этот красавчик, что тебя с корпората подвозил? – Валя ткнула в меня пальцем, прикрывая глаза. – Как его можно забыть, он же охренительно красивый мужик.

– Да. Он, – грустно подтвердила, припоминая что мы с Марком сталкивались с Валей в нашем дворе, она с собакой гуляла вечером. Ночером. Когда мы возвращались. В общем не важно. – Мы с ним спали.

– Догадалась, не дура.

– Да нет, мы после этого спали. Он приезжал ко мне вечерами, трахал, уезжал.

Валя озабоченно нахмурилась и напряженно изрекла.

– Вы встречались хочешь сказать?

– Ну, в буквальном в смысле да, но мы были как бы не вместе… – не знаю почему не говорила подруге об этом раньше, как-то боялась рассказывать, не знала как наши отношения с Марком назвать. Да и в глубине души тешила себя надеждой что эти отношения перерастут в нечто большее, и вот тогда я подругу и обрадую этой новостью. Обрадовала. – Просто спали.

– Хреново. Я не помню, воробей, чтобы ты кого-то, кроме Ильи, к себе подпускала, ты же почти год от мужиков убегала как от огня. – Валя задумчиво вперила взгляд в пространство, а я ощутила давно забытое тепло от ее обращения. Поначалу она звала меня Журавль, но потом ей стало казаться что я слишком маленькая для такого прозвища и больше на воробья похожа. Я ее, кстати, тоже в ответ звала так же, воробей. Подруги, мля… – Когда узнала, что он с другими бабами спутался и бросила его.

– Да помню я, – бахнула еще вина и поморщилась. Илья мой первый мужчина, мы встречались с ним с первого курса и, как только я закончила учебу, продолжили просто встречаться, а я все ждала, что он позовет замуж. Как-то спросила его, а он так глупо отмазался, что мне показалось это странным. Ну и потом эта смс-ка от другой бабы в его телефоне, пока эта сволочь голову мыла в ванной. «С добрым утром любимый». Сука ненавижу. Хотя сейчас, конечно, спустя пару лет ненависть стерлась, оставила после себя только оттенок той горечи, наверно поэтому я Марку и дала. Решила – хватит быть затворницей. – Ну он мне нравился, и я думала мы…думала все будет серьезно.

– Понятно.

Валя залпом охреначила бокал и пошла за второй бутылкой, и говорить мы начали только после того, как она разлила очередную партию красного.

– Расстались? Надеюсь, ты сама его бросила? Тоже гулял?

Нет.

– Я предложила ему остаться на ночь, он сказал, что больше не приедет, – грустно изрекла и замолчала, борясь с обидой.

– Ясно. Бабник значит. Ну этого и следовало ожидать, при таких-то данных.

Да.

– И ты из-за этого убиваешься?

– Не совсем, – вино в бокале приятно поблескивало, оставляя розоватые слезы на запотевшей таре, и я начала стирать конденсат, старательно не глядя на подругу. – У тебя когда-нибудь был сквирт?

Глава 6

Валя внимательно выслушала рассказ, начиная с того момента как я впустила Пашку в свою квартиру и далее по списку. Вино и ванна настолько меня разморили, что я выболтала ей все. Обо всем. Валя иногда даже присвистывала. А ее очень трудно удивить, если что.

После того как мы выжрали две бутылки вина, я насухо вытерлась и укуталась в халат, и мы переместились в гостиную. В которой тоже все сверкало чистотой. Аж бесит. Почему в жизни не может быть все так же просто как в уборке? Вынесла мусор и голова свободна от мыслей.

Мои глаза начали слипаться, и Валя повздыхала и вынесла мне диагноз, о котором я, итак, знала.

– Ты развратная женщина, воробей.

– Знаю. Только я это иначе называю.

– Ой не надо. Ненавижу ярлыки, а тебе просто любви захотелось, это нормально, – Валька позволила мне уложить голову на свое плечо, и мы так и сидели. – Иди-ка спать. Завтра другим человеком себя почувствуешь.

– Ага, больным, – промычала и досадливо поморщилась, когда подруга начала подниматься.

– Серьезно, поспи, Ир. Захочешь, завтра после работы еще встретимся, только сейчас думаю сон важнее трёпа.

– Ладно, – покорно пошла за Валей и, дождавшись, когда она оденется, обняла подругу на прощание и закрыла за ней дверь.

Медленно добрела до спальни и плюхнулась на подушки, закрывая глаза. Надо бы полотенце с волос снять, но так лень. А завтра высохнут некрасиво…

Потянулась и рука наткнулась на что-то твердое. Телефон.

Достала из под подушки и разблокировала.

Знакомый номер был в исходящих, я набрала и невольно затаила дыхание, не чувствуя ничего кроме пьяной дымки в голове.

– Говори, – голос Марка прозвучал натянуто, и мне в пору бы задуматься о целесообразности звонка, но дура же. – Случилось что?

– Марк, – шепотом выдала и замолчала. Такой родной голос. Слишком сильно кроет. Не знаю как удается себя в руках держать, может алкоголь туманит?– Ты где сейчас?

– Ир, ты зачем звонишь? – уже раздраженно. Теперь гораздо отчетливее это проскользнуло в тоне.

– Сама не знаю, – сглотнула ком в горле. Господи, до чего ты жалкая Журавлева! – Добавь мой номер в черный список, чтобы не надоедала.

Марк замолчал, и я тоже. И хорошо, потому что не могла уже справиться с эмоциями и стерла со щек соленые капли. А потом проморгалась, сделала вдох и заговорила.

– С Пашкой снова тусуетесь? – прокляла себя за упрек в голосе. Это же прямой путь к прекращению разговора. Марк, как только чувствует, что его загоняют в угол, сразу дёру дает. – За городом или в квартире?

– Ир, мне пора…

– А меня ты ни разу не звал на такие вечеринки. Почему?

– Ты бухая, давай не будем сейчас об этом. Ты же знаешь двери Пашкиного дома открыты для всех, и ты можешь приехать в любое время, – устало заговорил, перебивая музыку на фоне. – И давай еще раз попробуем разойтись мирно. Ты мне не звонишь, я тебя не тревожу, ладно?

– Что за бред ты придумал с расставанием, все же нормально было. Неужели тебя так бесит то, что я…

– Ир это Паша, – еще один знакомый голос, пославший к чертям мою нервную систему.

Суворова только не хватало!

– Марк тебе телефон спихнул? – психанула уже не стесняясь истерики. – Иди вы оба к черту!

Бросила трубку и расплакалась от собственной никчемности. Не надо было ему звонить! Надо вышвырнуть телефон в окно! К черту его!

Выключила аппарат и сдернув с головы полотенце сердито отшвырнула и его. А потом забылась сном, в котором были два ненавистных мужчины, которые методично и со вкусом подтверждали тот самый ярлык, что я на себя повесила.

Сон был таким реалистичным и пугающе сладким, что я не сразу смогла из него вынырнуть, когда услышала звонок в дверь.

Что за ерунда?

Открыла глаза и прошла в гостиную включая свет ударом ладони по тумблеру.

– Кто? – рявкнула, насколько позволял сонный голос и, услышав ответ, раздраженно стиснула зубы. – Проваливай.

Пашка заверил что не спешит и будет звонить пока не открою, и пришлось злобно подчиниться и впустить этого гада.

Ненавижу мужиков!

– Зачем пришел? – уперла руки в бока и сердито зыркнула на Суворова, но тот, как у себя дома, стянул с плеч пальто и повесил в прихожей. Потом подцепил меня за пояс халата и повел в кухню.

– Много выпила? – заметил на столе две бутылки и прицокнул. – Можно снова тебя пороть да? Без боя дашь?

Слова так обидно хлестнули, что я не обломалась и подлетев к Пашке хлестнула его по лицу, чувствуя, как ярость вытесняет все воспоминания и жалость к себе.

Сжечь их всех!

– Тебе вообще никогда больше не светит ясно? И вообще уходи, я видеть тебя не хочу! Вы все у меня поперек горла, кобели сраные!

Еще раз ударила, на третий Пашка сжал мою руку и не дал закончить начатое. Вместо этого встряхнул меня, что волосы хлестнули по лицу влагой.

– Я бы сейчас за каждый твой удар ответил ремнем, но ты бухая, не поймешь же нихрена!

– Ты… Да какое право ты… Да как ты… – не могла слов подобрать, меня бесил этот его самоуверенный тон, и я закусила губу, потому что слезы на глаза так невовремя накатились. – Козел…

Шмыгнула носом, опустила взгляд куда-то в район пашкиной груди, и ощутила, как губы дрожат.

– Иди сюда.

Не произнес больше ни слова, но меня порвало. Раскромсало на кусочки, бросило в истерику, и я начала всхлипывать.

– Журавлева, ты как ребенок, – произнес почему-то ласково и крепче прижал, а мне только это и надо было чтобы сильнее расплакаться в его объятиях. Суворов пах как дорогой кобель. Как мужчина, который знает себе цену и трезво оценивает свое нехилые возможности замотать любую девушку в свою постель. И выглядел он, кстати, так же как пах. Самоуверенный и дорогой вид самца. А я ему весь свитер слезами залила. – Тише, родная, тише…

Приподнял меня над полом и понес в спальню, а я слабо запротестовала, на что он хмыкнул и заверил.

– Не буду я тебя насиловать, – произнес ровно, и я крепче прижалась к нему, когда опустил на кровать и лег рядом, притягивая к себе. Слезы все катились, хотя я думала, что моя истерика прошла, но нет. Все так же плакала, а он сжимал, окутывал собой, своим сводящим с ума запахом, своей силой. И так тянуло в его руках забыться.

– Паш, зачем ты пришел? Я же не звала тебя.

– Не звала, – согласился и продолжил молчать, а я ждала его ответ так долго, что казалось проигнорирует, но он заговорил. – Спи Журавлева. Я никуда не уйду.

Эти его слова как мед подействовали на нервы, и я устроилась на его плече и прикрыла глаза, чувствуя влагу на ресницах.

– Я уже года два ни с кем не спала в одной постели… – философски изрекла и ощутила, как мерно бьется под ладонью пульс Суворова.

– А что был тот, с кем спала? – так же ровно спросил, не отрывая головы от подушки. Его дыхание щекотало мою макушку, и это неуловимо согревало.

– Был… – на большее сил не хватило, тело уже начинало отключаться, только мозг все еще работал.

– Идиот.

Ответил ровно и его слова согрели, и я безотчетно улыбнулась. А потом позволила сну затуманить мозг и отключить и его.

Глава 7

Утро наступило внезапно, будто я только прикрыла глаза на секунду, а потом бах, и солнце.

– Проснулась? – голос над ухом заставил окаменеть, а я гадала почему плечо и шея так затекли. Подняла голову и наткнулась на теплый взгляд янтарных глаз.

– Угу, – сморгнула сон и села, запахивая халат. Оказывается, я уснула прямо так, поверх покрывала. И вообще откуда тут Суворов? Не помню, когда он приехал. Я же Валю проводила и дальше провал. – Ты как тут оказался?

Пашка на секунду напрягся, а потом аккуратно повел затекшей рукой и сел на постели. Выглядел он так, будто не спал всю ночь. Не то чтобы плохо, просто слишком бодро.

– Закроешься? На работу надо собираться.

Кивнула, поняв, что ответа так и не получу, и встала с постели вслед за другом бывшего и засеменила в прихожую.

Там Суворов надел пальто и не сказав мне ни слова кивнул и вышел из моей квартиры, а я еще секунд пять потупила, глядя в закрытую дверь, а потом пошла собираться.

Таблетка аспирина сотворила чудо с большой буквы, и когда я умылась, почувствовала себя еще лучше.

Одежду выбирала тщательно, прежде всего потому что хотела скрыть засосы на теле, поэтому выбрала платье с закрытым воротом. Набросила на плечи пальто.

Прошлась по волосам расческой, они довольно недурно легли, видимо решили сжалиться над непутевой хозяйкой и не отсвечивать.

На работу ехала быстро, на парковке вспомнила, что губы не накрасила, и подворачивая на свободное место между крузаком и чьим-то лексусом потянулась в сумочку за помадой и услышав глухой удар испуганно выжала тормоз и вскинула глаза на лобовуху.

– Паш… – выдохнула, глядя на сидящего на моем капоте Суворова. Он охренел не меньше меня, в его зубах тлела сигарета, руки как приклеились к гладкой поверхности капота, он сидел в пол-оборота и как только до нас начало доходить то, что произошло наши взгляды изменились. Мой охреневше-затравленный скрестился с его раздраженно удивленным и застыл. Мы оба сверлили друг друга глазами и молчали. Я что, сбила его? – Прости…

Одними губами произнесла и нашарив-таки в сумке помаду достала и сжала в руке.

А потом безотчетно открыла дверь и вышла на парковку, Пашка в тот момент поднялся с капота и раздраженно поправил одежду.

– Журавлева, ты пиздец.

– Прости, я не хотела… – повела рукой с зажатой в ней помадой, окидывая пространство перед капотом и закусила губу. – Не думала, что тут…

Пашка шагнул ближе, и я сразу почувствовала себя крошкой и втянула голову в плечи. Суворов подцепил мое запястье и раскрыв пальцы взял помаду в руки и покрутил.