Золотой Легион

На дне коробки лежал небольшой, но тяжелый кулек из старой газеты размером с крохотный обломок карандаша. Свернутый трубочкой и перевязанный куском джутового шнура. Очень пыльный и старый. Узел не поддавался, пришлось развязывать зубами. И вот на ладонь легла небольшая, но очень тяжелая полоска желтого металла. Она заканчивалась капелькой на одном конце, а второй был, очевидно, от чего-то отломлен. Казалось, расплавленный металл вытек откуда-то и застыл. А отец отломил его и припрятал. Интересно! Попробовав на зуб желтую полоску, Эмилио не мог сдержать довольный возглас! Это было золото! Взвесив на ладони, повеселел. Тянуло на добрых четверть фунта!

Лихорадочно развернув бумажку, он подошел к окну. При свете попытался разобрать побледневшие от времени строчки. Удалось разобрать лишь несколько слов «. С начала 1957 года рост промышл…». Дальше надпись обрывалась. Но и этого было достаточно! 57-й год! Значит, папаня где-то умыкнул золотишко в те годы, когда они жили в горах Сьерра-Маэстра! Там была еще маленькая речка. Эмилио помнил ее. Кажется, Яра!

Так вот почему он вынужден был жить в этой глуши в том вонючем поселке, окруженный лишь колючками и угрюмыми охранниками! Где сучка Йоханна и рубанула его по руке! Вот куда каждое утро уходили рабочие. Он вспомнил коптящий едким дымом сарай и пещеру. Они с мальчишками иногда, бродя по округе, пробирались и туда. Там добывали и плавили золото! Радостная мысль вспыхнула и тут же угасла.

Пытаться в одиночку добыть скрытое сокровище на другом конце страны!

Почти невозможно! Тем более, сейчас там хотят начать строительство какого-то Национального Парка! Он слышал новости по радио. Наверняка рабочих со всей страны понагнали. Да и что толку? Находку все равно отберут и признают «достоянием революции».

«Ну, ничего! Он вернется! Обязательно когда-нибудь вернется за этим золотом!»

И он в спешке стал заканчивать сборы. Коробка со звоном полетела в угол, по деревянному полу гулко застучали рассыпавшиеся тяжелые пуговицы…

Пристань Мариэль предстваляла собой длинную лагуну, врезающуюся в берег почти на милю. Издавна это место было стоянкой для лодок, катеров и лодчонок жителей не только близлежащей местности, но и всей Гаваны. Катера для прогулок, рыбацкие лодки, самодельные катамараны – все находило здесь пристанище.

Обычно народу здесь бывало немного. Разве что по выходным многие приезжали сюда для прогулок. Или просто покопаться в моторе, что-то подкрасить или отремонтировать.

Сейчас же Эмилио видел перед собой огромную серую массу людей. Солнце уже зашло, берег окутался сероватой дымкой, но сотни голов колыхались и двигались. Это был настоящий людской муравейник!

Видно было, что не один он слушал сегодня радио. Берег был заполнен желающими срочно уехать. Поводы, конечно, у всех были разные. Жизнь – сложная штука! Трудно однозначно судить о причинах, заставивших сотни людей бежать с родной земли. Позже время все расставит по местам!

Где, чья лодка, многие разбираться не стали. Подходя по сходням к более или менее приглянувшейся посудине, они бросали туда вещи и залезали на борт. Следом тут же прыгал кто-то еще. Возникали споры, порой переходящие в потасовки. Решали, кому плыть на этой лодке, а кому искать другую.

Весь залив трепетал как сотни мальков в садке.

Кто-то пытался «застолбить» место для родственников, которые должны были подойти позднее. Но такие попытки были обречены на провал, так как желающих было много больше.

Порой у штурвала вставали ничего не понимающие в мореходстве люди. Пытаясь вырулить в открытое море, лодки сновали во все стороны, сталкивались друг с другом.

Если какая-то из посудин получала сильные повреждения, ее тут же бросали, пересаживаясь в другую свободную. А покореженное судно тут же оккупировалось новыми желающими отплыть к «свободной жизни».

Везде творилось что-то невообразимое! По водной глади плавали потерянные или выброшенные мешки, узлы, какие-то доски, даже полузатонувшая детская кроватка!

Эмилио понял, что в такой суматохе он еще много часов проведет здесь. А вдруг Правительство возьмет и отменит свое решение? И этот лучик надежды ускользнет от него?

И он побежал вправо, по направлению к берегу океана. Крайний мыс носил название Ла Бока. В этом месте лагуна сужалась, как бутылочное горлышко, в котором лодки уже двигались медленно или вообще стояли.

Сидевшие в них пытались веслами, баграми, а порой просто руками оттолкнуть конкурентов и продвинуть свое суденышко поближе к выходу в океан.

Счастливчикам, которым это удалось, приходилось сразу включать мотор на полную мощность. Или со всей силы грести веслами против волн, чтобы не повторить участи пары легоньких катеров, которых прибой развернул вдоль волны и боком выбросил на прибрежные камни. И теперь пассажиры бродили по пояс в воде, собирая свои пожитки, подхваченные волнами.

Потеряв надежду и терпение, кто-то пытался, разбежавшись с края пирса, просто запрыгнуть в проходящий катер. Редким беглецам это удавалось. Они падали прямо на пассажиров, вызывая крики и ругань тех, кто уже разместился на борту. А некоторые встречали на своем пути выставленные руки или весла и, не долетев, падали в воду.

Недалеко от берега курсировали несколько красивых катеров со звездно-полосатым флагом на корме. Это родственники или знакомые живущих здесь, проплыли почти восемьдесят миль, чтобы помочь «своим» выбраться.

Ходили слухи, что временно маломерным судам из граничащих стран разрешили приближаться к Кубе. Кто-то набирал в лодки желающих и отходил. А некоторые из капитанов просто брали безмоторные лодки на буксир и увозили в сереющий океан.

К слову, многие несведущие в морском деле вообще не представляли, куда им дальше плыть. Желание покинуть остров было велико. А что делать, когда перед беглецами открывалась необъятная темная гладь океана, было не всем понятно. Такие предпочитали сделать «как все». Двигаться «на удачу» в ту сторону, куда устремлялась основная масса, уходящих вдаль, серых точек.

– Hola Cuba! Welcome to America! – услышал Эмилио смесь английского и испанского. Он поискал глазами и увидел средних размеров чистенький ухоженный катер, пришвартованный против всяких правил почти в самом конце мола, уходящего в открытый океан.

Конечно, он мешал остальным суденышкам пройти узкий проход, но очевидно капитану было наплевать на окружающих. Катер был явно не местный. И поэтому все новоиспеченные мореходы решали не связываться с чужаком. Лучше обойти его, чтобы не дай бог, не поцарапать блестящий борт.

На носу катера громадный абсолютно лысый афроамериканец в морской робе непонятного цвета блистал зубами и дымил зажатой в уголке рта сигарой. Он приветственно махал рукой и призывал желающих поднятья на борт.

Эмилио поспешил туда, где уже начала образовываться очередь. Но, оказалось, места на спасительном судне были доступны не всем! Когда один старик пытался прыгнуть на борт, громила грубо одернул его, пророкотав: «Solo Joven! Viejo – no!», – показав тем самым, что возьмет только молодых и крепких.

Эмилио поднял руку. Афроамериканец смерил его недовольным взглядом, но махнул рукой, мол: «Давай». Через минуту наш довольный беглец уже сидел у алюминиевого борта и со злорадством смотрел на неудачи других.

«Да плевать на всех!» – думал он. «Главное, я скоро буду в свободной стране!»

Вскоре лодка наполнилась. Молодых было совсем мало. Мужчины и женщины, в основном, средних лет. Люди были, ой, какие разные! Но всех объединяло одно. Они смотрели друг на друга, как дикие звери. Настороженно зыркали по сторонам, крепко держа свои узлы и сумки. Видно было, что они не верят никому!

Погрузка закончилась и они, наконец, отчалили. Берег стал удаляться и вскоре превратился в узкую черную полоску на сером небе.

– Ок, ребята, 200 долларов с каждого, – пророкотал тот самый громадный негр, решивший судьбу Эмилио. – Это немного поможет нам покрыть наши затраты!

Сидящие стали оглядываться друг на друга, как бы ища поддержки. Некоторые загомонили: «Какие деньги, мы и так еле вырвались из коммунистического плена! Америка – свободная страна»

– Да, свободная, парировал гигант. – И у каждого есть свобода выбора!

– У кого нет денег, или кто не согласен, можете вернуться на родину, – черный исполин показал громадной лапищей за борт. Сзади него стояли два амбала, поигрывая, как авторучками, бейсбольными битами и, судя по выражению лиц, готовые отметелить каждого несогласного.

Так все пассажиры оказались в цепких лапах желающих подзаработать прохиндеев. Но деваться было уже некуда.

Сборщики начали обходить сидящих. Кто-то недовольно бросал им в открытую сумку деньги. Кто-то начинал спорить, отсчитывая купюры. Такой просто получал удар битой, у него вырывался кошелек и исчезал в той же необъятной сумке.

Один совсем молодой парнишка привстал и начал что-то гневно выговаривать на английском этой группе мошенников. Но тут же получил резкий удар концом биты в горло и, потеряв равновесие, завалился спиной на борт. Двое подручных с безразличным видом взяли его за нижние края штанов и, подняв руки, перевалили его за борт.

Наступила тишина, прерываемая только легким урчанием мотора. Каждый из сидящих представлял себе неподвижное тело с безвольно раскинутыми руками, медленно опускающееся сейчас в темную страшную глубину. Оказаться на его месте не хотел никто. Беглецы смирились, и сбор «пожертвований» сразу пошел быстрее.

Плыли они уже больше часа. Эмилио со скуки стал разглядывать своих собратьев «по счастью». На минуту что-то заныло в нем. То ли тоска по оставленным местам, то ли сожаление, что покидает он Родину вместе с каким-то сбродом. А, с другой стороны, сам-то он кто?

Вот трое темнокожих парней подозрительного вида с длинными плетеными и давно не мытыми косичками. Тихо шепчутся друг с другом. Наверняка они уже продумали, как будут горланить на улицах свои непонятные песни или обирать пьяных, вышедших из ресторанов. К честной оплачиваемой работе они были явно не готовы.

Две женщины среднего возраста, одетые в одинаковые мокрые и прилипшие к телу платья, тупо улыбались и глазели по сторонам. Непонятно было, как они умудрились оказаться на борту. Одна из них постоянно кивала головой. Верный признак нервного расстройства. Вторая нервно перебирала подол платья заскорузлыми плохо слушающимися пальцами… «Господи, они же, наверное, из какой-то психиатрической больницы или из «дома терпимости»», – с горечью догадался Эмилио. У них там одинаковая для всех одежда… «Мадрэ мия, куда я попал?» – начал уже сожалеть он.

Двое сидевших рядом с ним мужчин с короткими стрижками, одетые в серые комбинезоны, вообще были похожи на вчерашних (или нынешних сбежавших) заключенных. Хищно озираясь вокруг, они, казалось, уже выбирали себе жертву из числа присутствующих. Кем можно было бы помыкать или кого ограбить сразу по прибытию к месту назначения.

Гоня от себя горестные мысли, Эмилио решил было вздремнуть. Но оказалось, что вечернее представление на этом не закончилось.

– Итак, братья и сестры, – раздался над ухом громкий голос того же белозубого капитана. Его, некогда родной испанский, стал приобретать нотки речи пьяного янки.

Сейчас обобравший их мошенник выглядел совсем по-другому! Видно, готовясь к прибытию в порт, он уже переоделся и преобразился! Вместо непонятного цвета морской робы на нем была белоснежная толстовка с блестящими молниями, загогулинами и какими-то яркими надписями. Шею увешивали четыре или пять блестящих цепей и какие-то медальоны. Бейсболка, повернутая козырьком назад, довершала образ растолстевшего уличного спекулянта.

– Вы по собственному желанию покинули «коммунистическую клетку»! И это правильно! Мы плывем в свободную страну, где для всех вас открыты все возможности!

Лица сидящих просветлели. По толпе пронесся довольный гул.

– И знаете, что вас там ждет? Вот, что я вам скажу, – заржал он и резко выбросил вперед свой огромный средний палец. Размером с сосиску, только черный, с большим блестящим ногтем.

– Ничего! И никому вы там не нужны! Каждый сам за себя! Карабкайтесь, цепляйтесь зубами и ползите наверх, если сможете.

– Ах, да, к чему же я это? – Он сделал вид, что забыл что-то. Даже картинно почесал затылок.

– Запомните! – И он поднял вверх уже указательный сосисочный палец со сверкающим перстнем.

– Когда вас выпрут из фаст-фуда за не вовремя отжатую половую тряпку.

Он стал загибать пальцы. На каждом согнутом блестела какая-то желтая железка, кольцо или перстень.

– Или когда вам надоест мыть машины за двадцать центов в день.

– Или когда ваша хозяйка обвинит вас в краже ее несуществующего колье…

– Или когда вонючий клерк иммиграционной службы будет склонять Вас к ежедневному минету…

Пальцы закончились, и он картинно сделал паузу, делая вид, что прислушивается к чему-то.

– Приходите ко мне, – махнул он рукой, как бы призывая с собой.

– Мы договоримся!

– Меня зовут Вашингтон! Запомните! Как город или как лицо на однодолларовой купюре. Думаю, других денег вы в ближайшее время не увидите! Итак, мистер Вашингтон, в Маленькой Гаване. В этом районе Майами меня знают все!

– Вэлкам ту Америка! – захохотал он, картинно крутанул задом и исчез в капитанской рубке.

– Осталось только похлопать ему, – с досадой на самого себя подумал Эмилио.

Он оглянулся на горизонт: сначала в одну, потом в другую сторону. Родина, кормившая его полжизни, уже скрылась из виду. Страна, которая должна была принести ему «свободу, счастье и деньги», еще не появилась. Вокруг было темно и непонятно…

Домик с воспоминаниями

Куба – Тринидад

Июль 202… года

(неделя до праздника 26 июля)

Надо обязательно подрезать розы! В этом году они очень буйно разрослись. Весь палисадник вдоль мощеной дорожки, ведущей от калитки к небольшому уютному домику, взрывался разноцветьем! Белые, пурпурные, красные!

Йоханне больше всего нравились нежно-розовые. Они напоминали молодость. То время, когда она была любима и счастлива.

Нельзя сказать, что сейчас ее жизнь была пустой и грустной. После выхода на пенсию, вернувшись в родной Тринидад, она, как натура деятельная, не могла, в отличие от постаревших и погрустневших подруг, усидеть на месте. Неуемный «сверчок» внутри все время звал ее чем-то занятья!

Ее скромная casa находилась всего в каких-то двадцати шагах от берега и еле слышного плеска ласковых волн Карибского моря. Ей нравилось рано утром, перейдя через неширокую дорогу, сесть на небольшую деревянную лавочку и подолгу смотреть вдаль, радуясь рождению очередного дня.

По сравнению с накатывающими океанскими волнами на севере, здесь, на Карибах, почти всегда царит уют и спокойствие. Прозрачная лазоревая вода стелется широким ровным ковром, вызывая умиротворение и нежность. Тишина и спокойствие разливаются по телу! Хочется сидеть и бесконечно смотреть на этот неподражаемый простор!

– Ах, как хорошо! – это самые простые слова, которыми можно описать этот прелестный уголок с чудным названием мыс Ла Бока.

Так вот, первым делом Йоханна решила подремонтировать свое немного обветшалое жилище. Сама с любовью прокрашивала каждую досочку, с удовольствием возила непослушным валиком по стенам. Сажала цветы. Соседи помогли переложить потрескавшуюся от времени плитку и наладить электрику.

Одним словом, через пару месяцев уже никто уже не мог пройти мимо дома № 6 по улице Chicas, не восхитившись красотой и аккуратностью сделанного. Белые стены были украшены предметами морской тематики. Левее входной двери стену украшал большой деревянный штурвал.

В ярких, кораллового цвета ракушках цвели маргаритки. Аккуратный газончик был усеян белоснежными марипосами[13]. И, конечно, розы!

Голубой цвет дверей сочетался с безоблачным небом. Всем хотелось зайти к сеньоре Йоханне в гости и поболтать за чашечкой кофе, качаясь в удобных качелях на широкой веранде.

Потратив немного времени, ей удалось получить Лицензию на прием туристов.

И вскоре фронтон ее дома украсила табличка с нарисованным знаком, похожим на русскую букву «Т». Выдали и журнал учета гостей.

Без такого разрешения на Кубе строго-настрого запрещено пускать в дом постояльцев. Если знак коричневого цвета, хозяин имеет право сдавать в аренду комнаты местным гражданам. А если цвет голубой: «Добро пожаловать, господа иностранцы!» Именно такой и красовался на доме Йоханны.

Дела пошли неплохо. Добрый нрав и аккуратность хозяйки влекли к ней все новых и новых гостей. Некоторые списывались с ней задолго, чтобы иметь возможность отдохнуть в комфорте. Одним словом, отдыхать было некогда. И это ей нравилось!

Говорят, если у Вас много воспоминаний, пора писать мемуары или нянчить внуков. Литературного дара у Йоханны не было. А двое внуков, которыми наградила ее Пресвятая Дева, давно уже выросли. Дочь Марианна жила далеко на востоке, возле Сантьяго. До сих пор работала и лишь иногда имела возможность навестить мать.

И сейчас Йоханна ждала новой встречи. Они с Марианной договорились, что вместе поедут в Сантьяго на Карнавал. Женщинам нравилось это буйство красок, музыки и веселья. Почти неделю город живет подготовкой к этому старинному празднику! И Йоханна была не прочь присоединиться! В свои семьдесят с лишним лет она оставалась очень задорной бабулькой, любящей иногда «зажечь» в танце, порой давая фору и молодым девицам.

Хотя одинокие соседки иногда охали, жалуясь на трудности, она ничуть не жалела, что с ней рядом нет мужчины.

– Моя половинка далеко, – любила она отвечать подругам.

Давний роман Йоханны и русского военного был коротким, но очень ярким. Настолько искренним, что Йоханна впоследствии так и не смогла найти ни одного мужчины, который хоть немного походил бы на рыцаря ее сердца.

В молодости она была красавицей! И войти хозяином в ее casa хотели многие мужчины Тринидада, где они жили с маленькой Марианной. Но напрасно говорит кубинская молва, дескать, «Одинокая женщина и за горячий гвоздь ухватится». В ее сердце всегда жил военный-ракетчик из тогдашнего СССР.

Вы сами, наверное, помните, дорогой читатель, какие раньше были порядки. Ему так и не удалось вернуться на солнечный остров к любимой женщине и подрастающей дочери. Но их единственную фотографию он хранил очень бережно. Ее-то и рассматривал сидящий в самолете Степаныч.

Сейчас Йоханна была сухонькой, но достаточно крепкой старушкой. Всегда аккуратно и по моде одета, с шикарной для ее возраста копной серебристых седых волос и в больших круглых очках, придававших ей даже некоторый шарм.

Вечерами она любила, заложив ногу на ногу и покуривая неизменную сигару, почитать на сон грядущий что-нибудь из Хэмингуэя.

Вот и сейчас слушала негромкий стрекот цикад, чуть отмахивалась от налетевшей мошкары, которая, наверное, уже привыкла к клубам вкусного сигарного дыма. Покачиваясь в тяжелом металлическом кресле-качалке с витыми ажурными ножками, была полностью поглощена неравной борьбой рыбака и марлина.

«Старик и море» она перечитывала неоднократно. И каждый раз находила и смаковала все новые и новые чувства и черты характера героя. Ее Марианна была такой же смелой и отважной. При крайней встрече дочь угощала ее жаренными на огне лангустами. Рассказывала, что достала их метров с тридцати. И вот сейчас Йоханна, зачитываясь чувствами старика Сантьяго, будто переносилась ближе к дочери, по которой, конечно, очень скучала.

Улицу осветили фары проезжающего автомобиля. Йоханна отвлеклась от книги, сняла очки и поглядела в темноту. Напротив ее дома притормозило «прокатное» авто.

Автомобили службы проката узнаешь сразу, они все похожи друг на друга. В отличие от машин самих кубинцев. Эти безликие. Поставь в ряд десяток. Будут как близнецы! А если автомобилем владеет житель Острова Свободы? Будьте уверены, его транспорт будет выглядеть феерично! Хозяин навешает внутри ярких побрякушек, оплетет руль разноцветными пластмассовыми шнурочками. Одним словом, обязательно выразит в «железном друге» свою индивидуальность.

Хлопнула дверь, и к калитке подошел мужчина лет пятидесяти в шортах, неизменной для туристов футболке с Че и белой бейсболке, повернутой козырьком назад.

– Наверное, канадец, – подумала Йоханна. Жители северной части континента Америки были самыми частыми гостями острова. – Канадец. Это неплохо. Обычно останавливаются они надолго и не сильно торгуются.

– Простите, можно увидеть синьору Йоханну? – на неплохом испанском робко произнес турист.

– Да, это я, – она немного привстала. – Мы договаривались с вами по поводу аренды? Простите, я не помню… Она сошла по ступенькам и по выложенной плоскими камнями тропинке подошла к калитке.

На секунду ей показалось, что мужчина плачет. Он часто заморгал глазами, потом по-детски локтем провел по лицу, как бы утирая слезы. Возможно, ей показалось? С чего туристам вдруг проявлять чувства!

Незнакомец молча вытянул поверх калитки руку, другой, продолжая утирать глаза. И теперь слезы проступили уже у Йоханны. Дыхание перехватило. Со старой выцветшей фотографии на нее смотрел ее любимый Степан. Рядом стояла она, только на много лет моложе.

Старушка охнула, прижав ладонь к щеке. Ей ли не помнить эту фотографию! Такая же сейчас стояла у нее на телевизоре в красивой рамке. Йоханна часто брала ее в руки и разглядывала их улыбающиеся счастливые лица.

Это Степан много лет назад уговорил ее забраться на самый верх «Дома Плантатора» в Тринидаде и сфотографироваться там на смотровой площадке.

Они еще смеялись, держась за руки и карабкаясь по узеньким деревянным ступенькам. На одном из пролетов он прижал ее к себе, и они долго целовались. Остановившись, они загородили собой весть проход. Сверху и снизу напирали зеваки, желающие подняться или сойти вниз. Но никто не сказал ни слова, настолько романтично смотрелись целующиеся кубинская девушка и русский военный.

– Yo soy su hijo! Я его сын! – только и смог выговорить Степаныч в приступе нахлынувших чувств. Он стоял и широко, по-детски улыбался. Йоханна распахнула калитку. Они обнялись и еще долго стояли, прикрыв глаза. Каждый, сжимая в объятьях воспоминание, наверное, о самой светлой частичке их жизни! Они не стыдились капавших из глаз слез! Ведь это были слезы счастья!

Не кормите боевого петуха!

Куба, Ла-Плата дель Мар

(100 км западнее Сантьяго-де-Куба)

Июль 202… года

(неделя до карнавала)

Настоящий «Cerdito asado en un asador» (жаренный на вертеле поросенок) должен быть мягкий внутри, но обязательно с хрустящей румяной корочкой! И ни в коем случае нельзя отвлекаться от приготовления, особенно перед тем, как он почти готов. Даже если твой лучший друг предлагает тебе стакан хорошего рома!

Если не хочешь опозориться перед соседями во время праздника, главное – ни на минуту не оставлять блюдо без присмотра! И не забывать поливать его бока со всех сторон пахучей маринадной смесью.

Чудесный аромат пряной свинины неспешно разносился по большой лесной поляне. А старый рыбак Хосе с гордым видом медленно крутил ручку самодельного вертела, гордясь почетной работой, о которой его попросила синьора Марианна.

Праправнук местных рабов, он родился и вырос в этой местности. Видел всякое! Его короткие седые курчавые волосы уже поредели. Немного сгорбилась широкая черная спина, исчерченная шрамами от давних схваток с морскими обитателями. Но он по-прежнему был высок и крепок. Рукой и «всем остальным», чем вызывал неизменные шуточки местных гуахирас[14], с которыми очень любил позубоскалить мимоходом.

Но сейчас дело было серьезное! И сейчас старый рыбак внимательно осматривал медленно вращающегося поросенка, подставлявшего языкам пламени свои зарумянившиеся бока, лишь иногда поглядывая по сторонам.

Излучина горной речушки в этом месте когда-то образовала огромную поляну. Некогда протекавший здесь мощный горный поток наносил множество камней. С годами течение стало слабее, и на месте бывшего русла раскинулась широкая ровная площадка длиной метров тридцать.

Редко стоящие громадные толстые деревья с раскидистыми кронами создавали приятную прохладу. Речной поток, текущий у ног, весело приплясывал на небольших порожках, стремясь через несколько сот метров слиться с Карибским морем. Солнечный лучи пробивались местами через крону и пахучий дым, отчего поляну пронзали светлые стрелы, освещая пространство вокруг.

Поляна была полна суетящихся людей, от стариков и до подростков. Еще бы! Ведь сегодня здесь пройдут «Pelea de gallos», схватки бойцовских петухов!

Официального разрешения на них, конечно, не было. И в случае чего по закону можно было загреметь и в тюрьму. Правда, власти иногда смотрели на эти кровавые поединки, «прикрыв глаза». Мол, слов нет, нарушение. Но, с другой стороны, древняя и безобидная традиция.