Чернолунье 2. Воровка сердец

Но Дай на эти дешёвые трюки не купится. Он чувствует ложь и потому не доверяет ему совершенно.

Саймон не тот, кем кажется.

А ещё он ужасно кого-то напоминает…

Дай скрипнул зубами.

– Я тоже наслышан о вас от Рэйки, двенадцатый рыцарь Саймон. Вы сильны и компетентны. Впрочем, на Рэйку легко произвести впечатление, когда дело касается исполнения служебного долга.

– Я вам не нравлюсь, – изобразил в голосе горечь Саймон и несчастно вздохнул. Дай чувствовал, что тот ни на секунду не огорчился и даже не удивился.

Даймонд хмыкнул.

– Каждый имеет право кого-то любить и недолюбливать, – холодно отрезал он. – Чтобы что-то изменилось нужно время, но! – Дай сделал акцент на последнем слове, – я не имею привычки доверять каждому встречному.

Саймон расплылся в довольной улыбке, точно кот, получивший сметану.

– В этом я с вами солидарен.

Дай натянул угол рта. Саймон бесшумно зашагал к нему.

По скулам Дая ходили желваки, гнев снова подступал, стискивал горло в стальной хватке. Он был рад, что на улице темно, и Саймон не видит его состояния. Мальчишка необъяснимо раздражал его одним своим присутствием. Что-то было в его лице, его походке и даже наклоне головы!

Саймон подошёл очень близко. Они были одного роста, и Даймонд смотрел прямо ему в глаза. Чёрные и такие знакомые.

– Знаете, я ищу свою сестру, – доверительно сообщил он и, не сводя с Дая глаз, достал из внутреннего кармана шинели картонку. Нет. Не картонку.

Дай присмотрелся. Это фотография.

– Она сделана три года назад, – сказал Саймон, когда Дай, поколебавшись, взял её в руку.

Фотография была нечёткая, тёплый свет огней засветил её, люди по краям размыты, но фигура в центре вырисовывалась чётко. И Дай узнал её – не мог не знать! – то была Лилит.

Длинные каштановые волосы заправлены в воротник мешковатого пальто, белая как молоко кожа, сутулая тощая фигурка, руки в карманах, на голове кепи, из-под козырька которой в разные стороны смешно торчит чёлка. А её лицо! Какая-то детскость и наивность читалась во взгляде. Не было ни хитрой усмешки, ни злости, ни страданий.

Только чистота и любопытство.

Дай никогда не видел Лилит такой, даже когда она задумывалась, глядя в окно, лицо её хранило отпечаток трагедии прошлого и бесконечной грусти.

Фотография была сделана ночью, в толпе, возле ярких ярмарочных огней. Дай легко мог ошибиться, обознаться. Но нет. Это точно Лилит. Младше, чем сейчас, нежнее, лучше.

Тепло разлилось в груди Дая, а потом он увидел тёплую улыбку Саймона и похолодел.

Саймон назвался её братом.

Но Дай знал: Лилит – сирота, выросшая в столичных трущобах. Последний человек, опекавший её – старый наёмник из Краза – погиб. Лилит осталась одна. Одна! Не было ни братьев ни сестёр… только Дай. Он первый появился в её жизни после смерти старика. Он первый протянул ей руку помощи в трудную минуту. Он единственный, кто заботился о ней больше чем о себе. Он ненавязчиво занял в её жизни далеко не последнее место, даже если сама Лилит этого ещё не осознала.

Дай стал для неё важен.

И он хочет, чтобы всё так и оставалось.

Только он и она.

И никакой Саймон никаким боком тут не впёрся. Кто он вообще такой?! Как смеет называться её братом? Где он раньше был, а?

– Она пропала три года назад, – тихо сказал Саймон. – Я учился за границей и ничего не знал, а когда вернулся… – голос его сорвался и стих.

«Неплохая актёрская игра» – скептически хмыкнул про себя Дай.

Он в упор посмотрел на Саймона и, наконец, понял, что так его раздражало. Саймон был похож на неё.

И цвет волос, и кожи, и тот же насмешливый блеск в глазах и острая улыбка-оскал. Теперь Саймон бесил ещё сильнее. Да как он смеет, аферист!

Дая почти трясло от гнева. Он хотел разорвать фотографию в клочья, а потом так же поступить с Саймоном. Лишь бы ничто в нём больше не напоминало Лилит и их, возможную (нет!!!) связь.

Но Дай сдержался.

– Впервые вижу эту девушку, – спокойно сказал он, отдав фотографию.

– Я хотел попросить вас о помощи в поисках. – Саймон спрятал фотографию под цепким присмотром Дая. – Я слышал, вы лучший в этом деле.

– Боюсь, мне нечем вам помочь… – холодно отрезал он, и Саймон поник.

Дай не доверял ему с самого начала, а теперь ещё больше. Но он должен держать его под контролем, следить за ним. Что же он замышляет? Кто он такой на самом деле? Всё новые и новые вопросы возникали в голове.

– …но я подумаю, что можно сделать.

Саймон радостно улыбнулся, а Даймонд нахмурился.

Он не позволит никому забрать у него Лилит.

Глава 3. Новый мир

Ⅰ

Три месяца назад. Королевство Алнаир

Ни к кому не привязывайся, нигде не задерживайся, будь на чеку – таких правил всегда придерживалась Лилит.

Но умудрилась нарушить все.

Потому, когда она, трусливо поджав хвост, убегала от Дая, заблаговременно обчистив его карманы, Лилит повторяла про себя, что поступает верно и наконец-то возвращается к соблюдению своих правил. Правил, которые неизменно спасали её шкуру на протяжении пяти лет и помогали выжить даже в самые худшие времена.

Первое правило она нарушила два года назад, когда старик Байард приютил её. Он воспитывал её, давал работу и даже дарил подарки на – предположительный – день рождения. Она невольно привязалась к нему, как и он к ней, и нарушила второе правило, оставшись с ним. Вероятно, это и сгубило его.

Нельзя привязываться к Суртам – они приносят дорогим и близким только беды. Таково их проклятье.

Была старая детская песня-страшилка, в которой говорилось об этом.

Лилит поклялась больше ни к кому не привязываться и искоренить в себе любые проявления человеческих чувств. Тогда из-за неё никто больше не пострадал бы.

Но появился Дай и разрушил третье правило, а с ним и все остальные.

Лилит не знала, как описать те чувства, что испытывает к нему. Он пробуждал в ней человека с его обычными эгоистичными желаниями и потребностями. Даже не осознавая, Дай сам упёрто рыл себе могилу.

Лилит не хотела уходить, но ушла. Заставила себя.

Уйти, не прощаясь, – было легко, не оглядываться – сложнее.

Она знала, что поступила подло: ограбила и сбежала. Но чувствовала, что если задержится ещё хоть на миг, – больше не сможет его отпустить.

Дурацкое желание – быть с кем-то связанным.

Лилит чуралась его, как чумного, и презирала. Глупые людишки желают сковать себя цепями уз, родства, дружбы, любви. Связать себя нитями, лесками, канатами чужих надежд, переживаний, нужд и судеб. Они легко отбрасывают свободу, боясь одиночества.

Но Лилит не боялась одиночества или, по крайней мере, так считала. Она думала, что не такая как все, что сможет искоренить в себе человечность, ведь она монстр! Она хотела достичь истинной свободы, независимости, думала, что легко с этим справится, будучи не человеком.

Но ошиблась.

Чувства незримо вонзили в неё свои клыки, как зверь вонзает их в горло слабой добыче. И они до сих пор в ней. Раздражающие, напоминающие о себе, как больной зуб: знаешь, что, если тронешь – заноет, но всё равно продолжаешь поддевать языком.

Ⅱ

Три месяца назад. Диамантовые воды

Первые дни путешествия на корабле не дались Лилит легко.

Уже на третью ночь она жалела, что вообще сунулась в эту авантюру. Поехала чёрт знает, куда с чёрт знает кем! Она вообще в своём уме была, когда соглашалась плыть через открытое море в неизвестную ей страну, о языке и культуре, которой ничего не знает?

Да, ей нужно было действовать, уезжать, но не абы куда! И с кем? Кто эти люди, с которыми она каждую ночь спит под одной крышей? «Тени», убийцы…

Она ничуть не доверяет ни пересмешнику Клименту, ни вечно ворчливому Зену.

Зачем она уехала? Наверняка никакого «лекарства» от проклятия не существует… А если и существует, как она будет его искать и успеет ли вернуться пока не поздно?

Ещё ни одну ночь на этом треклятом, вечно качающемся и скрипящем судне Лилит спокойно не спала. Она напряжённо лежала в позе эмбриона, прислонившись спиной к стене, и, сжав в руках нож, держала ухо востро.

Ей всё время мерещилось, что за дверью её каюты кто-то ходит, крадётся, скрипит половицами и ждёт, когда она заснёт, чтобы войти и убить. А если не убить, то ещё хуже…

Единственное, чем Лилит на самом деле дорожила – её целомудрие. Она как-то умудрилась сохранить его, несмотря на места, в которых ей довелось пожить. Другим её сверстницам везло меньше, от того Лилит ценила себя ещё сильнее.

Она будет биться насмерть, но никому не позволит обесчестить себя!

Лилит лежала с закрытыми глазами, претворялась спящей, но «некто» ни разу не зашёл в каюту. То ли чувствовал, что она не спит, то ли просто проверял: на месте ли жертва.

С утра девчонка выглядела измождённой, но, конечно же, ни Клименту, ни, уж тем более, Зену она ни на что не жаловалась.

Ей нужно продолжать путь, каким бы трудным он не был. У неё есть важная миссия. А ноющая девчонка – плюс один повод выкинуть её за борт.

Но если Лилит удавалось случайно забыться в тревожном сне, её начинали мучить кошмары. Один и тот же кошмар.

Ей снился Дай.

Прекрасный. Тонкий и бледный, как искусно сделанная хрустальная ваза. Настоящий аристократ.

Таким она его и запомнила в их последнюю встречу: хрупкий на вид, но совсем не такой внутренне, вечно хмурый юноша с дымчатыми волосами и грустными глазами.

Но тут его силуэт менялся. Серо-голубые, чистые, глаза заливала чернота, тело прорезала трещина, раскол, рваный шрам, из которого сочилась такая же чёрная, порченая кровь.

– Что ты сделала со мной? – страдающе вопрошал Дай. Густые, как кровь, смоляные слёзы бежали по его щекам.

Сердце Лилит разрывалось, но она не могла издать ни звука, даже если открывала рот и напрягала голосовые связки. Её крик оставался безмолвным.

От этого Даймонд начинал злиться. Его лицо искажалось в уродливой звериной гримасе, полной ненависти и злобы. Вены вокруг глаз темнели, и тьма эта начинала бурлить по всему телу.

– Это ты виновата! – страшным, незнакомым голосом кричал он. – ИЗ-ЗА ТЕБЯ Я УМЕР!

Лилит просыпалась, тяжело дыша, и дрожала от страха всем телом. Ей приходилось вскакивать с постели и мчаться наружу, отгоняя последние остатки сна. Морской ветер, влажный воздух и прохлада успокаивали измученную душу.

Так прошло почти две недели. Их маленький корабль мирно бороздил синие моря и лазурные воды, лишь изредка останавливаясь у пыльных пристаней небольших торговых городов, чтобы пополнить провизию.

У Лилит совсем не было сил, под большими глазами пролегли тёмные круги. И на сушу девчонка ступала всё реже.

Климент и Зен начали что-то подозревать, но молчали, как и матросы, бросавшие на Лилит сочувственные взгляды. Наверняка, они думали, что у неё морская болезнь или что-то другое, связанное с непривычкой к морским путешествиям.

Но Лилит никогда не страдала ничем подобным. Даже серьёзно не болела ни разу. Возможно, Сурты вообще не способны болеть дольше дня.

Когда Лилит в очередной раз вышла ночью на палубу, убитая кошмарным сном, вдруг столкнулась с Климентом.

Мужчина равнодушно взирал на жёлтые огни, очередного приближающегося города на горизонте, и… курил?

Он стоял, облокотившись на перила, весь такой высокий, широкоплечий, но стройный и напряжённый как жгут. Чёрный сюртук с золотой оторочкой сидел на его спине идеально (наверняка всем «теням» одежду шьют на заказ), и Лилит почувствовала себя нищенкой. Кроме бордового фрака, что купил ей Дай, у неё не было добротной одежды.

Да и сейчас она была одета в длинную ночную рубашку с глупыми рюшами и кружевами на рукавах, воротничке и подоле, которую приобрёл ей в портовом городе Климент и заставил носить, пригрозив, что вышвырнет Лилит с корабля. Он объяснял такое требование тем, что девушки в платьях нравятся ему больше. Хотя он даже ни разу не взглянул на неё в этой нелепой рубашонке! Она же в ней вылитая кукла!

Сизый дымок тянулся над его головой, и пахло табаком. У Лилит зачесался нос.

Она нерешительно переминалась на пороге с ноги на ногу и сильнее куталась в одеяло, стащенное с постели.

После Праздника цветов, обозначавшего наступление осени, на улице заметно похолодало, и ночью уже было не выйти без тёплого плаща или другой верхней одежды. Особенно близ воды. Там температура стремительно падала: от моря тянуло сыростью, да и ветер обдувал корабль со всех сторон.

Лилит зябко потёрла голые лодыжки друг о друга.

Наступила осень, а значит, и до зимы недалеко. А Лилит так и не приблизилась ни на шаг к истинной цели своего путешествия.

Морской бриз обдувал ноги и лицо, оставляя на губах солоноватый привкус.

Климент наверняка уже заметил присутствие Лилит, но от чего-то молчал. И это молчание начинало нервировать.

Девушка сделала вперёд несколько решительных шагов и с дерзкой усмешкой спросила:

– Не спится?

Она встала рядом с ним и с интересом заглянула в лощёное лицо.

– Как и тебе, – натянул уголок губ он.

Они помолчали, вслушиваясь в шум ветра и волн, бьющихся о борт.

– Кошмары мучают? – издевательски прошептала Лилит и лукаво сощурилась.

– Как и тебя, – снисходительно глянул на неё Климент. – У всех нас свои страхи.

– Я ничего не боюсь, – соврала девчонка.

– Неужели? – едко подметил Климент. – Тогда почему ты всё время скулишь во сне.

– Так это был ты!..– ошарашено выдохнула Лилит. – Зачем ты заходишь в мою каюту?!

Она возмущённо воззрилась на него, стиснув в кулаках тёплое одеяло.

Он оценивающе покривил губы.

– Проверяю.

– Что?

– Не сбежала ли ты. – Он понизил голос до шёпота и наклонился к ней так близко, что Лилит могла разглядеть тёмные прожилки в молочно-голубой синеве его глаз: – От одного нашего общего знакомого ты уже сбежала. А я, можно сказать, чувствую ответственность за твою маленькую жизнь. Ведь это я впутал тебя в наши опасные дела.

Лилит поджала губы и отвела глаза.

Папироса в жилистых пальцах Климента тихо тлела, выпуская в ночь тоненький дымок. Мужчина не спешил восстанавливать дистанцию, и Лилит брякнула:

– Не знала, что ты куришь.

– Курю, как видишь, – согласился он, выпрямился, затянулся и выпустил в звёздную ночь облако дыма. Лилит поморщилась, она терпеть не могла табачный запах. – Ты раскрыла мой секрет. – Климент усмехнулся с закрытыми глазами. – Прости. Тебе не предлагаю – малёк совсем, да ещё и дама.

Лилит презрительно фыркнула.

– Не нужны мне твои ци́гарки. Меня от одной вони тошнит. – Она брезгливо наморщила носик и выразительно отвернулась.

Климент беззвучно рассмеялся.

– Ты в своём репертуаре, девочка-кукла.

– Я не кукла, – проворчала Лилит, и лицо её было вполне серьёзным: аловатые губы плотно сжаты, обычно белое, как фарфор, лицо раскраснелось толи от холода, толи от гнева, а большие чёрные глаза метали молнии.

– Не кукла, – подтвердил Климент и протяжно хмыкнул. – А жаль. Тобой залюбоваться можно, когда молчишь. – И будто в подтверждение произнёс: – Ты очень красивая.

Лилит обомлела. Сказать, что у неё челюсть отпала – ничего не сказать. Уж от кого, а от Климента таких слов она не ожидала. Ещё и смотрит так тепло, но в тоже время изучающе.

Лилит стало не по себе. Ей было самодовольно приятно и одновременно жутко некомфортно. Захотелось скрыться под одеялом с головой, но она только ссутулилась сильнее и вжала голову в плечи.

Уже давно никто не называл её красивой. Само это понятие стало для неё чем-то размытым, туманными.

Пока Лилит таращилась на Климента, как на внеземное, странное и пугающее существо, он сложил окурок в серебряный портсигар и спрятал коробочку обратно за пазуху сюртука.

Он посмотрел на Лилит, насмешливо выгнув брови.

Черты лица у Климента резкие: острые скулы, острый подборок и нос. Но есть в нём и нечто приятное: тонкие, будто изогнутые в вечной насмешке, брови, таинственная полуулыбка, хитрый прищур.

Лилит и не заметила, когда их лица снова оказались на одном уровне. Губы к губам, глаза к глазам, ресницы к ресницам. У неё перехватило дыхание.

У Климента глаза светло-голубые, как полуденное небо, и смешливые морщинки в уголках. У Дая морщинка была меж бровей, а глаза серо-голубые, как штормовое небо. Какие же они разные.

Климент шарил взглядом по её лицу, как вор обычно шарит по карманам – быстро и цепко. Но не спешил сокращать последние миллиметры между ними.

Лилит стояла прямо и бесстрашно, хоть её и начинала бить волнительная дрожь.

Будь это Дай она бы отпустила едкую шуточку и смутила его. Но это Климент. И она, затаив дыхание, просто ждала, что будет дальше.

– В чём твой секрет? – шёпотом спросил он. В глазах его блестели два золотистых лукавых огонька.

– Какой из? – ухмыльнулась Лилит. – У женщин много секретов.

– Тот, из-за которого наш недружелюбный Ищейка так к тебе привязался.

Лилит возмущённо выдохнула и резко отвернулась. Романтическая атмосфера и прочая бабская чепуха разбились вдребезги.

Воровка мысленно кляла свою наивность и дурость. Как она могла на это повестись?! Всё было игрой лишь для того, чтобы выпутать её тайны. Узнать, как она сблизилась с Даем…

И, конечно же, Лилит не могла рассказать Клименту, что приходится монстром. Да ещё весьма редким – Суртом. Дай только потому к ней и прилип. А если Климент узнает, как он отреагирует? Он не Дай, а… нормальный.

Эх! А ведь её путешествие так хорошо начиналось!

– Не знаю никакого такого секрета, – Лилит развела руками и пожала плечами как можно непринуждённее.

Климент, конечно, не поверил ни на секунду. Но вдруг развеселился, выпрямился, уперев рук в боки.

– Кстати, я сообщил Даю, что ты поехала с нами. Отправил ему письмо, и оно уже должно было дойти… – Он злорадно ухмыльнулся каким-то своим мыслям.

– Зачем? – мрачнея, спросила Лилит.

– Чтоб не переживал, – невозмутимо ответил. – Ты же вернёшься…

– Я не планировала больше с ним встречаться, – холодно перебила Лилит, откидываясь локтями на перила. Импровизированная мантия из одеяла раскрылась, пропуская холод, и белый подол ночной рубашки заколыхался на ветру. – Я, может, вообще не вернусь.

«Так было бы лучше для всех».

Климент окинул её сочувственным взглядом.

– Ты врёшь. И если не мне, то самой себе, а это ещё хуже.

Лилит горько усмехнулась. Сил спорить у неё не осталось, наверное, впервые (о, как ба обрадовался Дай!).

Чтобы сменить тему она спросила:

– А что за серьга у тебя в ухе? Я видела такую же у Зена и Дая…– Упоминание о последнем заставило Климента поморщиться.

Он окинул Лилит скептическим взглядом, будто раздумывая, стоит ли посвятить её в страшную тайну.

– Это не просто серьга, – спустя долгую минуту сказал он. – Это наш «ошейник». – Мужчина невесело усмехнулся.

Лилит непонимающе нахмурилась, ожидая разъяснений.

– Мы – тайный Орден, существуем лишь из прихоти Совета, – продолжил Климент. – Мы их верные собачонки. «Серьга» обеспечивает нашу преданность. На случай если кто-то вдруг решит сбежать, – он многозначительно понизил голос, и Лилит поняла, о ком он говорит, её сердце тяжело забилось о грудь, – запускается механизм, и серьга взрывается. БАМ! – Он резко разжал кулаки у лица Лилит, и она вздрогнула. – Твой мозг разлетится на кусочки. И никакая магия не поможет.

Он опустил руки – одну механическую, вторую настоящую, из плоти и крови.

Заметив её взгляд, Климент завёл стальную ладонь за спину.

– Ты же знаешь, что все «тени» – преступники, приговорённые к смертной казни? – спросил он, глядя на колышущуюся морскую гладь за бортом.

– Да… – шевельнула пересохшими губами Лилит. Об этом ей рассказывал пастор Лойд из монастырского приюта. Он был наставником Дая, пока того не усыновил аристократ.

– Мы должны были умереть, но за исключительные способности получили выбор: казнь или пожизненная служба. Как понимаешь, мы все выбрали второе. – Климент перевёл взгляд на побледневшую Лилит и криво усмехнулся.

– Ты не волнуйся, – вдруг добавил и повернулся к ней всем телом. Лилит невольно отступила. – Тебе не обязательно также «грешить» как нам, чтобы стать «тенью». Достаточно убить одного человека, и я замолвлю за тебя словечко перед Советом.

Лилит закусила губу и, подобно Клименту несколько минут назад, повернулась к морю и его мигающим на горизонте огням. На чёрной водной глади золотились дрожащие дорожки от ламп корабля.

Девчонку поразило, с какой лёгкость Климент говорит об убийстве. Как будто лишить человека жизни не сложнее, чем чайка испить. Для Лилит даже решиться на такой шаг невозможно. Ей проще убить себя …

Но ведь она знала, на что идёт и с кем. Знала и упорно гнала от себя тревожные мысли, подменяя их романтическими, приключенческими и такими… по-детски наивными.

Лилит стиснула железный поручень, бодрящий холодок обжёг ладони и отрезвил.

– Зачем ты решила вступить в Орден? – Климент внимательно всмотрелся в её лицо.

Лилит искоса взглянула на него. Хорошо, что он не умеет читать мысли.

– Мне казалось, это будет интересно, – произнесла она без тени улыбки, – и опасно.

Климент ошеломлённо уставился на неё, но поняв, что она говорит вполне серьёзно, разразился громким хохотом.

– Если это правда… – отсмеявшись, начал он. – Надеюсь, ты не ответила Даю так же?

– Не ответила, – скупо бросила Лилит.

Даю она сказала правду. Она ищет свои воспоминания, но об этом никому знать не обязательно. Пусть лучше Климент считает её дурочкой и ребёнком.

Мужчина недобро сощурился. Гадал, кому она в таком случае соврала: ему сейчас или Даю?

Лилит стойко выдержала его взгляд, всеми силами стараясь не выдать дрожь в руках.

В Орден теней она пришла не за приключениями, на свою жо… голову, а за утраченными воспоминаниями. Лилит помнила себя примерно с 11-ти лет, когда беспризорники нашли её в завалах катакомб и приютили. Что было до этого – воровка не помнила, даже имени своего не ведала. Единственной ниточкой, ведущей к разгадке прошлого, оказались продолговатые с рваными краями шрамы на запястьях.

Лилит было тринадцать, когда она впервые услышала легенду о таинственном Ордене теней – тайной страже Алнаира. Об Ордене убийц. И её как молния прострелила.

Она не знала почему, но сердце забилось как бешеное, а в голове запульсировала яркая настойчивая мысль: Орден как то связан с её прошлым! Лилит уже слышала о нём, до потери памяти. Сомнений нет!

И она решила: если сможет приблизиться к Ордену – сможет приблизиться и к разгадке своего прошлого. Хотя тогда её одолевали сомнения в существовании «теней».

Вперёд вела только интуиция. Сильная, звериная и хорошо развитая, как у любого монстра, она не раз выручала Лилит в самую трудную минуту и почти никогда не подводила.

И, несмотря на всё, Лилит нравилось думать, что в Ордене теней она сможет раскрыть себя, окунётся в незабываемые приключения, опасности, новые загадки, и отыщет деньги. Много денег!

Однако она не хотела убивать людей. Не могла решиться на это. В глубине души, сокрытое ото всех и даже от неё самой, затаилось чувство страха.

Кому оно принадлежит? Ей настоящей или ей прошлой?

Ответа Лилит так и не нашла, ясно было одно – она не собирается загонять себя в очередную клетку. Никакие «серьги» не привяжут её к Ордену, стране, людям или кому-то ещё.

Она будет свободна и никого не убьёт.

Лилит отправилась в это путешествие не для того чтобы стать «тенью», а для того чтобы найти лекарство от проклятия Сурта и спасти Дая. Возможно, на чужбине она найдёт способ? Возможно там, в изучении Суртов преуспели больше, чем в Алнаире? Возможно…

А пока Лилит и дальше будет притворяться, что горит желанием войти в Орден теней.

– Ах, да, Климент! – оборачиваясь, воскликнула она на подходе к лестнице, ведущей к каютам. – Переселите меня в вашу с Зеном каюту.

Брови Климента поползли вверх.

– Зачем? Ты же боишься мужчин…

– Ничего я не боюсь, – зашипела Лилит. – Просто не могу спать в комнате одна.

«Отвыкла после знакомства с Даем» – добавила она мысленно.

Климент усмехнулся.

– Разве не из-за недоверия к нам ты мучаешься бессонницей?

– Нельзя жить в страхе, – невозмутимо парировала Лилит.

Она решила больше не бояться, а лечить подобное подобным. Если она боится пауков, то идёт в чулан, набитый ими. Если она не доверяет Клименту и Зену – значит довериться им, что бы не твердил её воспалённый негативным жизненным опытом мозг.

Лилит решила больше не убегать от проблем. В конце концов, она всю жизнь гонялась за ними сама.