Темный исток

Три или четыре бело-голубые вспышки ярко осветили бок курсу, а затем, взбив и прожарив внутренности, отбросили назад на добрые полметра. В том месте, куда пришлись заряды, чернела здоровая, размером с человеческую ладонь, дыра.

Я с неуместным облегчением откинулся на песок. Дикое нечто, обитавшее в ящике, довольно заурчало.

– Ты заплатишь за это, пацан! – рыкнул Треззла и вместе с остальными фебовцами задрал бугристую башку кверху и издал протяжный дикий вой.

Глупо было ждать от них другой реакции, но я все равно вздрогнул. Несмотря на все выкрутасы, мне в самом деле пришел конец. На краю сознания мелькнула мысль, опознает ли мое тело Мекет, после того, как курсу со мной наиграются?

Но вдруг головорезы один за другим стали валиться на песок, будто подкошенные.

Туго соображая, что происходит, я только успевал вертеть головой из стороны в сторону, наблюдая, как у троих из четырех курсу ровнехонько меж глаз появляются маленькие черные дырочки. Из этих дырочек в разные стороны жутким бисером разлетались кровь и мозги. Кто-то отстреливал фебовцев, будто мишени в тире!

Все завершилось так же внезапно, как и началось.

Сообразив, что продолжения не последует, я кое-как поднялся и бегло осмотрел поле стрельбища. Сразу стало ясно, что одного среди убитых не хватает. Хитрый Треззла слинял до того, как кровавое действо завершилось.

– Что за хрень? – наконец выдавил я и утер лицо тыльной стороной ладони. Рука оказалась в зеленоватой рептильей крови. Меня затошнило. Крышка ящика захлопнулась.

– Расслабься, все позади. – Голос принадлежал Мекету. Спокойный и деловитый, он одним только своим звучанием должен был внушать уверенность. Во всяком случае, обычно так и происходило.

Но не в этот раз.

Я резко развернулся. Брат вальяжно вышагивал от стены ближайшего здания с крыши которого, по всей видимости, и спрыгнул. На голове красовалась потертая широкополая шляпа, а на плече покоилось длинное дуло снайперской винтовки. Свободную руку он заправил за ремень и что-то весело насвистывал под нос.

– Ты зачем это все устроил? – спросил я, пытаясь унять дрожь во всем теле.

Перестав насвистывать, Мекет с наиграно серьезным видом оглядел кусок улицы перед ангаром и заключил:

– Думается, ради спасения твоей задницы. Не нравится что ли?

У меня челюсть отвисла.

– Как это вообще может нравится?

Брат сморщился и перехватил ружье. Потыкал им сперва в одного мертвого курсу, потом в другого.

– Мозголом, не начинай. Ты б тут и не так накуролесил, позволь я тебе разойтись. Чего вдруг включил скромницу, о, повелитель вилок? Не на такую благодарность я рассчитывал.

Я хохотнул и скрестил на груди руки.

– Спасибо от меня ждешь, вот как? А на шею тебе не кинуться? Расцеловать, может?

– Нет уж, обойдусь. – Он перестал проверять живы ли фебовцы и, подойдя ко мне, выудил из кармана грязный носовой платок. – Так ты хочешь сказать, мне не стоило вмешиваться? Что у тебя все было на мази?

– Ой, только не надо иронизировать. – Я стоически терпел, пока с моего лица стирали остатки чужой крови. – Мы оба знаем, что на той крыше ты оказался не случайно.

Сильнее надавив на платок, Мекет хихикнул.

– Скажите-ка, какие мы проницательные!

– Выкуси!

Братец снова рассмеялся.

– Не дергайся. Чуть-чуть осталось.

Пока его внимательный взгляд выискивал остатки вонючей зелени на моем лице, я спросил:

– А ты, кстати, заметил, что их главный убежал?

Мекет тут же передразнил:

– А ты, кстати, подумал, что так оно и планировалось?

Я злобно зарычал. Ну еще бы! Как же иначе? Мекет Динальт и его великие интриги! Не удивлюсь, если он с самого начала продумал весь этот цирк, используя меня в качестве наживки, и даже не удосужился сказать об этом прямо. Он знал, что после провала, курсу не оставят нас в покое. Знал, что они будут мстить. Однако, вместо того, чтобы провести их как полагается, предпочел использовать элемент достоверности, коим стали мои мокрые (в фигуральном смысле!) штаны.

– Ну ты и придурок! – других, более емких слов подобрать я не смог.

Реакции – ноль.

Я развернулся и, содрогаясь от отвращения, направился к «Ртути».

– Ты куда это потопал? – окликнул он. – А кто мне прибраться поможет?

У самых ворот ангара я оглянулся, сверкнув глазами.

– А что, твой гениальный план такого поворота не предполагал?

Брат поморщился и рассеянно почесал старый шрам на тыльной стороне левой ладони.

– Мозголом, только не дуйся! – попросил он тем самым тоном, каким обычно уговаривал меня не возмущаться, если игра не шла. – Тебе же не десять лет, в конце концов! Подумаешь, постреляли. Будто в первый раз. Ну, чего ты?

Внутри я кипел, но слов, чтобы красочно описать это, подобрать не смог. Просто поднял руку и показал брату жест, значение которого без всякого перевода было понятно в любой точке Галактики. А может и за ее пределами. И быстро скрылся внутри корабля.

Глава 3

Тяжелый разговор

Остаток ночи я провел в кошмарах, мечась по жесткой койке в поту и перекрученных простынях. Пару раз едва не свалился прямиком в жесткие объятья пола, но вовремя просыпался и практически тут же проваливался обратно в беспокойный сон.

Мне снилось, как по улочкам Глосса носился выводок диких пещерных лягушек. Маленькие, но очень кровожадные, они сжимали передними лапами здоровенные тесаки и, прыгая за мной по пятам, рассерженно квакали: «Отдай! Мое! Мое!». Я пытался бежать, но ноги то и дело увязали в песке, который тут же превращался в вязкое месиво от пропитавшей его крови. Не в силах удержаться, я заваливался спиной назад и в это же мгновение оказывался атакован ватагой взбесившихся земноводных. Мелкие тварюшки остервенело тыкали в меня ножами до тех пор, пока даже глаза не начинало заливать кровью. После чего наступала темнота и я просыпался.

И так раза три или четыре за ночь, пока уже под самый рассвет не спустился Мекет и не объявил о подъеме.

Я резко сел на постели, первые секунды плохо понимая, где нахожусь и какое сейчас время суток. Голова гудела от недосыпа, в горле пересохло, а шея затекла и теперь неприятно ныла.

Я лениво протер вспухшие глаза и, высвободившись из кокона простыней, опустил босые ноги на настил. Прикосновение холодного металла к ступням немного освежило. Уперев дрожащие локти в колени, я положил тяжелую, но при этом казавшуюся совершенно пустой голову на сцепленные ладони и медленно осмотрел свою мрачноватую каморку.

Скромных размеров куб со скошенным потолком, гордо именовавшийся каютой, тонул в мягком золотистом свете маленьких трубчатых светильников, нарочно рассредоточенных по стенам так, чтобы создавался не раздражающий глаза приятный полумрак. Мекет своими руками соорудил для меня этот угол и, помимо выдвижной койки, замаскировал в стенной нише небольшой шкафчик и письменный стол с встроенным инфотерминалом. Именно здесь я проводил большие часы своей жизни, в одиночестве разглядывая старинные галактические атласы и книжки по истории миров.

Спать я укладывался точно в бреду, о чем скромно намекала сорванная в яростном порыве и перепачканная зеленой кровью одежда, ураганом разбросанная по всей каюте.

Вдоволь насидевшись, я, как был нагишом, прихрамывая, поплелся в вибродуш. К тому моменту Мекет возвратился в рубку уровнем выше и, судя по негромкому гудению внутренних корабельных систем, вовсю готовился к предстоящему старту.

Я заставил себя поспешить, вспомнив о скором появлении вчерашней гостьи. Приближался момент объяснения с братом о деталях нашего путешествия, и чутье подсказывало, что простым этот разговор не будет.

Зеркальная кабинка вибродуша отразила тощее патлатое существо с кругами под глазами и бледностью, какой позавидовали бы мертвые. На груди, прямо у сердца, куда пришелся удар электрошокера, темнели две точки. Вспомнился прошлый вечер. Боль, страх, ярость. Удовлетворение, с каким я прожарил нутро тучного курсу. И то странное чувство всесокрушающего желания уничтожать… Откуда оно взялось? Из ящика?

Перехватив собственный взгляд в отражении, я поймал алый отблеск, почти растворившийся в болотной зелени радужки. Не удивился, не испугался – такое случалось и прежде. Только тряхнул головой и снова поглядел на себя.

Все было в норме.

Скорчив рожу, я активировал программу, закрыл глаза и, ни о чем не думая, отдался во власть приятных очищающих волн.

Выйдя из душа, я, все еще немного сонный, остановился перед кесс-автоматом и подставил чистую кружку под тонкую горячую и ароматную струйку.

Кто ж знал, что именно в этот момент кое-кто вздумает заявиться?

Я так и не понял, что это было – предчувствие или сигнал. Я обернулся и тут же едва не выпустил из рук почти наполненную кружку.

Чудом избежав ожогов пониже пояса, я уставился на незваного гостя.

Вернее, гостью.

Диана Винтерс стояла в узком проходе, скрестив перед собой руки и лениво подпирая плечом переборку. Окинув меня с головы до пят любопытным взглядом, она насмешливо скривила губы и нарочито безразличным тоном проговорила:

– Твой брат прислал меня сказать, чтобы ты поторопился.

Я не пошевелился. Вернее пошевелился, но лишь затем, чтобы прикрыть промежность рукой. Я хотел заставить Диану перестать так бесцеремонно пялиться, но все слова, как назло, повылетали из головы. В итоге получилось что-то нечленораздельное и похожее на жалкое блеяние.

– Не поняла? – переспросила она.

Набрав в грудь побольше воздуха, я громко повторил:

– Сейчас поднимусь.

Отставив кружку с так и не пригубленным кессом, я бочком протиснулся мимо Дианы, явно и от всей души наслаждавшейся моим унижением, и успешно забаррикадировался в каюте. Спрятав пылающее лицо в ладонях, я уперся спиной и переборку и истерически расхохотался.

Глупо и самонадеянно было бы утверждать, будто дамы баловали меня своим вниманием, и все же припомнить момент, когда бы вел себя так по-идиотски, я не мог. Мне никогда и в голову не приходило стесняться собственной наготы, а тут…

А тут будто что-то замкнуло!

Только когда сердцебиение чуть успокоилось, я отклеился от двери и принялся собирать разбросанные с вечера вещи. Надеть их еще раз, даже после молекулярной чистки, мне не позволило бы слишком живое воображение, и я, не задумываясь, отправил все в утиль.

Кроме, конечно же, инфопада, минипроектора и кредитного чипа, благополучно перекочевавших на стол. Чудо ли, но после нападения курсу, ни одно из устройств не пострадало.

Я приблизился к шкафу и, пока соображал, какие из вещей подойдут для слывшей не самыми гостеприимными погодными условиями Яртеллы, как вдруг по внутренней связи разнеслось гневное:

– РИШИ! А НУ БЕГОМ СЮДА!

Рубка «Ртути» представляла собой небольшое округлое помещение с контрольной панелью, голографическим столом и рядком пассажирских кресел, укрепленных у задней переборки. В кресле пилота, развернувшись лицом к входу, восседал Мекет. Лицо мрачнее тучи, руки скрещены на груди. В общем, воплощение праведного гнева.

Выйдя из лифта и спрятав руки в карманы старенького серо-зеленого комбинезона, я невинно уставился на брата. Диану, устроившуюся на одном из сидений для пассажиров, мне было удобней пока не замечать.

– Слушаю тебя, босс.

– Полагаю, мне следует оставить вас наедине, – тактично (кто бы мог подумать!) проговорила госпожа Винтерс.

Мы с братом ничего не ответили, только проводили молчаливым взглядом затянутую в фиолетово-черный летный костюм фигурку до лифтовой кабинки.

Как только створка бесшумно закрылась, Мекет гаркнул:

– Что это еще за новости, мать твою?!

Вопреки его явным ожиданиям я не стал шарахаться и лепетать оправдания. Лишь рассеянно оглядел пальцы своих обутых в сланцы ног и отстраненно напомнил:

– У нас с тобой общая мать.

От этого замечания лицо Мекета светлее не стало.

– Не умничай тут! Отвечай на вопрос!

Я вынул руки из карманов и, сцепив их за спиной, перекатился с пяток на носки:

– Ты же сам сказал, тебе все равно куда лететь. Так какая разница, Яртелла это будет или нет?

– Не делай из меня истеричку, – прорычал Мекет, ударив кулаком по подлокотнику, – и не притворяйся, будто удивлен! Почему ты раньше не предупредил?

Я с трудом сдержал улыбку. Достаточно было представить, какую рожу братец скривил, когда узнал, что предстоит лететь в заброшенное логово лейров, и меня начинало распирать от желания гоготать во весь голос. И ведь, что самое смешное, отказаться Мекет не мог – он взял аванс и кое-что, вероятно, успел проиграть. Заочно, разумеется.

Наконец, я нехотя ответил:

– Времени не было.

Но эти слова только сильнее разозлили брата. А мне-то казалось, сильнее уже попросту некуда.

Мекета сорвало с кресла и резко приблизило вплотную ко мне.

– Ах, вот как? Времени у тебя, значит, не было?

В лицо пахнуло перегаром. Я поморщился, но огрызнулся:

– Представь себе! Я был занят, спасая собственные конечности от своры злобных ящеров, которым, смею напомнить, ты меня и швырнул!

– Не вздумай переводить тему! – предупредил брат и отодвинулся первым. – Мы не о фебовцах сейчас говорим!

Я только зло усмехнулся:

– А чего так? Совесть мучает? Подумаешь, руку хотели оттяпать – большое дело! Сейчас же все, что угодно можно заменить протезом, правда?

Шпилька угодила в цель. Гнев Мекета начал заметно спадать. Проведя ладонью по лицу, он опустился в кресло и сказал:

– Не говори ерунды. Я бы не позволил им причинить тебе серьезного вреда. Все было под контролем.

– Серьезного вреда? Охотно верю.

– А стоило бы! Я бы не рискнул твоей жизнью, если бы не был уверен в том, что тебе ничего не грозит. Я же все-таки твой брат!

Я собирался бросить в ответ что-нибудь желчное, но с удивлением обнаружил, что мне понравились его слова. Вернее, последняя их часть.

– Я только одного не понимаю, – уселся я в кресло напротив и закинул ногу на ногу, – зачем это все вообще было нужно?

На некоторое время Мекет погрузился в раздумья, и я уж было решил, что не дождусь ответа, но он внезапно заговорил:

– Мне казалось, чем меньше ты будешь знать о моих делах с кланом Феб, тем лучше. Это должно было уберечь тебя от лишних… проблем. Но раз уж и так втянул в это дело, то и отмалчиваться незачем.

Я сразу оживился и навострил уши.

– Буквально за несколько часов до того, как мы с тобой отправились на Бештат, со мной связался Желтый Малыш и рассказал кое-что любопытное о ближайших планах фебовцев. Оказалось, внутри Клана назревали нешуточные перемены, а Малыш, за умеренную плату, предложил поучаствовать в их осуществлении…

Желтый Малыш… Еще один загадочный тип, периодически снабжавший Мекета информацией. Мне следовало догадаться, что без этого чудилы здесь не обошлось.

– А я-то все голову ломал, с чего вдруг тебя так озаботила судьба старой огианки. Вот знал же, что за те копейки, что она предложила, ты бы даже задницу от стула не оторвал!

– Ценю твою догадливость, – мрачно осклабился брат, – но ты не мог бы больше не перебивать?

Я послушно заткнулся. Разнообразия ради.

– Отлично, – кивнул он. – Так вот, неделей ранее на Желтого Малыша вышел Наро’Тик Треззла и предложил организовать небольшой переворот. Клан на тот момент уже дышал на ладан. Его пора было реанимировать. Любые способы годились, тем более, что Шубит, ты сам видел, дошел до полного маразма… И прежде, чем ты снова встрянешь с вопросами, скажу: сработайся мы с Треззлой, это открыло бы нам доступ к полезным ресурсам, которыми клан Феб, по слухам, давненько владеет.

– Потрясающе, – без особого, впрочем, энтузиазма отозвался я. – Так это твой Малыш спланировал тот балаган, который закончился печальной историей с вилкой?

Мекет немного сконфуженно потупился.

– На самом-то деле, я не ожидал, что все так осложнится. По плану ты должен был убраться вместе с бабкой до того, как курсу нагрянут.

– Только вот весь твой план пошел прахом: бабка умерла, тебя ранили, а мне пришлось отбиваться вилкой от одного озверевшего ящера. Блестяще сработано!

– Мозголом, не начинай, – предупредил Мекет. – Я знаю, я накосячил. Но ты подумай, главной-то цели мы добились! Шубита устранили. Все в выигрыше.

– Н-да? А чего тогда Треззла устроил нам ловушку?

– Я недооценил его, – признал братец. – Думаю, он зассал, что правда о перевороте выплывет наружу там, где дерьмо чуют за световой год.

– Так это типа для того, чтобы свое положение упрочить?

– Похоже на то. Меня Малыш предупредил. Сказал, что фебовцы рыщут. Вот я и сделал, чтобы Треззла поплясал под нашу дудку.

Что в итоге вылилось в историю у ангара, мысленно закончил я за брата, но вслух сказал:

– Я тебе поражаюсь. Дважды подставил меня под нож, но ни словом даже не обмолвился. И ты еще ждешь, что я буду тебе доверять?

Мекет снова поморщился.

– Не драматизируй. Все не так страшно. К тому же, скажи я все сразу, ты бы ни за что не подписался участвовать. А так, можно сказать, проявил себя с наилучшей стороны. Высокие моральные качества там и все такое…

Я своим ушам не верил.

– Ну и придурок же ты.

Мекет с ухмылкой возразил:

– Не-а. Я просто забочусь о нашем с тобой будущем.

– А в этом будущем у меня две руки? Из плоти? Треззла-то сбежал. Помнишь еще?

Брат отмахнулся:

– О нем можешь не беспокоиться. Зуб даю, в штаны он наложил добро. Сейчас зароется в нору и какое-то время не рискнет оттуда высунуться. Понимает черт, что я нарочно сохранил ему жизнь, и теперь голову сломает, пытаясь разгадать, почему я так поступил.

Если в этом и был какой-то смысл, я его не увидел.

– И что с того? Что это даст?

Мекет вздохнул, будто говорил с дебилом.

– А то, что теперь Малыш сможет взять Треззлу в оборот. Это позволит нам с тобой расширить поле деятельности. Как я и хотел. Ну? Смекаешь?

Я ненадолго задумался, пытаясь здраво оценить хитроумный план братца. В общем и целом выходила какая-то ерунда с кучей дыр, откуда так и лезли будущие неприятности. Я сказал:

– А у этого твоего Треззлы своих покровителей нет? С чего ты взял, будто он послушно задерет лапки кверху перед Малышом? Ты унизил клан Феб. Дважды. Судя по тому, что я видел, в долгу он не останется.

Мекет потянулся за кружкой с кессом, стоявшей на приборной панели, и сделал шумный глоток.

– Я ведь на это и рассчитываю, – проговорил он тоном злодея из детских историй о супергероях.

Супергероев я не любил, а к их заклятым врагам относился и того хуже, и потому несколько секунд пытался определить, спятил мой брат или хорошо притворяется?

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал я в итоге.

Мекет подмигнул:

– Как всегда, Мозголом. Как всегда.

Немного помолчали.

– Куда дел тела? – спросил я.

Брат пожал плечами:

– Оттащил в утилизатор. Брэнд обещал все устроить.

Я понимающе кивнул. Брэндом звали хозяина местной станции утилизации отходов. С Мекетом он был на короткой ноге и уже не раз помогал ему избавляться от нежелательных последствий, время от времени возникавших в ходе расследований. Увы, но такова неприятная специфика занятий частным сыском на Семерке.

– Так что насчет Яртеллы? – желая поскорее покончить с неприятной частью, напомнил я.

Едва услышав название ненавистной планеты, Мекет мгновенно помрачнел. Пальцы вцепились в кружку, грозя раздавить тонкий металл. На вынесение вердикта понадобилось несколько минут.

– Ладно, мы летим, – сказал брат наконец. – Наша новая подруга слишком хорошо платит. Глупо отказываться от халтурки из-за суеверий.

Я не успел обрадоваться, а он уже продолжил тоном инквизитора:

– Но предупреждаю: робота находим и назад. Никаких блужданий по развалинам, никаких раскопок и прочей мути, от которой ты так тащишься, усек? Приземлились, забрали металлолом и сразу ходу. И без возражений. Учти, глаз с тебя не спущу!

– Интересно, – протянул я, разглядывая его стиснутые челюсти и едва ли не мерцающие от ярости глаза.

– Чего тебе интересно?

– Две сотни лет прошло с тех пор, как лейров не стало, а ты их так ненавидишь, словно они тебе лично нагадили.

Мекет не то чтобы вздрогнул, но как-то по-особенному дернулся и машинально почесал шрам на ладони. Само собой, это навело на мысли о присутствии причинно-следственной связи.

– Это не ненависть, – мрачно ответил он. – Это – здравый смысл. Не люблю, когда кто-то берет на себя больше, чем в силах унести. Лейры слишком много хапнули и подавились. Возомнили себя полубогами и поплатились, отправившись в небытие. Туда им и дорога. Беспринципные и вероломные ублюдки. Знаю, тебя от этой темы здорово штырит, но хочу предупредить: еще раз увижу хоть одну из тех инфернальных книжонок, что ты прячешь в своей каюте, тут же вышвырну в открытый космос. Усек?

Я тут же вспыхнул:

– Не смей совать нос в мои вещи!

– Не смей говорить мне что делать! Это мой корабль и правила на нем мои! И пока не разживешься собственным корытом, будешь делать то, что я говорю! – И повторил: – Усек?

Лава раздражения окатила меня раскаленной волной, и я с трудом сдержал язык за зубами. Много чего хотелось сказать, много о чем напомнить, много чего предъявить, но я понимал, что это не сработает. Мне еще не доводилось встречать человека упрямее Мекета. А еще я знал, что насколько легко он выходил из себя, настолько же быстро успокаивался. Поэтому просто промолчал, делая вид, будто уступаю. В конце концов, еще не бывало случая, чтобы последнее слово оставалось не за мной.

– Позови девчонку, – сказал Мекет уже мягче, будто сам понял, что почти перегнул палку. – Пора лететь.

Стоило повернуться к лифту, его створки сами собой разбежались в стороны, пропуская Диану обратно в рубку.

– Ты вовремя, – заметил я, заставив себя прогнать мысль, будто она каким-то образом могла подслушать наш с братом разговор.

Диана отмахнулась:

– Просто показалось, что вам пора закругляться. – Она опустилась в кресло рядом. Меня в тот же миг окутало облако нежного цветочного аромата.

– Пристегнитесь, – посоветовал Мекет, разворачиваясь с панели управления. Его пальцы проворно забегали по сенсорной консоли. Громче загудели антигравы. Палубу пробрала дрожь, которую тут же погасили компенсаторы. – Взлетаем.

Едва брат это сказал, «Ртуть» с легким толчком оторвалась от земли. Горизонт за лобовым иллюминатором изменился. Край причальной воронки убежал вниз, а весь обзор заволокло бледно-голубое небо Семерки. Длинный нос беспрепятственно вспорол легкие перистые облака, окружившие Глосс с утра пораньше. Что ни говори, Мекет был первоклассным пилотом и уводил звездолет в открытый космос плавно. Высоту набирали быстро и уже через какие-то секунды атмосфера начала истончаться, темнея на глазах.

– Расслабься, малыш, – проговорил Мекет. – Мы почти на свободе.

– Я и не напрягалась, – процедила Диана.

– А я и не тебе, красавица, – хмыкнул он и бросил через плечо: – Полегче с подлокотниками, Мозголом. Оторвешь, новые будешь ставить.

Я надеялся, что он обернется и увидит мой оттопыренный средний палец.

Старая история корнями уходила в тот день, когда брат впервые позволил, чтобы я сел за штурвал. Мне тогда едва исполнилось шесть. Подробно разъяснив, что и как нажимать, он забыл предупредить лишь о том, что активировал автопилот. Мекет пристегнул меня к креслу, запустил двигатели и вышел из рубки. Когда корабль неожиданно пришел в движение, я перепугался так, что позабыл про все уроки. Вцепился в подлокотники и с ужасом глядел, как за иллюминатором одна за другой проплывают луны Авиньона. Когда брат вернулся в рубку, то застал меня в слезах и с двумя подлокотниками в руках. С тех пор он не устает напоминать мне о том случае.

– Про дефлекторы не забудь, – сказал я, отгоняя ужас пережитого потрясения.

– Сам знаю, – буркнул он, выводя нас в открытый космос. – Кстати, о памяти. Не забыл, что это твоя лейрова идея лететь в этот адский холодильник? Нет? А чего тогда расселся? Пока маршрут не рассчитаешь, будем болтаться тут, как… – он осекся, вспомнив, что мы не одни, – как сам-знаешь-что в ночной вазе!

– Зря стараетесь, Динальт! – с усмешкой проговорила Диана.

Я оторвался от сиденья и приблизился к торчащему посреди рубки проекционному столу. Нажатием нескольких кнопок активировал программу соединения с навигационным компьютером и связал это с данными маячка Дианы. Дальше все шло автоматически. Используя встроенные алгоритмы, ИскИн «Ртути» сам проложил оптимальный курс до системы Ярт, оказавшейся почти в пятидесяти тысячах световых лет от Авиньона. Компьютер предупредил, что территория вокруг звезды считается зоной повышенной опасности и что любые путешествия туда грозят серьезными проблемами. Оповещение всплыло маленькой сигнальной запиской, и я постарался загородить его от цепкого взгляда старшего брата. По счастью тот как раз колдовал над консолью.