Все цвета радуги. Книга первая «Ресторан „Панорама“»

– «Сапсан». Точно он! – узнал я средство передвижения, которым пользовался вот уже несколько последних лет.

Между Владимиром и городом невест не было прямой ветки. Но жэдэ начальство выкрутилось. Пустило вот этот состав, который до города Коврова тянула электротяга. А потом, до Иванова, по старой, местами даже одноколейной дороге, его тащил до пункта назначения не менее старый тепловоз. Ну, или как там он правильно назывался; я – честно скажу – не интересовался. Вот на таком гибриде я и катался – домой, на выходные к бабуле Наде, и обратно. В последний, выпускной год реже. Потому что бабули не стало, и в городе меня никто больше не ждал.

– И сейчас не ждет, – с легкой горечью констатировал я, – разве что… Эллочка. Подарки-то у меня здесь.

Я оглянулся – коробка с букетом действительно лежали на подоконнике, а Катенька метрах в двух от них активно махала кому-то в окно. Аж приплясывала на месте. Смотреть на это было интересно, но я без усилий оторвался от зрелища, чтобы проверить – что так резко поменялось снаружи, за стеклом. На первый взгляд – ничего. Вот, разве что, звук. «Сапсан», подъезжая к станции, должен был протяжно приветствовать ее сиреной, а потом умолкнуть – на пару минут, пока длилась остановка. Но звук, напротив, нарастал. И это был уже не механический, чуть слышный шелест поезда, рассекавшего покатой башкой воздух, и «стрелявшего» колесами на стыках рельсов…

– Ну, вот – опять заговариваться начал, – подумал я, – значит, что-то произойдет.

«Что-то» нарисовалось точкой поверх горизонта. Она быстро росла, превращаясь…

– Фиг знает во что превращается, – мысли в голове ворочались тяжелыми глыбами, – что-то это напоминает. Что-то типа «Тунгусский», или «Челябинский»… Значит, будет теперь и «Владимирский». Только мне от оттого ни холодно, ни жарко…

А метеорит – если это действительно был он – словно замедлил свое продвижение по чистому небу. Еще одна мысль придавила изнутри такой же глыбой:

– Если я слышу шум; свист, визг и грохот… значит, он действительно тормозит. Скорость ниже звуковой; сколько это будет в кэмэ в час? Может, не долетит?

Коктейль из звуков действительно заполнил уже все вокруг, и уровень децибел зашкаливал. А точка, превратившаяся в гору, надвигалась неспешно. Она явственно гнала перед собой волну чего-то ослепительно-яркого, и жаркого. Жара, впрочем, я пока не ощущал.

– А вон те, – вспомнил я толпу на смотровой у собора, – и эти…

«Этими» я обозвал жителей домиков и особняков, что теснились подо мной, на склоне. Взгляда я, впрочем, перевести не смог; даже не пытался. Что-то мешало мне отвести его от черной горы, несущейся прямо на меня, и ослепительного белого покрывала впереди ее, которые должны были смести с лица земли «Панораму», а вместе с ней и полгорода…

– И меня! Меня!!!

Сойти с места я тоже не мог. Страха, впрочем, не было. Обреченности тоже. Может, я уже пересек ту черту, что отделяет мир живых от мира мертвых? Перевел себя, так сказать, за руку. Почему-то захотелось их увидеть. Руки увидеть. Опустить голову я тоже не смог. Но поднять ладони до уровня глаз получилось.

– Руки, как руки, – отстраненно констатировал я, – разве что… просвечивают немного. Как на рентгеновской пленке. Каждую косточку разглядеть можно. А если так?

Я протянул руки чуть вперед, и растопырил пальцы, прижав их к теплому стеклу. И сквозь них увидел, как облако, предваряющее удар скалы, занявшей полмира, достигло стекла; облепило его, густея цветом до оранжево-желтого, и прозрачной преграды за самый короткий миг под пальцами не стало. Потом я в одно мгновение перестал чувствовать и ладони, и руки, и все остальное. А потом исчез весь мир. Вместе со мной.

Глава 2. Империя Золт. Запретный Лес. Четвертая луна сезона дождей. Данир уль Масхи

– Да что б тебя… баска сожрала!

Данир уль Масхи, Фиолетовый Ищущий второй ступени, выругался, наверное, уже в сотый раз. Хотя светло-багровый диск Светила, которое иногда можно было разглядеть за ветвями высоченных дабов, не прошел по небосклону даже первой четверти. Раздражало все. И крупные капли дождя, срывающиеся с ветвей, и разбивающиеся о защиту, и скрип кожаного седла, которое для него, Ищущего, подбирали с особой тщательностью, и лошадь, самая смирная в конюшнях графа, и сам граф дум Гарский, и лес вокруг…

– Не лес, а Лес! – поправил он себя, – Запретный Лес! Что б ему пусто было. Что б…

Уль Масхи даже закрыл глаза, чтобы не видеть того, что раздражало. А раздражало его все! С того самого мгновения, когда он закрыл за собой дверь своей лаборатории. Той, что осталась в столице Империи, в благословенном и великом Амбоне. Закрытые глаза, и мерная поступь лошади словно утянули его мыслями назад, к началу второй четверти сезона Жары, когда, собственно, и произошли события, круто повернувшие его жизнь. Конечно, вокруг темнел Запретный Лес, полный таинственных и опасных существ. Но что могло угрожать ему, Ищущему достаточно высокой ступени? Да еще Знак защитный Высшего уровня на груди, да графская стража спереди и сзади, и целая сотня егерей, которые тут не столько ради добычи, сколько ради безопасности двух высокопоставленных персон – графа Вилима дум Гарского, и его самого, Ищущего, присланного сюда волей самого императора.

– А, нет, трех! – едва не сплюнул он на гриву лошади, на несколько мгновений опять открыв глаза, – как я мог забыть про графскую дочь, Майлену? Вот ведь ехидна! Все – все мысли прочь, кроме тех, что несут спокойствие и умиротворенность.

Ему, Ищущему Фиолетовой ветви искусства, отвечающей за Разум, было очень просто направить чужие мысли в нужном ему направлении; хотя он был больше теоретиком, чем практиком. Но вот свои…

Расслабившись, прогнав несколько раз сквозь себя теплые фиолетовые волны, он все же заставил себя вернуться в прошлое. Даже улыбка появилась на круглом, с виду таком простодушном лице, когда он почти физически ощутил себя в умиротворяющей атмосфере личной лаборатории.

Данир уль Масхи был приписан к имперскому анклаву Фиолетовых. Отдавал ему первую половину дня. Жутковатую половину, надо признать. Обязанностью уль Масхи было состояние Дворцовой Стражи. Тех десяти тысяч воинов, сквозь которых, пожалуй, не могла пробиться ни одна армия. В полном составе. Настолько идеально были подготовлены эти стражники, грудью своей и оружием охранявшие самого Императора.

– Еще бы, – беззвучно пробормотал Данир, не открывая глаз, – сотни лет тренировок, боев и предотвращенных заговоров. Ну, предотвращали, конечно, не они, а другие – к примеру, Тихая стража. Но мечами и алебардами кололи, и головы рубили именно они, мои подопечные.

Он вспомнил, чуть поморщившись, систему подготовки Дворцовых. Очень необычную систему. Поступая в Стражу – а там и конкурс, и проявленная личная доблесть в других войсках, и – что там таить – вездесущий блат… В общем, вступая в Дворцовую Стражу, неофит подписывал договор. Сроком на сто лет. В течение которой он получал неплохое жалование, дом в столице, где мог завести жену, и не одну, и детей. А главное – раз в год бесплатную процедуру Жизни, которую проводил коллега Данира. Тоже уровня не ниже Ищущего. Только, естественно, Зеленый, из ветви искусства Жизни. И ровно на этот год стражник молодел. И так сто раз. А потом наступала очередь его, Фиолетового, искусника Разума. Уль Масхи путем сложных манипуляций заключал в кристалл все, чем, по сути, являлся Стражник. Кроме плоти, естественно. Плоти, с виду молодой, но с накопившейся усталостью, которую простым взглядом распознать было трудно. И которая могла подвести в решающий момент. А стражники – вы не забыли?! – охраняли самого Императора!

Куда девали тело без малейших признаков личности и разума, Ищущего не интересовало. Да и интересоваться было опасно. Смертельно опасно. Нет – у него были свои обязанности, и он их прилежно исполнял. Он работал с кристаллом размером с голубиное яйцо, в котором была вся жизнь стражника. Внедрял эту жизнь в неофита – на очередные сто лет. А навыки, которые обычные воины обретали годами тренировок и битв, передавались новому стражнику за очень короткое время. Которое складывалось из процедур самого уль Масхи, так и специальных тренировок, обеспечивающих срастания двух разумов, притирки навыков и талантов. И, если первые сам Масхи проводил в течение одной смены дня, то вторые могли длиться целую луну, а то и смену года, а то и дольше.

Что при этом происходило в голове неофита? Данир уль Масхи знал это, пожалуй, лучше любого другого. Потому что вторую половину дня был теоретиком, и занимался как раз этой проблемой.

А происходило вот что. Два разума – уставший, и молодой, но еще не окрепший, вступали в битву. Редко, но кто-то из двух уступал сразу, и тихо гас. Обычно же в четырех случаях из десяти побеждал старый. Еще на сто лет. Что он делал – оставлял свое имя, возвращался к семье – женам и детям? Ищущего это тоже не интересовало. У него были другие интересы.

В других четырех случаях побеждал неофит. Тут уже все по накатанному – смена года, и на место ветерана. А вот два случая из десяти были интересней. Это когда два разума в смертельной схватке убивали друг друга. По сути, получался полный идиот. Но – с обширным набором знаний и навыков опытного стражника. И опять в дело шел кристалл, вокруг которого крутились нешуточные интриги и, как подозревал Данир, немалые деньги. Ведь в этом случае неофиту не надо было бороться за право существования под Светилом. Он однозначно оставался в своем разуме.

И так из года в год. Так уже было, когда Данир уль Масхи достиг второй ступени Ищущего, и занял свою должность. И так должно было быть после него – когда бы это не произошло, куда бы его не направила судьба в лице Главы ветви Фиолетовых. А ему, между тем, нравилось это теплое место. И десять золотых ежегодные, и дом во внутреннем круге столицы (без жены и детей пока, но все некогда, некогда) и, самое главное – лаборатория, в которой он проводил большую часть своего времени. И чтобы не лишиться всего этого, Данир решил произвести небольшой переворот в Искусстве. Точнее, в той его ветви, адептом которого он и являлся. Фиолетовой, или Разума.

А конкретно, Ищущий искал способ вытянуть из человека лишь его навыки и способности. Без личности. Понятно, что сам уль Масхи при этом перейдет на новый уровень в Искусстве. Может, и работу потеряет. Точнее, перейдет на новую. Но что при этом сохранит и домик в столице, и денежное содержание, и лабораторию, и такие же, как у Стражи, бесплатные ежегодные сеансы у Зеленого…

В общем, цель перед собой уль Масхи поставил, и был очень близок к ее достижению. Сейчас, в лаборатории, которая представляла собой купол диаметром в сорок локтей, находился только он, и Фанел – слуга и помощник. Помощник бесправный и безотказный. А все благодаря рабскому ошейнику для Искусников – семислойному, способному удержать любого мастера вплоть до Постигающих. Уровня которых самому Даниру уль Масхи никогда не достичь – природные способности не позволят.

Фанел, здоровяк каких еще поискать, достигший в своей жизни лишь третьего уровня Начинающих, и переданный Даниру в рабство за какой-то проступок, стоял у того участка купола, который без защиты являлся дверью. Проводить хоть самые безобидные эксперименты в Искусстве без защиты категорически запрещалось. А Данир был законопослушным, насколько это было возможным. Вот и сейчас, убедившись, что все процедуры по безопасности исполнились, он негромко, речитативом, начал сопровождать таинство Фиолетового Искусства. А если проще – втискивать в кристалл, который был закреплен на треноге посреди массивного стола, грани Искусства, чуть отличные от обычных. Заклятие, иным словом.

– На этот раз все получится, – отвлекся он, наконец – когда цвет семи кристаллов, окружавших экспериментальный, что находился по центру окружности, достиг нужной степени окраски, – а завтра как раз получать очередного раба на эту луну.

Да – в Империи вполне официально было разрешено рабство. Все было прописано законами, которые сам Данир вполне принимал. Кстати, он и сам, Ищущий, мог стать рабом – тоже по закону. Подобных статей в законе хватало. И главным из них было – предательство интересов империи и императора. Но совершать ни этих, ни других, менее значимых преступлений он не собирался. И эксперименты свои он проводил вполне легально. И очередного раба завтра он подвергнет очередному, может, самому значимому в его, Данира, жизни, эксперименту официально – расписавшись за получение, и вернув бездыханное тело так же. Ну – если рабу не повезет.

– А если повезет – тоже. Хотя… может и оставлю, для продолжения эксперимента.

В этот момент радужные мечтания искусника прервали самым неожиданным способом. Купол, который в теории можно было открыть только изнутри, после окончания эксперимента, вдруг разверзся темным проемом в том месте, где была прописана дверь. И внутрь вступил человек, которого в империи боялись, наверное, больше, чем самого императора. Глава Тихой стражи.

Имени этого страшного человека уль Масхи не знал. Его вообще мало кто знал. Но в лицо узнавали многие – неслышный шепоток сопровождал этого невысокого, стройного человека неприметной внешности и не определяемого возраста, когда он появлялся на больших императорских приемах. Даниру тоже приходилось там бывать – по должности. И, как он предполагал (совсем не желая этого), после успешного завершения эксперимента таких визитов должно было стать больше. Но теперь, после такого вот поворота судьбы…

– Хотя еще ничто не определено, – попытался успокоить себя искусник, низко склонившийся перед важным имперским чиновником, – может, он просто пришел поинтересоваться экспериментом. Знать точно он, конечно, не знает – подробностей я никому не сообщал. Ну, просто стало интересно – чем это Фиолетовый Ищущий занимается в своей лаборатории вот уже который сезон подряд? А если точнее, то уже больше десяти лет.

– Встань, – приказал Глава спокойным, совершенно обычным голосом.

Уль Масхи, как оказалось, и на колени успел опуститься. Теперь же, после единственного слова, вскочил и вытянулся перед грозным вельможей так, как не тянулись в струнку даже неофиты – еще перед конкурсом в стражу.

С Главой Тихой стражи, как оказалось, прибыли еще два примечательных лица. В отличие от самого Главы, в этих работниках плаща и кинжала (так, кажется, и называли подобных людей), они словно олицетворяли Службу. Скользили по каменному полу, как стремительные грациозные таски – животные, которых невозможно увидеть, если они сами этого не захотят. И смотрели на него, Ищущего, словно выворачивая всю душу, все тайные мысли наизнанку. Глава, очевидно, отметил потрясение Данира – и внешнее, и внутреннее – и едва заметно усмехнулся. Ну, или изобразил что-то такое, что заметили его сотрудники. Хотя оба стояли за его спиной, и не отводили взгляда от уль Масхи. На Фанела, склонившегося на коленях так, что лбом он касался пола, они, кстати, не обращали никакого внимания. Хотя – это Даниру могло только показаться. А парни, или мужчины – их возраст тоже не поддавался определению – вдруг оплыли фигурами. Словно кто-то выдернул из них стальные стержни. И стали они выглядеть такими обычными, безобидными…

– Ты Данир уль Масхи, Ищущий второй степени, мастер имперского анклава Фиолетовых?

– Истинно так, твоя милость, – снова склонил голову затрепетавший душой Данир.

– Завтра у этой двери, – Глава махнул рукой, и двери без видимой причины с громким стуком закрылись и снова отворились, – будет стоять дорожная карета. Подорожная у Эмрела. Можешь забрать с собой слугу.

Паузу, такую тяжкую, Данир все же решил нарушить. С трепетом в душе, но нарушил:

– Куда меня пошлет воля твоей милости?.. И зачем?..

– Куда? – еще раз усмехнулся Глава, – граф Вилим дум Гарский остался без искусника. Думаю, что Ищущий второй ступени вполне подойдет такому важному дворянину. А вот зачем… Эмрел знает все. Надо будет – расскажет. А не надо…

– Но…

Уль Масхи все же набрался смелости, попытался рассказать и о своей важной работе, и – особенно – об эксперименте, но Глава Тихой Стражи его уже не слушал. Так же, как он не приветствовал хозяина лаборатории при появлении, так и не попрощался. Просто повернулся и вышел. Следом бесшумной тенью выскользнул второй из сопровождавших, оставшийся безымянным. Дверь хлопнула во второй раз за последние несколько малых фаз.

И вроде ничто не поменялось. Только внутри купола было теперь три человека. Если Фанела, раба, можно было так назвать. Эмрел, между тем, повел себя довольно бесцеремонно. Словно это он, стражник из Тихой, был здесь хозяином.

– При Главе ты точно не рискнул бы вести себя так, – с большой долей ревности за свое имущество подумал Данир, глядя, как его новый напарник обследует помещение.

Обследовать, собственно, тут было всего ничего – небольшое помещение для бытовых нужд, отделенное от основного зала шторами плотного полотна серого цвета; несколько шкафов, закрытых наглухо – там хранились ценности вроде кристаллов и книг; наконец, стол в самом центре купола. Шикарный стол, с массивной круглой столешницей из массива даба диаметром в два метра. Из единственного дерева, которое подходило для экспериментов искусников. Оно было – нейтральным. Не поглощало, и не отторгало из себя энергию Искусства, всех его семи проявлений. Поговаривали, что даже восьмому, Черному Искусству не под силу было пробить самый тонкий шпон из этого дерева. А вместе с ним его вполне можно было срубить, распилить или расколоть, а потом сжечь в печи – тепла даб, утверждалось в манускриптах, давал гораздо больше любых других пород деревьев.

– Ха, – воскликнул Данир; естественно, про себя, – хотел бы я посмотреть на того идиота, который топит свое жилище дабовыми дровами. Хотя… говорят, что там, ближе к Дикому, или Запретному Лесу, такое действительно может быть. Там этого даба… А кстати – ведь именно за графством Гарским и начинается этот Лес, с его диковинками и опасностями. И именно оттуда течет в империю, большей частью в столицу, тонкий ручеек природных артефактов. Другой бы искусник на моем месте прыгал бы сейчас от счастья – возможностей для самосовершенствования там целые горы. Да и я, даже с моей нелюбовью к перемене мест, не отказался бы прикоснуться к таинствам Леса. С максимальной защитой, конечно. И охраной; на сотню стражей. Но только после завершения эксперимента. В качестве награды, так сказать. Одной из наград. Эй, что ты делаешь, уважаемый?!

Последнее он воскликнул вслух. Почтительно, но и с большой долей возмущения и опаски. Как правильно обращаться к стражнику из Тихой, он не знал. Но, судя по тому, что привел его сам Глава, Эмрел занимал в этой организации не самое последнее место. Хотя и именовался единственным именем, как любой другой простолюдин.

– А что такое?

Эмрел круто развернулся – с кристаллом в руках. Тем самым кристаллом, над которым сам уль Масхи чах последние смены, как мать над больным дитем. Оно – дите в виде кристалла – и сейчас было «больным». Ведь до придания ему совершенной, законченной формы оставалась последнее усилие, последний штрих Искусства. Тот самый, который запечатывает длинную, невообразимо разветвленную спираль заклинания, что готова была вырваться наружу, и начать пожирать разум несчастного, взявшего его в руки.

– Что такое? – повторил Эмрел, ехидно улыбаясь, – ты боишься за меня, уважаемый?

– Да, э.э.э… Эмрел, – Данир рискнул обратиться как к низшему по положению, – эта штука – которую ты держишь в руках (без всякого разрешения его хозяина, тварь!) – она очень опасна!

– Взорвется? – поднял иронично бровь стражник.

– Нет, уважаемый, но…

Вот именно – «но»! Хищная спираль заклинания уже должна была выпрыгнуть невидимой иглой наружу, и впиться в руку, и дальше, в голову безумцу, посмевшему так вольно обращаться с неизвестными ему предметами в лаборатории искусника. И безумец этот уже должен был корчиться от болей в голове, или вообще упасть на каменный пол в судорогах, не в силах понять, куда истекает из тела все, что он обретал всю жизнь.

– Или несколько жизней, – внезапно успокоился Ищущий, – а этот человек совсем не безумец. И знает, скорее всего, что держит в руках; небрежно переваливает из ладони в ладонь. Но откуда? Откуда?!

Даниру опять поплохело. О своих изысканиях он никому не говорил. Догадаться о них…

– Ха! – с горечью воскликнул он, – секреты?! Какие могут быть секреты от людей, спокойно проходящих сквозь купол защиты не самого низкого уровня? Знают они все! И гонят меня из столицы, скорее всего потому, что знают. Ладно, хоть не удавили тихонько в темном углу…

Эмрел тем временем, не переставая злорадно улыбаться, остановил полет кристалла в левой ладони, и полез правой под ворот куртки. Самой обычной, недорогой, но сшитой добротно, на все сезоны. И достал из-под нее амулет – многолучевую звезду размером в половину ладони. Такую, или подобную ей Данир видел когда-то давно, в учебнике, еще в годы обучения в Школе Искусства. Но даже представить себе не мог, что сможет увидеть воочию вот так близко, и даже, возможно, потрогать самый настоящий амулет Высшей защиты. Такая вещь была безумно редкой; а уж о цене ее не нужно было даже думать; не то что говорить. Изготовить ее могли лишь Главы ветвей Искусства. Все вместе, отринув на целую смену года все остальные дела. А если учесть, что одним из семи Глав – Красным – был сам император…

– Это какой же властью в Тихой страже, и в империи ты обладаешь, Эмрел? Или амулет попал к тебе случайно?

– Понял? – кивнул удовлетворенно стражник, опять подкидывая кристалл на ладони, – так что мне твой камешек… Я, конечно, не искусник, но любого из вас могу заткнуть. Не только за пояс – куда угодно. Вот сейчас я Пустотник, а понадобится…

Он коснулся пальцем кристалла на одной из граней амулета, и вдруг застыл, явно прислушиваясь к себе; внутри.

– Ага, – злорадно подумал уль Масхи, глядя, как стремительно бледнеет лицо Эмрела, – Пустотник он, видите ли! Не боится даже Глав ветвей. А как только отключил амулет… Отключил?!!

В единственном слове Ищущего, прорвавшемся наружу, было столько паники, сколько ее не было во всем Данире, когда он увидел перед собой Главу Тихой стражи.

– Отключил! Что же теперь будет?! Это конец! Самый страшный, какой только можно представить. Поднять руку на стражника из Тихой, приближенного самого Главы! И ничем не докажешь, что он сам, сам!

Эмрел, тем временем, уже валился мешком на каменный пол. Мягко, бесформенной кучей – словно кристалл выдернул из него все твердое и жесткое. А между тем уль Масхи знал, что это было не так. Что набор тренированных мышц и всего остального в теле был совершенно тем же, что пару малых периодов назад – когда стражник кичился своей неуязвимостью. Он и был сейчас Эмрелом – только с девственно чистым мозгом и организмом, потерявшим все навыки, знания и опыт. Он даже ходить сейчас не мог; словно дитя, только появившееся на свет. Хотя – знал из прошлых экспериментов Ищущий – попытаться встать, и пройтись этот человек мог. Такое в практике, в последних экспериментах было. Только вот кончилось бы это очень печально.

– Мышцы-то тренированные, и очень, – размышлял он, с усилием изгоняя из себя панику, – такие и кости могут сломать – собственные. Если направят усилия не в ту сторону, куда надо. А куда надо – мозг не знает.

– Фанел! – выкрикнул он резко, – путы давай!

Раб, так и не сменивший коленопреклоненной позы, сорвался с места длинным прыжком. Несколько ударов сердца, и он – даже без команды хозяина – умело стягивает конечности того, кто недавно был стражником, специально изготовленными путами.

– И кристалл не забудь! – напомнил Ищущий.

Сам он выдернуть изготовленный артефакт из судорожно сжатой ладони Эмрела не решился. Для этого надо было надевать специальные перчатки, изготовленные из волокон того же даба, и, естественно, имевшие такие же свойства. А зачем – когда есть помощник с рабским ошейником на шее, не оставлявшим в теле раба ни капли энергии Искусства. Фанел потому и задержался у уль Масхи, что привык понимать хозяина с полуслова. Ну, и с практическими навыками Искусства был уже неплохо знаком.

Оставив надежно спутанного стражника на полу, Фанел аккуратно, разогнув один палец за другим, вынул артефакт, и отнес его на место – на треногу посреди стола. Рядом с которым и застыл в ожидании новых команд. Ищущий дернул щекой особым способом, что на «языке», которым владели лишь хозяин с рабом, означало: «На место!». И раб, как послушная собачка, действительно скакнул к месту выхода, где и застыл в обычной позе; чуть расслабленным, но выражавшим готовность опять сорваться с места – по первой команде Данира.

А искусник, с трудом подавляя панику внутри себя, приступил к последней, завершающей стадии работы над артефактом. Стадией, запирающей заклинание внутри.

– Точнее, уже не заклинание, а суть человеческую. То, что недавно было стражником Эмрелом. А может?… Нет!!