Поэтический нарцисс

Нет!

Никому не даются гарантии,

Всё пройдёт, будет новое утро.

У меня, вероятно, впервые апатия –

Сроком на две минуты.

Пусть

Наш банален роман – без сомнения! –

Всем известные глади и вихри.

Странно бросить без сожаления –

Отпускаем мы будто своих ведь.

Сбит график декабрей и мартов

Сбит график декабрей и мартов,

Мы снова перешли с тобой на «вы»,

И я смотрю глазами Бонапарта

На мир, как на пожарище Москвы.

Сомнительный итог больших усилий.

А сколько было просьб со всех сторон,

Уйти самой меня сто раз просили –

Я отказалась убираться вон.

Мне говорили, пламя быстро гаснет,

А вместе с пламенем погаснет жизнь,

Как удивительна мораль сей басни:

Не привяжись. Не привяжись.

Не верь другим словам

Ты остроумен, и на жизнь

Ты смотришь с юморком,

Ты в каждой мысли мне знаком.

Мы правильно сошлись.

Судьба у каждого своя,

Но в спешке по годам

Не верь любым другим словам:

Я навсегда твоя.

Моральные нормы

Все правила придуманы людьми

Не от ума, а на досуге ночью,

Когда нет спутницы, а хочется любви,

Нет зрителей, а сердце игрищ хочет.

Потом, когда все счастливы в любви,

Никто не помнит правила и нормы;

В конфликте вспоминается людьми

Всё правильное нагло и притворно.

И это часто так извращено,

Бессонно перевёрнуто в кровати,

Что всем к концу, как раньше, всё равно,

О чём просил Творец-законодатель.

Я не могу не вспомнить Булгакова

Дал бог мне, от безумства вдалеке я!

Работаю, живу, пока кругом

Скупают дешевизну из «икеи»

И плачут: дорожает тушь «ланком».

А как обидно опустела сцена:

Все лучшие отправились в бега.

Мне нравится, как тряпки вдохновенно

Скупают у латентного врага.

Кому-то не хватает колы в виски,

Кому-то нужен «липтон», а не чай –

И плачет он, как в рабстве одалиска.

Эрмес, прощай! И Бёрберри, прощай!

Булгаков с юморком писал об этом,

С одеждой фокус был в главе одной.

Страна побед, открытий и поэтов,

Я верю, честь имеет. Зритель, стой!

6 марта 2022 г.

Озёра

Навис серебряной вуалью

Над Русским островом туман.

Мы встретимся ещё едва ли,

Едва ли. Догорай, Луна!

Всё исчезает, всё забыто,

Все ориентиры, цели, Бог,

И полночь, слышится, отбита –

Последний безнадёжный вздох.

И аромат кофейных зёрен

В пространстве полночь разлила,

И только тёплые озёра

Ещё Эдема зеркала.

Развеет к вечеру, клянусь, развеет

Развеет к вечеру, клянусь, развеет,

Сквозь запах сырости кругом прольётся свет,

Как в страсти, горизонт порозовеет,

И, тая, облако оставит дымный след.

Ты перестанешь задаваться целью

И вспомнишь, равнодушно глядя вдаль,

Ответственную за картину в целом,

С годами потускневшую деталь –

Не то ли это взгляд, не то ли локон,

Ты приказал себе – и разлюбил.

Ты прав, есть возраст жизни одинокой,

Вернее, осознанья: так и жил.

Подлость, уродство

Что ты творишь, красавица Природа?

Куда ни глянь – там обнаружишь урода.

Он улыбнётся чуть улыбкой неприятной,

Его поступки – сажа, копоть, пятна.

Он запятнал весь мир – вообрази!

Порочной радостью его не заразись.

Пусть форму, поспешив, Природа разобьёт

И больше подлеца вовек не отольёт.

* * *

Прошу обдумать ориентир,

Миф о друзьях вокруг развеяв:

В войне никто не просит мир,

В войне встаёт вопрос трофеев.

март 2022

Грустный март

Лёд платиной отдал

И слепит, как любовь,

Март ждут везде, всегда,

Март тайно ждёт любой.

Но снег ещё стоит,

Ещё цветы мертвы –

Я помню этот вид,

Здесь: «Нет!» сказали вы.

Восприятие

Мы любим дьявола и трагедии!

Наш мир внутри неотёсан, гол!

Просыпаюсь в блаженстве.

Где я?

Всё нормально – не у того.

Два бокала шампанского выпито,

И под утро я вяло смотрю,

Как на небе графитовом выбито

Постепенно окно под зарю.

Сколько раз это зрелище видено!

В каждом месте, бывала я где,

Как ни билась – себя я не вытяну

Из ночного приюта людей.

Ночь в летнем кафе

Сейчас без шести четыре, но фонари горят.

Это всё по причине грозы и тучек.

Пробую я в сознании вытравить дикаря – сложно!

Огнём закат скручен.

Глаз голубых созвездия,

Жесты богов и голос цвета полей.

Сколько я царств объездила,

Сколько я видела шахов и королей,

Сколько гордилась величиной улова,

Но чтоб такого!

Ночь подступила войсками вражескими.

Стоит. Что за безумство?

Я собственными руками

Тысячи чистого золота плит

Ради минуты с ним

Готова об камень.

Что он сказал? Цитата?

Чья? Повторите! Фет?

А у меня внутри – марафет,

Глупости – в каждой строфе,

Ночь. В летнем кафе.

Невыносимо – мало!..

Я закована в кандалы. Милый Амур!

Я бы тебе все стрелы переломала,

Но у тебя ведь нет теперь ни одной стрелы.

Разлюбить умом – это можно

Разлюбить – это можно,

Тяжело иногда, но можно,

Всё вокруг посыпая ложью,

Это можно – умом разлюбить.

Если видишь, что всё безвозвратно,

Если всё неизбежно в прошлом,

Разлюбить умом – это можно

В винном свете большого заката.

Когда все до одной отгорели

Звёзды в небе – и это видно,

Как нет уже вечного в виде

Равнодушных сапфировых елей.

Когда самое время проститься

И уйти артистично, беспечно,

Только бездны волнительно шепчут,

Приглашая к чертям провалиться.

Разговор с учёным

«Я грешник? Нет, клянусь!

Что ни скажу студенту – понимает,

Всю жизнь между книг верчусь, верчусь…

Но разве что

На лекциях курю – бывает.

А больше ничего! Безбожно беден.

Живу с женой,

Жене до гроба верен,

Растим детей, детей у нас полно.

Не лжец, не вор, не хам, не пью вино».

«А знал потери?»

«Как сказать… потери,

Наверно, нет. Так, в юности бывало,

Влюблялся, а когда любовь пройдёт

Писал стихи, потом стихов не стало.

Тогда немного врал, но как ребёнок врёт!

Переживал мучительно разлуку.

Потом хотел уйти в бухгалтерский учёт!»

«А почему, позволь, ушёл в науку?»

«На это ты сейчас ответишь, чёрт».

(Чёрт уходит.)

* * *

Сказать: «Молчи!» намного проще, чем переубедить,

Простым полезно быть.

Стихи для нарцисса

Твои стихи особенно звучат,

Им жертвуя, я без раздумий всё сдам.

Мне иногда не спится по ночам,

Я их учу и вслух читаю звёздам.

Нарцисс! Я серость будней не люблю,

А ты, наоборот, спокойный, робкий,

Твои открытки в стопке я храню

На самой светлой гардеробной полке.

Ты до конца не веришь в мой ответ,

Но ночи яд с достаточностью выжат,

Я жду тебя, давай, ещё куплет…

На ключ! Так вышло… выше… ниже…

Спектакль

Мы ищем идеал,

А сущее не ценим,

И, выходя на сцену,

Не думаем про зал.

Не верит зритель нам

И верить он не должен,

Возможно, зритель прожил

Не меньше наших драм.

Поэтому слеза

На коже не блеснула,

Желанье не проснулось

И холодят глаза.

Чек

Кофе, розы в букете, созвездие, человек,

Увиденное, услышанное и даже клятва

Вписаны в бесконечный жизненный чек,

Пришедший за крайним грешком горьким ядом.

Не уточнили валюту и срок не пойми когда,

Маленький жёлтый лист под тысячей небосклонов –

Жизнь! Бесконечный чек, выданный в никуда,

Старенький чек с номерами чужих телефонов.

Собеседники

Мир, тишина

И мы.

Ничуть, ни грамма, ни штриха из прошлой ночи,

Все векторы разбиты, изменены,

Стрела Амура в дождь в лесу погрязла в кочках.

Решительно смотрю в твои глаза,

Взгляд врёт

И просит дать освобождение,

Я соглашаюсь –

Всё равно ведёт,

Встать на дорогу и говорить

Цветами в ледяном речном движении.

Нет абсолютов, в небе сбиты оси,

И, кажется, ничья уже не будет власть,

Но всё равно стоим,

Хотя и каждый бросил;

Какой-то новостью за берег ухватясь.

Спектакль

Мы ищем идеал,

А сущее не ценим,

И, выходя на сцену,

Не думаем про зал.

Не верит зритель нам

И верить он не должен,

Возможно, зритель прожил

Не меньше наших драм.

Поэтому слеза

На коже не блеснула,

Желанье не проснулось

И холодят глаза.

Задумчивое одиночество

К сожалению, правда в том,

Так сложилось в природе,

Если ты не дурак – нужен дом,

Куда гости не ходят.

Чтобы выпить там мягкий чай,

Нет, мартини, конечно!

Чтобы вечер краснел и крепчал

В аромате черешни.

Чтобы месяц сквозь веточки плыл

Под туманною шалью,

Чтобы ты там нетронутым был,

Чтобы жить не мешали.

На пленэре

Весь день у речки за холстом

Он ждёт сюжета,

А потом – привносит краски,

Поймав оттенок, лучик, блик,

Он пишет звёзды, корабли

И даже страсти.

На шляпе ленточка блестит

Под цвет костюма,

Этот вид – уже для кисти,

Ему писать бы свой портрет,

Ловя любой дневной момент

Под тенью листьев.

Когда последний сорван лист,

Похолодало,

Пианист захлопнул ноты,

И скульптор инструмент убрал,

И лирик повесть дописал,

Он весь в заботах.

Он всё-то пишет, занят он,

Он ищет страстно

Небосклон в своём кумире.

Он страх похоронил с концом,

Так чьё же видим мы лицо

И он – во всём прекрасном мире?

В столичном баре

Толпа стоит вокруг шеста.

Владельцы яхт, владельцы вилл.

Обрывок белого листа

Осенний ветер подхватил,

Последний чек в окно унёс,

А сколько счёт – никто не знал.

В Аду их спросит грязный Пёс

За это, заблестит оскал,

Но будет тихим их ответ.

И что с того? Сейчас поют,

Здесь хорошо, здесь яркий свет,

Я тоже здесь, как все, стою!

Соблазнители и соблазняемые

Высокомерный взгляд,

Ухмылка, гордость –

Все неприятные пороки сведены,

И всё-таки нас манит твёрдость

Переложением вины.

Вечерний запах роз

От скуки лечит.

В разжёгшей пламень чувств московской темноте

Нам на чужом плече прилечь бы,

Молчать о тайной мечте.

Когда кругом темно,

Нас манят люди,

В которых, если есть, то чёрствая душа,

Которые, сведя с ума, принудят

И сами вечер предрешат.

Эдем

Твой голос – это что-то райское,

Таинственное, наилучшее.

Ночь чёрная шумит, февральская,

А я в нём звон весенний слушаю.

Он с каждой нотой убедительней,

И, сдавшись под его заклятием,

Мне хочется незамедлительно

В твои горячие объятия.

Украшенные розой сети

Я не обязана тебе ничем,

Но всё равно сгораю в страсти просто!

Не уточняя в гуще чувств: «Зачем?»

У злого внутреннего монстра.

Он изнутри меня тянуть привык,

Я не могу ему сопротивляться!

Уже слова попали на язык,

Как в воздух белый цвет акаций.

Мне наплевать, что слухи разнесли.

Пусть изойдутся на досуге в сплетнях!

Мне нравится, как мы себе сплели

Украшенные розой сети.

* * *

Без действия грешно терпение,

И чудо в жизни не случается.

Кто хочет – сможет без сомнения,

А кто не хочет – оправдается.

Адреса

Я ждала сто ночей,

Я до этой любви никогда за других не решала.

А теперь я решила: не выписан чек

И мои вечера не укрыты подаренной шалью.

Я смогу, я найду,

Сто миров принесу подарить, расточить безвозвратно!

Снег пройдёт, и к утру заблестит на снегу

Лёд холодный вдоль улиц московских, пустых и покатых.

Я ещё отыщу,

Не забуду тот дом из потрёпанной серенькой книжки,

Где так много домов, где всей юности шум,

Если даже не всей промелькнувшей с улыбкою жизни.

Я приду в этот дом,

И тогда вся земля расцветёт, распалится, растает!

Я приду рассказать о любви, обо всём,

Я приду, чтобы жить, а меня там никто не узнает.

Пошлая история

Пошлость и глупость. Сместите грани-ка!

Очаровало беспечностью тел,

Это же главное – это органика!

Этого хочется на холсте.

Образы – чушь, недостатки сценария,

Всё перепутано, всё не так,

Это простительно – это не ранило,

Главное – голая красота.

Пусть однодневный сюжет. Воистину

Сцена увидена – и мертва,

Тексты дурацкие, от мысли чистые,

Редкие… а для чего слова?

О внешнем и внутреннем

Цена не гарант и компания – тоже,

И часто бывает, цена – моветон.

Всё то, что от Бога, сокрыто под кожей,

Там главная роза – там сердце-бутон.

Там сладкий нектар, безупречный и тонкий

Речной аромат, жизнь блещет, бурлит.

Там все измерения, грани, потоки,

Там больше, чем внешнее, больше, чем вид.

Но вид, неодетый, что скромная церковь,

Где пусто, где вечно на двери замок.

Как можно быть серым, когда даже Цербер,

Мне снилось, имел золотой поводок?

Бульвар

Краснеет утро. Бульвар в цвету,

Ещё ночной на террасах смех,

Но пламень свечей уже потух,

И льётся дневной непрерывный свет.

Зачем новый день? Зачем суета?

Не хочется снова бежать, спешить,

Ночь проще, нежнее, в ней нет суда –

Ещё не настала пора платить.

Дурак

Разве можно пройти, не взглянув. Пройдут!

Дай им чувство – раздавят в руках.

Если хочешь любить, будь готов, что тебя не поймут.

Будь готов, что останешься в дураках.

И никто не познает твой сумрачный мир

И на пару с тобой не затушит свечу.

Нет, задушит, что было! Между людьми

Столько грубого, низкого, что чересчур.

Рассудительность

Приходи! Я жду,

Поглядывая через стекло.

Приходи, здесь, в Аду,

Тепло.

Приходи, посидим,

Как всегда.

Здесь от всех моих зим

Океан изо льда.

Возле глади пройдём,

Там полно сорняка,

Пахнет сыро. Нальём

Коньяка.

По глотку? По глотку.

Талый снег на весах.

Пусть на нашем веку

Разгорится весна!

Фундамент

Ты, вечно влюблённый в числа,

Ты, вечно уставший в беге.

А ведь для тебя написан

«Фауст», «Игрок» и «Онегин».

Хмурый, под облачным мелом,

Ты не подумал нисколько

Фрески твои – Рафаэля!

Штраус писал тебе «Польку».

Знай, если большего хочешь,

Каждый из гениев верил

В то, что ты тоже сколотишь

Что-нибудь тверже материй.

Песня о весне

Утопают в цветах белоснежно сады,

Ночи стали теплей, яркий день нарастает.

Я восторги тебе, я монетку, а ты

Спой, пожалуйста, песню о мае!

Спой, пожалуйста, песню о мае!

Прикасаясь к сердцам, ты к струне прикоснись,

Соберётся народ о Париже послушать

И ответит, послушав, что сладкая жизнь

Только в песнях и радует душу.

Только песни и радуют душу.

Возмутишься: но песни о ваших садах!

Раскраснеешься в споре от детской обиды,

А ведь правда в садах – а совсем не в Адах! –

Ты их вечно печальными видел.

Ты их вечно печальными видел.

Печали – держи при себе

Печали – держи при себе,

Кричать об успехе не стоит.

Поверь, ничего в твоей мрачной судьбе

Других подмастерьев не беспокоит.

Ни бури, ни глади твои,

Ни волны с серебряной гривой.

Им чуждо твоё пониманье любви,

Твоё ожиданье минуты счастливой.

Розе

Одинокая роза цветёт под окном.

Каждый год вместе с солнцем смеётся в глаза.

Словно ветреный друг, исчезает потом,

Унесённая чёрствой рукой на базар.

Целый сад подтвердит, как мне грустно без роз,

Как я ссорюсь потом от обиды в слезах

С тем, кто срезал её и из сада унёс,

С тем, кто любит лишь новые розы в садах.

Садит красные год, садит белые год,

Выбирает сорта, как козырную масть.

К сожалению роз, чем черствей садовод,

Тем изящней их стебли, до сердца стремясь.

Заговор

Всё истинное, мягкое, нежное, ожидаемое

По ветрености

Кончено и испепелено.

Как прекрасно в таком состоянии

Без печали и без отчаяния

Пить вино.

Сидеть на террасе в прекрасном Риме

Прямо в вечности

У белоснежных роз.

Ангелок прикоснётся к губам —

мы с ним оба испачканы в гриме! –

Значит, уже к обоим вопрос.

Он припрячет крыло

Под французский халат,

Засмеётся, мы лихо возьмёмся за сплетни,

Проболтаем весь вечер.

И кто виноват?

Мы нашепчем, чтоб ночь подлиннее была –

На свечи.

Спасённый

В продолжение «Разговоров». Сцена на мысе

– Вся грусть твоя – всего лишь миф,

Ты, как и раньше, глупый странник.

Смешно рыдать про виноградник,

Пустой бокал об пол разбив.

– Нет, я пришёл на этот мыс.

Я в море, спящее устало,

В раскаянии запоздалом

Сегодня брошусь.

– В чём же смысл?

За этот цирк на берегу

Ты ждёшь в раю, наверно, ложу?

– Я лгать доверчивому больше

С азартом старым не могу.

Святой отец

Учитесь сохранять лицо

Невозмутимым до черты,

Когда уходите с концом.

Ведь увядают, не заплакав, в саду прекрасные цветы.

Цветы – изящнейший пример,

Не надо затевать скандал.

Не существует в мире мер,

Которыми бы юный бог дух праведности измерял.

Он просто верит – есть масштаб.

Так верь и ты – настал конец,

Уйти, забыть, порвать – лишь так.

Потом заглянешь мельком в церковь, отпустит грех святой отец.

Сперва посмотрит свысока,

Потом простит, как на кресте.

Протянет руку – и рука

Блеснёт камнями в самой райской и самой светлой темноте.

Нельзя спасти пустой души,

А грязную отмыть легко.

«Святой отец, я согрешил!» –

Вы скажете, смотря в окошко: не так уж солнце высоко.

К любви склоняет запах роз,

Не к той, которой Бог учил,

И у ступеней ветер снёс

Всю пыль веков и даже раньше грехи красивым отпустил.

* * *

Я всегда за открытья, за страсть,

А за совесть пусть ратуют мрачно

Или те, по кому уже жизнь прошлась,

Или те, кто родился невзрачным.

Недорогое заведение

Не опускай подбородок – грязно внизу,

Смотри исключительно вверх, ища иллюзорный Эдем,

И в окрик собравшийся уличный звук

Не слушай, приятнее скрипка, для скрипки мир подлого нем.

Чудесную, райскую, тонкую – и фальшь

Отдаёт сладковатой брусникою на язык,

Мелодия льётся, а сверху – строфа и строфа,

Тщеславный скрипач к помехам нетрезвым привык.

Вдруг кто-то нашепчет за рюмкой: «Сегодня поэт

Сказал, что купил на торгах городской проспект».

«И правда, и правда, – нашепчет тихонько другой. –

Он утром гулял на проспекте под ручку с богатой вдовой».

Иллюзии

Неискреннее обожанье лучше,

Чем напрямую ненависть и злость.

Лукаво всё: рассветный алый лучик,

Ночная тишина, нежданный гость.

Лукаво всё: и ветреность, и клятвы,

И, если верим людям и вещам,

Возможность выжить остаётся вряд ли,

Как и возможность столькому прощать.

Яркая

Не прячься за её судьбой,

Она сбежит, забудет, бросит.

Как ветер, листья вихрем скосит,

Придёт, как дождь, как град, как осень,

И попрощается с тобой.

Ты, растерявшись, глядя вслед,

Попросишь хоть на миг остаться.

Ты скажешь ей: «Зачем скитаться?»

Но деловитый грохот станций

Ей близок через тени лет.

Она без бурей не жила,

Как ты, она любить не в силах,

Она забыться попросила,

Соткав узор, за час разбила,

Как будто даже не ждала.

Фатум

Я на всё оформляю отказ,

От другого цветок не приму.

Я не верила в фатум до вас –

Только в стадное рвенье коммун.

А теперь заклинанье твержу,

Верю, ангел блуждает в раю.

Со смущённой душой ухожу

В беспардонную полночь кают.

Уезжаю в тоске об одном.

Роза жадно глядит в потолок.

Эта роза не выживет днём,

Это слишком игривый цветок.

Правда, фатум! Клянусь, колдовство,

На карету дают колею,

А на грешную душу – родство.

Я действительно вас люблю.

* * *

Если веришь в успех,

Обязательно (плюс ко «всему»)

Будь хорошим для всех

И не верь никому.

Шутка

А меня за тебя

Просклоняли уже везде.

Говорят, разврат,

Говорят, моветон.

Хоть бы кто

Мою тайную страсть проглядел!

Говорят,

Всё не так.

Обсуждают возможных нас.

Говорят, что последний дурак

Поумнее меня сейчас.

Это так. Приходи гостить,

Без тебя –

Снегопад и гром.

Даже если опять ты придёшь пошутить –

Приходи в тот же самый дом.

Из Мадрида

«Здравствуйте! – пишете. – Кто на сегодня с вами?

Расскажете?

Спрашивали, как сам.

Лучше вашего, я – в Испании,

Всё в том же доме, где жгли фимиам,

Где жили братья,

Бродяги, подобные мне,

Где небо, как ваше роскошное платье,

Где я,

Где фамильный портрет на стене.

Я убеждён, мне без вас хорошо и весело.

Только весы сломались беспечности ради…

Перевес? Недовесили?

Нравственные весы на духовном складе».

Игра

Будь осторожна – ты играешь с ним,

В такой игре конец всегда трагичен.

Над лесом песня пронесётся птичья –

И грянет тишина холодных зим.

Он не из тех, кто сможет проиграть,

Не добивайся каждой фразой боя,

Сдались тебе все сцены чувства – роем

Им над землёй и без тебя летать.

Оставь другим, другие в чувстве пусть

Вдыхают свежесть жизни на мгновенье,

Стремясь найти предел воображенья,

И в суете затем впадают в грусть.

Век прошёл – пожил

Век прошёл – пожил,

И каким ты был –

Наплевать.

Равнодушен ли был, участлив.

Ведь конечный вопрос

Для людей так прост:

Счастлив или несчастлив.

Диалог с сознанием

Сотри, прошу тебя, сотри

Дурацкий этот пейзаж!

И, сожалея, не смотри

На белоснежный берег наш.

Сегодня розы ни к чему,

Пусть всё испепелится, тая.

Не заставляй признать вину –

На смертном одре не признаю!

Ты говоришь, я не права?

Ты ищешь вечности печать.

Роняй же, ну, роняй слова!

Потом придётся замолчать.

Я не позволю осуждать

Мою – ошибку даже если!

Мне на скандалы наплевать,

Ты это, призрак мой, не взвесил!

Сегодня жуткая гроза.

На яблонях плоды висят,

И мы всегда глаза в глаза –

В воде поверхность суши вся!

Но я не сдамся, замолчи!

Я смою всё с холстов до капли,

Все канут белые лучи

Во тьму мной возведённых капищ.

Всеобщий праздник

Сегодня бери, кого хочешь, себе в любовники,

Сегодня неважно, что зрело, как колос, в годах: