Тень богов

Но громких выкриков стало больше: толпа протестовала и требовала ответов.

– Поберегите причитания для моей тетки и для Альтинга, – прорычал Гудварр. – На этом всё.

В этот момент Орка забрала у Бреки поводья и потянула пони с телегой вперед. Люди расступались перед ней.

– Дренгр Гудварр! – громко позвала Орка, и ее голос будто прорезал гомон толпы.

Гудварр замер и обернулся, глядя вниз на Орку, Бреку и повозку. И вытер сопли, капающие с кончика носа.

Вокруг Орки воцарилась тишина, пока повозка двигалась к ступеням, и, когда пони остановился, все слышали скрип колес.

– Что это? – спросил Гудварр, спустившись на две ступени и с опаской глядя на окровавленное покрывало. За его спиной остановились три воина – две женщины и мужчина, прибывшие с дренгром. Вооружены они были топорами и копьями, на поясах виднелись охотничьи ножи.

– Асгрим и Идрун, – сказала Орка. – Мы – с мужем и сыном – охотились среди холмов. Услышали крики со стороны фермы, пошли разведать, что случилось, и нашли Асгрима и Идрун убитыми.

По площади прокатился вздох.

– Вот видите! – воскликнул Гудварр. – Везен теперь убивают на наших холмах. Нам нужна сила королевы Хелки!

– Это сделали не везен, – ответила Орка.

– Ох ты ж, и откуда тебе это известно? – спросил Гудварр, подозрительно глядя на Орку. Под носом у него снова блестели сопли. – Что ты, ведьма-Сейд, которая видит прошлое?

Он глядел на Орку с усмешкой, как будто только что выиграл великое состязание в остроумии.

– Мне не нужно быть ведьмой-Сейд, чтобы понять, что рана в сердце – от меча, – ответила Орка. – Везен охотятся с помощью клыков и когтей, а вот железных мечей у них нет.

Она помолчала мгновение, глядя на усмешку на губах Гудварра.

– Я-то думала, что Гудварр, свирепый дренгр, поймет это с первого взгляда.

Она сразу же пожалела о сказанном, уже в тот момент, когда слова покидали рот. Она знала, что ничего, кроме неприятностей, они не принесут. Но уж слишком ей не понравилось выражение его самодовольного, надменного лица.

Всего несколько смешков из толпы во дворе общего дома – и Гудварр покраснел до ушей.

Он злобно зыркнул на Орку:

– Одиночки, жили на отшибе… они сами напросились на неприятности.

– Асгрим и Идрун точно не просили такого, – ответила Орка.

– А еще забрали их сына, Харека, – пискнул Брека высоким голосом.

– Детей воруют, – сказал Вирк. Он пробрался вслед за Оркой сквозь толпу. – Не первый раз я об этом слышу.

Орка нахмурилась, повернувшись к нему.

Гудварр спустился по ступеням с крыльца общего дома и встал перед Оркой. Она была выше и мощнее, но в его глазах читалось высокомерие сильных мира сего: вера в то, что он лучше и быстрее. Орка почувствовала, как начинают гореть вены, в кончиках пальцев закололо и обострились все чувства – предвестники насилия.

– Если я говорю «они напрашивались на неприятности», значит, они напрашивались на неприятности, – прошипел Гудварр: его голос звучал, словно меч, покидающий ножны. – И ты сейчас тоже… напрашиваешься.

Трое воинов на лестнице сделали шаг вперед и потянулись к оружию.

Орка уставилась на Гудварра, чувствуя, как челюсть начинает дрожать от напряжения. Как в жилах тяжело бьется кровь. Мысленно услышала отголоски далеких воплей, и перед глазами ее встал образ топора, что врубается в череп…

– Ты дрожишь, – сказал Гудварр. – Ты боишься меня? Стоило бы.

Орка сморгнула и увидела, что у нее дрожит рука и дрожь эта уже перешла на сжатое в кулаке копье. Посмотрела на Бреку: тот обеспокоенно переводил взгляд с матери на Гудварра и обратно.

Орка глубоко вздохнула.

– Я привезла их сюда, потому что подумала: ярла Сигрун захочет узнать о том, что на ее холмах завелись убийцы и те, кто ворует детей, – сказала Орка, медленно подбирая слова. Ее сердце колотилось часто-часто, кровь будто вскипала в венах. Но она решила сдержать это. Точнее пыталась это контролировать. – Еще я хотела узнать, нет ли тут родных у Асгрима и Идрун. Над их телами следует насыпать курган, как подобает.

Молчание.

Гудварр пристально посмотрел на Орку. Она ответила ему ровным взглядом. Почувствовала, как горячая вспышка эмоций растворяется, покидает ее, сменяясь холодом, расползающимся по венам. И где-то там, в глубине души, поняла, что это дурной знак.

– Мама, – сквозь ледяной туман в ее голове пробился голос. – Мама, папа идет сюда.

Голос повторил, и что-то потянуло ее за рукав.

– Орка, – теперь прозвучал голос Торкеля.

Орка моргнула, оторвала взгляд от лица Гудварра и увидела, что приближается ее муж, проталкиваясь сквозь толпу: в руке – копье, вязаная шерстяная шапка насквозь мокрая от пота.

– Все в порядке? – спросил Торкель, переводя глаза с Орки на Гудварра и остальных дренгров на крыльце общего дома. Его черные брови нахмурились, будто грозовое облако, а рот превратился в узкую жесткую линию. Орка глядела на него: казалось, что Торкель становился все больше, по мере того как гнев заполнял его, а свет в его глазах погас и сменился сначала озабоченностью, а потом тусклым, мертвенным безразличием.

– Мы говорили о том, что надо насыпать курган над телами Асгрима и Идрун, – проговорила Орка и медленно, долго выдохнула. Она изобразила на лице приветственную улыбку, и холодные, жесткие черты Торкеля немного смягчились.

Гудварр тоже поглядел на Торкеля. Орка отметила, как дренгр смотрит на размер его копья.

– Мой муж выслеживал убийц Асгрима. Те забрали их с Идрун сына, Харека.

– Ты нашел их? – спросил Гудварр.

– Нет, – ответил Торкель.

И губы Гудварра снова искривились в усмешке. Орка подумала, что это их привычное положение.

– Я последовал по их следам до реки, – продолжил Торкель, – одной из тех, что стекают с холмов и впадают в Скарпайн. Там были следы трех лодок, которые вытаскивали на берег. Кто бы ни убил Асгрима и Идрун, они добрались до реки и исчезли.

Гудварр кивнул:

– Мы всё выясним.

Орка подумала, что стоило бы надавить на Гудварра, спросить, сколько копий он с собой возьмет, будет ли использовать гончих, пошлет ли людей и лодки вверх по реке Скарпайн…

Но вместо этого посмотрела сначала на Торкеля, потом на Бреку.

Это не наш бой. Не наши проблемы.

– Домой, – сказала Орка, потом развернулась и зашагала прочь.

Глава 4. Варг

Варг вышел в центр площади перед бражным домом. Перешагнул через лужу застывшей крови и остановился.

Его собственная кровь шумела в ушах, заглушая все звуки вокруг, зато он отчетливо видел улыбающиеся лица в толпе, что опоясывала площадь, и то, как шевелились губы у людей, обменивающихся монетами. Одна женщина с двумя волкодавами у ног наблюдала за Варгом, вгрызаясь в яблоко. Она была худощавой и мускулистой, с серебристо-серыми волосами, завязанными в узел, подобно веревке. Белый шрам перечеркивал пустую глазницу. Клепаная кольчуга облегала тело женщины, в кулаке было зажато древко копья, а на поясе висели топор и охотничий нож. Она выглядела слишком старой для воина, глубокие морщины разбегались по ее лицу от уголков глаз и рта. Когда они с Варгом встретились глазами, женщина ему улыбнулась. Однако это вовсе не принесло ему утешения. Так улыбаются глупцам, когда те утверждают, что умеют летать, и прыгают с обрыва вниз.

Женщина уронила недоеденное яблоко, достала из мешочка на поясе монету и передала ее мужчине, стоящему рядом.

Они бьются об заклад, насколько быстро я проиграю, понял Варг.

Эйнар наклонился и прошептал что-то серобородому лысому мужчине и татуированной ведьме, вытирая кровь с костяшек пальцев. А затем отдал окровавленную тряпицу высокой беловолосой воительнице, тоже из Заклятых, судя по черному щиту и клепаной кольчуге. Та взяла тряпицу и засунула ее за пояс рядом с оружием, а потом подхватила с земли деревянный щит, один из тех, что были прислонены к крыльцу бражного дома. Поймала взгляд Варга и направилась в его сторону, протягивая щит.

Варг внимательно осмотрел его. Полосы красного дерева, склеенные меж собой и стянутые ободом из сыромятной кожи, железный умбон в центре, деревянная рукоятка, приделанная сзади.

– Если не глазеть на щит, а взять его в руки, будет гораздо больше пользы, – сказала женщина. Ее нос и подбородок были вытянутыми и острыми, словно нос драккара.

Варг покачал головой:

– Мне он не нужен.

– Не будь идиотом. Сколько ты собираешься продержаться против Полутролля без щита?

Варг снова покачал головой. Правда была в том, что раньше он даже просто в руках щит не держал, не говоря уже о том, чтобы использовать его в битве.

– Твоя жизнь – твое дело, – пожала плечами женщина.

– Но если ты приглядишь за этим для меня… – сказал Варг, снял плащ, сложил и протянул собеседнице.

Она взяла плащ, скривила губы и уронила его на землю.

– Я не какая-то рабыня, чтобы мне приказывали, – сказала она. – Как твое имя?

– Варг.

– У него нет имени! – крикнул в их сторону Свик.

– И щита тоже нет, – ответила женщина.

Снова перевела взгляд на Варга.

– Впрочем, как и мозгов…

Затем она отвернулась и пошла прочь.

– ВАРГ НЕРАЗУМНЫЙ БРОСАЕТ ВЫЗОВ ЭЙНАРУ ПОЛУТРОЛЛЮ И БУДЕТ БИТЬСЯ ЗА ПРАВО СТАТЬ ОДНИМ ИЗ ЗАКЛЯТЫХ КРОВЬЮ, ЗА МЕСТО НА СКАМЬЕ ГРЕБЦОВ И В РЯДУ ЩИТОНОСЦЕВ! – прокричала она, подойдя к лысому воину и Эйнару. Когда тот вышел на площадь, над толпой пронесся рев. Увидев, что у Варга нет щита, Эйнар свел брови, но не замедлил шага.

Вблизи Эйнар оказался еще больше, чем Варгу показалось на первый взгляд. Массивное костистое лицо поросло рыжей бородой, каждый кулак по размеру был словно наковальня.

Варг прикоснулся к мешочку у себя на поясе, бросил взгляд на Вол, ведьму-Сейд, что смотрела на него темными глазами, затем вновь повернулся к Эйнару.

Ради тебя, Фройя. Я делаю это ради тебя.

Он глубоко вздохнул и встряхнул руками, расслабляя мышцы предплечий и запястья, встал на цыпочки и несколько раз подпрыгнул.

Эйнар навис над ним, заслоняя солнце.

– Когда упадешь, не вздумай вставать! – гаркнул Полутролль и замахнулся, направив в голову Варга удар справа.

Варг увернулся от кулака, просвистевшего над головой, поднырнул под руку Эйнара и, сократив дистанцию, обрушил шквал ударов на брюхо Полутролля, словно пытался приготовить из него отбивную. Однако это было все равно что колотить по стволу дерева. Эйнар и виду не показал, что хотя бы один из ударов достиг цели. Варг пригнулся и шагнул вправо, увернулся от следующего удара в голову, скользнул к врагу и пнул его в колено. Здоровяк хрюкнул, рот его искривился, и борода задрожала.

А вот это ты уже почувствовал, не так ли, здоровяк?

Огромный кулак обрушился на Варга ударом молота. Варг качнулся, снова успел уйти вправо, почувствовал движение воздуха совсем рядом с лицом и сам атаковал Эйнара – в пах.

Варгу и раньше приходилось много драться на ферме. Первый раз еще до того, как первые волосы пробились на подбородке, когда он бился за лишнюю миску супа для Фройи, которая дрожала от лихорадки. А потом – всё чаще, когда он обнаружил, что это неплохой способ разжиться лишней порцией еды или монеткой. А в конце концов он стал драться за Колскегг, когда хозяин прослышал о его быстрых кулаках и стал его выставлять против лучших бойцов других земель. Он заработал целый сундук серебра во славу Колскегга, выступал против мужчин и женщин, что были больше и сильнее его самого, но ни разу не встречал противника-мужчину, который смог бы устоять после удара по яйцам – сила и размер воина тут уже не имели никакого значения.

Маневр Варга был идеально спланирован и исполнен: прямой справа, ноги крепко упираются в землю, движение бедрами – и вся сила инерции уходит в поворачивающийся кулак, запястье выпрямляется за миг до того, как удар достигает цели…

Боль пронзила костяшки, прострелила запястье, пробежала вверх по руке, и Варг пошатнулся назад. Под его кулаком не было ничего мягкого, податливого – он врезался в нечто твердое, словно железо.

– Ха, – усмехнулся Эйнар. – Маленькие людишки пытались провернуть это раньше. Но кузнец Йокуль сделал мне защиту.

И направил кулак, похожий на молот для отбивки мяса, в лицо Варгу.

Несмотря на взрыв боли в руке, Варгу все же удалось уйти с линии атаки, и кулак Эйнара врезался ему в плечо, а не в щеку. Удар был такой силы, что сбил с ног, крутанул в воздухе, а затем Варг шлепнулся на землю и покатился по грязи.

Эйнар бросился за ним.

Эйнар встал на четвереньки, прижимая к боку раненый кулак. Изнутри к горлу подкатывала тошнота. А потом сапог Эйнара врезался в ребра Варга, и он вновь взлетел в воздух и закружился, словно осенний листок.

Затем ему показалось, что земля вздымается в приветствии, и он врезался головой в грязь. В голове словно взорвались звезды, зрение затуманилось, боль в ребрах была нестерпимо острой. Но он заставил себя перекатиться в сторону, встал на одно колено и увидел, что Эйнар снова приближается.

– Я же сказал тебе не вставать! – пророкотал Эйнар.

Всё нутро Варга полыхнуло гневом. Арена для битв всегда была единственным местом, где никто не приказывал ему, не говорил, что делать. На арене он всегда был свободен. И ярость, которую он чувствовал всегда, освобождалась здесь от оков. Теперь она бурлила в его жилах, словно раскаленный добела металл.

Варг подтянул ноги к животу, оттолкнулся и с рычанием бросился на Эйнара, проскочил между его ног и оказался позади врага. Здоровой рукой он врезал Полутроллю по почке, а потом пнул в бедро, заставляя опуститься на колено.

В толпе вокруг воцарилась тишина, словно все зрители враз задержали дыхание, а затем последовал громогласный рев.

Эйнар ударил назад, не глядя, и зацепил подбородок Варга. Это был уже не такой сильный удар, прошедший по касательной, но его хватило, чтобы снова свалить Варга на землю. Эйнар поднялся на ноги с лицом, багровым от гнева, и поднял ногу, чтобы опустить подошву сапога на голову врагу.

Варг перекатился, уворачиваясь, обхватил лодыжку Эйнара, когда подошва сапога врезалась в грязь, и сжал изо всех сил.

– Отпусти, маленькая дрянь! – рычал Эйнар и тряс ногой, но Варг держался крепко. Теперь боль вспыхивала в его теле повсюду, и Варг почти уже терял сознание. Он раскрыл рот как можно шире и впился в ногу Эйнара, пытаясь сквозь суконные обмотки и ткань штанины добраться до плоти, прокусить икру.

Эйнар зарычал.

Варг почувствовал, как в горло ему сочится струйка крови, и сжал челюсти еще сильнее. Тут рык Полутролля превратился в вопль.

Эйнар резко застыл, перестав дергать ногой, и Варг увидел – одним глазом – что к его лицу приближается кулак. Он сжал зубы еще сильнее.

В голове его полыхнуло белое пламя.

Боль. Словно молоты бьют внутри черепа. Бок пронзают кинжалы. В плоть руки глубоко воткнуты иглы. Он попытался открыть глаза, но не сумел.

Я что, умер? Это Вергелмир, покои Лик-Рифы? Или какой-то озорной призрак заштопал мне веки?

Еще боль, волной по всему телу, сильнее всего в голове, ребрах, руке… Звук, бормотание воды. Он застонал и перекатился на спину, отплевываясь от набившегося в рот песка, поднял здоровую руку к глазам и нащупал нечто липкое, покрытое ломкой корочкой. Застывшая кровь. Он вытер ее и сумел разлепить веки.

В вышине плыли луна и звезды, призрачными пятнами на мертвенно-черном небе.

Значит, я жив.

Несколько мгновений он оставался беспамятным: не понимал, где находится и что с ним произошло.

Он облизнул зубы и покрытые струпьями губы, ощутил на языке вкус соли и металла, сплюнул кровь на песок.

Не только кровь.

Ему вспомнился тревожащий душу звук, некий мужчина ревел от боли.

В его сознании возник образ огромного кулака, несущегося в лицо. А затем память обрушилась на него, словно вода из прорвавшейся плотины.

Эйнар Полутролль, Заклятый Кровью…

Он заставил себя сесть и увидел, что под ним берег, покрытый черным песком, а ветер за его спиной вздыхал в ветвях деревьев. Лига мерцала тысячами огней, сияние утекало в небо над городом, словно свет умирающего костра, запертого крепостными стенами. Корабли покачивались и скрипели у причалов на водах фьорда, луна и звезды превращали темные волны в расплавленное серебро.

Он приложил руку к тем частям тела, что болели больше всего. Сначала ребра: ладонь легла на суконную рубаху. Кожа не повреждена, но на ощупь болезненна. Возможно, сломано ребро или два. Он поглядел на поврежденную руку: даже в ночи было ясно видно, что костяшки стали черно-фиолетовыми и распухли. Он попытался сжать пальцы в кулак, но не сумел: отек и боль помешали. Затем он ощупал лицо. Над глазом зияла рана, покрытая коркой застывшей крови, половина лица распухла, челюсть пульсировала болью. Один зуб выпал.

Затем кончики пальцев нащупали железный ошейник на шее, и нахлынула паника.

Ключ. Мой плащ.

Он вскочил на ноги, не обращая внимания на боль, осмотрел себя и с облегчением обнаружил, что мешочек все еще висит у него на поясе. Он пошарил внутри и медленно выдохнул, увидев, что содержимое его на месте.

Но мой ошейник трэлла…

А затем он увидел его, пятно тени на черном песке: суконный плащ, аккуратно сложенный. Он нагнулся и поднял его, проверяя потайные карманы. Что-то тяжелое и холодное – тесак, который он забрал у торговца, в том же кармане мешочек с монетами, судя по весу, нетронутый, и наконец он нашел ключ.

Облегчение затопило его на мгновение – долгое, застывшее мгновение, – а затем он вставил ключ в замок, долго возился одной рукой, и в конце концов раздался щелчок. Ошейник распахнулся, скрипнули изъеденные потом петли, и он положил его обратно во внутренний карман плаща вместе с ключом.

Варг неуверенно подошел к берегу фьорда, опустился на колени, сложил ладони чашечкой, набрал холодной воды и принялся медленно пить. Его горло и живот словно наполнились острыми льдинками, которые приносили боль и освежали. Он плеснул в лицо и некоторое время провел, пытаясь смыть кровь. Потом потряс головой, разбрызгивая капли вокруг себя. Наполнил водой бутылку с пояса. Закончив, он встал, дрожа, и неуклюже накинул на плечи плащ, кое-как застегнул его и устало пошел к деревьям.

Ступая между стволами, он пробирался по пологому, поросшему соснами склону. Через тридцать – сорок шагов мерцание воды во фьорде позади пропало из вида. Сверху лился лунный свет, серебристыми бликами перебегая по земле в такт качанию ветвей. Опустившись на колени, Варг разгребал прелые листья и ветки, пока не очистил круг плотно слежавшейся земли, а затем отправился искать топливо для костра. Вернувшись с охапкой сухого валежника, он сел на расчищенный пятачок, потянулся к мешочку с предметами для розжига, вытянул оттуда камень, металлический боек и горсть сухой растопки и принялся разводить огонь. Вскоре он уже осторожно дул на первые искры, пробуждая пламя.

Хорошо, что у него было дело, потому что внутри уже нарастала волна отчаяния.

Он потерпел неудачу.

Сев перед костром, он протянул руки к огню, пытаясь согреть кости и изгнать из них ледяной холод, уставился в пламя.

Фройя, прости.

Он почувствовал, как нахлынуло горе, которое до этого он держал запертым где-то далеко в сознании, замурованным в самой глубине сердца. Отчаяние своими ледяными острыми краями сминало и ломало стены, что Варг возвел внутри себя. Он опустил лицо в ладони: рыдания нарастали в его груди, подкатывали к горлу, и он никак не мог их сдержать. Слезы покатились по щекам, и воспоминания о Фройе наполнили его разум. Сестра. Единственная подруга.

Он не помнил ни отца, ни матери, знал лишь то, что рассказал о них Колскегг, который купил Варга и Фройю, когда те были еще детьми. Колскегг говорил, что родители продали брата с сестрой за каравай и дюжину утиных яиц, когда Варгу было пять лет, а Фройе – четыре. Почти всю жизнь они были рабами и находили друг в друге единственное утешение и единственную отраду. Варг погладил мешочек на поясе.

И теперь она мертва, а я не знаю, как за нее отомстить.

Через некоторое время Варг поднял голову, потер глаза и поморщился от боли.

Это не конец, – сказал он себе. – Я зашел слишком далеко, чтобы теперь просто сдаться. Неужели во всем Вигрире не найдется Гальдурмана или ведьмы-Сейд, которые согласятся помочь мне за деньги? Я найду их, где бы они ни были. А если не найду в Вигрире, то отправлюсь по морю вслед за китами до Искидана, обыщу все Павшие королевства и в конце концов найду того, кто мне поможет.

Я справлюсь.

Он сделал долгий, прерывистый вдох, будто заталкивая воспоминания обратно внутрь, в глубокую темноту.

В лесу раздался треск ветки.

Ни на секунду не задумавшись, он вскочил на ноги и пнул костер, заставив искры разлететься во все стороны. И замер, прислушиваясь, уставившись в ночные черные тени.

Послышалось низкое, грохочущее рычание.

Из подлеска вынырнул человек, которого на поводе тащила гончая, а за ним показались еще несколько фигур. Собака рванулась к Варгу.

Тот отшатнулся и резко выкинул вперед левую руку, отталкивая прыгнувшую собаку. Сила удара была такова, что он врезался спиной в дерево, а гончая рухнула в костер. Искры посыпались во все стороны, собака завизжала от боли: шерсть ее тут же занялась.

– Думал, вечно сможешь от нас убегать? – прорычала женщина, обходя собаку, и направила копье в грудь Варгу.

Варг оттолкнулся от ствола дерева, нашаривая под плащом тесак, и острие копья пронзило кору рядом. Он выхватил оружие и ударил по древку, отрубая наконечник, и тут же пригнулся, уходя от удара – теперь женщина, у которой в руках остался лишь обломок дерева, использовала его как дубину, пытаясь проломить Варгу череп. Тот отшатнулся и махнул тесаком. Тут же раздался крик, женщина упала на колени, прижав руки к груди.

Гончая каталась по земле, визжала и скулила, шерсть ее полыхала пламенем. Псарь сорвал с себя плащ и накинул его на бедное животное, пытаясь погасить огонь. Из ночного мрака показались еще люди: трое, четверо, возможно, больше… В темноте трудно было различить, но Варг успел заметить, что у всех в руках были копья. Он безнадежно оглянулся по сторонам и бросился к просвету между деревьями. Но, получив удар сзади по ногам, споткнулся, попытался сохранить равновесие, зацепился за корень, упал на одно колено и оперся на ладонь… И тут же взвыл от боли, вспыхнувшей в раненой руке.

Еще один удар пришелся на плечи, заставив рухнуть лицом в землю. Теперь рот его был полон грязи и сосновых игл. Варг перекатился, взмахнул тесаком, почувствовал, что попал кому-то по ноге, и услышал крик боли. Раненый упал на землю рядом с ним, вырывая тесак у Варга.

Он попытался встать, но его пнули в грудь, а еще один мужчина наступил на запястье, прижимая его к земле. Варг зарычал, попытался перекатиться в сторону, и удар древком копья пришелся ему прямо в лоб. Варг снова рухнул на ковер из сосновых игл и листвы. Кровь заливала глаза. Острие копья замерло совсем рядом с горлом, а его запястье все еще было крепко прижато к земле подошвой чужого сапога.

Варг уставился на противника, тяжело дыша и ощущая, как кровь стучит в висках.

– Думал, я тебя не найду? – над ним склонился широкоплечий чернобородый мужчина. Лицо его освещал дрожащий огонь, создавая будто маску из теней и пятен света. Губу перечеркивал шрам, кривящий рот в вечной усмешке.

– Лейф, – прошипел Варг. – Тебе не стоило идти за мной.

– Ха, – хмыкнул Лейф. – Тебе стоило бы бежать быстрее и получше от меня прятаться после того, что ты сотворил с моим отцом. Разделал его, как скотину. Я сумел опознать его лишь по цепи.

Всего этого Варг не помнил. Всё тонуло в красной дымке ярости: он пришел в себя лишь после того, как забрал жизнь у Снепила. Тогда он сидел в оцепенении и вокруг него были лишь кровь и куски мяса.

– Ты потерял свой ошейник, Варг-трэлл, – продолжил Лейф.

– Я не трэлл, – отозвался Варг. Он втянул воздух, пытаясь не закричать от боли. – Твой отец обманул меня. Я заслужил свободу, а он нарушил клятву. Я вольноотпущенник. Такой же вольный, как и ты.

Один из мужчин, державших Варга, пнул его в лицо. Рот наполнился кровью.

А Лейф рассмеялся.

– Ты Варг-трэлл, и ты мой раб, теперь мой. Моя собственность. Ты принадлежишь мне, Лейфу Колскеггсону, сыну человека, которого ты убил.

Лейф оглянулся на одного из мужчин позади.

– Надень ошейник и цепь на этого пса.

Он прикоснулся наконечником копья к груди Варга, провел им вдоль тела, потом медленно прочертил им линию поперек ребер – оттуда сразу же начала сочиться кровь.