Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х. Дополненное издание

1971 г.р. Олег Николаев

Состоял в группировке в поселке Юдино

Подростковая преступность была всегда. Драки толпой на толпу, отдельные криминальные районы, влияние «бывалых». Конечно, в каждом городе экс-СССР было что-то похожее. Но ведь не случайно феномен назван казанским? Если бы везде было так, как в Казани, то журналисты бы не открыли ничего нового. В Казани все появилось впервые. И разделение всего города (а не только окраин, традиционно «шпанистых») на группировки. Деление на возраста с четко разделенными обязанностями. Не драки по пьяному куражу, а спланированные и подготовленные набеги. Единые в подавляющем большинстве для всех правила поведения в группировке и в городе. Отсутствие вражды по национальному признаку (чем часто грешили на юге России и в национальных республиках). Лидеры группировок были свои же пацаны с улицы, зачастую несудимые (в отличие от северных регионов, где лидерами подростковых шаек часто становились «чужие», отсидевшие и оставшиеся жить по месту отсидки). А еще устойчивость группировки. Даже одновременная посадка большого количества пацанов с улицы не приводила к развалу группировки.

1970 г.р. Роман Лебедев

Состоял в группировке «Тельмана Рабочий Квартал» в 1980-х, после армии работал в милиции

Криминальный журналист, сценарист

Мы же исследуем группировки не для того, чтобы идеализировать их, а чтобы восстановить историю и посмотреть на историю болезни, как это делают врачи. Когда произошло заражение? От кого? Как протекала болезнь и как ее лечить? И можно ли это сделать? Это явление изуродовало город и его жителей, практически уничтожило культуру Казани. Только в последние десять-пятнадцать лет она в культурном плане поднялась до уровня того же Ульяновска и пошла дальше. Мы видим, сколько туристов приезжает. Когда в нулевых в Питере узнавали, что я из Казани, говорили: «О, у вас бандиты, группировки». А сейчас у знакомых сын с девушкой на выходные в Казань ездили, им понравилось. Говорят: «Безопасно, красиво у вас». Я отвечаю: «Приехали бы вы тридцать лет назад!»

Глава 3

Казанский феномен глазами жителей города

Я тут впервые оказался в начале 1980-х, это был самый бандитский город Советского Союза, здесь просто было страшно.

Андрей Макаревич[22]

В 1986 году в местной прессе появляются первые материалы про конфликты группировок. Один из них вышел в «Вечерней Казани». Статья «Шел по городу троллейбус» рассказывала о том, как «хадитакташевские» перевернули троллейбус вместе с находящимися в них участниками группировки «Курчатова». Жители города и без газет прекрасно всё видели своими глазами, просто писать до перестройки об этом было нельзя: считалось, что в СССР нет организованной преступности, тем более подростковой. Тяжелей всего пришлось детям и подросткам обоих полов: путь от школы до дома превратился в настоящее испытание – мальчишек обирали до нитки, девочек могли завести в подворотню или увезти на машине и изнасиловать.

В 1988 году благодаря центральным СМИ о казанских группировках узнала вся страна. В столице Татарстана школьников целыми классами водили на документальные фильмы «Страшные игры молодых» и «Крик. ПТУ не с парадного подъезда», в которых показывали подростков с проломленными черепами, показательные суды и похороны убитого в уличных войнах подростка. В «Вечерней Казани» стали печатать письма обеспокоенных родителей, учителей, одноклассников и самих группировщиков. Вот одно из них, опубликованное позже в книге Любови Агеевой «Казанский феномен: миф и реальность»:

«Не могу и не хочу больше жить в постоянной тревоге и страхе за близкого человека. Ему и мне пятнадцать лет. У нас настоящая проверенная во многих трудных ситуациях дружба. Я знала, что он „мотается“, но вначале не придавала этому значения. Потом ходить туда, где дерутся подростки, запретила. Но сегодня мой друг пришел и сказал: „Если мы в течение суток не пострижемся (это знак отличия нашей местности), «молодые» или изобьют, или постригут насильно“. Я испугалась, уговаривала его уйти из группировки. Он ответил, что у них железные законы, „авторы“ не остановятся ни перед чем, только бы отомстить за „предательство“ (так они называют уход из „конторы“). Сижу и думаю: каким он придет? Бритым? С синяками? Или уже лежит в больнице? Знаю, их много, раскаявшихся „мотальщиков“, простых, хороших пацанов. Знакома со многими девчонками, которые тоже не знают, как помочь своим друзьям. Лена».

Это только одна из многих тысяч подобных историй.

1970 г.р. Роман Лебедев

Состоял в группировке «Тельмана Рабочий Квартал» в 1980-х, после армии работал в милиции

Криминальный журналист, сценарист

Я знаю исключительную историю, когда в 1986-м или 1987-м мальчик перевелся из одной школы в другую. Он попал на чужую территорию, его начали бить каждый день, и он перестал ходить в школу. Из-за прогулов его с родителями вызвали на инспекцию, чтобы поставить на учет. У него спрашивают, почему он не хочет учиться. А мальчик отвечает: «Я живу на одной территории, а здесь другая „контора“, это враги, и они меня просто убьют». На что ему говорят: «Это полное безобразие, вы вводите нас в заблуждение, в нашем районе не существует ни одной молодежной группировки!» Директриса тоже говорит, что у нее нет информации о группировках. В райкоме комсомола тоже заявили, что им ничего неизвестно. В итоге его поставили на учет.

Он смог выжить. Подрался с пацанами из новой школы, а когда его пинали уже лежачего, их всех запалили менты. Мальчик отказался писать заявление, то есть пацанов не отправили в колонию. Получилась обоюдная детская драка – без заявлений. После чего в школу пришли средние и порешали, что мальчик хоть и не мотается, но правильный по жизни и что больше его не трогать, пусть живет спокойно.

1969 г.р. Илья Раушенбах

Состоял в группировке «56-й квартал» в 1984–1987 годах

Я приехал в Казань, когда мне было лет десять, а до этого успел пожить в разных городах СССР. Потом была учеба, в седьмом классе уехал во Владивосток, а в восьмом вернулся. Казань не узнал. Какие-то банды, группировки и пароль, который всегда спрашивала группка молодых лбов у тебя: «Откуда?», а затем: «С кем мотаешься?» Я жил в районе, который назывался «56-й квартал» (ударение ставить на первый слог – это казанский диалект). У него были враги, «Мебелька» – район через дорогу. Его единственное отличие от нашего – наличие мебельного магазина. Были другие враги – «Ботинки» из района через трамвайную линию, где был магазин обуви. Еще «Квартала» («27-й», «38-й», «39-й»). Были и друзья – «Чайники», «Жилка» (очень дальний район около завода «Оргсинтез»), «Суконка», «Хади Такташ», «Тяп-Ляп» и «Савинка». Если ты не попадал в тему, отвечая на вопрос «Откуда?», реально мог попасть в реанимацию. Мог отговориться и сказать, что «не при делах», то есть чушпан. Были еще градации – «чухан» (по-нынешнему – «ботаник») и «мареха» – зачморенный, закноканный человек. Были еще девчонки «настоящих пацанов» – «матрешки», малолетки, которые ждали своих парней после тюрьмы. Некоторые вышивали на платье или выкалывали себе на руке LVI[23].

1962 г.р. Альфия Салихова

Жительница Казани

В 1985 году я была классным руководителем 103-й группы первокурсников, будущих автослесарей, в одиннадцатом училище при заводе «Теплоконтроль». В фильме «Крик. ПТУ не с парадного подьезда» мои дети. Мне было 23 года. За год побывала на трех судах, двенадцать человек судили. Мы с детьми ходили в редакцию, их при мне расспрашивала корреспондент. Так появилась книга «Казанский феномен»[24].

У нас учились подростки из «8-го микрорайона» и «Теплоконтроля». «Борисковских» не было. Вражда была: «8-й» с «10-м» делили асфальт. Показательный суд был. Судили наших из «8-го микрорайона» – двенадцать человек. Убили подростка из «10-го микрорайона», мальчик возвращался из музыкальной школы. Я, двадцатитрехлетняя, каждый вечер ходила, с улиц загоняла. Но не уберегла. Посадили четырнадцатилетних. Маликов и Тишкин. До сих пор помню их фамилии.

1971 г.р. Татьяна Николаева

Жила на территории группировки «Перваки»

24 сентября 1986 года. Мы собираемся фоткаться на альбом после восьмого класса. Ждем наших мальчиков, а их нет. Нам четырнадцать лет, уже умудрились обидеться, сфоткаться и по домам. А потом звонок в дверь, мальчики и слова, что Лёшу Шелуханова убили. Вот вышел наш Лёша из подъезда, весь такой красивый, в костюме в кой-то веки, а тут «павлюхинские» гопники [приехали] за что-то мстить и монтажкой[25] Лёше по сонной артерии. Умер сразу. У своего подъезда. Нашли потом. Был показательный суд, восемь лет вроде дали. Фамилию убийцы запомнила на всю жизнь – Суворов. Лёша с «Перваков» был, конечно. Мне кажется, на Первых горках процентов восемьдесят парней точно участники были, особенно во дворе, где Лёша жил. Тогда это было нормально и естественно, мальчишки другой жизни и не знали.

1972 г.р. Ольга Р.

Жительница Казани

Я помню, у нас были похороны Лебедева. Это было, когда я в школе училась, год, наверное, 1987-й. Стояли менты и нас из школы не выпускали. Прямо как Корлеоне хоронили. Димка Лебедев жил на Вишневского, 14, знала его хорошо. Он был с «Калуги», забили его «зининские», потому что они всегда с «Калугой» воевали. Со «Сквером» дружили, а с «Калугой» воевали.

Помню, у нас девочка выкинулась из «Модницы» (это тоже на Вишневского), потому что ее изнасиловали гопники. А как девчонок затаскивали в вишневые «девятки»? Это же пипец что было. Брали и затаскивали. Дело было очень невеселое. Но это мой город. Было и было, никуда мы от этого не уйдем. История не любит сослагательного наклонения.

1976 г.р. Алексей «Снежок» Снежинский

Экс-участник группировки «Слобода», экс-киллер группировки «Жилка»

Отсидел, принял ислам, занимается строительным бизнесом

Мы-то в детстве жили просто-напросто, а взрослые приведут после школы нас на какую-нибудь кинокартину, а там перед ней показывают «Страшные игры молодых». Или придут в школу и начнут рассказывать, что вот «Тяп-Ляп» ездят, обстреливают общественный транспорт. Тогда мне было семь лет, я помню, ехал в молодежный центр заниматься в бассейне. Еду и вспоминаю, что нам в школе рассказывали про «Тяп-Ляп», что они стреляют по автобусам. Я так раз-раз и от дверей подальше отошел с опаской. Постепенно приходила информация, что вокруг нас происходят такие события. Мы не понимали, хорошо это или плохо, не задавались никакими вопросами. Это была реальность, в которой мы жили.

Роберт М.

Вступил в группировку в Приволжском районе в 1992 году

1989-й. Школа, конец занятий, собираемся уходить домой с одноклассниками. Ждем всех, кому по пути. Вдруг из-за угла со стороны школьного стадиона бегут пятнадцать молодых парней в спортивках, за ними едут «шестерка» и «девятка», следом «бобер» милицейский. Машины резко останавливаются, и те, кто был внутри, присоединяются к толпе убегающих. Милиция не смогла их задержать, все убежали врассыпную. Менты оцепили улицу, начали осматривать брошенные автомобили. В багажниках нашли оружие – пистолеты и арматуры. Видимо, у пацанов были сборы, но нагрянули менты.

1976 г.р. Айрат Калимуллин

Житель Приволжского района Казани

Я думал, только у меня в воспоминаниях от этого времени ощущение перманентного страха. Мой длинный дом в 10-м микрорайоне находился на территории сразу двух группировок, «Десятки» и «Пристроя». У «десятовских» была репутация неспокойных.

Я был домашним мальчиком, любил читать книжки, поэтому во дворе был не в авторитете. В магазин не любил ходить, так как идешь потом и смотришь, чтоб гопники не остановили и мелочь не отняли. Родители поэтому считали меня лентяем. Поскольку я был домашним, во дворе никто не предлагал пришиваться к местной конторе. После девятого класса родители отдали в экспериментальный лицей на Роторной, там, где «Газовая-Халева Сила». В новом классе оказались в основном группировщики из разных районов. Был еще мальчик один, скромный еврей – я с ним сдружился. И в этом классе изнутри уже изучал группировщиков и понятия. Нас с другом стебали одноклассники, но по-жесткому не издевались. Там я узнал, что группировщики не обязательно состоят в «конторе» в районе своего проживания, а могут ездить в соседний район на сборы.

В здании лицея еще был Учебно-производственный комбинат Приволжского района, куда приезжали подростки со всего района. И чуть ли не каждую неделю кто-то кого-то выцеплял, кого-то избивали, у кого-то что-то снимали. В соседнем юридическом классе учились окодовцы, познакомился поближе с ними и их образом жизни.

Одноклассники предлагали куда-нибудь пришиться, особенно один «азинский», который мне симпатизировал. Ему я ответил, что это будет не совсем умно: наши «десятовские» перманентно с «азинскими» воевали. И окодовцы к себе звали, но тоже безрезультатно. С параллельных классов парни с одним моим одноклассником пришились к «гвардейским». Когда один решил отходить, его друг испугался и сказал: «Мне же тебя придется бить на сборах».

В одиннадцатом классе мы с другом стали ходить на подготовительные курсы в Инженерно-строительный институт. Это был 1993 год. Вот здесь начались проблемы серьезнее. На потоке был парняга, который только пришился к какой-то группировке. Обычно такие начинают самоутверждаться, да и деньги на сборах не свои же сдавать. Так получилось, что объектом вымогательства он выбрал меня. Попытался наехать, я на словах дал отпор. Возможно, сразу с ним подраться надо было. Но драться он не лез, пытался словами загрузить. На следующее занятие он своих старших привез на подмогу. Они несильно меня избили и сказали, чтобы в следующий раз принес определенную сумму денег. И еще и на друга наехали с тем же требованием. А у друга отец был коммерс, у него крыша была, как и полагается в те времена. Крыша оказалась из бригады «тепловского» Скрябы[26] и очень серьезного «газовского» авторитета Шамона. Приехали молодые ребята – рэкетиры на иномарке, как в кино, поговорили за друга. А я опять оказался ни туда ни сюда.

Группировщики, которые на меня наезжали, сказали, что за меня разговора не было, поэтому я должен с ними подраться. Я деньги не отдавал. Если отдашь, то потом до конца бы не отстали. В драке мне один сломал нос. Так и закончилось это приключение, но у других бывало и хуже. А Скрябу через полгода застрелили.

В 1995 году стал верующим и начал ходить в протестантскую церковь, поэтому максимально отдалился от этих кругов. Интересно другое: примерно в 2005 году один бывший авторитет с «Чайников»[27] организовал собрание, которое выросло в небольшую устойчивую общину, где процент бывших бандитов и группировщиков был весьма высок. Там я тоже изучал нравы группировок, мало кто любит про это рассказывать, а там люди говорят. Неудивительно, что вокруг пастора – бывшего бандита – собрались прихожане – бывшие бандиты и группировщики.

Светлана Стивенсон

Социолог, автор книги «Жизнь по понятиям. Уличные группировки в России»

Как правило, во всем мире молодежные банды, группировки – это объединения людей, которые исключены из основного сообщества. Дети этнических мигрантов, обитатели гетто и, по крайней мере по представлениям западных криминологов, люди, которые полностью лишены возможности нормального трудоустройства и вынуждены либо перебиваться случайными заработками в неформальной экономике, либо прибегать к различным криминальным способам выживания. Но по крайней мере наши исследования показали, что в Казани это далеко не так. Хотя среди группировщиков были безработные или люди из семей, где один или даже два родителя сидели, и так далее, но значительная часть училась либо работала. Это были вполне благополучные члены общества.

II. Структура и ритуалы

Глава 3

Казанский феномен глазами жителей города

Либо ты с пацанами, либо тебя гасят и трясут бабло.

Из интервью с участником группировки

В основном в группировку попадали по двум причинам: либо ты вырос в одной компании с пацанами и не видел другой дороги, либо искал спасения от каких-то проблем. Некоторые – уже ближе к нулевым и позднее – воспринимали членство в группировке как необходимое условие для обогащения. В любом случае, пока ты не был в группировке, ты был чушпаном, чертом и лохом. Ты не был гражданином мини-государства, а значит, был вне его системы привилегий и не попадал под его защиту.

Ритуал пришивания – то есть присоединения к группировке, получения гражданства – формируется в 1980-х. На некоторых улицах кандидат должен был пройти через спарринг, иногда со старшим. Свидетельств его существования в 1970-х я не встретил, хотя один из моих консультантов рассказал, что в середине десятилетия Скряба должен был «ударить» какого-то мужика, незнакомого прохожего, чтобы вступить в «Тяп-Ляп». Но, судя по всему, в то время мальчишки из дворовой компании плавно перетекали в местную территориальную группировку.

Кроме того, в 1980-х возникает набор типичных вопросов, на которые кандидату нужно «правильно» ответить, – а человек, приведший нового участника, должен был за него поручиться. Появилась практика «проверки»: старший возраст, которого молодежь еще не знала в лицо, совершал набег на сборы только что подошедших участников группировки и смотрел, как они реагировали.

Также могли подойти на улице и попытаться тебя «обшакалить». Если ты не стушевался, правильно ответил и в случае оскорбления прыгнул в отмах, экзамен считался сданным. К 1990-м городские правила пришивания стали похожими по всему городу, отличаясь лишь в деталях.

1976 г.р. Роберт Гараев

Состоял в группировке «Низы» в 1989–1991 годах

До шестого класса я был круглым отличником: самостоятельно делал уроки, в свободное время много читал, вел дневник прочитанных книг, исправно посещал секцию карате и художественную школу. Родителей в школу до поры не вызывали. По весне им вручали похвальный лист, где мои успехи были задокументированы официально.

На шестом году обучения, в 1988-м, классная руководительница Ольга Валентиновна приставила меня, отличника, к двоечнику, хулигану и драчуну Саше Егорову. Я должен был помогать ему готовить уроки после школы. Проводить время с Егоровым оказалось намного интересней, чем с книгами и художкой. Быстро сделав домашку, мы курили сигареты, ругались матом и шлялись по подворотням сталинских дворов Московского района. Неожиданно сделка оказалась для меня очень выгодной: в обмен на знания я получил настоящее приключение. В довершение его отец, браконьер, подарил мне иглу дикобраза.

Егоров познакомил меня со своими дружками – социальным дном общества, хулиганами и детьми кондовых алкашей, которых, к слову, в 1980-х было значительно больше, чем в нашей относительно сытой современности. Меня, в глубине души авантюрного, но все же ранимого задрота и отличника, эти знакомства взбудоражили. В этих людях помимо невежества и неотесанности я увидел нечто сокровенное, то, чего не было в моем интеллигентном окружении и что состояло из важных для улицы качеств: отваги, тяги к своеобразной свободе вкупе с жесткостью и готовностью к любому кипежу. Главное, что от них исходила опасность, они были из недоступного мне мира, где правды добиваются кулаками и прав тот, в ком больше духа. Я и раньше проводил половину своего дня на улице, впрочем, как и все дети советских восьмидесятых. Просто среди моих прежних знакомых не было настолько крутых хулиганов.

Вскоре Егоров передал меня как переходящий приз другому однокласснику – хулигану Диме Антонову, с которым на почве общего интереса к любому запретному мы сдружились еще ближе. К тому же нам с Антоновым было по пути – не глобально (после школы я ни разу его не видел), просто он жил ровно на середине моего школьного маршрута, в малометражке на Хитром дворе. Если мой день не был занят художкой, мы шлялись по дворам, ловили голубей, тусовались в подвалах и на чердаках, плевались в прохожих, крали арбузы на Московском рынке, грузили дыни с камаза там же, воровали по мелочи в магазине «Юность» и комиссионке на Чайниках, мечтали увидеть все фильмы из репертуара ближайших видеосалонов и клянчили у прохожих двухкопеечные монеты на телефонный автомат (часто взрослые давали вместо «двушки» десятикопеечную, которая тоже подходила для звонка, – а это уже было целое мороженое).

Моя новая жизнь казалась созвучной только что наступившей перестройке с ее плюрализмом, демократией и свободной торговлей. Пресса перестроечной России окрестила ситуацию в столице Татарстана броским термином «казанский феномен». В «Вечерней Казани» писали о «подростковой чуме»: миллионный город оказался поделенным на территории, каждая из которых была закреплена за отдельной группировкой. Старшеклассники и пэтэушники в телогрейках, спортивных костюмах и прощайках воевали улица на улицу, пробивая монтажками друг другу «копилки» в голове, и терроризировали мирных подростков. В моей четырнадцатилетней голове бурлила каша из журнала «Ровесник», гласности, фильмов с Брюсом Ли и мяса по талонам. Как и все новое, это пугало и завораживало одновременно.

1971 г.р. Рустем Х.

Состоял в группировках «Хади Такташ», «Зорге»

Работает в сфере городского хозяйства

Я родился и вырос на улице Хади Такташ, вступил в группировку в 1984 году. Я общался не с ровесниками: у меня все друзья были на год, на два старше. На старших мы смотрели так: типа они основные. Хотелось тоже такими стать. Тогда романтика такая была: хотелось показать, какой ты крутой. Сначала нашим кругом собирались чисто по подвалам, в карты играли, тогда еще курили, даже выпивали. Когда уже в группировку пришли, нам сказали: если вы члены группировки, то не имеете права ни пить, ни курить. Мы все занимались спортом, это обязательное условие было: кто боксом, кто хоккеем, кто греблей, кто борьбой.

1976 г.р. Алексей «Снежок» Снежинский

Экс-участник группировки «Слобода», экс-киллер группировки «Жилка»

Отсидел, принял ислам, занимается строительным бизнесом

У меня предопределение свершилось. Это была моя судьба. Я делал уроки, и просто что-то резко вдруг щелкнуло. Я встал, вышел на улицу, посмотрел, огляделся – сухая осенняя погода. Постоял так и пошел на сборы. Пришел и говорю: «Я буду с улицей теперь!» Оказывается, я всех там знал: мы с одной школы, в трудовом лагере вместе отдыхали, в футбол в одной секции вместе с этими ребятами занимались. Все родные, так сказать.

Я не знал, что среди нас есть чушпаны и пацаны. Я-то был чушпан, то есть не с улицы. И они такие: «А ты че?» Они же меня знают. Они так обрадовались на самом деле – плюс один, как бы нормально все. Только потом они очень сильно удивились: «А откуда ты знаешь, что здесь сборы?» Потому что молодежь, к которой я пришел, собиралась в другом месте – на Песках. Это на Петрушкином разъезде были такие большие-большие насыпи из песка.

1973 г.р. Андрей Питулов

Состоял в группировке «Светлая» в 1990–1993 годах

Предприниматель, клубный деятель

Как-то мы с друзьями развлекались после института – кидали наполненные водой гондоны из окна. Попали в каких-то девчонок из нашей же школы, которые были на год нас младше. Одна из них пожаловалась своему двоюродному брату. Он был «грязевским» старшим, уже после армии, 20–21 год. В один момент он пришел с приятелем, сказал, что я обидел его сестренку и теперь буду им должен. Скорее всего, они через нее пробили, кто я и кто у меня родители, решили, что я «сладкий», то есть можно меня, что называется, подоить. Я был в растерянности. Пошел к своему однокласснику, который тоже был «грязевским». Он говорит: «Я их знаю, это старшие наших старших. Ситуация непонятная. Могу посоветовать пойти в группировку „Светлая“, потому что она дружественная „Грязи“. Если пойдешь к „светловским“, тебе сделать ничего не смогут». Другой мой бывший одноклассник как раз был «светловским», а его брат – «грязевский» старик. Он посоветовал обратиться к нему, мол, он меня приведет.

Как выяснилось через некоторое время, ситуацию, из-за которой я попал в группировку, можно было решить через отца. Оказывается, он работал с «жилковскими», с Хайдером, потому что завод, на котором он работал, – «Татхимфармпрепараты» – находился на территории Жилплощадки и он хорошо их всех знал. То есть достаточно было сказать ему, приехали бы «жилковские», махом бы все объяснили и вопрос был бы исчерпан. Ко мне бы никто тогда вообще не подошел, но я же не знал об этом.

1976 г.р. Роберт Гараев

Состоял в группировке «Низы» в 1989–1991 годах

Я был идеальной мишенью для вымогательств за исключением того факта, что на исходе 1980-х моя семья едва сводила концы с концами. Но на это никто не обращал внимания. Однажды положенной мне по рангу бесправностью решил воспользоваться громила Искандер из параллельного класса. Месяц или два назад как подошел к «Панелям» и решил, что настало время меня потрясти. Одним утром он отвел меня в сторонку и в ультимативной форме объявил, что, если завтра я не принесу ему три рубля, он с друзьями будет бить меня до тех пор, пока я не сделаю этого. Конфликта или неприязни до этого момента у нас не было, просто такие были времена: к черте бедности стремительно катилась вся страна и денег не было вообще ни у кого.