Тот, кто полюбит все твои трещины

Я должен повторить, что это всего лишь математическое упрощение, но оно передает основной принцип. Вот еще несколько примеров:

Заметьте, что в последнем примере в трех случаях из четырех противоположностью молчания будет молчание. Мы с большой помпой объявили о наступлении новой эры равновесия и понимания, но чем больше тестов мы проводили, тем меньше были уверены в том, что ждет нас по ту сторону двери, на строительство которой мы потратили восемь месяцев.

Что, если ты зайдешь в Анти-Дверь, а гравитация поднимет тебя над землей и отправит в открытый космос? Что, если кислород по ту сторону двери окажется ядовитым? Что, если в комнате, из которой ты выходишь, нет никаких пираний, а ты войдешь в помещение, битком набитое зубастыми рыбами? И самое ужасное – что, если мир по ту сторону двери не лучше и не хуже нашего, а просто другой? Что, если в нем так же много войн, голода, беззакония и трусости?

Но Фрэнка и Фелисити Филдингов, а также их фонд, не интересовали все эти «что, если», их интересовали конкретные результаты, а поскольку у нас их не было, они урезали финансирование, и я вернулся к малопривлекательной роли мелкого раздражителя для подростков, страдающих от похмелья, мужа и, рано или поздно, предположительно, отца.

Однажды днем после особенно провальной лекции «Материя – это тонкая материя» я вернулся в свой скромный кабинет на четвертом этаже отделения естественных наук и обнаружил, что тесное, плохо освещенное помещение, которое университет счел достойным меня, стало еще теснее.

На моем стуле сидел, положив ноги на стол, не кто иной, как Карл Хесслейн, а за ним стояла Анти-Дверь, загораживая выходящее на аллею окно (единственный источник естественного освещения в комнате).

Почему она здесь? – спросил я,

а доктор Хесслейн сказал: Ты думаешь, я собирался просто отдать ее Филдингам? Они бы даже не знали, что с ней делать!

а я сказал: Мы тоже не знаем, что с ней делать.

а он сказал: Просто подержи ее здесь, пока я не найду место получше, хорошо?

а я сказал: Но что, если кто-нибудь ее увидит? Что, если кто-нибудь из студентов захочет зайти в приемные часы?

а он сказал: Это когда-нибудь случалось?

а я сказал: Пока еще нет, но мне нравится думать, что кто-нибудь может меня удивить.

а он сказал: Просто подержи ее здесь несколько недель. Обещаю, ты забудешь, что она вообще здесь стоит.

Что сказать, я не забыл. Дверь была у меня за спиной, пока я проверял работы студентов. Дверь была у меня за спиной, пока я обедал у себя в кабинете – чередой унылых салатов из университетской столовой. Каждый день комната казалась все меньше, а Анти-Дверь – все больше.

Дверь была у меня за спиной, когда мне поступил звонок от Джессики: она возвращалась от врача, у которого надеялась узнать, почему ребенок так и не вышел на свет за полтора года.

Доктор думает, это может быть психосоматическое, – сказала она. – Он думает, что, возможно, я подсознательно не готова к ребенку.

а я сказал: Серьезно? А ты как считаешь?

а она сказала: Ну, я считаю, что готова… Может быть, я чувствую, что ты не готов.

В смысле я не готов? Я готов.

Потом была пауза, и она сказала: Мне кажется, ты еще не примирился с мыслью, что все изменится, как только появится ребенок. Он повлияет на нас, нашу независимость, нашу карьеру, на все, что для нас важно…

а я сказал: Почему ты думаешь, что я не готов к этому?

она вздохнула и сказала: Я не знаю, Йони.

а я сказал: Обещаю тебе, ребенок родится, и это будет самое удивительное, что когда-либо с нами случалось, мы будем прекрасными родителями, но, пока этого не произошло, почему бы нам не попробовать насладиться оставшимся у нас временем, прежде чем все изменится.

а она сказала: Видишь, это как раз то, о чем я говорю: ты не готов.

а я ничего не сказал,

а она сказала: Извини, Йони.

а я сказал: Мы поговорим об этом, когда я вернусь домой.

а она сказала: Хорошо, Йони.

Я положил трубку – дверь была у меня за спиной,

затем я развернулся, чтобы посмотреть на нее,

затем взялся за ручку,

затем ее повернул,

затем открыл Анти-Дверь

и прошел через нее.

Едва переступив порог, я оказался в луже воды. Я упал на четвереньки и выплюнул кровь изо рта; я проглотил зуб. Пришлось зажмуриться, поскольку глаза еще привыкали к новому освещению. Насколько я понял, это был тот же самый тесный кабинет, из которого я только что вышел, но на полу стояла вода, глубиной сантиметров в пятнадцать. Невероятно красивый мужчина в темно-синем вельветовом костюме уставился на меня. Я увидел табличку на двери кабинета.

Ты Йонатан Бекерман, – сказал я,

а он сказал: Без базар-р-р-р-р-ра. Не знаю, как ты очутился в моем кабинете, чувак, но, может, хочешь посмотреть видос, где я бросаю мяч? У меня круто получается.

Я сказал: Ты – моя противоположность.

а он сказал: Заткнись, это ты – моя противоположность.

а я сказал: Да, оба эти факта верны.

а он сказал: Заткнись, оба эти факта неверны.

Потом он сказал: Слушай, я не знаю, что у тебя на уме, но, может, хочешь сегодня поужинать с нами? Моя жена офигенно готовит; а еще она нереальная красотка.

Мы дошли до его дома. Улицы были затоплены, и второй Йонатан подтрунивал надо мной за то, что я не взял с собой сапоги. Люди повсюду кричали и выкидывали крупногабаритные электронные приборы из окон. Наводящие ужас летучие мыши перелетали от фонаря к фонарю.

Йонатан жил в подтопленном особняке посреди реки. Он открыл входную дверь с ноги и крикнул в сторону кухни: Джека, смотри, кого я нашел! Он хочет поужинать.

а я сказал: Меня зовут Йони; я работаю в университете с вашим мужем.

Первое, что я заметил в Джеке Бекерман, – то, насколько она не была беременна. Она вытерла руку о фартук и, широко улыбаясь, протянула ее мне. Очень приятно с вами познакомиться, – сказала она. – Ужин будет готов через минутку.

Это был лучший ужин, что я ел за много лет. Джека рассказала нам об исследовании четырехкрылых колибри, над которым она работала. Формально они не настоящие птицы, – сказала она. – Мы не знаем, что они такое. Но гляньте на эти миграционные потоки… Я с трудом мог за ней угнаться, она говорила так быстро. Джека с бешеной скоростью перескакивала с одной мысли на другую, опрокидывая в себя бокалы вина. Если полевые испытания провалятся, я умру. Буквально упаду замертво и буду лежать мертвой до конца жизни. Но если они пройдут успешно, о, Йони, если они пройдут успешно… Я об этом даже не могу мечтать.

Пока Йонатан мыл посуду, я наводил скуку на его жену рассказами о собственной карьере. В определенный момент я, должно быть, о чем-то ей напомнил, потому что она прикусила нижнюю губу и спросила: Вам нравятся землетрясения?

а я сказал: Конечно (что правда). Землетрясения, торнадо, ураганы – мне нравятся любые ситуации, где все внезапно меняется и прежние правила перестают работать. Люблю хорошую чрезвычайную ситуацию.

а Джека сказала: Хотите секрет? Я тоже.

Я пешком вернулся в кампус, где работал Йонатан, прошел через Анти-Дверь в свой кабинет и поехал на метро домой. Моя жена была в гостиной, я горячо поцеловал ее в губы и сказал: Эй, красотка! Расскажи мне что-нибудь интересное о плодовых мушках.

Джессика посмотрела на меня и сказала: Йони, это просто долбаные плодовые мушки.

Я стал забегать в мир по другую сторону Анти-Двери ежедневно между уроками, неизменно выплевывая по новому зубу и запихивая его в карман, чтобы Джека потом вставила его мне обратно. Я безупречно ориентировался в районе, где жили противоположности Бекерманов, и каждый раз старался как можно быстрее добраться от кампуса к ним домой. Тридцать минут. Двадцать минут.

Эта новая вселенная, как я обнаружил, была волнующей, пугающей и романтичной: если что-то обладает одним из этих качеств, то и двумя другими тоже. Ты проходишь через Анти-Дверь и внезапно становишься другим человеком. Что-то теряешь, а что-то находишь. Что-то забываешь, а что-то вспоминаешь. Ты запускаешь руку в карман, достаешь часы, которых там раньше не было, фотографию девушки, которую не узнаёшь, и визитную карточку мужчины, которого никогда не встречал.

На мой день рождения Джека испекла мне землепеченье, кондитерскую катастрофу, усеянную маленькими зелеными конфетными человечками, пытающимися укрыться под разверзшейся сдобной земной корой.

Мы сидели вместе на одном из баскетбольных матчей Йонатана. Корт был расположен на возвышении, чтобы не пришлось играть в воде. Я близко наклонился к женщине, которая была противоположностью моей жены, и прошептал: Он и правда очень хорош.

Джека улыбнулась: Правда же? Я собиралась напечь кексиков, но… Почему-то решила не печь.

Я сказал: Ничего страшного; у меня никогда не получается есть кексики без чувства вины.

а она сказала: Йонатан такой же, – и я знал, что кто-то из нас точно врет.

Я спросил Джеку про ее полевые исследования. Она потупила взгляд, но потом ее глаза замерцали и она спросила меня, что я делаю на Новый год. Йонатан должен будет остаться в офисе, чтобы проверить работы. Может, придешь? Не хочу быть одна.

Когда я сказал Джессике, что буду вынужден остаться в офисе и проверить работы в новогоднюю ночь, она напряглась.

Не заставляй меня идти на ту вечеринку одной, – сказала она,

а я сказал: Ты справишься.

Она сказала: Но угадай что – я испеку пирог. Я ведь никогда не пеку!

а я сказал: Оставь мне кусочек.

Джессика часто говорила Угадай что, потому что:

1. она думала, это мило, а еще

2. она была ученой, а ученые, утверждала она, всегда должны угадывать что.

Когда она была в игривом настроении, она говорила: Угадай что – ты мой муж; угадай что – я тебя люблю; угадай что – ты такой милый, что я хочу заехать тебе по лицу.

А когда она думала, что меня нужно приободрить, она говорила: Угадай что.

а я говорил: Что?

а она говорила: Я считаю, что ты великолепен. И я так тобой горжусь.

Но чаще всего она использовала эту фразочку, когда на что-то жаловалась: Угадай что – ты забыл помыть посуду или Угадай что – кое-кто оставил свои ботинки посреди гостиной, чтобы его беременная жена о них споткнулась.

На Новый год мы с Джекой стояли на кухне, пили вино и слушали радио (Йонатан выкинул телевизор в окно). Передавали новости о войне в какой-то стране, которой, я был почти уверен, в моей вселенной не существовало. Джека оперлась на раковину и прикусила нижнюю губу – она часто так делала, прежде чем задать мне вопрос.

Когда ты понял, что хочешь быть ученым? – спросила она, и я поведал ей свою историю «Как я заинтересовался наукой».

Йони Бекерман

Как я заинтересовался наукой

Когда я был в четвертом классе, Питер Вайс вернулся из семейной поездки в Германию с ужасающим кашлем и какой-то заразой, разлетевшейся по классу, как пятна на картинах Джексона Поллока.

Как оказалось, не заразились только евреи. Все светловолосые Смиты и Вандервильты исчезли, а Розенберги и Коэны каким-то образом оказались сильнее, словно их подпитывало отсутствие наших одноклассников, будто они сад, внезапно освобожденный от сорняков.

В итоге врачи выяснили, что Питер Вайс отравился остаточными токсинами во время экскурсии в концентрационный лагерь, а все евреи в классе, внуки выживших, унаследовали иммунитет, выработавшийся за годы воздействия.

Именно тогда я понял, что наука – вокруг нас.

Все остальные предметы неизменны: Брут всегда будет убийцей Цезаря, один плюс один всегда будет равно двум, ЖИ-ШИ всегда будут писаться с буквой «и». Но в естественных науках постоянно происходят новые открытия.

Мы – последние пионеры.

Джека посмотрела на меня и прикусила нижнюю губу. Было ясно, что она хочет о чем-то спросить, поэтому я сказал: Что?

а она сказала: Когда ты проходишь через Анти-Дверь, это делает тебя счастливее?

Я всегда счастлив видеть тебя, – сказал я.

а она сказала: Да, но я подумала… Предположим, что я счастлива на треть от всего возможного счастья. Если бы я прошла через дверь, стала бы я внезапно счастлива на две трети?

Наверное, – сказал я. – В два раза счастливее, чем сейчас!

а она сказала: Но в этом вся проблема; я не знаю, насколько я счастлива. Кто знает, я могу быть счастлива на 75 %, и, если бы я прошла через дверь, меня бы внезапно отбросило до 25 %.

Не знаю, что было бы печальнее: знать, что я была бы лишь на треть счастливее, чем сейчас, или знать, что мое нынешнее состояние – это три четверти от всего счастья, что я только могу испытать.

Что, если бы уровень моего счастья был на нуле, я прошла бы через дверь и поняла, что сто процентов счастья все равно не делают меня такой уж счастливой?

И что тогда?

Я начал отвечать: Это не совсем так, – но она уже разошлась, внезапно оказалось, что уже почти полночь, и я сказал: Счастливого Нового – на моих часах вдруг задрожала минутная стрелка, полночь наступила внезапно, и вот мы уже целуемся. Люди по радио радовались Новому году, я услышал взрывы вдалеке, открыл глаза, пока целовал ее, и увидел четырехкрылую колибри за окном – все было слишком, слишком красиво.

Затем, внезапно, полночь осталась позади и мне стало нестерпимо стыдно. Прошла одна секунда после полуночи, что так далеко от полуночи, как только может быть, пока не начнешь двигаться в обратном направлении. Я сказал: Ну, мне пора…

а она сказала: Нет, пожалуйста. Останься со мной. На чуть-чуть.

Возможно, лучшая версия меня поступила бы правильно и ушла бы, а худшая версия вообще бы об этом не беспокоилась и просто с радостью нарушила все запреты, но я ничуть не лучше себя и мог сделать только то, что человек ничуть не лучше меня мог сделать.

Статуя не строится с основания – она вытесывается из цельного куска мрамора, – и я часто задаюсь вопросом, не формируют ли нас качества, которых нам недостает, словно мы все окружены пустотами, которые раньше занимал мрамор. Я могу сидеть в поезде. Могу лежать в кровати без сна. Могу смотреть фильм; могу смеяться. И вдруг, совершенно внезапно, меня поразит цепенящая правда: нас определяет не то, что мы делаем. Нас определяет то, чего мы не делаем.

Я доехал на метро до кампуса Йонатана и плавно вставил свой ключ в дверь его кабинета. Когда я вернулся в свою вселенную, комната была затоплена; должно быть, я оставил Анти-Дверь открытой. До дома я добирался долго. Когда я заполз в постель, Джессика в полудреме сказала: Привет.

Я сказал: Привет-привет.

Она указала пальцем на свою щеку, я поцеловал ее

и спросил: Как вечеринка?

а она сказала: Скучно. Хотела бы я, чтобы ты там был.

а я сказал: Извини.

Она сказала: Я не умею разговаривать с людьми. У меня во рту слишком много зубов; из-за этого я неправильно выговариваю слова. И у меня продолжают расти новые зубы – это очень странно. Как думаешь, это побочный эффект беременности?

а я сказал: Не знаю.

Мы лежали в постели и смотрели на звезды (мы обрабатывали дом от насекомых; кровать стояла на улице) и Джессика сказала: Я скучала по тебе.

Я сказал: Ты когда-нибудь задумывалась о том, каково это – пройти через Анти-Дверь?

Она пробормотала: Иногда.

И уснула.

На следующее утро нас рано разбудил мой телефон, и Джессика прокричала: Выключи его нахрен! Это была ассистентка доктора Хесслейна, и в качестве рингтона стояла «Последняя электричка в Лейпциг», быстрый марш Малера.

Она сказала: Йони, Карл… мертв.

а я сказал: О господи, с ним всё в порядке?

а она сказала: Ну, он мертв, так что… нет.

Карл оставил кран открытым на всю ночь. Вода заполнила здание, и он захлебнулся во сне.

Мы отправились на похороны и шиву[8]. Я произнес неплохую и точную речь. Джессика с любовью сжала мою руку. Но все это время я думал только об одном: Анти-Дверь у меня в кабинете, и теперь никто, кроме меня, о ней не знает.

Я снова ходил к Джеке. Мы занимались любовью в кровати, которую она делила с мужем; это была противоположность той кровати, которую я делил с женой, и поскольку каждый из нас был полной противоположностью супруга другого, я позволил себя убедить – нет, я сам убедил себя, – что с точки зрения математики это был нейтральный акт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В рассказе упоминаются реально существующие торговые сети, рестораны, аптеки. – Здесь и далее примечания редактора.

2

 Персонаж комиксов DC, альтер-эго Супермена.

3

Рассказ «Пропущенная пересадка» был впервые опубликован в разделе «Missed Connections» на сайте Craigslist 6 августа 2013 года.

4

 В оригинале – «Missed Connection»: выражение обозначает не только «пропущенную пересадку», но и жанр объявления, с помощью которого пытаются найти понравившегося незнакомого человека. Впервые рассказ был опубликован в 2013 году на сайте электронных объявлений Craigslist в разделе «Missed Connections».

5

Жанр мексиканской народной музыки.

6

Магазин дизайнерской мебели и декора, в котором, в частности, продаются реплики культовых предметов разных эпох и стилей.

7

Индейский народ.

8

Шива – в иудаизме недельный траур по ближайшим родственникам.

28

Рассказ «Мы, ученые мужи» был впервые опубликован в журнале WHAT YOU DO | EAT A PEACH в 2009 году, а впоследствии – в журнале CATAPULT 10 сентября 2015 года.