Годы с пумой. Как одна кошка изменила мою жизнь

Джейн шепчет:

– Мы повесили «бегун», чтобы она могла подвигаться за пределами клетки, но при этом ее никто не вел на веревке.

Я не шевелюсь и ничего не говорю. Вайра склонила голову набок. Рот раскрыт, она рычит. Это глубинный, нутряной рык. Зубы блестят, и мое сердце проваливается куда-то в область кишок. Один из передних клыков у пумы сломанный и зазубренный. Она поднимает лапу. У меня нет причин так думать, у меня нет никакого опыта, который подсказывал бы, но я знаю: она меня оценивает. Взвешивает, что я за человек. Страх отказывается прятаться, как ему положено. Он исходит от меня, мощный, как запах тухлой рыбы, как вонь от сыра, залежавшегося на нижней полке шкафа, как смрад от пса, извалявшегося в дерьме. Меня накрыла такая волна адреналина, что кажется, будто кто-то втыкает мне в грудь раскаленные иглы. В ее шерсти я различаю миллионы оттенков серого, коричневого, оловянного и черного. Что я здесь делаю? Не двигаться. Не бежать. Не…

– Давай, пошли!

Джейн хватает меня за руку и внезапно мы куда-то идем. Я что-то булькаю. Вообще я собиралась задать какой-то вопрос, но он потерялся на пути между мозгом и языком. Вайра презрительно отвернулась и движется прочь. У меня нет времени почувствовать облегчение, поскольку пальцы Джейн впиваются в мою руку. Вайра хлещет хвостом. Вдоль спины идет темно-коричневая полоса, которую то и дело прорезают резкие, геометрические тени. Она по-прежнему рычит.

– Когда она хочет погулять, отцепиться от бегуна, – говорит Джейн, пока мы несемся вперед чересчур быстро, – кто-то обязательно должен шагать впереди. Ей нужно, чтобы кто-то ее защищал.

Защищать ее? Разве этому животному нужна защита? Пума уверенно направляется прочь с поляны.

– Надо поторопиться, – бормочет Джейн. – Está bien, chica. Está bien[17].

Не знаю, кого она пытается ободрить: меня или Вайру. Но сосредотачиваюсь на ее голосе. На австралийском говоре. Если закрою глаза, может, проснусь в Сиднее. Джейн подталкивает меня вперед. Только с каждым шагом я приближаюсь не к Сиднею, а к Вайре. Пума оглядывается через плечо, бросая на меня взгляд, исполненный абсолютного отвращения. У меня трясутся руки, так что я оттягиваю рукава, чтобы спрятать ладони. Сосредотачиваюсь на пестром лиственном ковре, который слишком громко хрустит под ногами. Листья сменяются сплетением корней. Потом мы опять поднимаемся под сине-зеленый полог. Снова спускаемся. Я чувствую запахи цветов, смешанные с едкой вонью кошачьей мочи. Веревка Вайры натягивается, дальше пума идти не может, и рык становится громче, как мотор. Звук исходит из живота. Это мне только казалось, что кошка небольшая. Она огромная. Ее спина доходит до верха моего бедра. Лапы размером с тарелку.

Джейн хватает меня за руку.

– Вперед!

Оскар пристегивает веревку Вайры к ремню на поясе. За деревом начинается тропинка, а Вайра стоит на пути, но Джейн не колеблется ни секунды. Она просто идет вперед, будто собирается оттолкнуть пуму, и тащит меня за собой. Джейн так близко, что мои ноздри дергаются от кислого запаха ее пота. Миг назад я таращилась на ворчащую пуму, думая, что ни за что на свете не пройду мимо нее. А еще через миг я оглядываюсь и едва касаюсь бедра в том месте, где ее шерсть потерлась об меня. И вот мы бежим. Я бегу. Вижу вспышку голубого неба, смазанную зелень, но в основном могу думать только о железной хватке Джейн, стиснувшей мою руку.

Двигаться, не останавливаться, не сломать ногу, бежать.

Кровь приливает к ушам, легкие готовы лопнуть. Я не слышу Вайру, но зато слышу, как Оскар с треском бежит по тропе позади меня. Где-то между мной и Оскаром – пума.

Я спотыкаюсь, когда мы добираемся до перекрестка, где растет бамбук и деревья с листьями-веслами. Кажется, лицо у меня горит. Кажется, я и сама горю. Никогда в жизни так не бегала. Я оборачиваюсь, полная восторга. Голова кружится так, будто сейчас оторвется от шеи.

– Она… – запыхавшись, выговариваю я, выдергиваю руку у Джейн и отчаянно пытаюсь рассмотреть, что там, на тропе, но ничего не вижу, кроме группы кустов и спутанных красных и синих лиан, похожих на сосуды вокруг сердца. Я слышу замедляющийся топот: это Оскар. – Она за нами гонится?

У Джейн такие красные щеки, что веснушек не видно.

– Нет! Она просто тоже хочет побегать!

Я слышу шорох. Лапа, розовый нос, навостренные уши. Пума проходит по перекрестку, бросает в нашу сторону один строгий взгляд, скорее беглый, чем хищный. Небольшая часть страха, верхний слой, исчезает. Она не гонится за нами. Я в джунглях, рядом пума, и она за мной не гонится!

Вайра остановилась, смотрит вверх. Оскар тоже останавливается в нескольких метрах позади. Над головой пумы белка. Как английская, только тюнингованная. Шерсть цвета дорожного конуса, а хвост такой, будто она неделю его держала в сушилке в салоне красоты. Зверушка сидит на стебле бамбука, крепко зажав в лапах коричневый орех. Она знает. Глаза у нее широко распахнуты, и взгляд мне знаком. Абсолютный ужас и при этом – надежда. Надежда, что если она будет сидеть совсем-совсем неподвижно, то никто ее не заметит. Однако кончик хвоста Вайры подергивается, как у домашней кошки. Я знаю, что это значит: перышку или блестящей игрушке в виде рыбки, или носку, или чему угодно – хана. Я беспомощно смотрю на белку и пытаюсь передать ей из мозга в мозг: БЕГИ! Капля слюны падает на землю. Вайра задрала голову, глаза ее кажутся больше, чем на самом деле, как у зверя, живущего во тьме. Зрачкам пришлось мгновенно увеличиться, чтобы все увидеть. Белая шерсть на подбородке будто светится, как пятнышко снега. Морда почти зеленая. Я понимаю, что в клетке она казалась не просто маленькой, а раздавленной. Теперь, снаружи, пума словно расширилась и заполнила собой то пространство, которое должна занимать по праву.

Что-то гадко екает внутри, и я осознаю: если бы я поменяла билет, то уже сейчас летела бы назад, в Англию. И через пару недель, наверное, опять сидела бы в каком-нибудь офисе. Пялилась бы на таблицы, открытые на экране компьютера. Листала бы соцсети, новости би-би-си, сайты о путешествиях, где искала места, какие мечтала посетить, сайты для поиска работы, где просматривала вакансии, которые желала занять. А устав все это просматривать, ощутив, как мой мозг будто скрутился спиралью и уполз в темный угол, из которого не может выбраться, я бы тупо таращилась в окно на то, что откроется взгляду. На бледные облака и бетон.

Пума движется так быстро, что застает меня врасплох. Я рассеянная, медленная, будто до сих пор сижу за компьютером. Джейн приходится меня поддержать, она тянет меня вперед, а Вайра запрыгивает на ветку в полутора метрах над землей, прямо над белкой. Веревка ее лишь едва стесняет, и двухметровому американцу, держащему ее, приходится наклониться вперед. Белка рванулась прочь, но Вайре все равно. Она бросается бежать, и единственное, что я могу сделать – бежать впереди. Ей важно не охотиться, а бежать. Здесь можно гоняться за обезьянами, там – за огромными крысами размером с маленькую собаку. Дерево, о которое можно поточить когти, куча листьев, где можно поваляться, стадо диких свиней, блестящий броненосец, который сопит совсем рядом с моим сапогом, и о которого мы все чуть не спотыкаемся. Группа рыжих существ, похожих на енотов (Джейн говорит, что это tejones, которых мы называем носухами, или коати); их около пятидесяти, они прыгают с дерева на дерево, как обезьяны, и бешено пищат.

Я понятия не имею, где мы, как долго будем ходить по лесу, и даже который час. Сейчас моя единственная цель – держаться впереди, рядом с Джейн. Наконец, когда кажется, что я больше не могу бежать и даже идти, у Вайры меняется настроение. Я думала, она радуется жизни. Но теперь она рычит на носух, хлещет хвостом и убегает прочь. Она становится раздражительной. Прямо-таки сварливой. Затем принимается шипеть на Оскара, с размаху ставит лапы на землю, будто ни с того ни с сего возненавидела эти джунгли. Она ненавидит нас за то, что мы привели ее сюда, и Оскара за то, что она к нему привязана. Солнце жарит головы. Я пытаюсь пройти чуть вперед, чтобы держаться подальше от Вайры, но Джейн тянет обратно, и вот я уже так близко к пуме, что слышу ее шаги, ее дыхание. Чувствую затхлый запах шерсти, ощущаю на себе ее взгляд, буравящий мою спину.

– Все хорошо, принцесса, – бормочет Джейн. – Не бойся.

На секунду мне кажется, что это мне. Когда понимаю, что на самом деле она обращается к Вайре, у меня отвисает челюсть. По виду пумы вообще не скажешь, что она напугана. Однако Джейн садится на корточки, приближается к ней, словно ей страх вообще неведом. Вайра беспокойно смотрит вокруг. Мы находимся в густой чаще, на некоем перекрестке. Тропинки скрыты завесой плющей. Мы с Джейн пошли по левой тропинке, не такой заросшей, но Вайра бросает полные отвращения взгляды на другую тропинку, будто не может решить, куда идти. Потом разворачивается, делает шаг к Оскару. Я вижу только спину, распушившийся хвост, напряженный, похожий на змею позвоночник. А мужчина вздрагивает и потихоньку отходит от нее подальше.

Вайра шипит на него, ставит лапу на веревку и рычит.

– Все в порядке, моя хорошая, – мурлычет Джейн, мягко смеясь.

Да у этой женщины крыша поехала! Но она продолжает ворковать, улыбаться и снова ворковать, будто все в норме. Словно пума не рычит на парня, который пристегнут к ней веревкой.

– Принцесса, ты же знаешь: ты можешь выбрать любую тропинку, какую захочешь.

Я задерживаю дыхание. Вайра поворачивает назад. Смотрит на Джейн, стоящую на коленях. И тут с вопросительным взглядом всего лишь издает протяжный, взрывной вздох, еще раз смотрит на заросшую тропинку и выбирает ту, на которой стоим мы. Джейн улыбается и быстро встает. Она снова хватает меня за руку и подталкивает вперед. Через несколько минут мы выходим на полянку. Солнечный свет, проникавший по капелькам, вдруг затапливает собой открытое пространство. У гигантских листьев, раскрытых в виде многоярусных вееров, изнанка темная. Лучи отражаются, удваиваются, утраиваются, как в теплице. Прорехи в листьях кажутся звездами, белыми и далекими.

Я не могу этого по достоинству оценить, даже не замечаю: в ушах все еще звучит эхо рыка Вайры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Гринга (ж.) или гринго (м.) – во многих испаноговорящих странах так называют иностранца, англоговорящего представителя из другой страны. – Здесь и далее прим. ред.

2

Сюда! (исп.)

3

Серьезно?

4

Да! Заповедник.

5

Добро пожаловать!

6

Агустино. Я здесь ветеринар.

7

Элизабет Гилберт – американская писательница, автор бестселлера «Есть, молиться, любить» (Прим. пер.).

8

Столовая.

9

Привет, Фаустино.

10

Идем.

11

Ты говоришь по-испански?

12

Более-менее.

13

Итак, меня зовут Мила.

14

Обезьяны, птицы, свиньи, тапиры, кошки.

15

Привет, Принцесса Вайра.

16

Как поживаешь?

17

Все хорошо, девочка. Все хорошо.