Мелочи безумия

– Извини. Просто сам потерял счёт времени. – Евгений склонился над своей пустой тарелкой и палочками для еды рисовал какие-то узоры остатками соуса. – Стоял, дышал воздухом. А потом захотелось покурить. Пришлось до круглосуточного ларька тащиться. А когда выкурил две сигареты, то понял, что полностью провонял. Ну вот и торчал ещё во дворе, выветривался.

История прозвучала убедительно. Вероятно, потому что была правдой. По крайней мере правдой о той части вечера, когда Евгений и группа подростков разошлись каждый в свою сторону.

– То, что ты курил, я и так поняла утром по вони от твоей куртки. Ты только не пытайся за угол от меня зайти, Северин, – Настя обращалась к своему возлюбленному по фамилии только тогда, когда хотела подчеркнуть серьёзность разговора. – Я знаю тебя, как облупленного. Куришь ты только, когда сотворишь какую-нибудь глупость. Так что вчера случилось?

– Так значит тут у нас многоуровневый допрос? – кровь прилила к лицу Евгения. – Весь этот ужин только, чтобы я расслабился? Разговорился? Теперь та часть, где я должен быть хорошим мальчиком? А затем, если я правильно буду вести, то получу свою конфетку к чаю?

Но Анастасию не смутил этот эмоциональный взрыв.

– Нет, не совсем так. Просто я хочу понять, чем я могу тебе помочь. – голос девушки звучал примирительно. – Я же не дура. Вижу, что ты как натянутая струна. И я люблю тебя и не хочу, чтобы ты сорвался.

Она встала и подошла к нему. Обняла его. Положила руку на его голову. Почувствовала какой жар идёт от неё. Почувствовала, как её упрямец прильнул лбом к её ладони. И она положила вторую ладонь на затылок своему мужчине.

Через пару минут Евгений начал говорить. Он рассказал ей о том, что догадался, кто изрисовал им дверь. Как выследил девочку-гота по имени Вера. Как пытался добиться от неё ответов. И как ему помешали.

А Настя всё это время держала свои руки у него на голове. И только, когда Евгений закончил свой рассказ, она присела перед ним.

– Послушай тебе надо извиниться перед девушкой. Даже если это и её рук дело, ты не должен был так себя вести. Постарайся завтра поговорить с ней. Только на этот раз, как тот человек, которого я люблю.

Евгений медленно кивнул.

На следующий день Настя напомнила о данном обещании. На работу девушка ушла только после того, как Евгений со вздохом повторил, что сходит к Веронике и постарается очень и очень цивилизовано разобраться в случившемся.

После того, как за спиной девушки захлопнулась дверь, оставшийся в одиночестве мужчина вернулся к постели. Он аккуратно расправил одеяло и лёг поверх него. Редкомигающий взгляд уставился в потолок, и квартира погрузилась в тишину. Так прошли следующие пару часов. Наконец Евгений сдался. Он встал. Окончательно заправил постель и пристально оглядел свою берлогу. Очевидно, увиденное не удовлетворило хозяина, и он решительно направился в ванную. Оттуда он вернулся с парой вёдер, наполненных разными щётками. Следующие часы ознаменовались генеральной уборкой квартиры. То из одного, то из другого угла раздавались различные скребущиеся звуки. И всё это сопровождалось мерным урчанием робота-пылесоса.

Весь этот триумф чистоты продолжался почти до двух часов дня. Евгений со вздохом посмотрел на часы, собрал весь использованный инвентарь. И тут случилась первая неприятность за день. Каким-то образом обстоятельный уборщик умудрился порезать себе руку. Он и сам не понял, за что он зацепился, но рана оказался очень неприятной. Роняя капли крови, мужчина добежал до ванной. Кое-как ему удалось с помощью многих метров бинтов остановить кровотечение. После этого окровавленный неудачник посмотрел на часы и громко выругался. Ему надо было поторопиться. До возвращения с работы Анастасии оставалось чуть больше трёх часов.

Евгений быстро переоделся и выскочил из квартиры. Он уже запер дверь на все замки, когда увидел, что несмотря на все его усилия, кровотечение отказывалось останавливаться. Его взгляд скользнул по куртке, и мужчина вновь выругался. Пятна крови на кармане и резинке рукава не добавляли ему презентабельности. Снова раздались чертыханья, но время поджимало, и Евгений, прижав руку к животу так, чтобы пятна крови не бросались в глаза, вприпрыжку понёсся по лестнице.

Не забывая о своём спорном виде, Евгений старался передвигаться по тем дорожкам, где он с наименьшей вероятностью мог бы с кем-нибудь встретиться и столкнуться с необходимостью потратить драгоценное время на светскую беседу.

Так, осторожно высматривая безопасный путь, Евгений добрался до монолита. Многоэтажный дом находился в небольшом удалении от основной застройки и здесь «посол мира» позволил себе чуть-чуть расслабиться. Он остановился, выпрямился в полный рост и посмотрел наверх. Все четырнадцать этажей постройки беззвучно смотрели в ответ. Даже из открытых окон не раздавалось ни звука. Нигде не было видно ни проблеска электрического света. Хотя в середине осени в это время суток это не было чем-то исключительным. Евгений опустил взгляд, утёр стёкшие на глаза капли пота и потянул на себя ручку железной двери. На его счастье, дверь лязгнула и открылась.

Внутренности парадной встретили мужчину приятной прохладой и свежестью. В полумраке он даже прижался лбом к металлическим перилам поднимающейся наверх лестнице. Так прошло несколько минут. Затем с глубоким вздохом он оторвал голову от успокаивающего холода.

Евгений огляделся. Помимо лестницы из общего холла вели ещё два коридора. Приглядевшись, над одним из них мужчина разглядел нарисованные цифры 1 и 3. Надпись над другим зевом свидетельствовала о нахождении тут квартир с четвёртой по шестую. Следопыт перевёл взгляд на лестницу и начал свой подъём.

На втором этаже оказались два точно таких же коридора. Не останавливаясь, Евгений повернул налево. Там его встретила полутьма. Сощурившись, пытливый взгляд изучил номера всех квартир, и наименьшим оказался десятый номер. Исследователь древней архитектуры тихо выругался, помянув глупую планировку и экономия на освещении.

Но и в правом коридоре его ожидал сюрприз. Там гостей встречал тринадцатый номер. Евгений выругался. На это раз громче. Простояв в замешательстве минуту, он вернулся на первый этаж и на этот раз точно убедился в отсутствии восьмой квартиры и там. Затем последовал забег наверх. Результат был всё тот же. И сам неожиданный спортсмен не смог бы ответить, сколько продолжались метания между этажами. Пот ручьями тёк по лицу незадачливого визитёра. Вместо ругательств он издавал один только рык. Внезапно он замер на середине лестницы. Будто что-то услышал. Прикрыл глаза и, прислушиваясь к чему-то слышному только ему, искатель сделал шаг. Затем ещё один. И ещё один. И ещё.

Когда Евгений открыл глаза, прямо напротив него был коридор. Света от тусклой лампочки хватало для того, чтобы увидеть дверь с римской цифрой восемь. В очередной раз утерев пот, мужчина подошёл к двери. Рука поднялась и замерла возле звонка. Гость нахмурился. Дверь с цифрой восемь не была заперта. Рука опустилась. Но всего на мгновение. Теперь она нависла над дверью и постучала. Ответа не последовало. Проигнорировав дверную ручку, Евгений взялся за край двери и открыл её. Попав вовнутрь, он тщательно прикрыл дверь и осторожно поздоровался:

– Здравствуйте. – Вытянув шею, он оглядывался и осторожно на цыпочках продвигался вперёд. – Есть кто живой? Я хотел бы поговорить.

Ироничность своего вопроса гость понял только, переступив порог гостиной. Евгений с хрипом втянул воздух и уставился на Веронику. Девушка неподвижно висела в центре комнаты. Бельевая верёвка обвивала молодую шею и крепилась к крюку, где должна была быть люстра.

Мужчина инстинктивно ринулся вперёд, к телу несчастной. Но поглядев на лицо Веры, Евгений притормозил. Выражение было точно таким же, как в тот вечер. Абсолютно спокойное без всяких эмоций. Даже следов агонии от удушения не было. Широко раскрытыми глазами мужчин начал внимательнее осматривать свою несостоявшуюся собеседницу. В это раз она была в юбке. Евгений подкрался к ней и осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони к голени. И тут же отдёрнул руку от ледяной плоти.

Непроизвольно прижимая руку ко лбу, мужчина продолжил свой осмотр. Теперь его взгляд остановился на чёрном свитере. Ему явно что-то не нравилось в этой черноте. Снова рука потянулась к девушке и начала задирать её свитер вверх. Но в этот движении не было ничего сексуально-извращённого. Как только начал оголяться живот Вероники, Евгений увидел первые струйки крови. Резким движением он поднял свитер практически под грудь девушки. В тот же момент его словно отбросило назад. На животе висельницы были вырезаны, нет, скорее выдраны две буквы.

Евгений сдержал крик. Он снова ринулся к ней и, спотыкаясь о расставленную вдоль стен мебель начал кружить вокруг центра комнаты. Неизвестно, сколько мы продлился этот танец, если бы нога гостя не подвернулась на очередном шаге. Он опустил взгляд. На полу лежала книжка. Он наклонился. Поднял её. Открыв первую страницу, мужчина понял, что это был дневник девушки-гота. Словно смутившись того, что он случайно вторгся в личные мысли Вероники, Евгений поднял взгляд и захрипел, упав на пол.

Из-под потолка на него смотрел спокойный безэмоциональный взгляд учёного, наблюдающего за экспериментом. И этот взгляд следил за каждым паническим движением мужчины. Вплоть до самой двери из комнаты.

***

Когда Настя зашла домой, она сразу же споткнулась о брошенные посреди прихожей ботинки. Она нахмурилась, осмотрелась. Одежда его возлюбленного была разбросана по полу. Не разуваясь и не задавая банального вопроса, в ответ на который можно услышать столь же банальную ложь, она заглянула в коридор и увидела куда ведут эти хлебные крошки. Сняв обувь и всё ещё храня молчание, она начала убирать хаотично валяющиеся вещи.

Так Анастасия продвигалась в сторону спальни. Осторожно ступая, она зашла туда. Здесь уже не было разбросанных деталей гардероба. Очевидно, Евгений в этой точке уже был удовлетворён уровнем своей обнажённости. Самого же своего любимого девушка увидела свернувшимся калачиком под пледом на кровати.

Он лежал, отвернувшись к стене, и был полностью неподвижен. С расстояния пары метров невозможно бы сказать, дышит ли вообще человек. Лицо Насти стало чуть белее. Она приблизилась к своему возлюбленному. Забралась на кровать. Тихо позвала его:

– Жень? – Её рука легла на прикрытое пледом плечо. – Ты спишь?

Ответа не было.

Рука скользнула на верхнюю, хоть сколько-то открытую часть шеи. Самой же девушке пришлось упереться головой в стену, чтобы наконец увидеть лицо. Глаза Евгения были закрыты, но Настя позволила себе сделать долгий вдох, будто только что вынырнула с глубины. По крайней мере он был жив. Теперь, приблизившись к нему, она слышала неглубокое дыхание. А натренированные пальцы чувствовали ускоренное биение жилки на вспотевшей шее.

Анастасия оттолкнулась от стены и, осторожно ступая, вышла из комнаты.

И когда только тихий скрип двери закончился лязгающим аккордом встающего в паз язычка двери, глаза Евгения открылись. Его пустой взгляд уставился в стену. Мужчина только постарался ещё больше свернуться в клубок. Он только ещё сильнее прижал к своему животу дневник мёртвой немёртвой. Он больше так и не открывал его. Но и выпустить из рук его не мог. Как будто это была последняя надежда на ответ обо всей творящейся чертовщине. Нить, которая может помочь выбраться из лабиринта безумия.

Евгений лежал, не меняя позы. Он слышал, как Настя готовила ужин. Чувствовал, как ароматы еды проникают в спальню. Но это не заставило его пошевелиться. Он слышал, как она звонила на работу и решала какие-то вопросы своего рабочего графика. Слышал шум льющейся в душе воды. Слышал, как она снова куда-то звонила и шёпотом переговаривалась с кем-то. Но поза его оставалась неизменной. Только изредка, с большой неохотой, он позволял себе моргнуть. Но даже это мужчина старался сделать с максимальной поспешностью.

Наконец девушка вернулась в спальню. Она принесла с собой ещё один плед. Устроилась рядом со своим любимым и попыталась вновь посмотреть на его лицо.

Стиснув зубы, Евгений зажмурил глаза. Несколько мгновений, пока она смотрела на него, тянулись как нескончаемые вечности. Но вот пружины дали знать, что тело больше не нависает над ним, а лежит. Мужчине пришлось постараться, чтобы не выдать себя вздохом облегчения.

Но всё снова стало плохо, как только Настя отложила телефон и выключила ночник. Темнота начала обволакивать Евгения. И теперь не было разницы открыты его глаза или нет. Он снова зажмурился. Руки изо всех сил впились в спасительный дневник. Время шло. Секунда за секундой. Размерено. Неумолимо. Дыхание испуганного становилось ровнее и глубже. Лицо постепенно разглаживалось и расслаблялось.

Ночью раздался крик.

Хотя созвучен он был скорее писку. Писку попавшего в клетке к питону мышонка.

Анастасия подпрыгнула. Включила свет. Оглянулась.

Евгений сидел, забившись в угол кровати. Округлившиеся глаза выдавали весь овладевший им ужас.

Настя тут же обняла его. Начала гладить его по голове и плечам. Баюкать. Повторяла снова и снова, что это просто сон. Что теперь всё в порядке. Что ничто ему не угрожает.

Наконец писк затух, и его сменило бессвязное бормотание:

– Но они идут ко мне. Ищут. Я не могу убежать. Они держат меня. Держат руки. Держат ноги. Занесли нож. Я не хочу!

Девушка ещё крепче обняла дрожащего:

– Это – сон. Ничего нет. Тут тебе никто не угрожает.

Постепенно Евгений успокаивался. Он всё ещё дрожал, но во взгляде появилась осмысленность. Теперь в спальне звучал успокаивающий голос Насти.

Наконец, он смог глубоко вдохнуть.

– Спасибо. И прости, что напугал тебя.

– Не надо извиняться. Просто расскажи, что случилось днём. Что тебя так напугало на самом деле?

Она была умна. А Евгений слишком устал. Он рассказал ей всё. Как шёл к Веронике. Искал её квартиру. Как нашёл убившую себя девушку. Её дневник.

Почти всё. Про холодный взгляд наблюдателя он не проронил и слова. Реакция на такое признание могла быть только одна. И про кровавый символ он промолчал.

– Ты сообщил в полицию?

Мужчина мотнул головой.

– Я… Я… Я был в ужасе. Не мог думать. А когда был дома, то это было уже бессмысленно. Её всё равно найдут. Такое самоубийство не останется незамеченным. А ко мне было бы слишком много вопросов. Я же не дурак. Понимаю, как всё выглядело бы со стороны. Меня бы не отпустили бы пока не пришли бы результаты экспертизы. Я бы не выдержал этого. Мог бы наговорить глупостей.

– Но ведь тебе нечего бояться полиции?

– Конечно, нечего. Я не сделал ничего плохого. – В голосе Евгения прозвучала неприкрытая злость. – Она сама прикончила себя. Наверняка, давно этого хотела и планировала.

– Я тебе верю, – Анастасия старалась, чтобы её голос звучал как можно миролюбивее. – Просто я переживаю, что они начнут проверять её последние дни и выйдут на тех парней, с которыми ты столкнулся той ночью. И тогда тебе всё равно придётся объясняться и сражаться с возможным недоверием.

В глазах Евгения мелькнул страх. Только теперь это был более рациональный страх.

– Нет. Всё будет хорошо. – Мужчина тряхнул головой. – Они не знают меня. Вряд ли хорошо разглядели меня. Да и пока наши органы доберутся до них, уже должны будут быть результаты судмедэкспертизы. Так что, тогда это никому не будет интересно.

Девушка снова обняла его:

– Хорошо. Я верю тебе. Но всё равно – побудь дома. Отдохни. Поспи. Я позвоню тебе на работу. Скажу, что ты на этой недели больше не появишься на работе. Меня тоже отпустят. Только съезжу завтра передать все выписки. А потом я присмотрю за тобой.

***

Утром Анастасия, перед тем как уйти на работу, разбудила Евгения. Наводящими вопросами она попыталась выяснить состояние возлюбленного. Но полученные ответы вызвали у неё только серию вздохов. Хоть Евгению и удалось провести несколько часов в забытье, отвечал он вяло и с явным усилием. Но особого выбора не было. Настя обняла ночного страдальца, пообещала вернуться как можно быстрее и взамен оставила требование постараться следить за собой. В случае повторения срыва мужчина должен был бы немедленно позвонить своей второй половинке.

И вновь хлопнула дверь. И вновь Евгений остался один. Только на этот он не проявил никакой инициативы в хозяйственных вопросах. Он несколько минут пролежал, разглядывая потолок. Затем дрожащая рука протиснулась в щель между кроватью и стеной. Пара мгновений поисков и из импровизированного тайника был извлечён дневник. Держа его перед собой в одной руке, Евгений скрюченными пальцами другой руки начал поглаживать теснение чёрной кожаной обложки. Пальцы двигались вдоль переплетающегося узора линий. Изредка они останавливались на крутых поворотах рисунка. Пальцы возвращались назад по выдавленному в коже пути, будто что-то проверяя. Временами могло показаться, что мужчина ласкает обложку, нежно гладит. Временами всё выглядело так словно безумец пытается расковырять незажившую до конца рану, пробует подцепить край кожи и оторвать его от плоти.

Этот танец пальцев длился часами. Но дневник так и не был открыт. Вместо этого Евгений снова спрятал книжку в надёжный схрон, встал с постели и направился на кухню. Там он открыл холодильник и явно остался неудовлетворен увиденным. Шаркая, слабеющий преодолел расстояние до прихожей. Он решил сходить в магазин.

Сырая погода в целом оправдывала выбор одежды Евгением. Куртка с высоким воротником, надвинутая на брови кепка. Всё это практически полностью скрывало лицо от посторонних взглядов. Вместе с тем и носитель одежды мог видеть только дорогу под ногами. Но он знал куда шёл. Магазин располагался совсем рядом. Да и дорога к нему уже была пройдена не одну тысячу раз. Всё должно было пройти хорошо. И всё проходило хорошо. Только уже возле самих дверей магазина внимание добытчика на пару мгновений привлекла какая-та разборка на дальнем конце стоянки. Мужчины активно отталкивали от своих машин гомонящего бомжа.

Когда же обладатель двух пакетов со снедью рассчитался на кассе, он посмотрел на центральный выход из магазина. Повернув направо, он направился мимо островка с бижутерией и цветочной лавки к горящему зелёному символу, обещающему запасной выход в конце этого прохода.

Но стоили только покупателю вновь окунуться в приятную осеннюю прохладу, как чья-то рука вцепилась в него. Инстинктивно взметнулась рука со сжатым кулаком. Но тут боец замер. Его взгляд скосился на собственные сомкнутые пальцы.

– Нет, нет, нет, – задребезжал голос откуда-то снизу. – Ты такой же. Я вижу это. От тебя идёт их смрад! Я так бы хотел забыть его. Но есть невозможные вещи. Мы не можем их изменить.

Взгляд перешёл с кулака на источник странного голоса. И его сложно было назвать человеком. Скорее получеловеком. Отсутствующий левый глаз, левая рука выше локтя и правая нога почти по тазобедренный сустав. И всё это венчал безумный огонь в единственном глазу.

– Такой красивый. Такой уверенный. Такой горделивый. – Кашляющий смех спугнул любопытного голубя. – Прям как я когда-то. Один в один. Им такие нравятся. Нравится ломать гордыню. Хм, а может, наоборот, с нами проще. Никогда не думал.

Несостоявшийся боец пригляделся к неожиданному собеседнику. Во взгляде промелькнула искра узнавания, и кулак разжался, опустился.

– Ты тот безумный нищий, что жил возле парка. Сколько же я тебя не видел? По-моему, с окончания школы.

Получеловек же не переставал хихикать:

– Время оно такое. Для тебя долго. Но я скрывался от них, от их мести. Так что для меня ещё больше его прошло. Но теперь я могу перестать бояться теней. Они нашли нового. Выбрали тебя.

Жертва безумного нападения уже подготовилась к тому, чтобы оттолкнуть неприятного собеседника, но следующие слова последнего словно заставили мир замереть.

– Теперь ты видишь их знак. Видишь мерзкие буквы.

Только хихиканье заполняло мир.

– Что за знак? Что за буквы?! – Вопрошающего трясло. Теперь уже он вцепился в безумного старика. – Отвечай!

Хихиканье не умолкало.

– Ты и так знаешь. Видишь его. Рваную рану сущего.

– Что всё это значит?! Что тут твориться?! Что мне делать?

В последнем вопросе уже ясно можно было слышать слёзную мольбу. И старик прервал свой издевательский смех.

– А что же. Может и помочь. – Начал бормотать себе под нос получеловек. – Раз есть новая жертва, я им больше не интересен. А так смогу вернуть им долг. Хоть часть долга. А если что, то и мстить они теперь не мне будут.

Безумный глаз посмотрел на собеседника. Теперь в нём стало меньше злорадства.

– Ладно. Сделаю для тебя то, что сам я не получил.

И тут же под его единственной ногой пропала опора. Человек оттащил его за угол магазина и протиснулся в закуток за контейнерами.

– Объясни. Прошу. – Отчаявшийся не скрывал надежду в своём голосе. – Кто эти они?

– Хм. Ну слушай. Они это те, кто живут за пределами миров. Но мы для них не просто что-то плывущая по соседству. Мы самый сладкий нектар для того, что является их ртами. Они вьются вокруг и как львы пытаются отбить одну реальность от всего переплетения.

– Так реальность не одна? – Вопрос из пересохшего голоса прозвучал без недоверия.

– Сонм миров живёт бок о бок. Возможные вариации того, что могло быть, и того, что было. Пусть и не здесь. Но все так плотно связано, что, если они попытаются откусить от всего пирога, то только захлебнутся. Так что им надо отделить один пласт. И тут в реальности появляешься ты. – Мерзкое хихиканье вернулось.

– Я? При чём тут я? И я всегда был!

– Был. Но не тут. – Старик снова стал серьёзным. – Как и я, ты попал сюда из другой реальности. Пусть редко, но так случается, что две реальности оказываются слишком близко друг от друга. Слишком мало различий остаётся между ними. И они должны слиться. Но. Если они ещё не слились, то какой-нибудь человек может провалиться в чужой мир. Занять чужое место. И для мира, куда он попадёт, этот бедолага станет раной. Станет маяком для тех, для других. Будет подсвечивать им рану прохода. Станет прозрачной дверью. А сам и не будет понимать, что он не там. Только какие-то мелочи будут выглядеть для него странными.

Дрожащие губы слушателя задвигались, словно пытались произнести два слова. Но слова так и не прозвучали. Смех старика стал ещё противней:

– Но они будут скапливаться и скапливаться вокруг их маяка. И чем дольше это будет длиться, тем больше их будет. И чем больше их будет, тем безумнее будет становиться мир вокруг тебя. Хотя сам ты будешь стараться не замечать этого. А они будут использовать против тебя образы из уже пожранных реальностей. Всё, лишь бы волнами безумия очистить твой разум. Чтобы они смогли войти в этот мир через тебя. И всегда есть их наблюдатель. Тот, кто сдерживает тебя. Осаждает твои порывы бороться с ними. Направляет по ложному пути.

Тут смех старик прервался. Его сменил всхлип, и слёзы появились в единственном глазу наставника.

– Мой сынок. Мой прекрасный сынок. Они подменили его. Извратили его сущность. Я пытался всё объяснить ему. Пытался достучаться до истинного его. Но было слишком поздно. Он привёл в мой дом тех чёртовых святош. Дуралеи в чёрном думали, что их старые стишки помогут мне. Но они только приносили свой смрад в мой дом. Ничего не помогало. Но мой сын всё убеждал меня поверить. Мой сыночек.

Последний всхлип закончился кашляющим рокотом. И вновь на сцену вернулся противный смех.

– Но я переступил через себя. Я понял, что это не мой мир. Не мой сын. И я избавился от этой игрушки тех, за пределами. Только тогда я нашёл ответ, как мне спрятаться от них. Как сделать так, чтобы я стал бесполезен для их целей.

– Как? – Ищущий ответов подался вперёд, будто припадая на колени перед своим учителем.

– Просто. – Смех вновь стал основной мелодией мира. – Им нужен прозрачный проводник. И я решился на то, чтобы испортить им проход. Я изувечил себя. Сделал так, чтобы никогда больше не быть прозрачным. Это взбесило их. Они жаждут отомстить мне, наказать за то, что восстал против их планов. Но у них ничего не получится. Они никогда больше не увидят меня.

Старик уже кудахтал от смеха и приветливо махал перед расширившимися глазами слушателя обрубком своей руки.

– Но. Но. – Голос ищущего спасения был слаб и дрожал. – Другой путь. Должен же быть другой выход. Я. Я. Я не хочу. Не смогу. Я должен вернуться в свой мир. Так я буду бесполезен для них. Буду на своём месте.

Лицо старика скривилось. Он презрительно осмотрел своего собеседника.

– Если не сможешь, то станешь их слугой. Ты не вернёшься в свою реальность. Я не нашёл такого пути. Даже для них один переход прозрачного в другой мир тяжёлая задача. Для нас же она не выполнима. – И тут на лице безумца появилась глумливая улыбка. – А вот это верная сделка. Точно спасёт тебя. Фирма гарантирует.