Полная версия
Шаг вперёд, два назад
Капеллан закончил свое невнятное бормотание, в которое, похоже, и сам не верил, и взял облатку. Первый же ландскнехт, вышедший к нему из строя для причастия, крепким ударом справа отправил священника наземь. Затем пнул пару раз под дых, втоптал облатки в грязь и, подзуживаемый другими братьями, извлек на свет Божий те части, что отличали мужчину от женщины, чтобы под вселенский хохот и свист оросить капеллана. Тот, скорчившись от боли и унижения, хотел отползти, но получались у него только вялые, беспомощные подергивания.
Хауптман не вмешивался. Видимо, посчитал, что развеселившиеся ландскнехты будут воевать лучше недовольных.
– Пусть Апостол скажет! Апостола, Апостола перед строем! – один за другим загалдели братья.
Петер медленно подошел к брустверу, и ландскнехты тут же затихли, принимая сосредоточенный вид. Кое-кто даже посчитал нужным перекреститься. Петер прекрасно понимал, что служил для них талисманом, ходячим амулетом, живым щитом от шальных снарядов. Они говорили, что верят не в Бога, а в него, Апостола, так же, как верят в рубашку из крапивы, сотканную девственницей накануне Рождества. Но Петер был рад и этому, потому что любая искренняя вера, даже такая, лучше заумного высокопарного безверия.
Сотня посерьезневших бородатых лиц, не отрываясь, смотрела на него, сохраняя полное молчание.
– Благодать и мир вам да умножится в познании Бога и Христа Иисуса, Господа нашего!
Апостол, встав в полный рост, поднял обе руки к небу, и потерянный отряд, как один человек, опустился на колени. Хауптман, трабанты и грабежмейстер присоединились.
– Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: «Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!»
Кто-то воздел очи горе, другие склонились, опустив лица в грязь, третьи смотрели перед собой, но ничего не видели, беззвучно повторяя слова псалма. Летнее солнце уже оторвалось от края земли и пустилось в вечное путешествие по небосклону. Апостол, возглашавший молитву, был весь окутан его сиянием.
– За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое.
БУХ!
За спиной впервые за день ухнула пушка, свистнуло ядро, и в следующий миг Петера Кирха по прозвищу Апостол разорвало на части, обдав первые шеренги молящихся кровью и плотью их талисмана.
На стене замка два скелета, потрясая шомполом и запалом, радостно запрыгали вокруг орудия, как дети вокруг майского дерева.
Подкоп сработал на редкость удачно – от взрыва рухнула часть стены, загорелись какие-то сараи, а густой черный дым заволок все поле боя. Теперь никаких ублюдочных арбалетов! Никаких сволочных аркебуз! Пришло время поговорить сталь на сталь, а в таких разговорах Ульрих знал толк. И сталь у него в руках была замечательной.
Первый же встреченный защитник замка, выскочивший из дыма, словно призрак, уяснил это обстоятельство, толком не успев поднять топор. Ульрих, по привычке выбравший оборонительную стойку «плуг», ткнул острием в лицо, и противник – дурак! – отшатнулся назад, давая наемнику время для замаха. Шаг вперед, удар в шею – и первый враг падает наземь, фонтанируя кровью из перерубленной артерии.
«Хо-хо! Славное начало!»
Апостола жалко, конечно, но все братья, видевшие его смерть, буквально озверели и бросились на штурм без приказа. Многие из тех, на кого не попала кровь ландскнехта, взяли кусочек его тела с собой.
Из дыма показались сразу двое, и ближайший вдруг рухнул, получив пулю в лоб. Вот свезло так свезло! Тут же не прицелишься, стрелок наугад бил.
Второй противник, споткнувшись о тело товарища, качнулся вперед и едва не напоролся на заботливо подставленный меч Ульриха, но сумел удержать клинок в руках и плавно отвести волнистое лезвие.
Мастер длинного меча едва не ошибся. Оказавшийся слишком близко к врагу – в неудобной позиции, к тому же левосторонней, когда руки хочешь не хочешь надо перекрещивать, Ульрих не успел бы ударить на опережение. Но мог кое-что другое – длинный шаг в сторону с одновременной сменой хвата на полумеч. Взявшись левой рукой за лезвие, он поймал удар и, прилипнув клинком к клинку, отвел смерть в сторону, тем же движением посылая массивную рукоять своего меча в голову. Навершие крепко звякнуло о шлем, оглушенный противник пошатнулся, а Ульрих, не меняя чрезмерно широкого хвата, коротко резанул по животу, броней не прикрытому. Враг завизжал, вертясь на земле, и Ульрих его окончательно утихомирил.
«Даже меч тупить жалко. Режешь их, как овец!»
Прошло то время, когда он торговал отцовскими булками, дрался на палках каждый вечер и, прикарманивая мелочь, копил на очередной урок у федерфехтера или мастера из братства святого Марка27. Теперь он сам дает уроки, кому захочет.
Ульрих, получив короткую передышку, покрутил головой, пытаясь оценить ситуацию на поле боя. Пороховой дым, резавший глаза до слез и вызывавший першение в горле, и не думал рассеиваться. Никого из братьев рядом видно не было, что и понятно: случайно отхватить от ульрихового фламберга никто не спешил.
Пролом он уже проскочил, здесь уже просторный замковый двор. Еще немного, и все закончится. Сейчас подтянутся оставшиеся пехотинцы и начнется зачистка внутренних помещений. Тогда фламберг надо будет отложить, но сейчас…
К Ульриху шел воин в латном доспехе. Решительный шаг буквально разрывал черную пелену, заставляя ее обрывки закручиваться водоворотами у вычурных черных пластин с профилированными желобками.
Доспех был старым, из тех, что лет сто назад любили делать на родине Ульриха, зато полным, а шлем – с глухим забралом. Воин лязгал железом, шагая по утоптанной земле замкового двора. Сам Ульрих столько брони в бою носить не любил, обходясь кирасой с налядвенниками, перчатками и шлемом без забрала. Но сейчас в руки сама шагала уйма денег! Оставалось всего ничего – вытряхнуть из них владельца.
Тот уже вскидывал свой двуручный меч в красивом приветственном салюте. Ульрих ответил подобающим образом – хлестнул чересчур вежливому по передней ноге. Кончик волнистого лезвия летел точно в то место, где была щель в смыкавшихся пластинах, и нога была загружена, но враг ловко перенес вес на заднюю ногу и тут же отскочил, увеличивая дистанцию.
«Прыткий!»
Ульрих атаковал, не давая врагу восстановить равновесие. Клинок, уже набравший скорость, с гудением разрезал воздух, устремляясь к стыку шлема и горжета.
Кланг-кланг-клллинг. Три шага – три удара. Быстро, быстрее, быстрее быстрого. Каждый раз Ульрих использовал силу соударения, посылая меч то слева, то справа.
Неизвестный воин сделал это лучше и быстрее. Он, твердо отшагивая, не только успел дважды попасть в центр тяжести Ульрихова клинка, выставляя блок точно в срок, но и поймал третий удар Ульриха на стык лезвия и фальшгарды. Переложив руку на ту часть клинка, что была замотана кожей, и используя расширенный хват, он начал проворачивать сцепленное оружие, вырывая меч из рук баварского фехтовальщика. Лезвие начало ощутимо выгибаться, в кистях и предплечьях заломило, но Ульрих в последний момент все-таки успел выдернуть свой меч, разрывая дистанцию и вставая в «плуг».
Клинки разошлись с протяжным металлическим скрежетом.
«Хорош!»
Противник очутился в боковом замахе, удобном для контратаки, но сейчас было слишком далеко для ответного удара. И все же неизвестный латник, отпустив одну руку, послал свой меч вперед, разгоняя его поворотом корпуса и бедер.
«Одной рукой, сукин ты сын?!»
Не решившись блокировать, Ульрих присел в низкой стойке, пропуская над головой шелестящую смерть. Сила удара была такой, что противника должно было, как минимум, развернуть, но тот, будто заранее зная, что промахнется, уже укладывал меч на правом плече острием вперед, замирая в стойке «быка».
«Да кто он вообще такой?!»
Этот воин один на один зарубил бы любого из братьев в их лагере, большая часть которых только и могла, что тыкать палкой вперед. Во вражеский строй – длинной, в обозных шлюх – короткой. Но сейчас латник точно ошибся со стойкой.
Из «быка» можно рубить, но потребуется время для разворота меча и замаха. Гораздо удобнее колоть, но удар будет предсказуемым. Противник выбрал укол.
«Все, попался!»
Ульрих знал, что глухой шлем с маленькими прорезями сильно ограничивает обзор по бокам, а от укола в лицо он настолько привык уходить, что смог бы это сделать хоть на руках. Против строя пикинеров без этого навыка мечник долго не живет. А Ульрих планировал жить долго.
Шаг вперед и влево, уход от укола. Клинок привычно лег на правое плечо, сливая вражеское лезвие в сторону, описал дугу, поднимаясь для неотвратимого удара, и полетел точно в голову, как десятки раз до этого.
Но Ульрих не попал. Латник непостижимым образом сместился.
«Как?! Когда?!»
Отшатнувшись на два шага назад, мастер братства святого Марка почувствовал, что в правой подмышке стало мокро, а потом внезапно выронил меч. Пришла резкая боль, а латник уже бил Ульриха под колено, надрезая связки.
Мастер длинного меча упал, хотел откатиться в сторону, но был проткнут мощным ударом сверху, пригвоздившим его к земле. Противник налег на клинок, провернул его и резко выдернул, подхватив одной рукой под гарду. Вычурный меч с фальшгардой взлетел рукоятью вверх, словно окровавленный крест.
«Славный бой! – подумал Ульрих, глядевший на клубы дыма, заслонявшие небо. – Лучше я бы не сумел…»
Последнее, что наемник увидел в этой жизни, – оскаленный череп, улыбающийся ему из-под откинутого забрала.
«Очень кстати», – подумал Эмих, прячась в клубах плотного дыма, который не поднимался столбом в проломе, а медленно расползался по склону.
В черном тумане то и дело мелькали тела сражающихся, но кто берет верх – штурмующие или защитники, ландскнехт пока понять не мог. Слышались крики и проклятия, звенела сталь, сухо потрескивали аркебузы и мушкеты, три орудия в лагере то и дело вставляли свое веское слово в общий хаос, что творился у пролома. Скоро должны были подтянуться резервы осаждающих, и вот тогда, в гуще тех, кто хочет найти и припрятать что-нибудь маленькое и ценное до общего дележа добычи, в замок войдет и он.
Вообще-то Эмих должен был сейчас быть впереди, вместе с другими братьями из потерянного отряда, но с этим делом вполне можно было подождать. Пускай Ульрих там машет своей оглоблей! Для него грохнуть кого-нибудь – самая большая радость в жизни. А вот Эмих сражениям совершенно не радовался: теснота, вонь, грязь, кровища, да еще и убить могут, не приведи Бог!
Одно дело в поле. Стоишь себе в задних шеренгах и просто давишь в спину впереди стоящим для пущего натиска. Такое дело большого ума не требует, и риск минимальный – все пули и удары соберут на себя бронированные первые шеренги. Конечно, квадрат пехоты могли накрыть ядрами, но от этой напасти у них в отряде есть заговоренный Апостол. Точнее был, мир его ошметкам!
Совсем другое дело штурм, где каждый сам за себя и от шального выстрела, случайного камня, брошенного со стены, или хитрой замковой ловушки тебя защищают только собственная сноровка и везение. Слишком невелики шансы на выигрыш, чтобы так рисковать, а рисковать Эмих Альтшулер совершенно не любил. Он любил выигрывать.
Третий сын городского писаря, отосланный во Франконию, в школу при монастыре святого Бонифация в Фульде, очень рано понял, как устроена жизнь. Монахи ежедневно напивались вусмерть, развратничали где и с кем попало и частенько забывали кормить своих воспитанников, которые, дабы не умереть с голоду, сбивались в ватаги и по ночам грабили крестьян из ближайших деревень. Эмиху, которому по малолетству и худобе доставалась одна из самых опасных ролей – залезать в окна и протискиваться в щели, чтобы открыть другим путь в погреба и амбары, не раз и не два приходила в голову мысль поживиться в самой обители, но кладовые монастыря охранялись так же хорошо, как и сокровищница, и проникнуть туда за все годы учения так никому и не удалось. На счастье, Эмих узнал, что келарь имел привычку по ночам играть в карты и кости с паломниками и послушниками. Молодой Альтшулер, быстро смекнувший, что получить вилами в бок куда неприятнее, чем проиграть несколько медяков, очень быстро овладел тонкостями нового ремесла, уступив другим воспитанникам сомнительное право лазить по крестьянским усадьбам. Он кропотливо изучал, как устроены разные игры, учился считать шансы, присматривался к соперникам, выясняя их характер, привычки и манеру игры, и жил хоть и не припеваючи, но в целом без лишений, а главное, без всякого ненужного риска. Жизнь шла как по маслу, пока не настал судный день: монастырь разграбили восставшие крестьяне. Монахи с учениками большей частью разбежались, но Эмих вернулся. Пламя бушевало и в родной Швабии, и во Франконии, так что пожар благоразумнее было переждать. Времена были трудными, потому что играть стало не с кем и не на что. Еды было мало, но кое-какие запасы уцелели, так что зиму пережить удалось. По весне монастырь разграбили еще раз, и Эмих всерьез засомневался, надо ли терпеть эти лишения ради сомнительной возможности ночевать под крышей, а не в лесу, и еще более сомнительного Божественного попечения, про которое выжившие монахи заливали оставшимся воспитанникам по тридцать раз на дню. Наконец, когда новая свора мародеров заявилась в обитель в третий раз, Эмих, прикинув шансы на выживание, присоединился к грабившим. Он ведь любил выигрывать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Разница между летоисчислением от Сотворения мира и от Рождества Христова – 5508 лет. Соответственно, как нетрудно догадаться, на дворе XVI век.
2
Неполный перечень знаменитых шутов, веселивших испанского короля Филиппа в Антверпене, взят из книги Шарля де Костера о приключениях Тиля Уленшпигеля.
3
Описанный физический эффект, получивший название «Брокенский спектр», был изучен еще в XVIII веке.
4
«Тебя, Бога, хвалим» – латинская версия древней христианской молитвы.
5
«Блоксбергом» в Германии называли разные горы, в том числе и Брокен в Гарце, но преимущественно в контексте шабашей ведьм, которые проходят именно на Блоксберге.
6
Поскольку в описываемый период перевод Библии на немецкий язык, сделанный Мартином Лютером, не только существовал, но и получил широкое распространение, автор, не желая лишать читателя удовольствия отыскивать в тексте прямые и косвенные цитаты из Священного Писания, не будет специально выделять их, за исключением тех случаев, когда герои произносят библейский текст на латыни.
7
Вопреки расхожему представлению, борьбой с колдовством в XVI – XVII вв. занималась не только католическая Церковь, но и протестанты всех мастей, а также «частнопрактикующие» охотники на ведьм. Последние лютовали ничуть не меньше, а нередко даже и больше, стремясь перещеголять церковных «коллег».
8
Хотя мастерство палачей было востребовано, они занимали низшую ступень социальной лестницы и фактически не имели возможности ее покинуть. Рожденный от палача становился палачом, а значит, на всю жизнь парией и изгоем.
9
Более известны как Орден меченосцев и Тевтонский орден. После серии военных неудач первого слились в один орден, названный Ливонским.
10
Эмблемы меченосцев и Тевтонского ордена соответственно.
11
«Helfen – wehren – heilen» – девиз Тевтонского ордена.
12
Епископ Альберт фон Буксгевден был одной из самых ярких фигур в процессе германизации Прибалтики в начале XIII века. Его усилиями была основана Рига и объявлен крестовый поход против местных язычников.
13
Серебряная монета, 15 батценов составляли 1 гульден. Чтобы было проще представить, какую стоимость имели 10 батценов в те времена, скажем, что годовой доход поденщика составлял 2 гульдена, если очень сильно повезет.
14
В 1527 году ландскнехты взяли и варварски разграбили Рим. Папа Римский Климент VII едва уцелел, спрятавшись в замке Святого Ангела, и был выпущен только за астрономический выкуп.
15
Полный перевод этой песни был сделан автором книги в студенческие годы при неоценимой помощи Игоря Баринова, хорошего товарища и замечательного историка-германиста.
16
Имеется в виду распорядок об одежде 1530 года, согласно которому все слои населения должны были носить определенную одежду, подобающую их статусу в обществе. Особая статья оговаривала возможность военных одеваться, как им угодно, но только на время боевых действий, однако наемники в тонкости не вдавались и носили, что вздумается и когда вздумается, взрывая не только моду XVI века, но и сословные барьеры, которые распорядок об одежде призван был укрепить.
17
Роттэ (в переводе с немецкого – «ватага») – минимальная административная единица в наемных отрядах ландскнехтов. В отличие от современных отделений, взводов и рот, никак не совпадала с тактическими единицами и по сути представляла собой маленькую группу боевых товарищей, привыкших держаться друг друга. Статус роттмайстера никаких особых привилегий не давал, кроме той, что его обладатель мог выступать от лица всей роттэ.
18
Трабанты – личные телохранители военачальников. Защищали не только на поле боя, но и главным образом от собственных подчиненных.
19
Хауптман – командир наемного отряда пехоты, субподрядчик по отношению к оберсту, который выступал как командующий всем войском. Каждый хауптман вербовал людей в свой отряд, ими же и руководил.
20
Две единицы.
21
Для читателей, незнакомых с комбинаторикой, поясню: шанс выпадения единицы на одной шестигранной кости – 1/6, на двух – 1/6 х 1/6, т. е. 1/36. Каков шанс повтора этого результата шесть раз подряд без переброса костей, можете подсчитать на калькуляторе.
22
Имеется в виду Джироламо Кардано, знаменитый инженер и математик, написавший в 1526 году книгу об азартных играх и предвосхитивший многие открытия «отцов теории вероятностей» Блеза Паскаля и Пьера Ферма.
23
На 3—4 гульдена (т. е. 45—60 батценов) можно было купить хорошего племенного быка. Месячное жалование рядового ландскнехта также составляло 4 гульдена.
24
Георг фон Фрундсберг и Мерк Зиттих фон Эмс – легендарные командиры ландскнехтов, сковавшие все крупные победы 20-х гг. XVI века. Увековечены в ландскнехтских песнях как «верные слуги императора» и «отцы солдатам».
25
Различались два вида грабежа: стихийный и организованный специально назначенным грабежмейстером. Последний предполагал планомерный вынос и складирование всех ценностей, выделение десятой их части командирам и равную долю каждому участнику штурма. Очевидно, что первый вариант предпочитали рядовые, второй – командный состав.
26
Ганза – союз городов, преимущественно немецких, торговавших в акватории Балтийского и Северного морей. В XIV—XVI веках фактически контролировал торговлю в этом регионе, пока не был вытеснен голландскими купцами.
27
Речь идет о братствах фехтовальщиков, за деньги обучавших бою.
