Розы для магистра

Ковальчук был из категории таких людей, с которыми можно не стесняясь разговаривать на любую тему и получить дельный совет, если он необходим.

– Что Толик, новую машину уже пришёл ремонтировать? – спросил он.

– Нет, рано пока. Месяца ещё не езжу, – ответил Толик.

– Она у него скоро сломается, – сказал Миндаль Ковальчуку.

– Это почему, ты так решил? – спросил Виталий Ефимович.

– А он её не обмывал. Нужно было, как положено друзьям вина купить, а потом ездить, не опасаясь, что движок не развалится.

– Ты напрасно предрекаешь такую судьбу его Москвичу. Поездит он на ней досыта без поломки, так как подарки не обмываются, – сказал Виталий Ефимович, – а на свадьбе у него мы всё обмоем и машину, и невесту, и квартиру, которая пока ещё строится. Отец говорит, что стены уже вроде стоят? – вопросительно посмотрел он на Толика.

– Откровенно говоря, я не знаю, это ведь Ольгины родители нам кооператив дарят. Мне спрашивать не совсем удобно, а Ольга не спешит из родительского дома уходить. Ей там вольготно живётся. Но завтра всё. Лафа её кончится. Будем перевозиться в квартиру Сениных старичков на Парковую улицу. Пока там поживём.

– Там место неплохое, хоть и дома старые. А то, что ты надумал жить самостоятельно без родителей это верное решение, – одобрил Виталий Ефимович.

Толик устроился на облезлом стуле около письменного стола и уставившись на Виталия Ефимовича тушуясь, заявил:

– У меня сегодня неожиданная проблема возникла, которую я сам себе создал. Одну знакомую красивую женщину, я туда с ночёвкой привёл. Она сама библиотекарь из другого города и здесь никого не знает, как бы Сенька её к вам во времянку устроить на пару дней? – спросил Толик, – всё равно она пустует у вас.

– Сейчас не пустует, мать там варенье варит с утра до вечера и тапочки шьёт по ночам, – сказал Миндаль.

– Ты где эту женщину нашёл? – спросил Виталий Ефимович.

– На дороге, – соврал Толик. – Подвозил я её, ну и разговорились. Она от мужа военного сбежала из Ветлуги. Он садист у неё оказался.

– А она не того случайно? – спросил Ковальчук.

– Что не того? – не понял Толик намёка.

– Ну, аферистка или гастролёрша, какая – ни будь?

– Ты чего дядя Витя я, что думаешь, в людях не разбираюсь. Она интеллигентная и грамотная, немного похожа, на женщину с гор, – Маша её зовут, но ей больше идёт имя Харита.

– Знать с Олимпа спустилась твоя незнакомка, и зовут её вероятно богиня Тихе.

– Что это за богиня? – спросил Сеня.

– Богиня случая и судьбы, – ответил Виталий Ефимович задумчиво. – Если говоришь, она грамотна и красива и у неё все документы в порядке приводи её завтра с утра ко мне в кабинет. Мне скоро нужен будет экспедитор. В сентябре Галина Тимофеевна уходит на пенсию, и, если твоя богиня мне подойдёт, я её определю на эту должность. Запасные части будет мне пробивать на транспорт. А пока она поработает в пионерском лагере, – если захочет, конечно. Посуду мыть в столовой некому.

– Виталий Ефимович, если ты серьёзно можешь ей помочь, то я тебе до гроба жизни буду обязан, что камень с моей души снимешь, – обрадовался такому повороту дела Толик. – Я пойду сейчас сообщу ей эту приятную новость.

– Валяй, – сказал он взбудораженному Толику, – да, а, сколько ей лет? – спросил он.

– Вчера говорит, двадцать восемь исполнилось.

– В тебе есть замечательная черта Толик, – сказал Ковальчук. – Мне нравится, что ты любишь приятные вещи делать для всех. Даже незнакомых тебе людей стороной не обходишь. Веди завтра свою богиню? Будем ей жизнь новую лепить.

– Погоди Магистр, я с тобой пойду, – остановил его Сеня, – у меня рабочий день уже закончился. Хочу посмотреть, кому я должен буду жильё завтра подыскивать.

– Пошли, – замявшись, сказал Толик.

«Может оно и к лучшему, что он пойдёт со мной, – подумал Толик. – Она быстрее поверит мне, что я ей сообщу удачный результат переговоров с дядей Виталием».

Миндаль закрыл свой склад, отдав ключ Ковальчуку.

– Толик, ты же на машине, чего мы пешедралом пойдём? – спросил Сеня.

– Выпить я хочу сегодня, понимаешь? – хлопнул он друга по плечу.

– Ну и пей на здоровье, я тоже сегодня выпью с тобой и твоей Харитой, – сказал Сеня, – а машину под окнами оставишь, никуда она не денется. Ты мне по секрету только скажи, ты с ней уже физически любезничал?

– Ты чего Сеня? За кого ты меня принимаешь, – опешил от такого вопроса Толик, – у меня свадьба на носу и к тому же это не та женщина, чтобы раздвигать ноги каждому встречному.

– Я не поверю никогда, что ты бескорыстно стараешься для неё. Всё – таки какую – то цель ты преследуешь?

– Я никогда, ни о каких целях в этом направлении не думаю. Я вначале делаю хорошее дело, а потом жизнь сама тропку укажет в каком направлении двигаться. Если на этой тропе будет лежать валун или даже ничтожный камешек. Я вперёд двигаться не буду ни за что, а заверну назад, чтобы не испытывать чувства неловкости.

– Так всё равно это корысть, – сказал Сеня.

– Ты своё мнение держи при себе, это ты так думаешь, потому что сам такой. А я на жизнь и женщин смотрю по-другому. Ты свою половую жизнь начал в шестнадцать лет с хорового круга, а я в двенадцать лет с уже опытной соседки, которая кое – чему меня научила. А в восьмом классе, я уже считал себя полноценным мужчиной способным уломать любую девчонку. Сейчас я хорошо понимаю, что это было подростковым бредом, но мне это придало уверенности в последующих победах над слабым полом. У меня была первой Аза, а после неё ещё рядок девочек. Потом взрослая соседка Лизка Мочалова, которая ходила с синими губами от моих зубов, пока её Миша Кисель наматывал портянки в армии. Я не обучался сексу от наших старших дворовых пацанов. Я понимал, что в их словах заложено больше банального бахвальства, чем искренности. Хотя по их разговорам они все выглядели такими гигантами в сексе, чуть – ли, не со звериным инстинктом. И все им беспрекословно отдавались. Вспомни Сахара, каких у него только красавиц, по его словам, не было, а женился на невзрачной с больными лёгкими Наташке Сомовой, которая быстро превратила его в заурядного подкаблучника. Он без её разрешения и шагу из дома теперь не делает.

Толик остановил машину около центрального гастронома и спросил у Сени:

– Чего брать будем из выпивки?

– Портвейн и пива, а мало будет, ещё сходим. «Хотя после твоей тирады водку полагается пить», – заметил Миндаль.

– Надо взять колбасы, овощей и что-нибудь из сладкого. Маша не совсем сытая там сидит одна.

– Может ей ещё букет цветов купить? – ехидно спросил Миндаль. – Я буду её за свои деньги поить и кормить, а ты, значит, будешь её протягивать, как Лизку и Азу.

– Слушай Сеня, эта Маша, которую ты сейчас увидишь, ничего общего ни с Лизкой, ни с Азой не имеет. Она очаровательна и к такой женщине не грех бы было подступиться. Могу тебе точно сказать, что такие, как она у нас по улицам города не ходят. Я никогда не позволю себе вольность на правах хозяина и не посмею в данной ситуации воспользоваться её тупиковым жизненным положением. Надо уметь ждать. Благодарность придёт, пускай позже, но она всё равно придёт. А про цветы ты правильно сказал. Купи и их, только обязательно красные розы. Насчёт денег не переживай, у меня, их достаточно сегодня.

Сеня купил букет роз у бабок, торговавших возле магазина, и всё то, что могло помочь непринуждённой беседе в обществе прекрасной незнакомки. Себе он взял водку, а Толику вина и пива. Маша открыла им дверь, находясь в заспанном состоянии:

– Ты не один? – спросила она, смотря на незнакомого молодого человека, а не на Толика, который стоял перед ней со спрятанным букетом роз за спиной.

– Нет, конечно, я с розами, – протянул он ей цветы, – и с хозяином этой квартиры.

– Это Сеня Миндаль, – представил он своего друга. Но Маше было не до Сени, она восторженно приняла цветы и нежно, будто оберегая их от чего-то, прижала к своей груди.

«Ей не только вишня к лицу, но эти розы тоже, – подумал Толик и опять пожалел, что не может написать картину с неё Госпожа роза».

– Придёт время, я возвращу тебе обязательно эти розы, – произнесла она бархатным, как лепестки роз голосом. – У меня жизненное правило такое есть: кто дарит тебе красивые цветы от всей души, тот достоен не менее красивого букета! Затем она своё внимание переключила на Сеню Миндаля:

– Извините, я отвлекалась немного? – обратилась она к Сене, – и пропустила мимо ушей ваше имя.

– Ко мне можно обращаться без выканий и разных церемоний, – смело заявил Миндаль. – И зовут меня Сеня, а обещанные цветы вы и мне тогда должны будете подарить. Потому, что выбирал их я, а Магистр, всего лишь оплачивал.

– Хорошо я приму это к сведению, – улыбнулась она.

Миндаль ни на минуту не отводил от неё глаз. Видно было, что он безумно был поражён её красотой и молотил своим непослушным языком какую-то несуразицу. Маша совершенно не слушала его, а мысленно ласкала взглядом Толика, – молодого парня, который выискал её одну из толпы пассажиров и смог неплохо отвлечь от тягостных раздумий, не применяя к ней излишних домогательств.

«Жалко, что он молод, – думала она, – хотя по разговору видно, что он умён и эрудирован. И как мужчина, он не хуже её мужа – садиста, который сам, гуляя налево и направо, ежедневно насаждал её своими ревностными скандалами. А то, что Толик невысокого роста, это мелочи жизни. Этих параметров придерживаются только бабы дуры, у которых совершенно отсутствуют правильные понятия о счастье. Им подавай высоких мужчин, а то, что у этого великана тупая голова и бездушное тело эта важная деталь их не интересует. Потом в процессе их совместной жизни, даже самая умная красавица снизойдёт до такой тупости своего распрекрасного мужа, что штукатурка будет сыпаться в доме. Разве мало было великих людей с низким ростом, у которых не было отбоя от знатных графинь и баронесс. А чего, я так размечталась, – опомнилась она. – Будто у него свадьба в пятницу будет со мной, – остановила она себя, – и не такой уж он и низкорослый парень. Нормальный у него рост для мужчины и дай ему бог счастья! А я, наверное, завтра поеду в Ветлугу, выпишусь и завербуюсь на Сахалин на рыбные разработки».

Жареная печень

Они все трое сидели на матрасе, и пили спиртные напитки, закусывая свежими огурцами с помидорами и чайной колбасой. К коробке конфет притрагиваться она не решалась, так, как не слышала, что куплены конфеты для неё и тем более лежали они не на матрасе, а на подоконнике.

– Маша, проснись? – услышала она голос Толика. – Ты хоть поняла, о чём я тебе сказал? Или тебе это не интересно?

– Прости меня? – извиняющим голосом сказала она, крутя в пальцах стакан с игристым вином. – Я немного отключилась и тебя совсем не слушала.

– Сеня, а где Кара – Кум? – спросил Толик у друга.

– На окошке лежат, – ответила она вместо Сени.

Толик быстро встал и открыл перед ней коробку конфет.

– Вино без конфет, что чай без сахара, – сказал он ей. – Теперь слушай, о чём я тебе говорил? – Завтра мы утром идём с тобой к одному хорошему человеку жизнь тебе устраивать.

– Моему родственнику, – влез в разговор Миндаль.

– Не перебивай, – сделал ему замечание Толик, – так вот этот хороший человек работает большим начальником, – продолжил Толик. – Он готов принять активное участие в обустройстве твоей дальнейшей судьбы. Если у тебя все документы в полном порядке, то временно до сентября он трудоустраивает тебя мыть посуду в лучший пионерский лагерь. А с первого сентября будешь работать экспедитором в самом крупном транспортном хозяйстве нашего города, где этот хороший человек занимает пост главного инженера.

– Это значит, что ты очень тесно будешь работать со мной, – пояснил Миндаль, – так как я там работаю начальником бюро складского хозяйства.

– Не ври, ты простой кладовщик, – пристыдил друга Толик.

– Но скоро им буду, только институт вот закончу на следующий год.

Маша, как завороженная смотрела в глаза Толику и от удивления только вымолвила:

– Замечательно!

– Я знал, что тебе по душе придётся это выгодное предложение, – сказал он и нежно дотронулся до её голой коленки.

– Ты мне сказку предложил послушать или хочешь мне доказать, что чудеса на свете всё – таки бывают? – с недоверием спросила она. – Так не бывает, чтобы ты можно сказать ещё мальчик в течение часа устроил мою жизнь.

– Правду он тебе сказал, – жуя помидор, подтвердил Сеня, – разговор при мне у них состоялся с дядей Витей. А все чудеса и творят могущественные люди. Это жизненная закономерность. Хочу, казню, хочу милую. Всё очень просто прекрасная Маша.

– Странно, – отрешённо произнесла она.

– Ничего странного нет, всё реально и действительно и теперь дальнейшие действия будут зависеть только от тебя, – уверял её Толик.

– Нет, странно то, что я в один день стала вдруг Машей. А вообще-то я Мария и Машей меня никто и никогда не называл, разве, только ты сегодня.

– Как ты представилась, так я тебя и назвал.

– Нет, ты так и продолжай называть меня Машей, – мило улыбнулась она. – Мне даже это стало нравиться больше, чем Мария.

– Не жалко расставаться с Марией? – спросил Сеня.

– Ну что ж, новый город, новая жизнь, новые впечатления, – это очень прекрасно! Думаю, новое имя моё удачно вписывается во все эти новшества. Я предлагаю за это выпить! – подняла она свой стакан.

В этот вечер Миндаль, так напился, что ему пришлось уснуть на сундуке, согнувшись калачиком. А Маша и Толик, лёжа на матрасе в обнимку не решились в присутствии друга заниматься любовью. Только, когда он повернулся на другой бок, то ощутил в своём кармане ключи от машины. От чего на душе у него стало радостно.

– Маша выход найден, машина же под окном стоит, – прошептал он ей.

Они, не обуваясь, вышли на улицу и последовали в машину, которая стояла между двух вишен, словно в тоннели. Во дворе просматривалось безлюдье, и стояла гробовая тишина. Кроме писка надоедливых комаров, ничего слышно не было. Сев на заднее сиденье, Толик оголил ей грудь и начал облизывать её соски. Потом, тихо не причиняя ей боли, приятно стал ей покусывать их, от чего она стала приподыматься к верху, елозя по спинке сиденья спиной. Одновременно одной рукой она стала стягивать, свои трусики, которые бесшумно и незаметно упали на коврик машины. Они оба были возбуждены до предела, но она не давала ему войти в неё. Но всё же хоть и тесновато было, он вошёл в неё. Но это удовольствие было не долгим. Она высвободилась из под него и сказала:

– Не будем спешить. Длительные ласки, продляют красоту приятных ощущений. А с тобой предаваться ласкам, я готова всю ночь! И ты, пожалуйста, не распыляй свои силы? Я действительно хочу, чтобы у тебя состоялась полноценная брачная ночь! Она для вас обоих должна быть запоминающей на всю жизнь!

Маша застонала и прижался к её груди. Но она инициативу взяла в свои руки, запрокинув его голову припала к его губам и стала их целовать. От чего Толика отбросило назад, и он словно парализованный пролежал так длительное время, постанывая от новых нахлынувших приятных чувств, которые подарила ему Маша. Он готов был орать от счастья, но боялся в эту тихую ночь привлечь внимание к своей машине. Толик в такой позе и уснул, но, как только забрезжил рассвет, он почувствовал, как Маша гладила его по голове.

– Магистр, – впервые она назвала его не по имени, – если ты спишь, то пора просыпаться? Нам обоим нужно привести себя в порядок и тебе подготовиться к оправдательной речи перед близкими родственниками, где ты провёл сегодняшнюю ночь.

– Это совсем не обязательно, – с ноткой обиды, произнёс он. – Мои родители, таких отчётов не требуют от меня, а с Ольгой мы договорились, что за неделю до нашей свадьбы мы встречаться не должны, за исключением сегодняшнего дня. Мебель будем привозить, и приводить порядок в квартире.

Толик приподнялся, и почувствовал, как его плечо пронизало иголками. Он слегка застонал.

– Что с тобой? – спросила она.

– Чёрт плечо затекло, но стон мой совсем не от боли, а от приятных впечатлений нашего близкого знакомства. Я ещё нахожусь на волне сегодняшней ночи. И не хочу выплывать, потому что знаю, что сегодня я с тобой прощусь надолго и, скорее всего никогда больше не увижусь. Я обязательно захочу подобных встреч и много раз. Но, отдав тебя в руки Ковальчуку, я понимаю, что ты там одна никогда не будешь. Найдутся в его предприятии ухари, которые обязательно окольцуют тебя, и тогда прощай Маша, не пиши мне больше писем.

– Глупый дурачок, – засмеялась она. – Неужели тебе не понятно, что ты стал для меня очень близким человеком. А мы с тобой знакомы меньше суток. Это о чём-нибудь, тебе говорит?

Толик насупил брови:

– В общем, то да, но, если я тебе небезразличен, давай договоримся на будущее, что ты оградишь меня от ненужных страданий.

– Ты о чём говоришь дорогой?

– Мне будет больно знать после, что к твоему телу прикасается другой мужчина.

– Как ты себя любишь, – возмущённо воскликнула она, – но это со временем у тебя пройдёт. Ты пойми, так не может быть, чтобы ставить какие – то условия мне. Для этого ты должен родиться был Ротшильдом или султаном.

– Я тебе условий не ставлю, я не хочу с тобой прощаться. И даже сейчас, когда по сути дела ты мне никто, моя душа протестует, что после меня, такую вишенку будет кушать чужой дядя. Одно только обстоятельство меня будет утешать. Если у тебя сложится жизнь в нашем городе, то я буду знать, что имею к твоему счастью самое прямое отношение, – сказал Толик.

– Наконец – то ты верную формулу вывел. Я сама знаю, без всякого конкурса красоты, что я неотразима и одна никогда не останусь! Сам посуди, мы оба при первой встрече стремились друг к другу, но признаться в этом не решались. Это нас фатум с тобой посетил. И по жизни он нас будет посещать не единожды. Я рада, что встретила тебя, не имея за душой ни копейки денег. И вкус твоих пирожков с мясом каждый раз будет напоминать мне о тебе. Я рада, что в твоей квартире не оказалось ни одной лампочки. И, наконец, я очень счастлива, что ты осмелился войти ко мне в тёмную ванную. Такие приятные сюжеты быстро не забываются, а хранятся в архиве мозга всю жизнь. И будь ты немного постарше, твоя Ольга в пятницу в зале бракосочетаний только бы головкой своей недоумённо крутила, но тебя бы там не нашла. Слагая все яркие картинки с момента нашей встречи, я бы тебя просто банально похитила и привязала к кованому сундуку, который стоит в квартире. Поставив на него подаренные тобой мои розы и села бы рядом с тобой, охраняя свою любовь от посторонних взглядов.

– А когда розы завянут, ты их выкинешь и отпустишь меня на все четыре стороны? – задумавшись, спросил он.

Она положила голову на его голову грудь и произнесла:

– Ничего подобного. Я знаю, что рынок находится рядом и, сходив туда, я бы купила новый букет роз. А сейчас я хочу еще раз принять ванную, пока спит твой миндальный орех. Ему на работу, наверное, пора вставать?

– Нет, он сегодня со мной мебель будет возить на автобусе, но вначале я тебя отведу к Виталию Ефимовичу.

Пока она мылась в ванной, Толик разбудил друга и послал его за автобусом. Сам он, дождавшись, когда Маша привела себя в божеский вид, посадил её в машину и отвёз к Ковальчуку, где она у него пробыла не больше десяти минут и вышла из кабинета наполненная радостью и счастьем.

– Пионерский лагерь отменяется, – сказала она.

– Что сразу экспедитором взял? – спросил Толик.

– Нет, инспектором отдела кадров и, похоже, я приглянулась этому дядечке.

– Ты смотри полегче с ним будь? – ревностно заявил Толик, – у этого дядечки две дочки двойняшки такого же возраста, как и я.

– Не переживай Толик, – утешала она его, – он хоть и добрый дядечка, но рядом с ним я буду плохо смотреться. Главный инженер должен носить каждый день свежие рубашки и от него должно пахнуть дорогой туалетной водой. А от Ковальчука за пять метров отдаёт жареной печёнкой. Я этот запах терпеть не могу.

– Дальнейшие твои действия, какие? – облегчённо спросил Толик у неё.

– Погоди, я приду в себя, – приложила она руку к груди, – мне до сих пор не верится, что мне так несказанно повезло. Мне нужно присесть и хорошо обдумать внезапно навалившуюся на меня удачу.

Они спустились по лестнице вниз и сели на скамейке у парадного входа в контору. Толик обратил внимание, что все входящие и выходящие посетители надолго задерживали свои взгляды на Маше. И ему стало вдруг гордо за себя, что эта женщина на данный момент принадлежит только ему. Но он ошибался. Как только она открыла двери кабинета главного инженера автопредприятия, Маша перестала быть его женщиной. Хотя после свадьбы она подарит ему несколько встреч в лугах. Но эти встречи будут разниться от первой их близости. Холод и безразличие ворвётся в их отношения. А с наступлением осени их встречи совсем прекратятся. Маша понимала, что может разрушить молодую семью, и чтобы уберечь её, она решила отнять главного инженера у дородной и неопрятной Галины Ковальчук, но инициатива этого шага исходила от самого Ковальчука. Увидав её Ковальчук, потеряет голову, а позже он потеряет партийный билет и свою семью из-за Маши. А Толик посчитал, что Маша вместе с Ковальчуком полюбила и жареную печёнку.

Розы из другого города

Виталий Ефимович в этот день определит Машу на хорошую должность и выделит ей служебную квартиру, куда Толику вход будет закрыт. И в этот же день Толик перевезёт с Миндалём и друзьями мебель в квартиру, и оставят Ольгу и обоих матерей наводить там надлежащий порядок. Сами же они уедут в деревню Соколиху, с друзьями на мальчишник, который им в три часа ночи сорвали деревенские парни около озера. Подравшись с сельскими хулиганами, они забрали недопитую водку с оставшейся закуской, сели в машину и лесными дорогами выехали к городу, объезжая всячески посты ГАИ.

– Поехали допивать водку, ближе к твоей квартире? – предложил Миндаль Толику.

– Ты чего, а вдруг женщины порядок навели и остались там спать, – не согласился Толик.

– Мы не к тебе пойдём, а на Воронку, – сказал Миндаль, – это двухэтажный дом деревянный за рынком. Там весело круглые сутки. Стекаются в основном одни ****и и блатные. Почему и назвали Воронка. Это дом Райки Устиновой, – у неё муж сейчас сидит в тюрьме, а она торгует самогоном и привечает всех.

– Ты в притон нас хочешь пригласить? – спросил Миша Ёрш, – задиристый парень, ходивший всегда с гордо поднятой головой, за что и получил такую кличку от друзей. – Пошлостей и грязи нам только не хватало, – зудел он.

– Не бойтесь, никто нас там не обидит, – предупредил Миндаль, – там драки запрещены.

– Никто драк не боится, но для полного счастья притон надо посетить, – изъявил желание идти туда Толик. – Шлюхе, какой-нибудь перед бракосочетанием «развязать язык», я думаю, не помешает.

Они подъехали, к дому и вошли в незапертые двери дома. На первом этаже в одной неубранной комнате спала женщина, которую знала вся округа. Это была Зинка Оспа, – старая знаменитая спекулянтка, которая пожизненно была «обвенчана» с тюрьмой. В другой комнате по низкой широкой кровати ползали две девочки. На первый взгляд одной был годик, а второй три года. Старшенькая девочка плакала и, увидав незнакомых людей, замолчала, и начала кулачком вытирать слёзы.

– Миндаль, чьи это девочки? – спросил Толик.

– Устиновых, – Райка, наверное, отлучилась куда – то недавно. Видишь, лампадка над иконой горит. А может, на втором этаже спит пьяная? Хотя вряд – ли? Второй этаж стариков Райки, а они не общаются с ней из-за её разгульного образа жизни.

– Давайте их покормим, чем – ни будь, – предложил Ёрш.

– У нас кроме холодного мяса ничего не осталось из закуски, – сказал Толик, – овощи и сладости потоптали на берегу во время драки.

Миндаль посмотрел на часы:

– Через час рынок откроют, сходим ягод им, купим.

– Вспомнил! – приложил ладонь голове Толик, – я сейчас им вишни принесу. У меня под окном ей завались.

Он взял стоящую на полу кастрюлю, и быстро сбегал к своему новому дому, нарвав детям вишни. На обратном пути в чьём – то палисаднике он нарезал букет белых хризантем, намереваясь утром преподнести их своей Ольге.

Положив букет на кровать, он вымыл вишню и, усадив обеих малюток к себе на колени начал кормить их вишней. Они все перемазались в сочной вишне, не забыв заляпать своими ручками и лицо Толика. Потом Толик дал им филейного мяса, которое они начали обсасывать, не выпуская из своих рук. Друзья сидели на полу и на кровати, допивая свою водку. В начале седьмого утра в комнате появилась хозяйка. Увидав незваных гостей в доме, она бросилась к детям, но те не хотели слазить с колен доброго дяди, держа крепко в своих кулаках обмусоленное мясо.

– Вы, что не хотите к маме идти? – опешила она, – вам, что чужой дядя родней?

– Рай, да оставь ты их? Не видишь, Магистр их прикормил, – сказал Миндаль.