Холодные рассветы

* Ты где? – голос Влада больше излучал любопытство, чем укор.

– На… – она огляделась по сторонам в поиске названия улицы. – Аккерхов, дом четыре, – ответила она.

* Тебя забрать?

– Нет, я сейчас вернусь. А ты уже освободился?

* Да, еду в отель.

– Хорошо.

Лена сделала пару фотографий удивительных зданий, несколько снимков себя на их фоне, а потом отправилась в обратный путь. После обеда они собрали вещи.

– Как договор? – играя роль заботливой жены или, быть может, на самом деле беспокоясь о благополучии мужа, спросила Ермолаева.

– Ознакомился с документами, которые мои ребята мне предоставили… Юристы всё проработали. В общем, всё в порядке. Подписали, вопросы решили, – он заметил её отсутствующий взгляд. – Завтра утром уезжаем, – напомнил он. – Не пожалела, что поехала со мной?

– Пожалуй, я нуждалась в этом – отвлечься от учебы, страны… – усмехнулась она.

– Внизу есть пара бильярдных столиков… Почему бы нам не отдохнуть вечером? Закажем вина… – он хотел, чтобы этот последний день в Германии запомнился ей.

– Тебе завтра за руль, – напомнила она.

– Тогда пиво. Оно быстро выветрится, – он взял её за руку, когда она застегивала чемодан.

– Хорошо, – согласилась она.

В баре играла легкая музыка, царил полумрак. Владислав арендовал бильярдный стол, пока Лена заказывала алкоголь.

– Держи, – она протянула ему бутылку пива.

– Ты тоже будешь это пить? – удивился он, увидев в её руке такой же сосуд.

– Почему нет? – весело ответила она.

Он подал ей кий.

– Играть умеешь? – он сделал первый глоток качественного немецкого напитка.

– Ну… – протянула она, осматривая бархатную зеленую поверхность, ограниченную бортиками. – Ты же научишь? – жалобно мяукнула она, переведя на Никольского кокетливый взгляд.

– Научить? Тебя? – он подошел к ней так близко, что, казалось, мгновение, и их губы сольются в поцелуе. – Сегодня вечером я планирую напоить тебя до беспамятства, чтобы утром ты не вспомнила о том, какие чудеса вытворяла на этом столе, – он кивнул в сторону бильярдной поверхности.

– Ладно, – согласилась она, – уговорил. Но при одном условии.

– Ммм, – словно смакуя каждый звук, простонал он, – каком же?

– Если мои навыки в этой игре значительно улучшатся, – пояснила она.

– Тогда начнем, – улыбнулся он, а после поцеловал в лоб, вопреки тому, чего ждала Лена.

Он вкратце объяснил ей суть процесса, а потом, наклонив её вперед, встал сзади, слегка приобняв жену, направляя её руки вместе с кием в нужную точку, чтобы биток, разбивающий шар, атаковал остальные.

Вечер прошел весело. Ермолаева вошла во вкус и даже умудрилась выиграть несколько партий у своего мужа. Она выпила достаточно, чтобы чувствовать себя свободно с человеком, который был ей родным, но казался совершенно чужим. После окончания игры они отправились в номер. Неуверенно стоя на ногах, Лена задернула шторы, выключила свет, пока Влад был в душе.

Постель так манила к себе, что она без чувств упала в её мякоть, обхватив руками подушку, прижав её к себе.

– Уже спишь? – усмехнулся Никольский, вернувшись из ванной комнаты, обмотавшись полотенцем.

– Угу, – промычала она откуда-то из темноты.

– Даже одежду не сняла, – с улыбкой заметил он, подходя ближе, повернув её на спину одним мощным движением.

Она лишь недовольно простонала, когда он потревожил её покой. Он же наклонился над ней, расстегивая пуговицу на джинсах, а потом и молнию.

– Эй, – возмутилась она, но сил сопротивляться не было, впрочем, как и желания.

– Спи, – прошептал он, тяжело вздохнув, стягивая её брюки.

Потом он избавил её от футболки и, оставив только в нижнем белье, укрыл одеялом, а после и сам разместился в постели, бережно обняв уснувшую девушку. Утром им предстояло собраться и поехать в аэропорт Ганновера, потом несколько часов полета, и они, наконец, вступят на родную землю, но это будет только завтра, а пока… Он прижал к себе её хрупкое тело, в котором ровно билось спокойное сердце. Его дыхание было безмятежным, глубоким. Он быстро погрузился в сон, разделив его с Леной.

Глава 9

Посреди апреля Владислав уехал в Чехию. Лена осталась одна в московской квартире своего мужа, взяв с него обещание, что его день рождения, который они должны были отпраздновать шестнадцатого числа, но, который он проведет в пути обратно в Россию, они обязательно наверстают и устроят уютный праздник на двоих.

Он обещал вернуться через пять дней, но и за это время могло произойти непоправимое, что, собственно, и случилось.

Ермолаева изменилась. Настолько, что заметила это не только Ника, но и все окружающие. Теперь в ней было столько жизни, что ни один человек, пообщавшийся с ней хотя бы минуту, не мог остаться в плохом настроении.

– Просто вопрос – что с тобой случилось? – подруга всё никак не могла привыкнуть к обновленной одногруппнице.

– Да с чего ты взяла? – отшучивалась жена Никольского.

– У тебя кто-то появился? – никак иначе девушка не могла объяснить смену настроения.

– Вечно ты всё к одному сводишь, – уклончиво ответила Лена.

В веселом беспамятстве днем и ледяных объятиях пустой постели ночью прошли первые два дня. А потом среди тихого вечера с куском пиццы перед телевизором раздался телефонный звонок.

* Милая, ты дома? – мама была чем-то взволнована.

– Да… Ужинаю, – не догадываясь о случившемся, произнесла Ермолаева младшая.

* Помнишь Илью Куприна? – от этого имени у Лены что-то оборвалось внутри, словно диафрагму разрезали пополам кинжалом.

– Ну, помню, – предвкушая дальнейшие слова, согласилась девушка.

* Он умер вчера утром.

– Как? – жена Никольского устремила отсутствующий взгляд на экран телевизора.

* Он полгода уже страдал от депрессии и под конец не выдержал.

– Не выдержал чего? Мам, это шутка? – она искренне не верила в случившееся.

* Нет, не шутка. Завтра похороны. Надеюсь, ты приедешь сюда.

– Зачем? – её голос стал ледяным, словно его пронзили тысячи стальных прутьев, а жалость навечно покинула её душу.

* Его мать посчитала, что вы дружили когда-то, и она попросила меня об этом.

– Я не хочу, – твердо отказалась Лена.

* Подумай, каково ей сейчас. Она потеряла сына. Думаю, что она безутешна.

– Как он погиб? – без особого интереса спросила девушка.

* Ехал по ночному шоссе, разогнал автомобиль и врезался в столб. Видеорегистратор доказал, что случилось всё по его воле. Он оставил напоследок послание родителям.

– Отвратительно! – фыркнула она.

* Так ты приедешь? – решила закончить разговор Галина Владимировна.

– Да, приеду, – смирилась Ермолаева. – Потому что, если я этого не сделаю, то стану врагом номер один!

Женщина осталась недовольна беседой, ведь ожидала больше сочувствия и понимания. Видимо, она не до конца осознавала, что произошло между ними когда-то: предательство, ложь, расставание и ненависть. Разве можно было теперь сострадать мальчишке, пустившемуся по обманному пути?

«Мама позвала меня на выходные к себе. Ты не против?» – написала Лена мужу сообщение в соцсети.

«Нет, конечно. Поезжай. В воскресенье я уже прилечу» – ответил он.

Она не стала говорить об истинной причине своей поездки. Меньше знает – крепче спит. Хотя, на самом деле ей ужасно не хотелось объяснять все их сложные взаимоотношения с Ильей. Однажды она рассказала ему немного о прошлом «неудачном» опыте, а потом… Если захочет узнать больше, она обязательно его посвятит во все свои тайны, но не теперь.

Утром она записала длинное видеопоздравление для мужа с его днем рождения, а потом поехала с небольшим рюкзаком на вокзал, села на автобус до своего небольшого городка, где её встретил отец. За час до начала мероприятия, Лена переоделась в доме своих родителей в более подходящую для мрачного торжества одежду. На ней оказалась черная длиною до колена юбка, слегка расклешённая книзу, блузка столь же темного оттенка, а на голове – шарф.

– Постарайся вести себя подобающе, – попросила ее мама.

– Конечно, это же его похороны, а не день рождения, – съязвила девушка, сама не ожидав от себя подобного.

Её раздражал тот факт, что в её счастливое настоящее вдруг ворвалось болезненное прошлое, от которого она, казалось, вот-вот избавилась и надеялась больше никогда не сталкиваться, но у судьбы были другие планы.

– Галина! – воскликнула мать Ильи, когда семейство Ермолаевых показалось у входа на кладбище, где собрались и остальные приглашенные. – Я рада, что вы все вместе приехали… – она бросила мимолетный взгляд на дочь своей подруги. – И тебе здравствуй, Елена.

Тон девушке не понравился, ровно, как и вся нелепость сложившейся ситуации.

– Ленка! – Юля, некогда девушка, а теперь невеста Никиты, которая вместе со своим женихом входила в компанию, включавшей и погибшего Дениса, и Илью, подбежала к ней, крепко обняв.

– Привет, – жена Никольского прижала её к груди, гладя по спине, пока та, будучи не в силах успокоиться, рыдала возле подруги.

– Ты как? – заплаканные глаза смотрели прямо на Ермолаеву.

– Я в норме… Но до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что его больше нет с нами, – ответила она, не испытывая в действительности никаких чувств, и даже банального сострадания.

– Тебе, наверное, тяжелее всех… – вздохнула спутница Никиты. – Вы же с ним…вроде как встречались.

– Это было больше трех лет назад, – напомнила Лена.

– Разве такое проходит? – всхлипывая, не унималась Юля.

– Проходит, – заверила её собеседница, поправляя шарф, сдавивший горло.

– Ты что? Замужем? – заметила девушка кольцо на безымянном пальце.

Ермолаева поспешно убрала руку в карман плаща.

– Да, – сухо ответила она на вопрос.

– И кто он? – казалось, будто про Куприна все благополучно забыли, а его безжизненное лицо, еще не прикрытое крышкой гроба, который стоял в кузове небольшой газели, не вызывало такого интереса, как новый статус Лены.

– Как-нибудь в другой раз всё обсудим, – предложила она со снисходительной улыбкой, стараясь избежать разъяснения подробностей своей личной жизни.

– Попрощаешься с ним? – Никита прервал их разговор.

– Я с ним не здоровалась… слишком давно, чтобы теперь прощаться, – довольно жестоко прозвучали её слова.

– Если бы здоровалась, то он бы сейчас был жив… – вздохнул старый знакомый.

Лена поторопилась отойти от друзей, направившись к умершему, возле которого находились его и её родители, но на полпути обернулась с колким замечанием в адрес всех присутствовавших.

– Забавно, что многие так хотели, чтобы я приехала, но при этом, увидев меня здесь, оказались недовольны моим присутствием, – в её голосе скользнул непривычный для неё холодок, полный неистового отвращения к лицемерию, скопившемуся здесь.

Она подошла к гробу. Позади нее послышался шепот – Куприна попросила всех отойти, чтобы дать возможность бывшей девушке её сына проститься с юношей.

– Ну, привет, – Лена положила ладонь на бортик на уровне груди покойника.

Илья был ужасно бледным, холодным и абсолютно безжизненным. Разве можно было обвинять его в том, что когда-то произошло между ними?

– Не думала, что тебя ещё когда-нибудь встречу, а уж тем более при таких обстоятельствах… В последний раз, когда мы с тобой столкнулись в метро… Я была, пожалуй, слишком строга к тебе, но, согласись, ты тоже был не ангелом… В общем, – она тяжело вздохнула, – покойся с миром…

Она покинула его. Его тело скрылось под тяжелой крышкой, которую прибили гвоздями двое парней из похоронного бюро.

– Священники отказались его отпевать… – пожаловать мать умершего. – Сказали, что самоубийц нельзя…

Гроб поднесли к могиле, опустили в землю на веревках. Лена совершенно безэмоционально смотрела на происходящее, стоя рядом со своим отцом. В голове крутились давно забытые слова песни, которая когда-то стала судьбоносной для нее в отношениях с Никольским: «Кто-то ушел на дно, а кому-то всё равно – погрустили, а завтра забыли, будто не были и не любили… Кто-то ушел наверх, то есть ушел навек и следит, улыбаясь за нами, сквозь глаза наших воспоминаний…». Слеза невольно прокатилась по щеке. Она не показывала эмоций, ведь их у нее не было. Всё происходящее не трогало её до глубины души, как это принято, но теперь… На секунду она вспомнила его объятия, взгляд теплых глаз с легкой хитринкой. Он был такой жизнерадостный, словно в нём всегда жил лучик надежды на светлое будущее, а потом… Сгорел. Исчез бесследно в пучине тяжелого психического заболевания. Депрессия не пожалела его и забрала с собой. В ад. Ведь самоубийцы не попадают на небеса, как бы этого не хотелось.

Через мгновение её мысли перенеслись в Чехию. Как там сейчас он? Её муж. Она никогда бы не подумала, что так будет скучать по нему. Влад… Некогда вызывавший у неё лишь уважение и сочувствие из-за того, что он посчитал возможным их нелепый союз, теперь заставлявший её дрожать лишь от одного только звучания его голоса… бархатного, низкого, теплого. Он топил её в своей нежности, своих объятиях… Ей и в голову бы не пришло, что именно ему она сможет отдать всю себя, как в прямом, так и в переносном смысле.

– Это всё из-за тебя! – прошипела Куприна, вернув Ермолаеву в реальность, когда деревянный ящик, в который был замурован её мертвый сын, оказался скрытым под толстым слоем земли.

Девушка удивленно посмотрела на неё, не до конца понимая, что женщина обратилась именно к ней.

– Если бы ты тогда не предала его, он бы не наложил на себя руки! – возмущалась мать Ильи.

– Дорогая, не нужно, – её муж поспешил успокоить супругу.

– Нет! Пусть знает, что она стала причиной гибели моего мальчика! – продолжала она.

– А Вас не смущает тот факт, что с момента нашего с ним расставания прошло почти четыре года, а в депрессию он впал только полгода назад? – Лена решила не сдаваться в этой глупой битве.

– Ещё не известно, почему на самом деле умер Денис! – её оппонентка решила припомнить всё, что происходило среди тех, кто был дружен с Ермолаевой.

– Боже, Вы себя слышите? – возмутилась жена Никольского. – Павлов разбился на мотоцикле в результате несчастного случая, а Илья… Да простит он мне эти слова, но исключительно по своей глупости, и моей вины в этом нет.

– Дрянь! – не унималась женщина.

– Я подожду вас в машине, – сообщила девушка своим родителям, протянув руку отцу, чтобы тот дал ей ключи.

Ступая по мокрой апрельской земле, хлюпавшей под ногами, она покинула кладбище, оставив позади знакомых и бывших друзей. Её больше ничего не связывало с этими людьми, впрочем, как и раньше, но теперь… Всё казалось слишком бессмысленным.

Сев на заднее сиденье автомобиля, она достала смартфон, открыла социальную сеть, затем диалог с Владом.

«Я ужасно соскучилась!» – написала она, но потом стерла это сообщение, так и не отправив его получателю. Ей показалось, что это было бы слишком откровенно. Не желая проявить свою слабость, она выбрала другой текст для послания: «Жду, когда ты вернешься. Надоело быть одной», потом нажала на заветную кнопку «Отправить». В этих словах не было нежности, но Никольский был рад и тому, что пришло к нему в мессенджере. Ей его не хватает – именно такой вывод сделал он, ведь, несмотря на то, что она постаралась избежать тотальной искренности, он разглядел в её сухом сообщении её истинные чувства.

«Я поменял билет. Вылетаю рано утром. Часов в 12 буду в Москве. Могу приехать за тобой»

Она слегка опешила. Он заберет её от родителей? Но это нелегко… После трудного перелета, смены часовых поясов, пусть и незначительной, но всё же… Два часа от столицы, потом обратно по трассе…

«Ты сильно устанешь. Не хочу тебя беспокоить» – отказалась она от его предложения.

«Не так сильно, чтобы я не поехал за своим сокровищем на край света» – уговаривал он её.

«Ты сказал своим родителям обо мне?» – сменила она тему.

«Да»

«И? Как они отреагировали?»

«Знаешь, мне кажется, что они вполне спокойно к этому отнеслись. Более того, хотят, чтобы мы с тобой приехали к ним летом на пару недель. Конечно, после того, как ты сдашь сессию»

«Ого, какое заманчивое предложение» – оживилась Лена.

«И ещё, на счет моего завтрашнего визита к тебе. У меня есть небольшой сюрприз, который нужно обсудить с тобой именно там, поэтому, пообещай мне, что не станешь возвращаться в Москву без меня»

«Ладно, а что за сюрприз?»

«Узнаешь»

На улице раздались голоса. Ермолаева посмотрела в окно машины и увидела всех участников траурной церемонии. Ей стало немного не по себе.

Отец сел за руль, мать, попрощавшись с Куприной, заняла переднее пассажирское сидение.

– Ты как? – обратилась она к дочери.

– Нормально, – с неохотой ответила девушка.

– Пойми, ей сейчас нелегко… – попытка женщины оправдать свою подругу не увенчалась успехом.

– Всем сейчас нелегко, – твердо отрезала Лена.

– Милая, ну прости ты её… У неё сын умер.

– Знаешь, мам, он для меня умер еще четыре года назад, не стану же я об этом говорить ей. А то, что я не рыдала на похоронах… Извините, я не была с ним так близка, чтобы так бурно реагировать на событие, – она пыталась защититься от этих жутких просьб о взаимопонимании, а точнее о сострадании к той, которая несколько минут назад обвинила её почти во всех смертных грехах. – Здорово! – возмутилась Ермолаева младшая. – Я не собиралась приезжать на выходных сюда, но ты меня уговорила. И что я получила взамен? Тонну негатива, который на меня вылила та, что не сумела воспитать своего сына порядочным и честным человеком. Если бы он не был таким, то всего этого могло бы и не случиться.

Телефон уже три раза прогудел, высвечивая на экране сообщения от Влада.

– Кто тебе там всё пишет? – недовольно заметил Роман Сергеевич.

– Муж, – фыркнула Лена и, взяв в руки смартфон, прочитала послания, а после начала отвечать на них.

«Оксана тут решила тебе купить небольшой подарок, – писал Никольский. – Не буду говорить, какой именно. Пусть останется сюрпризом»

В следующем сообщении он спросил, удобно ли ей сейчас говорить с ним, а потом, не получив ответа, прислал короткую, но многоговорящую фразу: «Не скучай. Люблю тебя. Спишемся позже тогда».

Она послала ему лишь: «Я тебя тоже», когда он уже вышел из соцсети.

– Почему ты не поехала с ним? – Галина Владимировна решила сменить тему их беседы, продолжая при этом разговор, но гораздо мягче, чем прежде.

– У меня была непростая учебная неделя… Как раз на пятницу пришелся коллоквиум… – пояснила Лена. – На самом деле, очень хотела полететь… – она сделала небольшую паузу. – С ним, – добавила в конце.

– А знаете, что? – начала мама. – Давайте поедем домой, я напеку пирожков, устроим посиделки, поговорим о наболевшем или просто о какой-нибудь ерунде? Как вам идея? – в её голосе был задор, который тут же поднял настроение.

– Я за! – тут же согласилась её дочь, и они обе устремили взгляд на главу семьи.

– А что вы на меня смотрите? – усмехнулся он. – Я на всё готов ради своих девчонок. Даже набрать пару лишних килограммов.

– Вот и отлично.

Вечер прошел в теплой обстановке с горячим сладким чаем и свежей выпечкой. Около полуночи Роман Сергеевич отправился спать на второй этаж их загородного дома. Лена с мамой остались вдвоем в гостиной. Женщина решила вывести девушку на откровенный разговор.

В комнате горел торшер, по телевизору показывали какую-то комедию, но звук был выключен, поэтому беседе ничего не мешало. Хозяйка налила в кружки новую порцию чая, нарезала в него яблоки и подала на журнальный столик.

– У тебя совсем ничего не дрогнуло, когда ты его увидела сегодня? – спросила она у жены Никольского.

– Ты об Илье? – хмыкнула её собеседница. – Нет… – в её голосе было слишком много безразличия. – Он искал себя и, видимо, нашел, – она замолчала на секунду, сделав глоток янтарного напитка. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как в колледже дела? Студенты хорошо себя ведут?

– Да, с ними проблем почти нет. Есть правда один… Слишком любознательный. Всё никак не поймет, что я – психолог, а не психиатр, вот и задает вопросы о различных патологиях… А в целом, – Галина Владимировна ласково улыбнулась, – всё по-старому. Расскажи лучше о себе, Владиславе… Как у вас складывается семейная жизнь? Мы так давно с тобой не говорили в подобной обстановке… С того периода прошло уже слишком много времени.

– Знаешь, когда я выходила за него замуж, думала, что он не способен сделать меня счастливой, заставить любить его… Приручить, – она улыбнулась уголком рта, поймав себя на мысли, что он улыбается порой точно так же. – Сейчас же… О Боже, мама, его нет три с половиной дня, а я уже безумно скучаю… Дело не в постели, близости, хотя это тоже теперь неотъемлемая часть нашей жизни, которую я так когда-то боялась… Дело в нем. Я просто иссыхаю без его взгляда, объятий… Слишком много слов, но мало в них смысла, чтобы описать мои истинные чувства.

– Рядом с ним ты дома? – направила её по верному пути мама.

– Да, пожалуй, так, – согласилась девушка. – Он для меня – нерушимая стена, за которой мне ничего не грозит…

– Наслаждайся этим временем, пока никто лишний не знает, что вы женаты. Потом начнутся осуждения, упреки, сплетни, слухи… Постарайтесь подольше сохранить свой брак в тайне.

– Рано или поздно всё равно все узнают. В последние дни всё сложнее скрывать это от Ники. Она так и норовит заглянуть в мой телефон. Удалять переписки с ним я не хочу… Мы же не школьники, чтобы прятаться за гаражами.

– Тогда вам придется принимать на себя удары общества.

– Ты до сих пор не приняла его как должно? – догадалась Лена, увидев оттенок сомнения в глазах матери.

– Мне следует его уважать только за то, что ты с ним счастлива, что он заботится о тебе, порой даже больше, чем некогда мы с отцом. Он – неплохой человек, как я это увидела из личного общения с ним, но на большее ему рассчитывать не нужно.

– Он приедет за мной завтра после обеда, – сообщила Ермолаева младшая.

– Что ж… Будем рады встречи с ним.

– Знаешь, я сейчас вдруг подумала, в какой момент я осознала, что не хочу ничего менять и быть только с ним… Это было в Брауншвайге… В тот день мы сильно устали, но это не помешало мне вновь решиться на близость с ним. До сих пор помню, как колотилось тогда моё сердце…

– А во все последующие разы? Не так сильно? – улыбнулась хозяйка дома.

– Тогда как-то по-особенному, словно хотело достучаться до него и, кажется, ему удалось это сделать.

– Чего вы еще не спите? – Роман Сергеевич спустился со второго этажа, чтобы попить воды.

– Уже идем, – ответила его жена.

Лена поторопилась допить остатки чая, помогла маме убрать со стола, а после отправилась в свою комнату.

Постель была пуста. Холодная простынь, одеяло… Здесь даже не было его запаха – белье оказалось совсем новым и имело аромат стирального порошка.

Она сняла халат, надела свою домашнюю футболку, легла в кровать, крепко обняв подушку, прижав её к своему хрупкому телу.

– Как бы я хотела, чтобы сейчас вместо тебя был он… – тихонько прошептала она, обратившись к смятой ткани, оказавшейся в её руках.

На электронных часах печально переливались синеватые цифры «1:29».

«Он уже, наверно, спит…– подумала Лена, остановив взгляд на светящихся значках. – Сколько сейчас в Чехии? Половина первого?»

Но он не спал. В гостевой комнате, одной из двух, что находились в доме его родителей, построенном в сорока километрах от Праги, заложив руки за голову, бесцельно глядя в темный потолок, он думал лишь о том, что меньше, чем через сутки, наконец сможет обнять её… Такую маленькую и беззащитную. До вылета оставалось семь часов, потом три часа уйдет на сам перелет… Он уже представлял, как, забросив в квартиру вещи, сядет в свою машину и поедет в Подмосковье. По дороге обязательно нужно будет созвониться с риелтором, с которым он уже договорился о сделке. Вот только останется показать участок жене.

Оксана сегодня сказала ему, что он растлил наивную девочку, которая осмелилась поверить ему, позволить войти в свою жизнь. Он долго сидел с сестрой в беседке возле дома. Ей наконец удалось поговорить с ним по душам. Впервые за последние несколько лет. Она упрекнула его в её разложении, словно подговорил к бунту против чести и совести, а потом разделил с ней ложе. Младшая дочь Никольских… Что она понимает в чувствах брата? Он пытался объяснить ей, что только так смог уберечь её от жестокого мира, который намеревался причинить ей лишь страдания и ничего, кроме них, но женщина не верила родственнику.

«Признайся честно, – с усмешкой попросила она, – ты просто решил кому-то что-то доказать. Скажем, что ты ещё о-го-го».

Он не стал отвечать ей на эту колкость. Во-первых, она была женщиной, поэтому вряд ли смогла бы его понять, а, во-вторых, значительно моложе, к тому же, ещё и замужем… Слишком много обстоятельств отделяло их друг от друга. Теперь они говорили совершенно на разных языках, будто и не были родными братом и сестрой. В её жизни всё было просто – работа, семья, работа; в его всё только начало налаживаться, и отказываться от хрупкого счастья, что пульсировало в его сердце он не желал, впрочем, как и та, что разделила эту жизнь с ним и, как и он, не спала в эту холодную, но звездную апрельскую ночь.