История одной творческой личности

– Алина, прошу разделить со мной скромное угощение, – я показал на накрытый стол. – Выпьем по рюмочке, потолкуем о том о сем… – Ты сегодня такая красивая… – наконец-то я взял верный тон.

Мы расположились за столом. Место для каждого из нас я наметил заранее. Собственно, мы сидели рядышком, спиной к двери.

Я разлил коньяк и с тонкой иронией заметил:

– Дорогая Алина! Никогда прежде мне не приходилось общаться с очаровательной женщиной в ситуации, когда за нами подсматривают и подслушивают. Возможно, тут есть и жучок…

Она вскинула на меня потемневшие глаза.

Кажется, дошло…

– Но я вполне понимаю нашего хозяина, – продолжал я. – Сам поступил бы точно так на его месте. Осторожность и осмотрительность: без этого никуда. Доверяй, но проверяй, как говаривал один великий человек. Ну и ладно. Пусть контролируют. Лишь бы это не повредило концентрации моего биополя… За любовь, Алина!

Мы выпили и соединили губы, еще хранящие вкус напитка. Я придвинулся к Алине теснее, прижав ногой ее ступню к полу, и понес какую-то совершеннейшую околесицу насчет психоэнергетики и биоаналитики, отчего, по моим прикидкам, у подслушивающего нашу беседу Кителя минуты через три должны были завянуть уши.

Я же разом убивал двух зайцев. Во-первых, предупредил Алину. Во-вторых, дал знать Кителю, что раскусил его уловку. Это как минимум ослабит внимание соглядатаев. Они невольно придут к мысли, что я не осмелюсь на их глазах грести под себя. А мне только того и надо.

А за нашими ласками пусть наблюдают сколько угодно, если им интересно. После второго тоста я начал целовать Алину откровеннее. Долгими-долгими поцелуями. Припал к ее маленькому уху, лаская мочку языком. Она томно застонала, полузакрыв глаза. Нет, милая, сейчас это ни к чему! Не отрываясь от ее уха, я одновременно нажал на ее ступню и прошептал: «Когда нажму еще, слушай внимательнее и запоминай, поняла?»

Тут же резко отстранился:

– Нет, детка, ты меня слишком распаляешь. Давай потерпим до вечера, – и пристально посмотрел ей в глаза.

Я безудержно молол всякий вздор. Моя болтовня преследовала четкую цель. Мне нужен был безбрежный поток имен, адресов и событий, чтобы в подходящий момент естественно втолкнуть в него ценную информацию, которая, возможно, спасет мою жизнь. И уж точно – свободу.

Закусив очередной глоток кусочком курицы, я заметил, как бы между прочим:

– Жестковатая цыпа. Я думал, у нашего хозяина повара пошустрее. Помнишь, каких божественных цыплят мы ели у старика Мамалыгина? – и чувствительно нажал на ее стопу.

– Мамалыгина? – сощурившись, переспросила она.

– Ну да, того самого боровичка, что живет на проспекте Космонавтов в доме-башне, – я снова подал тайный сигнал. – Он еще начал приударять за тобой, старый плейбой! И, кажется, не без успеха. Сознаешься?

Наконец-то и Алина включилась в игру.

– Ничего подобного! – надула она губки. – Вечно ты выдумываешь! Если человек выдал пару комплиментов, это еще не значит, что он начал волочиться.

– Пару комплиментов?! – фыркнул я. – Ты это называешь парой комплиментов? Думаешь, я слепой? Нет, милая! Зрение у меня как у орла, и на память я пока не жалуюсь. А дело было так. Я вышел на балкон покурить. Тормознулся там, просто смотрел на вечерний город с двенадцатого этажа, – еще один сигнал. – Но балконная дверь-то была открыта, и в стекле все отражалось. Ты думаешь, я не видел, как он гладил твои колени?

– Колени! Ну, миленький… Почаще смотри в балконную дверь, еще и не то начнет мерещиться. Да ты просто хватил лишнего в тот вечер. Он гладил свою кошку!

Умница, она поняла!

Однако теперь надо было срочно вводить в разговор другие имена, чтобы Кителю не втемяшился в башку мой Мамалыгин. Цитата из Штирлица о том, что запоминается именно последняя фраза, имела широкое хождение уже тогда.

– Кошку? Хороша кошка! – Я сделал вид, что потихоньку прихожу в ярость. – Ну, ладно. А Олег? Что вы гладили вместе с Олегом? Твои трусики?

Алина тоже не стала отмалчиваться. Мы весьма натурально разыграли сцену бурной ссоры влюбленных, при этом я разразился такими неистовыми проклятиями в адрес мифического соперника, что всякий наблюдавший за нами должен был начисто забыть про какого-то там старикашку Мамалыгина, любителя женских коленок.

Наконец я подал Алине знак, что пора заканчивать комедию.

Последовала финальная сцена примирения.

А следом и зритель пожаловал, правда, в единственном числе. Китель – собственной персоной – посетил нашу темницу, превратившуюся на время в театр, чтобы засвидетельствовать свое восхищение нашими талантами.

– Ну, голуби, столковались? – Судя по его масленой роже, он наблюдал за спектаклем с самого начала.

– Вашими молитвами, – буркнул я.

Алина напряженно затихла.

– Я спрашиваю: ты готов? – Он ткнул в меня корявым пальцем.

– К сожалению, нет! – отрезал я. – Поле совсем слабое. Я даже не чувствую характерного покалывания в ладонях, а это наивернейший признак.

Он недовольно поморщился:

– Так какого рожна тебе еще надо?! Я выполнил все твои пожелания, все до одного. А ты юлишь и юлишь! Последний раз спрашиваю: чего еще не хватает? Подумай хорошенько, прежде чем ответить, потому что я больше не потерплю никакой волынки! Завтра – крайний срок. Или мы завтра едем к нужному человеку или… сам понимаешь. Никаких твоих объяснений я слушать больше не намерен.

– Ладно, завтра так завтра, – вздохнув, согласился я. – И всё же надо кое-что предпринять. Для общего успеха. Тем более, что требуется совсем немного: Алина должна напитаться положительными эмоциями, только и всего. Отвезите ее в город прямо сейчас, и пусть она немного расслабится. Как сочтет нужным. Врубитесь: ей нужна полноценная психическая встряска! А завтра мы направим поток энергии куда вы пожелаете!

Китель цепко уставился на Алину:

– А если твоя киска решит удрать?

– Зачем? – она передернула плечами.

– А зачем ты удирала от Макса?

– Этот козел бил меня!

Китель хмыкнул:

– Ладно! Будь по-вашему! Сейчас тебя, цыпочка, увезут в город. Гуляй, рванина, от рубля и выше! На! Держи от папочки Кителя пять червонцев на пропой! Но завтра, в ротик тебе дышло, будешь ждать на условленном месте. В полдень. Опоздаешь хоть на минуту, твой дружок останется без кочерыжки, а там и с тобой приключится очень неприятная история. Из-под земли достанем!

Алина побледнела, но ответила твердо:

– Я не опоздаю.

Мы с ней расцеловались, и Китель увел мою последнюю надежду с собой.

Я не сомневался, что мафиози не оставят ее без присмотра. Так что же? Общеизвестно, что опытные проститутки имеют слабость к старичкам. Те и утомляются быстрее, и на подарки более щедры. Так что ее визит к Мамалыгину будет выглядеть со стороны абсолютно естественно.

Лишь бы она не просчиталась! А как просчитаться – в доме-башне на каждом этаже всего четыре квартиры. На его двери – табличка с фамилией.

Нет, всё должно пройти гладко.

И тут меня будто током шибануло. Господи, да ведь я ничего не сказал ей про обруч! И она не спросила, приняв, должно быть, его за одну из тех модных железок, которыми в ту пору увешивали себя многие мои ровесники.

И выходило, что дамоклов меч по-прежнему висит над моей шеей! А Мамалыгин, не имея точной информации, может сам же обрушить этот меч…

Я провел бессонную ночь. Да еще ухо разболелось.

«НУЖНЫЕ» ЛЮДИ

Но вот лязгнул засов. Вошел какой-то хмырь, принес воду, бритву, металлический таз. После утреннего туалета мне подали завтрак, но есть я не мог. Воображение рисовало одну и ту же картину: резкий щелчок, острый удар по мышцам, мгновенная боль и – сознание проваливается в бездну, душа отлетает от обезглавленного тела Вадима Ромоданова. Недолог был твой век, мечтатель…

Между тем, появился Китель, одетый с иголочки и весь какой-то торжественный. Чуть ли не обнюхал меня.

– Чего такой бледный?

– Волнуюсь… – через силу пробормотал я. – И еще ухо болит…

– Я тоже волнуюсь, – признался он. – Ты мне очень нужен, приятель. Не дури, и всё будет хорошо. Это я тебе обещаю. А я умею держать слово. А от боли вот тебе таблетки. Глотни пару штук, будет легче.

Тип, приносивший завтрак, обработал мою ранку, аккуратно наложил свежий пластырь. Таблетки сняли боль. Мне помогли облачиться в строгий черный костюм, а зловещий обруч замаскировали цветным шейным платком, да так ловко, что он стал совершенно незаметен.

Я посмотрел на себя в зеркало: молодой респектабельный активист.

По мере приближения заветного часа Китель нервничал всё заметнее. Ходил из угла в угол, набычившись, ссутулив плечи и сцепив за спиной сильные руки, – ни дать ни взять борец-тяжеловес перед решающей схваткой.

Наконец в каморку просунулась чья-то лохматая голова:

– Привезли!

Китель шумно выдохнул:

– Пора! Ну, с богом! Вперед!

Я не ошибся, предположив, что меня содержат в подвале. По крутой, выщербленной лестнице мы поднялись наверх и оказались на захламленном дворе, буйно заросшем высоченным бурьяном и крапивой. Яркий солнечный свет, которого я был лишен более суток, слепил глаза. Свежий воздух пьянил.

Напротив приземистого бетонного бункера, из которого мня только что вывели, тянулось полуразрушенное кирпичное здание барачного типа, в стороне ржавело несколько раскуроченных тракторов без гусениц. Вокруг покосившегося, но высокого деревянного забора, обтянутого поверху колючей проволокой, задумчиво шумели о чем-то стройные сосны. Местность была явно загородной.

Перед распахнутыми металлическими воротами стояли две «Волги» – молочная и салатовая. Рядом тусовались с полдюжины подручных Кителя. Среди них – Макс.

В салоне одной из машин я разглядел сидевшую там Алину. Но черты ее лица искажались сияющим на солнце стеклом, и я тщетно силился разгадать, какую весточку она принесла.

– Готов? – хрипло спросил Китель.

– Да… – кивнул я. – Остается сделать самое главное: перенять энергию у Алины. Эту процедуру я совершу на ваших глазах, но прошу ничем не отвлекать моего внимания. Ваши люди должны отойти подальше. И, если вы не хотите испортить дела с первого шага, то прикажите им воздерживаться от комментариев.

Как ни удивительно, Китель воспринял мои требования с полной серьезностью. Тут же отдал распоряжение, и мордовороты гуськом потянулись за ворота. Сам Китель отступил к бараку.

Я остановился в центре двора и сделал Алине знак. Она выбралась из машины. Мне сразу не понравились ее затуманенные глаза.

Вот она подошла вплотную.

Растопырив ладони, я соединил их с ладошками Алины, прижался лбом к ее лбу. Пусть эти подонки считают, что я колдун. Дистанция, на которой ни находились, позволяла нам с Алиной переговариваться шепотом без особой опаски.

– Говори!

– Его нет…

Вот этого-то я не ожидал!

– Я заходила несколько раз. Днем, вечером. Соседка сказала, что видела его с чемоданом. Я всё равно зашла еще ночью, потом еще несколько раз с утра. Его нет! Оставила записку соседке, попросила передать лично в руки только ему, но… – На ее глаза навернулись слезы. – Миленький, что же будет?

А ничего уже не будет. Конечная станция. Просьба освободить вагоны. Самое многое через час Китель убедится, что я водил его за нос. Никаких отговорок он больше не потерпит. Похоже, не пощадят и Алину, мою «ассистентку». Но мне это уже без разницы.

Тем не менее, я поцеловал ее в румяную щечку.

– Прости меня, Алина!

Обвел взглядом сосны, небо, причудливые разводы облаков… Неужели я вижу это в последний раз?

– Эй, у вас готово? – нетерпеливо поинтересовался Китель.

Отнекиваться не имело смысла.

– Порядок…

– Тогда по машинам! Ты, гипнотизер, садись в белую, а девка – в зеленую.

Мордовороты в свою очередь тоже двинулись из-за ворот к машинам. Впереди вышагивал Макс: наглый, самоуверенный, безжалостный. Его глаза – острые, с

желтинкой, светились радостью: казалось, он заранее знал о моем предстоящем крушении и предвкушал желанную расправу.

Все мои переживания минувшей ночи, крах надежд, позор и унижение, боль и обида сошлись на этом двуногом.

Сволочь, с холодной яростью подумал я. Торжествуй, скотина, блести золотыми зубами, поглаживай свои холеные усики! Твое счастье, что я утратил свой дар. Уж я не пожалел бы на тебя энергии! Ты у меня поплясал бы! Землю бы носом рыл! Ну! Ну!!!

И тут…

Встав на четвереньки, Макс принялся энергично разгребать пыль. Носом! Вся компания, за исключением Кителя, развеселилась.

Ослепительный фейерверк вспыхнул у меня внутри. Значит, мой дар воскрес?! Биополе работает?! Я не понимал, что случилось, но факт не подлежал сомнению. Я спасен! Ура-а-а!!!

Китель крякнул:

– Ну и шутки у тебя!

– Контрольный замер, – нагло ухмыльнулся я.

– Работать нужно красиво, – резюмировал Китель. – А ты – одного майонезом перемазал, второму нос своротил набок… Про эстетику слыхал? – Но, кажется, «эстет» был доволен, сделав вывод, что я играю честно.

Зато Макс осатанел вконец.

Размазывая по лицу грязь, он ринулся на меня.

– Назад! – грозно осадил его Китель. – Знай свое место!

Рыча, как побитый пес, тот повиновался. Но было ясно, что отныне в списке его личных врагов я занял почетное первое место. Ну и плевать!

Нам с Алиной завязали глаза повязками из плотной черной материи. Вся группа расселась по машинам, и вот мы тронулись в путь, навстречу новым приключениям.

Ехали около получаса. Сначала автомобиль двигался без остановок, из чего можно было заключить, что мы катили по какой-то загородной малоезжей дороге. Но вот отовсюду начали наплывать городские шумы. Один поворот, второй, третий – я сбился со счета. Еще немного, и с меня сняли повязку.

Мы въезжали на центральную площадь.

– Значит, так, – пыхтя, повернулся ко мне Китель. – Сейчас пойдем к одному большому человеку. Очень большому. И очень нужному. Но вот, понимаешь, какая беда: не любит он меня! На порог не пускает. А я хотел бы, чтобы он для меня в лепешку расшибся. Если это очень трудно, я не настаиваю. Но вот эту бумаженцию, – Китель достал из черной кожаной папки какой-то документ и показал мне, – он должен подписать не глядя. Ты понял? Считай, это первое твое испытание. Выдержишь – дальше будет легче.

– Сначала мне нужно увидеть этого человека, – уклончиво ответил я, придерживаясь заранее намеченной тактики. Пусть Китель думает, что каждая акция требует тщательной подготовки.

– Девка нам с собой нужна?

– Обязательно!

– Хорошо! Айда! И не забывай о своем положении. – Он многозначительно показал на обруч.

– У вас скверная привычка пугать сотрудников, вместо того, чтобы их вдохновить, – не удержался я от укола, отыгрывая очко за его недавнюю нотацию о «красивой»

– работе.

Мы выбрались наружу, из второй машины выпорхнула Алина, бросив на меня вопросительный взгляд, полный тревоги.

Я ободряюще улыбнулся (теперь я мог себе это позволить без всякой натяжки), мол, выше голову, мы снова на коне.

Китель повел нас к респектабельному парадному подъезду с множеством золотисто-пурпурных вывесок у входа.

Мы миновали милицейский пост, где Китель предъявил какие-то пропуска с красной косой полосой, поднялись на третий этаж, прошли по длиннейшему коридору, устланному идеально вычищенной ковровой дорожкой, и оказались в просторной приемной, где при желании можно было играть в футбол.

За внушительным полированным столом, напоминающим пульт управления энергосистемой (десяток разноцветных телефонов, селектор, факс, компьютер, бывший тогда в новинку), сидела хрупкая самоуверенная шатенка с гладким фарфоровым лицом.

– Здравствуйте, Зиночка! – рассыпался мелким бесом Китель. – Петр Поликарпович у себя? Мне только на минутку… Важный вопрос… – Он откровенно заискивал.

Хм! Непривычная роль для нахрапистого деляги.

– Петр Поликарпович занят, – ответила секретарша хорошо поставленным голосом. – Не велено никого пускать.

– А если… – заикнулся Китель.

– Никого!

Китель, смешавшись, посмотрел на меня.

Я направил на Зиночку легкую волну своего биополя. Она мило улыбнулась, поднялась из-за стола и заговорщицки шепнула:

– Я попробую. Может, для вас он сделает исключение. Иногда он такой чуткий…

Я подмигнул Кителю. В ответ он подмигнул мне. Следом за Зиночкой мы устремились к кабинету, куда вели двойные дубовые двери.

Китель почти дружески сжал мой локоть, давая понять, что оценил мои способности.

В огромном кабинете за необъятным столом сидел худенький большеголовый человек в строгом синем костюме.

При нашем появлении он грозно зыркнул очами. Но было уже поздно. Истосковавшись по экспериментам, я обрушил на него ударную волну.

Хозяин кабинета быстренько выбежал из-за стола – росту в «большом человеке» оказалось метр с шапкой – и помчался мимо Зиночки к Кителю, раскрыв объятья.

– Кого я вижу! Друг мой сердечный, вы ли это? – Приподнявшись на цыпочках, он облапил Кителя и поцеловал, после чего потащил к столу с такой энергией, что Кителю пришлось даже упираться.

Ошалевшая Зиночка тихонько, как в трансе, вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой обе двери.

Не менее ошалевшим выглядел и Китель. Столь бурного проявления чувств он явно не ожидал.

Алина хихикнула. Мне тоже было весело.

– Ну, рассказывай, как живешь? – заинтересованно вопрошал между тем Петр Поликарпович, продолжая обнимать Кителя за локти. – Почему не заходил? Я уже

соскучился. Все дела да дела. А отвести душу не с кем. Может, за грибами как-нибудь вместе выберемся? В баньке попаримся? А после баньки и «мерзавчик» пропустить бы под семгу, а?

Алина снова хихикнула.

Петр Поликарпович строго посмотрел на нас.

– Кто это?

– Мои помощники, – Китель. Он только-только начал приходить в себя. – Да ты не обращай на них внимания, Поликарпыч! Они ребята смирные.

– Ладно, пусть посидят! – Петр Поликарпович тут же утратил всякий интерес к нам и снова обратился к Кителю.

Воспользовавшись моментом, я нашептал Алине номер телефона Мамалыгина, а затем детально растолковал, какую именно информацию она должна передать.

– — Так это бомба! – громко воскликнула она, притрагиваясь пальчиком к обручу через шейный платок. – Бедненький…

– Тише, милая! – Я покосился на «друзей».

К счастью, им было не до нас.

– Ну, рассказывай! – настойчиво требовал «большой человек». – Какие заботы гложут? Чем могу помочь? Друг ты мой сердечный…

Китель быстренько достал из папки заветную бумажку.

– Можешь, Петр Поликарпович, очень даже можешь. Подпиши, сделай милость!

Тот заглянул в текст.

– Стройматериалы? Ты же знаешь наши фонды. А тут такие цифры… Но… никому не подписал бы, а тебе – с превеликим удовольствием, потому как знаю тебя, твою

чистую и честную душу. – Он витиевато расписался в уголке. – Держи!

Китель принялся торопливо прятать бумагу, как бы не веря, что дело сладилось.

– Спасибо, Петр Поликарпович! Век не забуду. Не стану тебе мешать, ты ведь человек государственный…

– Заходи в любой момент! – пылко отозвался.– Моя дверь всегда для тебя открыта. Мой дом – твой дом. Приходи, друг, пролей бальзам на душу, порадуй сердце!

Он с почетом проводил нас до выхода и перед порогом еще трижды облобызал очумелого Кителя.

В приемной какой-то вальяжный тип канючил возле стола неприступной секретарши:

– Зиночка, ну, пожалуйста… Вопрос жизни и смерти…

– Не принимает! – стойко оборонялась та.

– При нашем появлении на ее бесстрастном кукольном личике промелькнуло новое выражение: испуга, смешанного с любопытством.

– Спасибо за содействие, Зиночка. – Китель прижал руку к сердцу. – С меня причитается…

Она машинально кивнула, уставясь на него, как на чародея. Не на того смотрела…

На лестнице Китель долго утирался платком.

– Что-то ты чересчур зарядился… Но – хвалю, хвалю… Ловко это у тебя выходит, ай да гипноз, ай да наука! – Он выудил из черной папки документ и уставился на него взглядом пирата, раздобывшего карту с координатами острова сокровищ и все еще не верящего в свою удачу. Полюбовавшись, бережно спрятал. – Хвалю! – Похлопал меня по плечу. – Сейчас заедем еще в одно место. Задача примерно такая же. Только, знаешь, – он скривился, – давай без этих поцелуев, понял?

Против отмены поцелуев я не возражал, но решительно воспротивился тому, чтобы браться сегодня еще за одно «дело», не желая обнаруживать перед обнаглевшим хапугой легкость моих побед.

– Вся моя энергия растрачена. Алина тоже пустая. Не забывайте, что пришлось воздействовать и на Зиночку. А до нее – на Макса.

– Хорошо… – согласился Китель. Удачный визит к Петру Поликарповичу сделал его более покладистым. – Сколько тебе требуется, чтобы восстановить эту самую энергию?

– Неделя! – нахально потребовал я.

Он вдруг крепко схватил меня за больное ухо.

– Не хитри! – Кажется, я переоценил его благодушие. – Машину с Максом ты долбанул через день после ресторана. Какая, к дьяволу, неделя! Даю тебе сутки. И чтобы без фокусов!

– Я не хитрю, – обиделся я. – Просто хочу действовать наверняка. Макс – это так, баловство, детские шалости. А вы-то требуете серьезных дел. Да еще с большими людьми. А на тех и заряд нужен помощнее.

Короче, дополнительный день я выторговал. Эх, знать бы, надолго ли уехал Мамалыгин! Впрочем, теперь ситуация изменилась, и не исключено, что я сумею выкрутиться сам. А это куда заманчивее. С Мамалыгиным-то надо объясняться.

Когда мы вернулись к машине, злобная харя Макса выдала его разочарование. Видимо, он полагал, что из этого здания меня вынесут ногами вперед. Я понял, что ради мести он пойдет на любую авантюру. Даже нарушит запрет хозяина. Чрезвычайно опасный тип…

Мне снова завязали глаза. Пользуясь тем, что Китель сидел ко мне спиной, я напустил туману на охранявшего меня мордоворота, и тот, затягивая повязку, слегка задрал ее. Образовалась узкая щелочка, через которую я мог незаметно наблюдать за дорогой.

Мы попетляли по городскому центру, затем пересекли район новостроек и выехали на Восточное шоссе. На тринадцатом километре «Волга» свернула на заброшенную лесную дорогу. Еще несколько километров, и мы въехали в уединенный двор, откуда началось наше путешествие. Так вот где находится моя темница!

До чего же не хочется вновь очутиться в затхлом бункере! А что если мягко нажать на Кителя?

Кажется, получилось. Мафиози повел нас с Алиной к бараку.

Я уже отмечал, что снаружи это строение выглядело полуразрушенным

Но, войдя внутрь, мы ахнули.

Коридор был отделан не хуже, чем в солидном офисе.

Китель открыл одну из дверей. Мы увидели вполне прилично обставленную комнату: мягкая мебель, ковры, телевизор, магнитофон, холодильник…

– Ну что, уютное гнездышко? – осклабился Китель. – Я же говорил, что со мной можно иметь дело! Только служи верой и правдой! – Он открыл холодильник, набитый продуктами и бутылками: – Это заморить червячка. А горячее вам принесут.

– То есть, у нас новоселье? – уточнил я.

– Ха-ха! То ли еще будет! – Он толкнул узенькую боковую дверь. – Здесь санузел. Совмещенный. Ванны нет, но душ имеется. Ничего, ребятки, будете паиньками,

– заживете по-человечески…

Мне стоило трудов утаить усмешку.

Он достал из холодильника бутылку марочного коньяка, а из серванта – три хрустальных бокала.

– Давайте обмоем удачу! Эх, завидую вам: молодые, красивые, свободные… А у меня каждая секунда на счету. Кручусь, как та белка… Да еще ты, гипнотизер, с твоим

– упрямством, столько времени отнял!

– Позволю себе, однако, заметить, – тонко ввернул я, – что вы не слишком огорчены сегодняшней потерей времени.

– Ха-ха! – залился тот булькающим смехом. – А ты, приятель, не лезешь в карман за словом, а? Ну, будем! – Он выпил, вернее, влил в себя, не глотая, содержимое бокала, затем глянул на часы: – О, мне пора! Через пять минут отчаливаю. Говори, гипнотизер, что делать с твоей ассистенткой…

Еще по дороге у меня сложился новый план, диаметрально противоположный тому, который я нашептывал Алине на ушко в кабинете «большого человека».

– Для начала неплохо бы пообедать. Алина останется со мной. В дальнейшем можно обойтись без ее отлучек, если вы выполните одну мою просьбу.

– Говори, пока я добрый.

– Нельзя ли убрать Макса? Куда-нибудь подальше? Он тревожит и меня, и Алину, а это отнимает часть энергии.

– Макса? Не проблема! Считай, его уже здесь нет. – В голосе Кителя проскользнули нотки пренебрежения, из чего я заключил, что хозяин невысокого мнения о своем холуе.

С души свалилась огромная булыга.

– Захотите горячего или чего другого, нажмите вот эту кнопку. Человек все принесет. Но помни, гипнотизер, тебе ни в коем разе переступать порог нельзя! Иначе… —