Полная версия
Максимальная амплитуда. Задорные рассказки
Максимальная амплитуда
Задорные рассказки
Константин Крюгер
Редактор Ю. Бирюкова
Иллюстратор Оля Австрейх
Дизайнер обложки Ю. Бирюкова
Фотограф Б. Плинер
Фотограф К. Коротков
Фотограф В. Коган
Фотограф С. Пронин
© Константин Крюгер, 2022
© Оля Австрейх, иллюстрации, 2022
© Ю. Бирюкова, дизайн обложки, 2022
© Б. Плинер, фотографии, 2022
© К. Коротков, фотографии, 2022
© В. Коган, фотографии, 2022
© С. Пронин, фотографии, 2022
ISBN 978-5-0059-0087-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Благодарности
Этот сборник я посвящаю Женам и «боевым подругам», всю жизнь оберегавшим от всяческих невзгод и напастей, а также существенно продлившим и раскрасившим моё существование. В силу непоседливости и перманентного поиска своего места в жизни я немало покуролесил по долам и весям нашей Отчизны и за ее пределами, но всегда рядом находились замечательные, отзывчивые и прекрасные существа, не жалевшие собственных сил для постоянного поддержания у меня уверенности в себе и интереса к окружающему миру.
Настоящей книжкой, как и всеми предыдущими, я отдаю дань светлой памяти друзьям и близким, очень рано покинувшим этот замечательный мир: Маме, Папе любимой Тёте, младшему брату Борису, Косте «Малышу», Мишке «Нильсону», Борису «РА» Раскольникову, Андрею «Неману», Наталье Шоховой, Эдику «Родственнику», Валерию Василевскому, Игорю «Бамбине», Александру «Полковнику», Андрею Левину, Николаю «Куке», Володе «Бычману», Шуре «Помидору», Вовке «Осташке», Отцу Евгению, Косте «Моське», Оскару «Арэксу» и многим, многим другим, к сожалению, здесь не упомянутым.
Появлением на свет Рассказки в значительной мере обязаны друзьям юности, молодости и всей «полифонической» жизни: Андрюшке «Крексу», Колюньке «Ленинскому Стипендиату», Мишке «Хиппи», Андрюхе «Брату», «Мальчику» Боре, Шурке «Портосу», Мишке «Рыбе», Толику «Федору», Виталику «Улыбчивому», Александру «Мастеру», Григорию Ивановичу, Сергуне Робертовичу, Сашку́ «Штейну», Вове́, Алёнушке Игоревне, Мишке «Алхимику», Андрею «Японисту», Олежке «Слонику», Гарику «Прайсу», Умному Петровичу, Сергею Анатольевичу, Игорю Алексеевичу, Танюльчику, братьям «Афоням», Диме «Космонавту», Карлену и Геворку, а также, далеким территориально, но близким душою Шуре, Лёньке и, конечно, обожаемым родственникам – «Братцу» Мише, Ирише Австрейх, Павлуше, Катерине, Олегу «Солу» и Матери Марии. Именно они и поныне воодушевляют меня на новые свершения.
Желаю долгих и плодотворных лет жизни горячо любимому редактору, а также суровым критикам и рецензентам Александру, Евгению «Джеффу» и мэтру Ильичу, чье постоянное содействие творчеству неоценимо.
Нет пределов моей искренней благодарности талантливой молодой, и уже очень востребованной ценителями художнице Оле Австрейх, чья картина на обложке сборника «близко к тексту», хотя и с некой долей гротеска, вполне отражает максиму на жизнь одного из Гурзуфской когорты литовских приятелей «Хочу, чтобы весело!» и атмосферу «moveable feast1», присущего нашему проведению досуга в молодости, слегка изменившегося с годами.
Отзывы
Все объемнее и проникновеннее становятся отклики от подрастающих читателей, моложе на одно и даже два поколения, что несказанно радует автора.
«Испорченная карма». Я даже не ожидал, что истории, которые Вы там описываете, окажутся такими драматичными. Так бывает грустно порой от судеб ярких людей, которые идут по жизни вроде с благими намерениями и веселыми мыслями, по дороге не обращают особого внимания на то, как могут задеть и обидеть других. Они идут дальше и закапываются в череде неправильных решений. Мне искренне жаль тех, кто пострадал от этого, впрочем, как и тех, кто принимает решение не считаться с товарищами и людьми, любящими их.
«Happy Birthday» и «Жизненный опыт» Истории, как всегда, вышка-пушка! Оказывается, и в Союзе праздновали дни рождения с классным размахом, а все эти ханжеские реплики взрослого поколения о морали и нравственности тех лет остаются лишь репликами отдельных людей. Может, авторы просто не посещали подобные мероприятия?
Вторую рассказку я бы не отнес к Вашему традиционному слогу. Это полновесная история обо всем понемногу. Я читал её три дня по чуть-чуть, и каждый раз, когда возвращался к чтению, не мог понять где закончил и снова начинал с начала, чтобы вникнуть. Только закончив читать, я понял, что это компиляция деталей, образов и мыслей на разные темы. Мне было немного трудно сосредоточиться на последней части с Аксеновым и дальше из-за замысловатой лексики, мне она показалось избыточно витиеватой.
Очень понравилось, что Вы решили отправить мне два совершенно разных текста, этот контраст особенно чувствуешь, если начать про день рождения, а закончить в понедельник про все на свете.
Спасибо Вам за этот литературный опыт и за возможность обсудить это непосредственно с героем этих событий. Это возможность ценная и редкая.
Геворк Д.Отлично! Первая, про премьеру, коротковата и метит в обойму себе подобных, а остальные две, законченные, полновесные, и очень читаемые.
Ковид – это, вообще, «тема дня», и просится в какой-либо журнал. Причем стиль выбран Довлатовский, созерцательный и в целом, «рассказка» достаточно оптимистичная и юморная.
«Happy Birthday» и «Привет из Кащенко!» Написано отлично, язык превосходный. Теперь ты его шлифуешь и натираешь до блеска, глаза ещё не режет Но сияет будь здоров. Что касается содержания, то детали, жизнь, стержень, фундамент. Вот Гурзуф – одна сторона жизни, а это другая, та – вокруг, эта – внутри. Поэтому, хоть сюжеты и достаточно интересны, но они держаться на родных, которые одеяло, конечно, перетягивают. Но ведь иначе и нельзя. Если ориентироваться на Довлатова, то можно подсократить каждую и объединить со всей роднёй, как у него сделано. Но, а надо ли? Мне кажется – нет. Впрочем, можно и попробовать. В книгу обязательно!
КАФШкольные и институтские приятели в один голос восхищаются эскападами моей памяти и желают ей не оскудевать на проявляющиеся из глубин эпизоды.
Очень понравилось – как будто сам участвовал. Каждый раз все хочу сказать словами из «Покровских Ворот»: «Удивляюсь, как это всё у него в этой голове помещается!». И от себя прибавить: и это несмотря на многочисленные головосотрясения!
Николай КочетовПоражаюсь твоей памяти, такие детали описываешь! Хотя понимаю, что где-то есть и что-то авторское. Поэтому, видимо, и решил «сделать сверку».
Я, конечно, вспомнил этот праздник. И даже – как пытался взвалить на себя Акопыча. Но большинство других деталей – даже про несимметричный джинсовый ушив – как в тумане.
Читается весело, забавно. Вот ровно так, как ты и сам рассказываешь, когда мы встречаемся. Здорово!
Жалею лишь о том, что ничего не могу добавить к тому, что ты уже написал.
П.А.Тамаров, к.т.н., доцент«Карма» Прочитал на одном дыхании, понравилось. И сюжет и стиль. Я лично героев не знал, однако, смело могу сказать, что мне было интересно. Да и ты стал писать более «гладко», не перескакивая и не тасуя персонажи. И концовка рассказки понятная, законченная.
«Фарцовщик» Реально окунулся в свою юность. Не поверишь, но в институтские годы я тоже пытался фарцевать и даже один раз побывал в отделении. Спасло то, что я был зам. секретаря ВЛКСМ МИСИ. Честно говоря, меня в то время привлекали не шмотки, а сам процесс – процесс «охоты», хождение по лезвию. Всегда любил адреналин.
Сам рассказ написан ярко и «по делу» без излишних «растеканий по древу», чем ты грешил в раннем своём творчестве. Да и персонажи яркие!
СРВУдивил, искренне. Читал практически новую вещь! Про Рубановского – я поражен очередной раз твоей памяти: обрезание и преферанс – напрочь забыл! И последнее – читал про четырёх персонажей не как участник, а как человек со стороны. В общем, всё больше, чем ОК.
P.S. Мне показалось, что лаконичность изложения достигла нижнего предела – больше нельзя! А то пропали твои красочные вкусовые и прочие пассажи.
Дальнейших творческих успехов!
Н.В.Повеселил, спасибо! И такая вдруг ностальгия по нормальному летнему отдыху накатила… С этими вирусами вся жизнь с ног на голову перевернулась. Сплошные идиотские социальные дистанции остались. А твои гурзуфские рассказки теперь кажутся просто нереальным счастьем!
И увлекательная очень история про бизнес-поездку. Оптимистично, бодро, читается легко.
Порадовал!!!
Татьяна УшаковаПрочел рассказки. Увлекательно, как всегда! Воспоминания оживают и всплывают живыми красками. Интересна «Пандемия», слог почему-то временами навевал 30ые- 40ые. Или что-то давно происходившее.
Владимир «Граф» ВоронцовВсегда приятно получать одобрительные замечания маститых литераторов и издателей
Если интересно мое мнение – лучше соблюден баланс, нет излишней (на мой взгляд) скабрезности. Себя ты как-то отвел в тень, больше акцентируя на друзьях. Может, это тоже освежило восприятие.
Е. Федулов, авторТы хорошо и интересно пишешь.
В, Коган, литератор, переводчикРукопись получила высокую оценку нашего издательства и редакционной коллегии.
Издательский Дом Максима БурдинаАвторское предостережение
Этот сборник, как и все предыдущие и последующие, я предваряю стандартным предостережением:
В тексте используются вымышленные имена героев, и автор не несет никакой ответственности за их совпадение с реальными персонажами и деяниями оных в любых интерьерах.
Опять же, знаменитое определение Уинстона Черчилля «Реальность – это галлюцинация, вызванная недостатком алкоголя в крови!» отлично вписывается в общую канву моих опусов.
Хотя в предыдущих книгах я гордо анонсировал:
«Все события, упомянутые в дневниковых записках, происходили при моем непосредственном участии, а фигуранты – друзья, знакомые и родственники. Поэтому присказка «Сам я огурец не видал, но конюх из соседней деревни рассказал, что их барин едал и говорил, что вкусно» – не про эти Рассказки.
Правда, в некоторых опусах автор слегка отступил от 100% -ой истинности, но, отнюдь, «не ради красного словца», а оберегая особо ранимых и до сих пор «зашифрованных» персонажей».
Теперь, чтобы окончательно «умыть руки» и запутать привередливых критиканов, дополняю вышеприведенный абзац:
«Тождественность всех событий и их участников с действительностью – чистая случайность!»
Предисловие
Название этого сборника возникло из разговора со старинным приятелем Женькой «Джеффом»: «Внутри каждого из нас есть настоящий, истинный размах. Мы рождаемся с ним, и он только наш. Ему нельзя научить или научиться, иногда о нем надо вспомнить. Случается, что жизнь отбирает у нас размах, и он прячется где-то внутри под всеми нашими „я бы хотел“, „я бы мог“, „я должен“. Некоторые вообще забывают о своем размахе. У Бамбины был Размах. Он не смог его реализовать, но не пошёл на компромисс. И Размах убил его! К твоему Брату это тоже относится». Этим самым размахом, помноженным на кураж, обладали многие наши товарищи и шли по жизни, руководствуясь известной формулой: «Грабить – так банк, любить – так королеву!», отражающей запредельность стремлений.
Рассказки этого сборника – о друзьях-товарищах, самых близких и родных, с кем я рос и взрослел. Многие из них, к великому сожалению, трагически рано покинули этот замечательный мир. Сейчас понимаю: с юношеских лет меня, в основном, окружали индивидуумы с зашкаливающим куражом. Как следствие, их «modus operandi», транспонированный в синусоиду, отличался максимальной амплитудой как положительных, так и отрицательных проявлений чувств и деяний.
Запавшая в память фраза из русской классики «гуляю по причине отчаянности и гибели» наиболее точно отражает поведение большинства приятелей в частые периоды празднования жизни. С детства я стремился объять необъятное вопреки позднее усвоенному постулату Козьмы Пруткова и максимально охватить всё, что включала сфера моих интересов: прочесть все книги и периодику, посмотреть все новые фильмы и спектакли, прослушать все выпущенные диски любимых групп, побывать на всех сейшенах, позднее – привлечь внимание самых выдающихся барышень. Спустя десятилетия я осознал, что к привитым любящими Родителями вечным ценностям добавились навеянные книгами и полюбившиеся гусарские замашки, а также перенятая у друзей широта размаха.
Полностью согласен с замечательной цитатой французского классика: «Не бывает такой любовной, такой дружеской связи, которая прошла бы через нашу жизнь, не оставив в ней след навечно!2». Тесное общение с друзьями и подругами наложило существенный отпечаток на моё отношение к окружающему миру и собственной судьбе. Превращение из застенчивого, романтичного, по выражению того же Женьки, «мальчика-ремарчика», в прагматичного, резковатого и уверенного в себе молодого человека произошло именно благодаря их влиянию. При этом внезапные и неожиданные эскапады3, совершенно не вяжущиеся с образом начинающего ученого и дисциплинированного научного сотрудника, но существенно добавлявшие ярких красок в жизнь, побудили меня пересмотреть перспективные планы на жизнь.
Я счастлив, что здравствующие ныне друзья бурной молодости, готовы и сейчас, хотя и с явно слышимым скрипом, принять сложную асану-«березку», выкинуть коленце, опрокинуть по полной, пусть бы и лимонаду, к восторгу хохочущих барышень, а, скорей, любимых уже «бальзаковского возраста» бабулек!
Да не покинет нас Задор!
Цикл: Наш Гурзуф
Генеральское построение
С благодарностью «старым гурзуфцам» за воспоминания.
Конец июля то ли восемьдесят четвертого, то ли восемьдесят пятого года совсем не баловал редкими Крымскими дождями, и завсегдатаи «пьяных аллей» изнывали от нестерпимой жары. Отличным и проверенным средством от солнечного или теплового удара являлось употребление холодного пива в пугающих количествах, и лучше, по рекомендации бывалых, в полулежачем состоянии в тени лаврового кустарника. Некоторые чересчур выкобенистые «гурманы» с целью охлаждения организма баловали вкусовые рецепторы разбавленным ледяной минеральной водой портвейном, называя этот напиток «спритц», но большинство не одобряло такого издевательства над дарами «Массандры».
В один особо знойно-засушливый полдень главный культмассовый организатор аллейной братии Гарик «Прайс» внес сумятицу в ленивое времяпрепровождение: «Сколько еще можно примитивно выпивать? Без всякой выдумки!». И тут же предложил осуществить массовый заплыв до буйков, где и продолжить употребление, качаясь на волнах в морской прохладе. Добровольцы откликнулись немедленно. Метрах в ста от берега на слегка болтающуюся горизонтальную поверхность бакена установили бутылку портвейна и предусмотрительно захваченный стакан и по очереди его опустошали. Через час с небольшим обратно, до полосы прибоя, к счастью, добрались все уставшие и довольные разнообразием, но некоторые «на полном автомате» и не без помощи более стойких товарищей.
Дальнейшую монотонность этого денечка, выбившегося было из привычного течения отдыха, прервал неожиданный визит на аллеи странноватого персонажа. Крупный мужик гвардейской выправки лет пятидесяти с гаком в стандартной одежке организованного отдыхающего (отечественном трикотажном «поло» с коротким рукавом и открытым воротом поверх синих, почти новых и отглаженных треников и сандалиях «Скороход» на высокий носок) решительно приблизился к скамейке с Прайсом, Феликсом и прочими. Присев на свободное место, он совершенно естественно включился в вяло текущий разговор на уже запамятованную тему, по ходу беседы с удовольствием угощаясь предлагаемым портвейном.
Спустя недолгий промежуток времени приятный собеседник со словами «Вы, мне, ребята очень нравитесь! У меня самого сын такой же оболтус! Но не привык я пить на дармовщинку!» бодро встал и отбыл в направлении центра поселка. Вернулся гражданин очень быстро, притащив на вытянутых руках ящик водки. Веселье сразу приняло дотоле не виданный размах. На нежданное угощение слетелась толпа аллейных сидельцев и лежальцев. Суровый мужской напиток на большинство участников, привыкших к крымским сухим и крепленым винам, произвел ударное действие. И вскорости объявилась милиция, оповещенная «доброжелательными» местными бабками о разнузданном пьянстве и других вопиющих безобразиях.
Когда утомленные жарой сержанты, оба в разной степени курортной расхлябанности во внешнем облике, приступили к изъятию наиболее увлекшихся напитками и потому сильно уставших юнцов, неожиданно подал голос немолодой зачинщик «праздника». Хорошо поставленным командным басом он рявкнул на ближайшего представителя правопорядка: «Смирно! Как стоишь перед старшим офицером?! Почему застегнут не по Уставу?!». Опешивший сержант слегка растерялся, но быстро пришел в себя и потребовал у наглеца предъявить документы. Со словами «Сейчас принесу! Не зарадуешься!» возмутитель спокойствия, невзирая на вялые попытки задержать его, стремительно исчез в направлении санатория Министерства Обороны.
Множественные входы в Гурзуфский санаторий МО охраняли щеголеватые матросы действительной службы, всегда в парадной форме и со штыком на поясе. Количество ворот и калиток в исключительно востребованной комсоставом и членами семей замечательной армейской здравнице, по моим подсчетам, тяготело к десятку, поэтому с учетом смены круглосуточно несущих вахту часовых общее число караульных составляло как минимум два взвода.
Как-то мы с «Афоней», пытаясь проникнуть на заповедную территорию с целью посетить душевую кабину, разговорились с двумя матросиками, поведавшими, что, несмотря на более продолжительный, трехлетний срок флотской службы, они «даже не мечтали о подобной лафе!».
Именно в сопровождении эскорта из трёх таких бравых молодцов почти мгновенно вернулся злостный «нарушитель общественного спокойствия», оказавшийся боевым генерал-майором, приехавшим в Крым восстанавливаться после полученной «за речкой4» контузии. Возмущенный военачальник успел высказать еще «много приятного», не особо стесняясь в выражениях, стоящим по стойке «смирно» остолбеневшим стражам порядка, до того, как посрамленные, они немедленно ретировались после команды «Вольно! Свободны!», к бурному восторгу и под дружное улюлюканье оставшейся веселой компании.
К сожалению, больше Генерал на аллеях не появлялся, но народная молва о необычном занимательном происшествии разнеслась широко. Ещё долго при каждом удобном и особливо неудобном случае Гарик «Прайс», точно имитируя начальственные интонации и громовой голос, окликом «Смирррна! Как стоишь?!» приводил в замешательство стражей порядка, дружинников и прочих полуофициальных лиц.
Случалось, что эпизодически на аллеи забредали возрастные незнакомцы: одни, с целью поглазеть на развлекающуюся молодежь, прослышав о необычной местной «Христиании5», другие, с желанием втайне поучаствовать в запретных развлечениях, устав от общества жен и детей. Завлаб закрытого НИИ и кандидат наук, непосредственный начальник Андрюшки «Крекса» отдыхал в одном из Гурзуфских санаториев с супругой, двумя подрощенными дочерями и тещей. И настолько притомился от круглосуточной опеки родного женского коллектива, что, случайно попав на аллеи, застрял там на двое суток, с радостью окунувшись в водоворот всяческих недозволенных удовольствий.
Ножичек
«Без ножа только трус ходит!»
Древнерусская пословицаВо времена оные доперестроечные Гурзуф, замечательный Крымский поселок, являлся летним пристанищем родственных душ, заботливо и по-братски относившихся друг к другу. Изредка случались, конечно, несерьёзные «товарищеские недоразумения» по недопониманию или из-за «предмета страсти», но не более того. До начала «опасных» девяностых в Гурзуфе не слышали ни о воровстве, ни о грабежах, ни о прочих криминальных деяниях. Даже если кто-то по рассеянности или сильной усталости от дегустации даров «Массандры» забывал какой-либо предмет гардероба на аллеях или в коктейль-холле, то вещь гарантированно возвращалась к владельцу. Товарищеская взаимовыручка естественным образом распространялась на предметы одежды, обуви, деньги и даже документы.
В середине августа 89-го года в Гурзуфе у входа в пивной павильон ко мне подскочила малознакомая симпатичная москвичка: «Там, на третьей аллее ко мне два пьяных хулигана пристают! Еле убежала! Помогите, пожалуйста! У меня там полотенце осталось…». Откликнулся я с охотой. Во-первых, на аллеях всегда присутствовал некий элемент флирта, но абсолютно невинный и без всякого «рукосуйства», во-вторых, каждый кавалер и джентльмен просто обязан постоять за честь дамы, а, в-третьих, я и сам к этому моменту уже серьезно «вошёл в градус», и участие в любой «баталии» совершенно не страшило, скорее, наоборот.
Минуя вторую аллею по дороге на место происшествия, я узрел «диво дивное»: Николай «Африканыч» каким-то зазубренным предметом к вящему удивлению окружающих вполне успешно пилил бордюрный камень. Восхищенным зрителям Колька по ходу дела пояснял, что это специальный десантный нож «войск космического назначения», вдобавок к основному лезвию оснащенный еще и стропорезом. Тут меня осенило: именно такая штука может пригодиться с целью оказания на потенциальных противников психологического воздействия, уж очень жутко выглядела пила. Да и весь нож смотрелся мощным орудием, «берешь в руки – маешь вещь!». «Африканыч» не отказал в дружеской просьбе, тем более, что я пообещал вернуть занимательный предмет вскорости.
Двое указанных девицей персонажей, на мой взгляд, еще не вышли из школьного возраста, и совершенно опасности не представляли. Скорее всего, наполовину опустошенная трехлитровая банка пива побудила их развязно заигрывать с незнакомкой на пустынной в этот день третьей аллее. Демонстрация стропореза произвела на юнцов ожидаемый эффект: бросив пиво, они стремительно растворились в зеленых насаждениях в направлении нового корпуса «Коровинского». Благодарность «спасенной» превзошла все ожидания, и про обязательный возврат ножа я вспомнил только на следующее утро, нарезая его основным лезвием помидоры к аперитиву перед завтраком.
Встреченный через пару суток Николай судьбой ножа не поинтересовался, из чего я заключил, что он ему не очень нужен, и могу до отъезда в Москву еще денёк попользоваться. «Отплызд» из Гурзуфа всегда сопряжен с торжественным отмечанием и некоторым сумбуром, так что нет ничего удивительного в том, что нож без всякого злого умысла я «замылил». Разбирая дома сумку, я с удивлением на него наткнулся и предъявил Отцу, заслуженному изобретателю-рационализатору, неровно дышавшему к любым нестандартным проявлениям технической мысли, особенно выполненным из металла. Папа высоко оценил конструкторскую задумку, технологичность исполнения и даже сделал небольшой чертежик на будущее.
Я твердо настроился вернуть нож хозяину на традиционной Гурзуфской «стреле» в первую субботу сентября, но хорошо известно, что именно вымощено благими намерениями. Празднование встречи сразу пошло бурно, и за множественными объятиями и рукопожатиями, естественно, не «на сухую», про «дорогую передачу» я забыл, как и сам Колька.
Ещё года два «тесак» благополучно сопровождал меня в поездках в Гурзуф и другие места, но к «Африканычу» так и не попал. А в конце августа 91-го года по приглашению давно обосновавшихся в Берлине друзей – литовцев я надолго убыл в воссоединившуюся Германию и по сформировавшейся уже привычке захватил нож с собой.
Поздно вечером 3 октября в годовщину объединения ФРГ с ГДР и Западным Берлином мы с Костей «Малышом», изрядно нагрузившись дармовым шнапсом у Бранденбургских ворот, брели по направлению к месту обитания, когда из резко затормозившей рядом машины выскочили двое мужичков непонятной наружности. Худой длинноволосый персонаж, весь в черной коже, помахал перед носом «Малыша» какой-то блестящей бляхой и что-то прорычал по-немецки. В ответ был виртуозно послан далеко и надолго по-русски. Второй, более крепенький, упакованный в светлый щегольский плащик, обошел меня слева и из внутреннего кармана отработанным жестом предъявил плохо угадываемое в темноте удостоверение, но четкое голосовое сообщение я вполне понял: «Kriminalpolizei».
