Озверевшие

От этого звука Тихон дёрнулся, но затем, пересилив страх, взглянул в окровавленное лицо с немым вопросом. То, что этот человек сошёл с ума, теперь не вызывало сомнений. Разговор с матерью, которой просто не могло быть рядом, Тихону не понравился. Но то, что безумец пообещал ей, что будет весело, не понравилось ещё больше. У этого человека были очень странные понятия о веселье.

– На чём мы остановились? Ах да, – сказал мужчина с оружием и, заведя руку священника ему за спину, повёл того перед собой во двор прилегающей многоэтажки, озираясь по сторонам. Немногочисленные прохожие при виде их стремились спрятаться или убежать, провоцируя неудержимое желание выстрелить в кого-нибудь из них. Тихон вполголоса бормотал молитву и периодически спотыкался. Его конвоира это жутко раздражало, и он сильнее заломил священнику руку, чтобы тот хоть на секунду заткнулся. Стоящее неподалёку такси, в котором водитель безмятежно ждал клиента, заставило план родиться самим собой. Безумец подошёл к машине и, резко открыв дверь, приставил пистолет к голове таксиста.

– Вышел из машины! Быстро!

Растерявшийся водитель тут же подчинился и, не успев выйти, получил удар пистолетной рукоятью в затылок. Вопреки ожиданиям, он не потерял сознание, но на землю всё же упал, держась за голову и громко матерясь. Расстроенный тем, что «как в кино» не получилось, безумец пнул несчастного в бок и, нацелив оружие на священника, сказал:

– Садись в машину, прокатимся.

– Не надо, пожалуйста. Я вам ничего плохого не желаю, – залепетал отец Тихон, понимая, насколько его слова бесполезны.

– Ты веришь в своего Бога? – мужчина подскочил вплотную к священнику.

– Я просто хочу…

– Отвечай на вопрос! Веришь? – ствол пистолета уткнулся в шею, потерявшись среди густой бороды.

– Верю, – с дрожью в голосе сказал отец Тихон.

– Ты ему служишь, так? – продолжал безумец.

– Служу, – подтвердил тем же тоном священник.

– Ты служишь тому, кто сделал со мной вот это, – сказал мужчина, указывая пальцем на текущую по лицу кровь. – Значит, ты с ним заодно. Так что у тебя теперь два выхода. Либо твою судьбу решу я и завалю тебя прямо здесь, либо твою судьбу решит твой Бог. Выбирай!

– Пожалуйста, оставьте меня в покое, – взмолился Тихон, и на его глазах проступили слёзы.

– Нет, нет, нет! – прорычал безумец в лицо священнику. – Я дал тебе выбор. Не заставляй меня делать его за тебя. Говори, я или Бог? Я или Бог?

– Боже, милостив буди мне, грешному, – забормотал дрожащим голосом священник.

– Вот и молодец. Правильный выбор. А теперь марш в машину!

От мощного толчка в спину Тихон упал, но тут же встал и послушно сел на пассажирское сиденье, продолжая непрерывно молиться. Безумец сел в машину вслед за ним, осмотрелся. Всё было знакомо, но встала проблема – куда убрать пистолет? За поясом он мешался, впивался в кожу и норовил выскочить. С приборной панели оружие скатилось бы при первом крутом повороте. Из кармашка на двери доставать неудобно и далеко тянуться.

Пока угонщик примерялся, Тихон прошёлся взглядом по двору, абсолютно пустому. В окнах тоже никто не мелькал, ждать помощи было неоткуда. Были слышны лишь тихие стоны таксиста и вой сирены, всё ещё далёкий. Неожиданно раздался глухой металлический хлопок, из подъезда вышла девушка с чемоданом на колесиках и уверенно направилась к такси. Увидев её, Тихон вздрогнул.

«Господи, если пришло время, я готов к встрече с Тобой. Но пусть на этом всё закончится. Хватит крови», – думал он и, смотря на девушку, начал мотать головой из стороны в сторону. Его губы беззвучно двигались, повторяя раз за разом слово «нет», но всё было напрасно. Девушка, едва выйдя из дома, достала телефон и стала быстро набирать на нём какой-то текст. Тихон едва не закричал, чтобы привлечь её внимание, но вовремя осёкся, вспомнив, что сидит в закрытой машине, словно в аквариуме. Его голос снаружи никто не услышит, а псих с оружием наоборот. Рука потянулась к ручке двери, но тут же одёрнулась: если безумец решит, что заложник убегает, наверняка начнёт стрельбу. Девушка всё приближалась, и Тихон сделал последнее, что пришло ему в голову – ударил по клаксону. Раздался требовательный звуковой сигнал, и она, наконец, остановилась. Её взгляд уткнулся сначала в священника, мотающего головой, затем в окровавленное лицо водителя, которое неожиданно повернулось к ней и приветливо заулыбалось. Тихон ещё сильнее замотал головой, и девушка, бросив чемодан, побежала обратно в подъезд.

Не успел Тихон облегчённо выдохнуть, как мир неожиданно смазался, его голову впечатало в стекло пассажирской дверцы. Оглушительная пульсирующая боль взорвала сознание, заставив ладонь рефлекторно потянуться к её источнику. Пальцы почувствовали нечто тёплое и липкое. Перед глазами полетели мушки.

– Ты что натворил, скотина? – завопил безумец, сжимая в руках пистолет, рукоять которого рассекла священнику бровь. – У меня могла быть хорошая компания, а теперь… Ты хоть представляешь, как с тобой скучно? Отче наш, бла-бла-бла.

– Ты же хотел посмотреть, как Бог защищает праведных, так? – дрожащим голосом пробормотал Тихон. – Господь защитит меня, а её? Я не знаю. Ей здесь не место.

– Ах да! Праведные! Бог! Я и забыл! – воскликнул безумец, вспомнив, почему изменил свой изначальный план.

–Ты забыл? Опять? Ты хоть что-нибудь можешь удержать в своей тупой башке? – запричитал голос матери в его голове.

– Я ничего не забывал, мам! Я всё помню. Просто… А, да заткнись же ты, мам! – завопил псих и, взяв пистолет в левую руку, воткнул первую передачу.

Раздался свист покрышек. Машина рванула с места, с ходу зацепив брошенный в незапамятные времена «ларгус». Безумец выругался и, сбросив скорость, повел такси в дальний от торгового центра выезд из двора. На его счастье, улица была пуста, что позволило беспрепятственно разогнаться. Не церемонясь с кочками, такси пролетало пару-тройку светофоров, на последнем едва не столкнувшись с небольшим грузовиком.

– Сейчас мы проверим, как тебя Бог любит, сейчас проверим, – бубнил себе под нос безумец.

Тихон его будто не слышал. Боль с каждым ударом сердца становилась чуть сильнее, ряса была залита кровью, накатила тошнота и слабость. Хотелось закрыть глаза, уснуть, и плевать, что будет дальше. Однако угроза столкновения заставила священника взбодриться. Рука вцепилась в ручку над дверью и весьма вовремя – последовало несколько крутых поворотов, на которых такси грозило перевернуться.

– Куда ты меня везёшь? Скажи уже, наконец, – спросил Тихон с отчаянием.

– Сейчас узнаешь, – засмеялся безумец.

Один глаз священника был прикрыт опухшим веком и залит кровью, но другим он смог рассмотреть мелькавшие мимо дома, в основном старые и брошенные. Очевидно, путь вёл прочь из города, но для чего?

– Так, почти приехали, – прикусив губу, пробормотал сумасшедший.

Такси свернуло на пригородную дорогу, а спустя пару минут на трассу, ведущую из Москвы. Однако вместо того, чтобы встроиться в поток, машина повернула ему навстречу. Двигаясь по обочине, она разгонялась всё сильнее. Двигатель ревел на высоких оборотах.

– Господи, мы же разобьемся! Куда ты? – кричал не своим голосом священник.

– Чего ты боишься? – изумился безумец и истерично отрывисто засмеялся. – Твой Бог тебя защитит.

Когда стрелка спидометра стала подбираться к сотне, такси выехало с обочины на середину дороги. Транспорт двигался не слишком плотным потоком в это время суток, и первая легковушка, оказавшаяся на пути, успела перестроиться в другой ряд, заливисто ревя клаксоном. Безумец проводил её взглядом и утопил педаль газа. Двигатель натужно зарычал. В салоне запахло гарью. Другие автомобили не заставили себя долго ждать. Несколько легковых машин и небольшой фургон ехали навстречу. Они сигналили, пытаясь увернуться, и им это удавалось – участок дороги был прямым, как стрела. Желтое такси выделялось на серой ленте асфальта. Тихон крепко держал ручку над дверью, вознося Всевышнему молитвы.

– Неплохо едем, не правда ли? – кричал безумец в экстазе. – Если мы доедем до следующей развязки живыми, я, так и быть, поверю, что твой Бог на нас смотрит. Должно быть, он сейчас держит стаканчик с попкорном, а?

Тихон не слушал его. Он думал лишь о том, стоит ли ему попробовать выпрыгнуть из машины. На такой скорости это верная смерть, но лобовое столкновение оставляло ещё меньше шансов.

– Будешь молчать, я тебя пристрелю, – рявкнул сумасшедший, наведя дуло пистолета на священника.

– Что ты хочешь услышать? – вздрогнув, спросил Тихон.

– Попкорн! Твой дурацкий Бог любит попкорн?! – закричал безумец. – Отвечай сейчас же! Три, два…

– Да! Нет! Не знаю я, – растерялся Тихон.

– Плохо ты его знаешь. А ещё священник, – засмеялся псих в ответ.

Тем временем они выехали на мост, после которого прямая часть дороги заканчивалась, уходя вправо под крутым углом. Тихон решил, что именно там они и разобьются. Такси мчалось со скоростью не меньше ста двадцати километров в час, заметить её из-за поворота было просто невозможно. По злой иронии недалеко вверх по течению реки находилась церковь Тихона. Подумав об этом, он едва не издал нервный смешок, но страх намертво сковал его легкие. Такси увернулось ещё от двух автомобилей и уже приближалось к повороту, когда оттуда показался силуэт большого черного грузовика. Водитель, заметив желтую машину, резко вывернул руль, стараясь уйти от столкновения. Грузовик ударился в ограждение, осыпая обочину искрами, затем его занесло, и многотонная машина завалилась на бок, перекрыв проезд.

– Нет, ты это видел? В миллиметре разъехались! – кричал безумец, вытирая пот со лба.

– Остановись, пока никто не погиб. Умоляю тебя, – убедительно и громко сказал Тихон. – Разве тебе мало?

– Отстань, скучный, – махнул на него рукой безумец. – Развязка близко, чего ноешь?

Проходя поворот, такси немного сбросило скорость, но это не спасло от столкновения. Пожилой мужчина на серебристой «гранте» грубо зацепил их правое заднее крыло, от удара обе машины занесло. «Гранта», повиляв по дороге, врезалась в перекрывший дорогу грузовик. Такси же, скрежеща металлом, прочесало левым боком по отбойнику и тут же вернулось на дорогу. Двигатель отчаянно завыл, но не заглох. Мимо, в безопасном отдалении, проехало ещё несколько машин. Водители с изумлением провожали взглядом несущееся навстречу потоку такси и, поздно замечая препятствие, врезались в него вслед за «грантой». От удара кабина перевернувшегося грузовика пробила ограждение моста, наполовину повисла над рекой и стала сползать к краю. До развязки оставалось километра полтора, когда проехавший мимо такси бензовоз влетел в кучу машин, завалился на бок и загорелся. Те, кто не погиб во время столкновения, спешно покидали свои стальные ловушки, кто через дверь, кто через окна. Некоторые, несмотря на пожар, отчаянно пытались вытащить из салона своих родных.

Пока на мосту разворачивалась катастрофа, такси начало сбавлять скорость. Из-под капота повалил черный дым. Двигатель работал на последнем издыхании и мог заглохнуть. Оставшееся расстояние до развязки безумец ехал по обочине – вместе со скоростью у него пропало желание испытывать судьбу. Когда машина остановилась, Тихон всё ещё сжимал ручку над дверью, словно она могла спасти его в случае аварии. Безумец выдохнул и восторженно закричал:

– Это было круто, парень! Серьёзно, круче американских горок. Твой Бог крутой сукин сын.

Отец Тихон смотрел в одну точку, не в силах прийти в себя. Он не мог поверить, что остался жив.

– Ну, ты это… Вали давай, – переводя дыхание и озираясь по сторонам, сказал безумец. – Или тебя до дома подвезти? Я вроде как водитель такси.

Спустя мгновение на мосту раздался взрыв, который мигом отрезвил священника. Мыслительный процесс разогнался с нуля до максимума, словно в отвисшем компьютере. Тихон резко открыл дверь и практически выпрыгнул из машины, упав на асфальт. На мгновение ему показалось, что всё кончено, но затем он услышал твёрдый, громкий голос:

– Дверь за собой закрой, святоша.

Тихон дотянулся рукой до двери и из последних сил толкнул её. Она громко захлопнулась и такси уехало.

2

Холл городской поликлиники, и без того серый и неуютный, стал откровенно угнетающим и давящим на психику местом. Не меньше полусотни человек, желающих узнать судьбу своих близких, рвалось к окошку регистратуры, где сидела добела напуганная медсестра с древним, вечно тормозящим компьютером. Была жуткая давка. Люди толкались, едва не падали, местами назревала драка. Воздух сотрясали разноголосые вопли и детский плач. Те, кому удалось прорваться сквозь толпу, уходили по-разному: кто-то рвался из людской массы ещё бодрее, чем проталкивался в её нутро, кто-то медленно и со слезами на глазах выдавливался наружу помимо воли.

Тимуру повезло хотя бы в том, что ему не пришлось бороться с обезумевшей толпой. О том, что отец попал в аварию, он узнал практически сразу, – позвонил слегка отставший от Виктора коллега, – потому, когда они с матерью оказались в регистратуре, людей было сравнительно немного, и узнать судьбу отца не составило труда. Он был жив.

В больничном стационаре творился хаос. Врачи и медсестры суетливо перемещались по коридорам. Жуткий запах крови и медикаментов бил в нос. Были слышны звуки сирен всё пребывающих машин скорой помощи. Когда Тимур с Натальей пробрались к нужной палате, никого из медработников там не оказалось. Больные лежали в своих постелях, некоторые мирно спали, будто не слышали царящей кругом неразберихи. Виктора узнать получилось не сразу. У него была забинтована голова, под глазом красовался солидный синяк, а на руке была повязка, пропитанная запекшейся кровью. Наталья кинулась к мужу в слезах, которые текли то ли от счастья, что тот жив, то ли от осознания того, что он мог погибнуть:

– Витенька, как ты? Что случилось?

Громов старший приподнялся, скорчившись от боли, окинул сонным взглядом жену, сына и, поправив подушку, заулыбался:

– Да нормально. Жить буду. Врачи говорят, что легко отделался.

– Легко отделался? – вспылила Наталья. – Ты бы себя со стороны видел.

– Себя не видел. Но видел тех, кого по кусочкам собирали. Вот им действительно не повезло.

– Прекрати. Даже слышать ничего подобного не хочу. Скажи хоть, что случилось? Мы знаем только то, что авария была, взрыв. Ничего конкретного.

– Хм… Даже не знаю, с чего начать, – задумался на секунду Виктор, затем мысль немного оформилась и он продолжил: – Я ехал из Москвы. Всё было нормально, пока не увидел, как мне навстречу летит такси. Я сначала подумал, что водила перепутал развязки, но он даже не попытался остановиться или развернуться. Он летел навстречу потоку посреди дороги, будто специально. Я попытался увернуться, меня занесло, ударило об отбойник, и уже на мосту машина завалилась на бок. Тягач пробил ограду, наполовину повис над рекой. Не успел я прийти в себя, как в грузовик влетело несколько машин. Оттормозиться не успели. Там такой поворот, из-за леса ничего не видно. Кабина ещё больше продвинулась к краю. Нужно было вылезать оттуда. Я отстегнул ремень и попытался открыть водительскую дверь, выбраться наверх, но её заклинило. Мне ничего не оставалось, как открыть другую. Я повис на ручке двери и спрыгнул в реку. Вошёл, правда, не очень удачно, весь бок отбил. Когда я был метрах в десяти от берега, раздался взрыв, и мой тягач упал в воду. Помедлил бы пару минут, меня им бы и накрыло. Кстати, тапки, в которых я ушёл из дома, остались в реке, придётся новые покупать, – Виктор засмеялся, но смех вышел сдавленный – всё тело ужасно болело.

– Он ещё шутить пытается, остряк-самоучка, – недовольно фыркнула Наталья.

– Да всё же нормально, ладно тебе. Сотрясения мозга вроде нет, пара порезов, ушибы. Скоро домой выгонят, так что ждите, – сказал Виктор.

– Документы, я так понимаю, пропали с тягачом? – решил все-таки задать неприятный вопрос Тимур. Без страховки услуги врачей стоили таких денег, что начинало казаться, будто раствор бриллиантового зелёного и впрямь производят из настоящих бриллиантов.

– Как это пропали? А это что? – ухмыльнулся отец и кивком указал на мокрую барсетку, лежавшую на батарее. – Я же понимал, что без денег и документов мне лучше вместе с тягачом на дно, сообразил прихватить. Паспорт с полисом у врача, высушить обещал, кошелёк под подушкой, мокрая одежда в пакете под кроватью. По поводу работы, всё тоже будет хорошо. Не переживайте. Ехал я без груза, а машины наши застрахованы, так что фирма на этом ещё и выиграет. Вот видите, у меня всегда всё под контролем.

Наталья даже не нашлась, что на это сказать, лишь покачала головой и шутливо изобразила удар по лбу. Тимур улыбался, смотря на их молчаливую перебранку, поражаясь тому, что его отцу нужно было оказаться на волосок от смерти, чтобы научиться шутить и радоваться мелочам.

– А откуда взялось это такси? – спустя небольшую паузу спросил Тимур. – Водителя поймали?

– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами Виктор.

– Это стрелок из торгового центра, – включился в разговор лежавший на соседней койке пожилой мужчина. Поймав недоуменные взгляды, он пояснил: – Ну, это. Ворвался туда ненормальный, убил двух охранников, потом захватил заложника, угнал такси, ну и решил прокатиться с ветерком.

– Не нравится мне это всё, – со вздохом сказал Тимур. – Дома взрываются, люди с собой кончают, авария эта со стрельбой. Всякое бывало, конечно, но столько всего за неделю, странно это.

– Нет тут ничего странного, сынок, – спокойно сказал Виктор. – Посмотри вокруг. Работы нет, жизнь тяжёлая, перспектив никаких. Люди сходят с ума и это неудивительно. Город вымирает. Ты давно мимо кладбища ездил? А я езжу каждый день. И скажу тебе, оно растет, как раковая опухоль. Не думай лучше об этом.

Повисло неловкое молчание.

– Ты сам мне говорил, что бывало и хуже. Мы же крепкие. Мы и это переживем, – Наталья улыбнулась и легко поцеловала мужа.

– Конечно, переживем. Куда мы денемся, – сказал Виктор, вновь улыбаясь.

3

Вечером того дня друг сидел за столом, изучая карту. Он искал город, отмеченный в пришедшей ему инструкции как место хранения главного оружия. Ему следовало прибыть туда по завершении первого этапа миссии, но не позднее первого сентября текущего года. Времени оставалось мало, а ему ещё нужно было успеть подготовить последнее «мероприятие», самое страшное и разрушительное из всех задуманных. После него люди будут действительно раздавлены. Многие захотят сбежать от гнетущей реальности, и им будет предоставлена такая возможность.

Глава пятая. Мертвые с рождения

Среда, 30 августа 2028 г.

1

В кабинете участкового второго микрорайона перед зеркалом стоял мужчина в полицейской форме. Он придирчиво изучал свой внешний вид, смахивал одному ему заметные пылинки, то и дело поправляя галстук. Лейтенант Александр Бодров находился в своей должности неполные две недели, но уже стал изгоем среди коллег. Мало того, что с его приходом в городе начался полный бедлам, так ещё и сам Бодров усугублял своё положение, раздражая «стариков» своей педантичностью. Он соблюдал все формальности, на которые остальные давно махнули рукой, а также не стеснялся указывать другим на их ошибки. Поначалу от него отшучивались, делая скидку на юношеский максимализм, потом стали игнорировать и, в конце концов, начали грубо посылать. Последнее возымело действие, и Александр оставил в покое ополчившихся коллег. Те, в свою очередь, перешли в наступление и стали действовать на нервы самому Бодрову, подкалывая его и придираясь по любому поводу.

Молодого лейтенанта это всё мало заботило. Будучи сыном генерала полиции и не последнего человека в столице, он ожидал, что не пройдёт и полгода, как на него из рога изобилия посыплются повышения, а все те, кто над ним насмехаются, пойдут по миру с его лёгкой руки. Вопреки ожиданиям отпрыска, генерал хотел, чтобы заносчивый сынишка прошёл тот же путь, что и он в своё время, и добился всего сам. Александр об этом не догадывался, а потому стойко терпел все тяготы и лишения службы, искренне веря в их скоротечность.

– Эй, Сань! Я смотрю, никак не налюбуешься на свою физиономию, – сказал вошедший без стука широкоплечий мужчина и водрузил свою тяжелую руку на его плечо. – Вот две недели ты здесь штаны просиживаешь, никакой пользы от тебя. Гора бумаг меньше не стала, а обход территории, поди, вообще забыл, когда последний раз делал.

Под весом руки худощавый Бодров прогнулся и, стараясь выбраться из псевдодружеских объятий, отошёл к столу, взял верхнюю папку из стопки и стал усердно её листать. Затем перевёл взгляд на коллегу и сказал:

– Не помню, чтобы мы с вами переходили на «ты», потому попрошу обращаться ко мне по уставу. Должна же быть хоть какая-то субординация?

– Да успокойся. Какая субординация? Весь мир катится к чертям. Скоро цену будут иметь только еда и патроны.

– А что вы, коллега, тогда здесь забыли? Как же закон, общественный порядок и служба родине? Или просто поближе к патронам быть хотите? – съязвил Бодров.

Лейтенант, конечно, не мечтал спасти от преступности всё человечество, но элементарное уважение к профессии отец вбил в него с детства.

Однажды шестилетний Саша, надев отцовский китель с фуражкой, побежал за сестрой, стараясь сокрушить её сложенным из пальцев пистолетом. Старший Бодров не оценил глупых детских игр с офицерской формой и решил провести воспитательную работу. В тот день широкий армейский ремень, лязгающий бляхой перед поркой, возглавил список детских страхов Саши, затмив собой всех подкроватных чудовищ. В дальнейшем и к просматриваемым сыном фильмам стало уделяться особое внимание. Бестолковые голливудские боевики оказались под запретом и были заменены советскими картинами про доблестных милиционеров. Будущий офицер рос законопослушным, но высокомерным. Он жил в своём идеальном мирке, где были правила, за нарушение которых всегда следовало наказание.

– Ах, раскусил, – иронично ответил сослуживец, – именно так. Когда всё рухнет, я обчищу оружейку и укачу на служебном УАЗике куда подальше. На море, например.

Бодров, сделав вид, что не слушает, углубился в бумаги. Внушительная стопка состояла, по большей части, из досье на проблемных жителей микрорайона и заявлений на них написанных. Всю работу можно было сделать, не вставая со стула, написав формальные отписки, но Александр хотел быть правильным полицейским.

– Смотрю, решил начать с самого интересного? Это досье на Андрея Резина, по-моему. Колоритный персонаж. Вроде обычный тихий пьяница, но заскоки бывают. Как-то раз получил пятнадцать суток за то, что послал твоего предшественника. Правда, его быстро выпустили, брат подсуетился, да и всё-таки майор запаса, контуженый, ветеран войны. Ещё жена ушла недавно. Кстати, ты должен его навестить. Видишь, тут на него очередная жалоба за неуплату коммуналки. Ну, там, составишь протокол, познакомишься заодно. Уверен, с тобой он точно поладит. Ладно, осуществляй, как говорится, в целях дальнейшего недопущения, – офицер ехидно улыбнулся и, похлопав по спине Бодрова, вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь.

– Да проваливай ты уже, – оставшись в одиночестве, сквозь зубы прошипел Александр.

Понимая, что здесь в покое его не оставят, он наскоро перечитал несколько верхних папок, выписал адреса и вскоре удалился из кабинета.

Несмотря на раннее утро, на улице было довольно тепло. Лейтенант шёл по обочине, заросшей травой по колено, и поражался царящей кругом разрухе. Выбитые окна в полуразрушенных домах, усеянный ямами и трещинами асфальт, рыжие от ржавчины трамвайные пути. С покосившихся фонарных столбов осыпалась бетонная крошка, обнажив стальной, изъеденный коррозией скелет. Обилие мусора на этом фоне уже не ужасало, даже наоборот – казалось чем-то уместным и обязательным.

Пройдя несколько кварталов, Бодров очутился у стандартной панельной пятиэтажки. Под облупившейся краской фасада проступал серый бетон, трещины фундамента активно штурмовала растительность. Почти все окна были занавешены, всё выглядело обезлюдевшим, и Александр отчего-то подумал, что ничего хорошего в этом доме его не ждёт. Но работа есть работа, и, пройдя по лестнице на четвертый этаж, он нашёл нужную дверь и ткнул пальцем в кнопку звонка. Тот не издал ни звука. Тогда Бодров начал энергично стучать кулаком в дверь.

В это время Андрей Резин – майор запаса из верхней папки, спал мертвецки пьяный на измятой кровати, почти не подавая признаков жизни. Тяжёлый вязкий сон, словно болото, затянул его сознание в такие глубины, из которых было трудно выбраться.

Такое состояние в последние две недели стало для Резина обыденным. Он почти ничего не ел и пил столько, что, помимо хронического гастрита, у него обострились и проблемы с головой. Весь позапрошлый вечер Андрей провёл в общении со своей матерью. Она корила его за то, что он спился, точь-в-точь, как отец, говорила, что такой сын для неё позор. Тот лишь уверял, что всё исправит, вот-вот найдёт работу, бросит пить, а бывшая жена ещё будет жалеть, что развелась с ним. Наутро уверенность в собственных словах таяла, а вместо неё появлялась головная боль и ужас от того, что с ним происходит нечто страшное. Мать уже как пять лет была мертва, и их разговор свидетельствовал лишь о том, что он медленно сходит с ума. Как всё это исправить, Резин не представлял, мысли путались, но в одном была твёрдая уверенность – надо немного выпить. Тогда голова просветлеет и начнёт мыслить в нужном направлении. Главное, вовремя остановиться и привести себя в порядок. Но остановиться у него получалось крайне редко.