Феномен одиночества

– Повтори то, что ты сказал мне только что, – раздался голос за кадром.

– Я укрывал мятежников, – разбитые губы с трудом шевелились, – Они при мне связывались с Пророком и обсуждали будущие теракты.

Залман накрыл ладонью экран и, сохраняя спокойствие, навис над Расулом.

– Ты пытал главу тейпа… Скажи, сколько нужно времени, чтобы человек сознался в том, чего не совершал? День? Несколько часов?

Расул многозначительно улыбнулся и достал небольшое устройство – карманный компьютер с логотипом одной из корпораций Гегемонии.

– У нас не производят подобных штуковин, – желчный голосок резал слух тихой нудной нотой.

Император повернулся ко мне и спросил:

– Это правда?

– Я не смогу сейчас доказать свою невиновность, – ответил я.

– А это мы нашли в комнате Пророка, – на столе появился второй мини-компьютер.

– Может быть это всего лишь муляж? – пожал я плечами, изображая, что с интересом разглядываю диковину.

Расул, опьянённый надеждой на успех, активировал оба КПК и продемонстрировал их работу.

– А вот я не знал, как они включаются… – сказал я, наблюдая за реакцией присутствующих.

Император беспокойно ещё несколько раз потряс браслетом, но охрана так и не появилась. Залман медленно попятился к своему рабочему столу, где по всей видимости хранилось оружие.

– Ты так ничему и не научился, – проговорил с горечью Махдиф, закрывая собой императора, – Гордыня и жадность, а ещё жажда власти…

– Я научился! – Расул совершил быстрый выпад, и его драгоценный кинжал глубоко вошёл в грудь брата, – Я больше не буду бояться!

Махдиф упал не сразу, а, шатаясь и поливая ковёр кровью, сделал несколько шагов и рухнул на колени. Залман успел только открыть ящик и потянулся за пистолетом, но Расул оказался быстрее: выхватил револьвер с пояса умирающего брата и выстрелил первым, и сразу кубарем откатился в дальний угол. Подлец считал себя самым ловким прохвостом, опережающим всех на много ходов вперёд… Он был так предсказуем…

За дверьми лояльная главе контрразведки охрана топталась в нерешительности, не смея врываться без сигнала. Шли секунды. По лбу Расула стекали капли пота, а глаза становились всё безумнее. Я давно знал, что новое Писание – это его задумка. Он не хотел стрелять в рекламное лицо своего выдающегося проекта, но и оставлять меня на свободе стало очевидно нельзя. Расул наконец решился и нажал на курок. Пуля попала мне в грудь чуть выше и левее шрама от противотанковой винтовки Уитмана.

– Сюда! Мой брат убил Императора! – визжащий человек обогнул стол, наспех вытер оружие и вложил в руку Махдифа за мгновение до того, как гвардейцы сорвали двери с петель.

Меня прижали к полу, скрутили и куда-то поволокли. Симбионты быстро остановили кровь и впрыснули обезболивающее.

– Махдиф! Брат! Что же ты наделал! – надрывался визгливый голос, становясь тише по мере того, как меня уносили всё дальше.

***

Мятежники сгрудились вокруг радио.

– Стало известно, что советник Махдиф Бакиев готовил государственный переворот и совершил покушение на Пророка и императора, – вещал диктор, – Его младший брат Расул Бакиев раскрыл заговор, но успел спасти только посланника Создателя. Теперь бывший глава столичного отделения национальной безопасности, а ныне регент Даймода, объявил о введении военного положения и всеобщей мобилизации. К нам поступили сведения, что внешний враг, глубоко проникший в наши ряды, способствовал сегодняшней трагедии. Братья! От нас требуется максимально сплотиться, чтобы сохранить себя, как великий народ!

Рейчел выключила радио и оглядела своих соратников. За последнюю неделю они разительно изменились и стали хотя бы отдалённо походить на воинов, а главное – к ним потянулись добровольцы.

– У нас завелась крыса, и я хочу дать вам очередной урок, – начала атаманша, – Хадиф решил, что сдать нас карателям лучше для него и всех тейпов. В следующий раз, когда мы придём менять добычу на провизию, нас будет ждать засада. Поэтому прибудем к месту заранее и покажем кто охотник, а кто дичь! Подробности на месте. Выходим через полчаса.

Рэйчел хлопнула по плечу Мубарака и ободряюще улыбнулась. Это подействовало и мужчина, распрямив плечи, громко повторил её последние слова, чтобы слышали все. Без прежней суеты начались сборы и намного раньше срока два взвода выстроились в ущелье. Командиры поделили людей на небольшие группы и повели всех разными путями.

– Незаметно предупредишь деревенских, чтобы уходили, – сказала Рэйчел мальчишке-посыльному, которого таскала с собой вместо почтового голубя, – Пусть спрячутся, но только не все в одном месте.

Мальчишка, не задавая вопросов, сразу же побежал исполнять приказ. Он учился быстрее взрослых и уже мог читать несложные надписи. "Нужно обязательно дать ему возможность получить образование," – подумала Рейчел, но совершенно не представляла, как это сделать.

К тому времени, когда полностью стемнело, Рейчел успела распределить бойцов в чаще на склоне горы у назначенного места. Воздух быстро остывал, и сохранять неподвижность становилось всё сложнее, но бывшие фермеры хорошо держались и даже, вопреки обыкновению, сохраняли полное молчание.

Каратели прибыли за час до полуночи. Они установили две турели, наспех соорудили прикрытие из веток, чтобы стать незаметными с дороги. Никто не прочёсывал лес, не использовал поисковых дронов. Самоуверенные, привыкшие к лёгким боям, офицеры внутренних войск до сих пор не осознали, что им противостоит организованная группа, а не кучка голодранцев. Имя Рукийа уже появилось в ориентировках, но ещё не вызывало эмоций больше, чем любое другое под фотороботом очередного бедолаги.

Хадиф появился ровно в полночь, лично шествуя перед обозом: одна телега с провизией и две пустых для захваченного мятежниками добра. С излишним шумом Рейчел скатилась по склону, скользя подошвами ботинок по мелкому щебню и песку, следом за ней зигзагами спускалась дюжина бойцов с внушительными рюкзаками.

– Рукийа! Не думал, что ты лично придёшь! Может нам стоит подвозить товар прямо в убежище? Малыми партиями, – Хадиф раскрыл руки для объятий, но атаманша только усмехнулась.

– Ты так легко продался нам ради небольшой прибыли, – очень громко, чтобы все слышали, произнесла Рэйчел, – Что помешает тебе в будущем ещё раз сменить сторону?

Охрана за спиной старейшины беспокойно зашевелилась, но направить оружие на дерзкую женщину никто не решился. Командир карателей с помощью направленного микрофона слышал разговор на дороге и медлил с атакой, рассчитывая получить дополнительные сведения.

– Прибыль, конечно! – ответил Хадиф.

– Только не беги, – одними губами прошептала атаманша, толкнула старейшину за телегу и резко вскинула руку.

Из густой листвы леса синхронно выстрелили партизаны, поражая солдат, и спустя мгновение послышались вопли раненых. Всё кончилось настолько быстро, что никто из карателей не успел выйти на связь. Из чащи выбежали повстанцы и кинулись к своим врагам, но не добивали, а наспех латали, чтобы унести в убежище. Настала пора проверить лояльность солдат к империи.

– Рукийа, – позвал Хадиф, пытаясь не показывать страх, – Я хочу…

– Нет, – грубо отрезала женщина, – Будешь продолжать свою работу там, где ты нужнее. Установил связь с трудягами на плантациях?

– Да, но они боятся.

– Я тоже. Пока было за что. Ты готов?

– Да, – Хадиф широко расставил ноги и сжал небольшую палочку в челюстях. Рейчел несколько секунд целилась и, наконец, выстрелила в голову старейшине. Пуля угодила в лоб под углом, вырвала кусок кожи и унеслась во тьму. Теперь жизнь Хадифа зависела только от того, насколько он сможет быть убедительным на допросах.

Импланты позволяли отлично видеть в темноте даже сквозь плотный подлесок, как партизаны быстро уходили по узким тропам с тяжёлыми носилками. Со стороны ближайшего военного поста послышался гул двигателей боевого воздушного транспорта – командование заметило, что прервалась связь и выслало подкрепление. Рейчел несколько мгновений вслушивалась в нарастающий шум, а затем растворилась в тенях.

3.22 Выход

Тело почти не болело – симбионты постарались. Крошечная клетка, куда меня поместили, состояла лишь из стен, каменного пола и переплетения множества кабелей вместо потолка: во дворце или не было тюрьмы вовсе, или вести Пророка к заключённым на виду у всех посчитали слишком опасным.

– Ты выжил, как я и полагал, – Расул стоял, широко расставив ноги, – Меня предупреждали, что за пределами нашего сектора космоса существуют не менее развитые цивилизации… Что вы будете приползать сюда, как надоедливые насекомые и гадить. Но, – визгливый голос вонзился в уши, – Ты сможешь избежать пыток и даже выжить. Поверь, я умею добиваться своего. Тебя видели люди, и книгу ты написал отличную – намного лучше всех моих черновиков. Побудь Пророком ещё пару недель? А?

– А потом? – спросил я, садясь на каменный пол.

– Потом я хочу отправить тебя обратно, чтобы передать послание, – в руках Расул повертел минипроектор, направил на стену и включил.

Я увидел верфь космических кораблей и сначала подумал, что она плывёт над небольшим астероидом, но спустя миг понял, что это каменистая планета, и осознал реальные размеры рукотворного объекта. Расул показывал мне место, где строились гигантские носители, и, судя по множеству незаконченных каркасов, их планировалось выпустить не меньше нескольких десятков. У Союза было всего тридцать "маток", а значит Тетерев со своей командой был абсолютно прав разрабатывая эту операцию, казавшуюся мне чрезмерно жестокой до этого момента.

– Я вижу под твоей лживой маской спокойствия настоящее лицо! Тебе страшно! Передай этот страх своим хозяевам. А пока расскажи мне, как обезвредить твою напарницу, – Расул небрежно пнул меня в бедро.

– Она из другого мира. Мы не союзники.

– Врёшь… Но я захвачу её так или иначе.

Расул прижал палец к уху и внимательно выслушал доклад по телефону. Лицо узурпатора дёрнулось на миг, но он совладал с собой и прошипел:

– Её уже везут сюда. Не надейся. Она заговорит.

Человек с визгливым голосом лгал, рассчитывая, что я выдам нужную ему информацию. Он разочарованно махнул рукой продолжая изображать самодовольного паука и собрался уходить, когда услышал:

– Desine sperare qui hic intras (Оставь надежду всяк сюда входящий, лат. прим. авт.)

– Что?

– Неважно… Чтобы это понять тебе нужны десятки лет… может быть сотни.

– Знаешь почему я выбрал тебя на роль гонца, а не её? – Расул злорадно оскалился и стал похож на сумасшедшего.

– Женщину быстрее заставить говорить под пытками, – ответил я спокойным тоном, отметив, что время имеет первостепенное значение для Расула.

– Видишь, я разбираюсь в этом.

– Пророку нужно выступить перед горожанами и, главное, фермерами за пределами стен столицы, чтобы сила слова распространилась в головах тех, кого сейчас вербуют мятежники. Это возможно?

Расул кивнул и добавил:

– Через три дня мы построим специальную сцену и будем следить, чтобы ничего лишнего не было сказано.

С громким лязгом закрылась дверь. Наступившая тишина казалась долгожданной кружкой холодной воды в знойный полдень. Оставалось ещё немного времени, чтобы подготовить последнюю речь. Управлять Расулом оказалось очень легко – он не мог даже представить себе, что существуют люди с отличным от его способа мыслить. Этот человек действовал, словно сошёл со страниц учебников по истории.

***

– Рукийа! – Мубарак потряс за плечо своего лидера, – Пророк выйдет к людям завтра утром. Ему для выступления готовят огромную площадку вне города.

Рэйчел улыбнулась и потрепала за густую бороду своего первого заместителя.

– Я же говорила! – радостно воскликнула Рэйчел, – Всё готово?

– Да… – тихо произнёс Мубарак, – Но я не понимаю…

– Писание видел? Там говориться, что вы должны и дальше терпеть и страдать…

– Там говориться о духовном развитии и превосходстве…

– Дурак… – перебила Рэйчел. Сон как рукой сняло, и она превратилась в действующий вулкан: быстро накинула бронежилет, схватила винтовку, стоявшую у подобия кровати и по радиосвязи передавала приказы. Этой ночью спать не придётся.

***

Меня вывезли под конвоем. Солдаты обращались вежливо, и в их глазах читалось почтение. Расул ждал на помосте сцены – огромной арены с микрофонами.

– Через несколько минут можно начинать, – сказал он, – Только учти, что передача звука будет с задержкой в полсекунды, и операторы трансляции смогут тебя остановить в любой момент.

Крепкие пальцы сдавили мне плечо до боли, а когда Расул разжал их, то ощутимо толкнул к трибуне. Толпа перед сценой простиралась на сотни метров в разные стороны, отделённая невысоким заборчиком, за которым стояли отряды карателей с оружием наизготовку.

– Жители Даймода! – начал я, – Вы все собрались, чтобы услышать проповедь, но сегодня её не будет. Я не буду читать вам из Писания и не буду говорить от имени Творца, – громкое эхо понесло мой голос над морем голов, как и предупреждал Расул с небольшим запозданием, – Сегодня я хочу заглянуть в ваши души и оставить там РАВНОВЕСИЕ!!! Каждый из вас лишь часть великого народа! Но в любом механизме любая деталь важна! Мы стоим у границ нашей общей Империи и смотрим вперёд, чтобы нести свет нашей веры дальше! Но враг не дремлет! Смерть Императора Залмана показала нам это! Сейчас каждый из нас под ударом, а значит пора сплотиться, как никогда раньше! Если Император отдал свою жизнь за Даймод, то мы все не имеем права на меньший подвиг!

Толпа взревела. Инициаторы от подразделения пропаганды рвали глотки громче всех, чтобы окружающие подхватили крик и сами стали источником волн бездумного "патриотического" психоза. Тысячи человек сливались в единое существо, объятое огнём безумия. "Почему Рэйчел медлит?" – подумал я, прикидывая, что ещё сказать. Пауза ещё не успела затянуться, и руки сами собой поднялись и раскинулись в стороны под усиливающийся гул. Пуля ударила в грудь с огромной силой, но из-за малого размера не сбила с ног. Симбионты отработали на отлично выбросив вперёд фонтан алых брызг, испачкавших микрофоны.

– Помните, братья, у всех людей одна кровь, – я выталкивал слова вместе с красными пузырями, – У всех людей на всех планетах нет различий. Мы все равны.

Ноги подкосились. От кровопотери закружилась голова, и небо поменялось местами с настилом арены. Боли почти не было, только горячая кровь щекотала грудь. Толпа оставалась в безмолвии из-за продолжающегося религиозного экстаза, по инерции, наверняка, народ ожидал чуда воскрешения и жадно наблюдал, боясь упустить, но агенты засуетились, забегали. Расула утащили куда-то согнутым пополам. Наконец люди осознали случившееся и рванули в стороны, в поисках укрытия от снайпера, и ограждения перед сценой смело, словно опавшие листья порывом осеннего ветра. Какой-то бородач поднялся на сцену, поднял меня на руки и ловко затерялся в беснующейся толпе. Сознание с трудом удавалось удерживать, но перед глазами всё так быстро мельтешило, что я их закрыл и прислушался к внутренним ощущениям: лёгкое однозначно пробито насквозь, но дышалось без труда, благодаря симбионтам, кровь остановилась. Меня уложили на какую-то платформу, которая медленно начала опускаться под землю – вероятно лифт на подземную фабрику. Скоро начнут искать пропавшее тело пророка, но ещё есть время, пока жизнь и здоровье диктатора намного важнее трупа "мессии". Лифт остановился, и я попытался встать.

– Не дёргайся, Слав, – почти ласково сказала Рэйчел. Её голос стал твёрже, немного охрип от команд.

– Хороший выстрел, – я открыл глаза и увидел несколько бородачей, смотрящих на меня с недоверием.

– Я попыталась им объяснить…

– Это правильно.

Отпустило. Обезболивающие подействовали в полную силу, и язык стал ватным. Захотелось спать. Не время. Симбионты впрыснули в кровь стимуляторы, и получилось встать на ноги. Грудь и спина ныли в местах входа и выхода пули. Ничего… Заживёт…

– Надо уходить и быстро, – скороговоркой произнесла Рэйчел, – Транспорт ждёт.

Через полчаса трусцой по лабиринтам заброшенной подземной фабрики мы выбрались на поверхность, откуда столица казалась миражом в пыльном воздухе. Флаер стоял наготове с включенными двигателями. Не поднимаясь выше пары метров, машина юркнула в ущелья. Надо отдать должное мастерству пилотажа моей напарницы – мчаться на огромной скорости по каменным коридорам было очень рискованно. Наконец флаер завис над небольшой площадкой, где группа бородачей встречала нас радостными криками.

– Через семь минут прибудет транспорт… – Рэйчел осмотрела своих повстанцев с некоторой грустью и продолжила, – Мы уходим… Придут другие и будут помогать вам дальше открывать глаза. А бороться за права вы должны сами…

Кряжистый бородач вытер пятернёй лицо и, казалось, готов пустить слезу.

– Рукийа, мы продолжим сражаться без тебя и учить детей.

– Второе самое важное, Мубарак.

В вышине появился нарастающий гул. Эвакуационный транспорт прорывался сквозь атмосферу по крутой спирали – автоматический кораблик без людей мог выдерживать гораздо большие перегрузки. Взметнулась пыль от тормозных двигателей, а волосы словно кто-то в истерике пытался вырвать из головы. Жёсткая посадка и погрузка второпях проходили под множеством угрюмых, но твёрдых и упрямых взглядов.

Я пристегнулся к ложементу и запустил программу старта со словами:

– Поехали!

– Что? – переспросила Рэйчел, но я уже не смог ответить из-за предельной перегрузки

3.23 Вечерний досуг

– Такое мерзкое чувство… – Рэйчел обхватила голову и сидела неподвижно, только плечи вздрагивали.

– Ты видела прогнозы по войне Союза с Даймодом? Не меньше десяти миллиардов убитыми… А так… Сорок миллионов… Мне тоже тошно.

– По твоим рассказам с Залманом можно было договориться!

– Рэй… Не смогли бы мы с ним договориться, – я сел рядом на краешек кровати и обнял женщину за плечи, – Для него честь империи и собственная были слиты воедино в клубке противоречий и заблуждений. Он никогда бы не согласился стать частью Союза и принять наши законы, а на равных сосуществовать мы бы не смогли.

– Ты ведь понимаешь, что эти сорок миллионов убили мы с тобой? – глаза Рэйчел покраснели и слезились от недосыпа, руки дрожали, и пальцы постоянно теребили локон волос.

– Понимаю и по-другому поступить было нельзя.

– А что, если мы ошибаемся?

– Рэй, сколько людей в Гегемонии живёт в нищете? Бесправные лишённые собственной воли? Сколько из них согласится выйти из этого положения за "небольшую" цену участия в войне с Союзом? А сколько сможет понять и осознать себя, чтобы остановиться и принять решение? В мирах, подобных Даймоду, всё то же самое – законы развития общества не зависят от климата или количества океанов на планете. А времени у Союза нет: тысячи планет одновременно будут рвать друг друга по указке Гегемонии, ради перезапуска её жизненного цикла.

Рэйчел умолкла. Усталость впилась в её красивые плечи и давила вниз, вина не отставала и перекашивала лицо. Она изменилась за время нашего знакомства и продолжала меняться на глазах. Мне показалось, что если её вернуть в тот день, когда она убила Уитмана, то в этот раз всё случилось бы иначе.

– Мы прибудем через несколько часов, – шёпотом проговорил я, – Попробуй поспать. На месте потребуют отчёт.

Женщина кивнула и свернулась калачиком. С тяжёлым сердцем я оставил её каюту и принялся за доклад об операции. Мне тоже не давала покоя мысль, что аналитики могли ошибиться, и мы зря вмешались в ход истории. Перед глазами вертелась проекция населённой части галактики размеченная, как светофор, только добавился новый цвет для ядра Гегемонии – ярко-голубой.

Кораблик всплыл в системе штаб-квартиры внешней разведки с зарождающимися планетами. Буйная звезда временно взяла передышку и не так яростно плевалась радиоактивным ветром. Судно взяло курс на базу, а я задремал, сморённый усталостью. Грудь перестала ныть.

– Прибывающие на борту 451 отзовитесь, – на мониторе появилось молодое лицо офицера, на лоб его спадал локон светлых волос и парню приходилось то и дело поправлять его.

– Жданов на связи…

– Паркуйтесь на первой раме, – офицер сверил мой код доступа и ввёл команду на стыковку.

У трапа стоял Тетерев и переминался с ноги на ногу. Он смотрел исподлобья и бормотал что-то под нос в микрофон радиосвязи.

– С удачным выходом из операции! – обратился он ко мне.

– Ага, – Рэйчел прошла мимо с пустым взглядом.

Капитан бросил на неё озадаченный взгляд.

– Отойдёт со временем, – тихо сказал я.

– Вокруг Даймода скапливаются крупные ударные силы… – начал Степан Игоревич.

– Дай поспать! – резко бросил я, наплевав на субординацию, – Мы там гражданскую войну развязали… Дурно пахнет ваше предприятие.

– Думаешь я рад всему этому? У меня руки по локоть в крови и дерьме – не отмыться теперь никогда. Гегемония начала строительство флота, несколько групп из жёлтой зоны тоже. Война уже идёт в нескольких десятках систем… – Тетерев похрустел недельной щетиной и замолк на мгновение, – Мы не выстоим против всех, если не будем стравливать врагов.

– Там люди… Тысячи… Миллионы… Миллиарды людей сейчас начнут резать друг друга за "светлое будущее". А мы ведём себя не лучше противника.

– Критикуешь – предлагай.

– Я согласен с планом, но уж очень на душе скверно… – успокоившись ответил я.

Тетерев ещё раз провёл ладонью по измождённому лицу и произнёс:

– А я согласен ещё сотню таких операций провести, а потом под трибунал – за одну только надежду, что в будущем потомки смогут меня повесить не на самодельной верёвке, а на высокотехнологичном волокне, которое разработают специально для таких вот военных преступников.

– Наши приступили к строительству кораблей?

– Да… Штайн выступил и попросил народы Союза понять ситуацию. Он играет в демократию и пока успешно. Все наши миры, даже корпоративные перестраиваются под военные нужды.

– Отчёт об операции я передал ещё на подлёте… Что с ультиматумом?

– Мы отошли в пределы выделенной нам области. Не нарушаем и сидим тихо. Отдыхайте… – Тетерев махнул рукой, – Вас не побеспокоят ближайшие десять часов.

– А потом?

– Выдадут материалы для нового задания.

Я кивнул и отправился отсыпаться.

***

Документы мне вручили утром, когда я вышел для завтрака в столовую. Гуша виновато улыбнулась и сказала, что на ознакомление уйдёт пара дней, а вылет через неделю. Упругой походкой инструктор удалилась, а я остался сидеть и перемешивать ложкой недоеденный суп. Усталость и внутренний раздрай заглушили разговоры вокруг. Вошла Рэйчел. В одной майке и шортиках от пижамы. Многие повернули к ней головы, но сосредоточенное лицо и глаза, смотревшие в себя, отталкивали.

– Приятного аппетита, – сказала напарница и села напротив, – Когда отправляемся? – её взгляд на миг задержался на кубике с данными.

– Через неделю. Я полечу один. Тебе нужно отдохнуть.

– Чушь, – женщина резко ударила по столу, отчего моя тарелка подпрыгнула, – Я тут сойду с ума без дела.

– Учи новеньких.

– Я переломаю курсантам все кости, – женщина надрывно с хрипотцой рассмеялась, – Знаешь, что мне предложили новое тело?

– А зачем?

– Они разобрались в поясняющей записке и предложили улучшения.

– И как?

– Теперь мне предстоит вникать… Но пока мне и это нравится.

– У этого лицо слишком… – я замолчал, подбирая нужное слово, – Стерильное. Словно кукольное.

– Это хорошо – меньше запоминается. Для нашей работы самое главное. А куда нас посылают?

– Ещё не читал.

Рэйчел наконец выбрала себе завтрак и сделала заказ. Робот-паук, быстро перебирая ножками, подскочил к столику уже через минуту и снимая с корпуса приборы расставил на столе.

– У нас… – Рейчел запнулась и сразу поправилась, – В Гегемонии такая прислуга считается дурным тоном.

– А у нас нет прислуги вообще.

Бывшая рабыня смотрела вслед роботу и думала о чём-то пару мгновений, а потом улыбнулась и сжала мою ладонь.

– Слав, я боюсь сойти с ума от всего этого. Мне очень тяжело… Ваш мир абсолютно другой.

– Тебе он не нравится? – спросил я.

– Он будто не настоящий. Тут… Он словно игрушечный домик посреди пустыни хаоса. Вот-вот начнётся ураган и сметёт его. Вся красота и гармония будет уничтожена непреодолимой природной стихией…

Я почувствовал, как сжимаются её пальцы, причиняя мне боль.

– Мы тоже часть естественного миропорядка. Другая, более новая и прогрессивная версия, значит имеем право выжить, и более того победить, разрастись и стать единственным вариантом.

– Я верю, что побеждает самый сильный, дерзкий и жестокий. Но в тебе и других нет всего этого. Вы будто слабее, хоть и лучше.

Женщина наконец отпустила мою кисть. Её сомнения показались мне наивными, но лишь на мгновение: её мышление ещё не было готовым, а пережитый опыт разрывал сознание, сопротивляясь новому способу воспринимать реальность.