Конрад. Путь кобры

С мягкой улыбкой Рахион обводил мечтательным взглядом лес и кучевые облака, подгоняемые по-летнему тёплым ветром. Наблюдая за шаманом, Конрад вдруг понял, что чужие откровения вовсе не излили его грязной, смердящей субстанцией.

– Поэтому ты строишь из себя хозяюшку и всюду нас обслуживаешь? – дружелюбно спросил он.

– Поверь, заботиться о вас мне только в радость. Можешь называть это обслуживанием, если тебе так удобнее.

– Да нет, я…

– Не смущайся, я понимаю, как это выглядит, – рассмеялся шаман. – Ну что ж, я поделился с тобой некоторыми из своих прошлых переживаний. И если ты не чувствуешь себя отягощённым чужим… м-м… нытьём – можешь сделать то же самое. Расскажешь о том, что тебя больше всего беспокоит?

Конрад осмотрел мило улыбающегося эльфа, не удержался от ответной улыбки и сказал:

– Нет. Как-нибудь в другой раз.

И, вопреки всем ожиданиям, Рахион только беззаботно пожал плечами.

– Ну ладно! Тогда возьми тотем и делай, что я скажу. Будем с тобой учиться единению с духом.

От такого заявления волак просто впал в ступор.

– Что, даже не будешь заливать, как вредно держать всё в себе?

Рахион, отрицательно промычав, замотал головой.

– А как же это твоё единение с собственным духом, медитация и всё такое?

– Ну, как-нибудь в другой раз, когда будешь в настроении и придёшь к этому сам. А сегодня обойдёмся без этого.

На первых порах очень хотелось поспорить с эльфом, допытаться до его же собственных слов и убеждений и просто спросить – на кой весёлый тогда всё это было, если можно учиться единению с духом помощью тотема? Но не стал. Вздохнув, Конрад взял в руку фигурку ягуара и почувствовал волну одобрения своего внутреннего зверя.

Не мог бы и подумать, что всё получится так быстро. Не дожидаясь наставлений шамана, он сжал в кулаке тотем, поднеся его к лицу, зажмурился и мысленно воззвал ко всем возможным духам, прося их о помощи с очищением от мыслей и чувств и единением с тениумом. И почти сразу же ощутил эффект.

На мгновение показалось, что тело сейчас обмякнет, он лишится чувств и свалится на землю, настолько его вдруг опутала сонная лёгкость, невесомость. Внезапная тишина и долгожданная пустота в голове на секунду заставили забыть, где он и что происходит. Но в следующий миг перед внутренним взором вспыхнуло пламя, обрётшее силуэт ягуара, под кожей ручьями пробежало приятное, лёгкое тепло и разлилось по всему телу.

Глаза распахнулись, как выбитые ворота, Конрад вскочил на ноги и… почти этого не почувствовал, словно бы находился в осознанном сне. Переступал с ноги на ногу, крутил головой, осматривая всё вокруг. Мир остался прежним, но каждую его частицу – травинку, лист, камень, ком земли, язык пламени, собственные руки – волак осмотрел в долю мгновения, как крошку под увеличительным стеклом, и заметался, чтобы изучить всё, что его окружает.

И только краем сознания понимал, что всё это делает вовсе не он, а рыщет в поисках новых открытий внутренний зверь, перехватив управление его телом.

Краем глаза увидел, как соскочил со своего места Рахион. Краем уха услышал изумлённый вопль:

– Ах уехал мой тарантас! Это что же, так сразу?!

Волак носился из стороны в сторону, осматривал каждое дерево, щупал его кору, загребая пальцами траву, вырывал с корнем, жадно вдыхал её зелёный запах, бросал и мчался к новым объектам изучения, жаждая увидеть и почувствовать большее. И только отрезвляющий зов шамана заставил осознать, что тениуму просто снесло крышу от новых впечатлений. Пожалуй, хватит.

Всего одно лёгкое усилие, – скорее даже, решительное желание – и зверь немедленно прекратил своевольничать, покорно уступил носителю его же тело и успокоился. Конрада слегка качнуло, когда он наконец начал в полной мере ощущать себя в материальном мире, а не заточённым где-то в своей же голове.

– Ох ты!..

И это было мягко сказано. Пьянящее головокружение, к счастью, оказалось мимолётным и так же быстро отступило, как и началось, не оставив даже мерзкого ощущения тошноты. Конрад облегчённо выдохнул.

Всего единожды он находился в подобном неприятном состоянии, в первое своё знакомство с трактиром и алкоголем, но тогда оно мучительно затянулось. Зоркая Лолита вовремя остановила его, великодушно приютила у себя дома, утешила, разбудила поздним утром и помогла привести себя в порядок, так что в замок маркизы страж вернулся во вполне пристойном виде. Даже Гарина уличила в ночных приключениях только по виновато-напряжённым взглядам и попытке держать дистанцию с хозяевами, чтобы не заподозрили неладного.

Итак, ещё один шаг к большой цели успешно проделан, а с возвращением тёмного мага волак всё же надеялся открыть на своём пути новую дверь. Ту, что постепенно приведёт его и к Гарине, и к Дионе.

Вдруг Рахиона окружили духи леса в виде летающих разноцветных огней. Эльф напряжённо всматривался в пустоту, подняв голову, и не шевелился, слушая то, чего не дано было слышать другим.

Скоро на его лице проявился ужас, и шаман вздрогнул так, будто его огрели глыбой льда.

– Да быть этого… Лаисия! – беспомощно посмотрел он на Конрада. – Моя двоюродная сестра, она… совсем недалеко. Нуждается в помощи. На неё напали!

Глава 4 «Законы стаи»

Искать угодившую в беду эльфийку пришлось недолго. Причём Конраду. Духи сообщили шаману, что она влипла в неприятности в километре от подземелья, и стремительными прыжками по деревьям волак оказался там уже через минуту. Рахиону оставалось догонять по земле, на своих двух.

Конрад удивлённо притаился на высоком клёне, наблюдая такую картину. По лесу со всех ног мчалась девушка в тёмной блузке, в неприлично коротких штанах и высоких ботинках до середины икры. За спиной крупный наплечный мешок, заплетённые в высокий хвост рыжие волосы на бегу кажутся вытянутым назад толстым канатом. И вот-вот за него грозились ухватиться четыре преследующие девушку амазонки.

Представительницы королевской дружины были все поголовно вооружёнными до зубов грозными женщинами в форме, схожей с одеждой эльфийки, но более целомудренной, с лёгкой кирасой и чем-то, напоминающем юбку с вырезом до самого пояса, поверх обтягивающих штанов до колен. У каждой амазонки не по-женски рельефные мышцы, кто-то с туго заплетёнными, кто-то с коротко стриженными ёжиком волосами.

Среди этих четверых такая оказалась одна, самая крупная, агрессивная и мужеподобная из всех. В одной руке длинный кинжал, вторая сжата в кулак. Взмах, резкий рывок, и тут она хватает эльфийку за длинный хвост, наматывает его на запястье, резко тянет на себя и замахивается кинжалом.

Рефлексы не подвели. После истории со злейдерами и тёмным магом – когда Конрад оказался лицом к лицу со смертью, а под рукой не было ничего, чем можно защититься – оружейный арсенал всегда был при нём. Даже когда он передвигается по подземелью, пара кинжалов и метательных звёзд спрятаны по карманам и за голенищем сапога. И теперь две звезды мгновенно полетели в амазонку, вонзились в плечо и спину, и воительница вскрикнула, уронила кинжал.

Лаисия сразу вырвалась и бросилась бежать. Другие амазонки повыхватывали клинки и арбалеты и яростно заметались в поисках опасности.

С лагерного прошлого Конрад знал, что амазонское войско – личная дружина королевы Розбель. Каждая из них приближена к ней и практически на ты, а стало быть, знает об опасности её власти со стороны волаков. Следовательно, попадаться им на глаза категорически нельзя. Если только…

– Ну что ж, зверюга, – обратился к ягуару. – Испытаем наше единение на практике?

Тениум внутри него издал воинственный рёв. Прикрыв глаза, Конрад моментально поймал то состояние, которому научился каких-то пять минут назад. Невесомость, тишина, пустота. Всего на миг, и вот, перед внутренним взором огненный силуэт зверя, под кожей растекается приятное тепло. Ягуар вновь овладел телом, подобрался и одним прыжком очутился на хвосте у противника.

Три амазонки снова гнались за Лаисией, но временная поблажка придала эльфийке сил. Девушка улепётывала с такой скоростью, что преследовательницам пришлось метать в неё ножи и стрелять из арбалетов. Но ягуар в человеческом теле оказался проворнее.

Рывок, и одна амазонка кубарем летит в обратную сторону. Ещё рывок и ещё – уже две разлетелись, приложившись об землю и дерево. Не успевают опомниться и даже поднять с земли головы, как сплочённые зверь и человек уже несутся нанести следующий удар. Хватают одну за шиворот, обхватывают обеими руками голову и делают всего один щелчок.

В них летят стрелы арбалета, но оба видят каждую так отчётливо, словно кто-то вдруг замедлил время. И резво уклоняются, несутся в атаку. Им не нужны клинки и звёзды, в своём единении они действуют голыми руками. Обезоруживают, бьют, размахиваются, уклоняются, снова бьют. Одна уже мешается под ногами, и приходится пнуть её тело так, чтобы оно отлетело подальше, как камень от носка ботинка. Другая, ещё живая противница, не думает отступать и намерена биться до конца. Ей же хуже.

Зверь в человеке вырывает с её пояса сумку с орудиями, перехватывает занесённую для удара кинжалом руку и резко давит. Длинный вражеский клинок входит в солнечное сплетение амазонки, а её ладонь продолжает сжимать рукоять под его хваткой. Он не позволяет ей вытащить и даже отпустить его. Держит. Вытаращенные глаза наливаются кровью, смотрят на своего убийцу с непомерным ужасом, багровая кровь течёт из раны и изо рта, окатывая одежду и траву.

Клинок рывком меняет направление и углубляет удар. Так, чтобы разорвать сердце. Амазонка успевает лишь дёрнуться, и её глаза затягивает посмертная дымка.

Тело ещё не рухнуло на землю, как чёткий звериный слух вдруг улавливает топот. Развернувшись, тениум и его носитель видят, что в глубь леса, шатаясь, убегает раненная короткостриженая амазонка. Вырывают кинжал из трупа, который только начинает падать, размахиваются и метают. Длинный клинок входит в спину по самую рукоять, остриё выходит из груди. Шансов у последней амазонки не было никаких.

«Довольно», – велел про себя Конрад, и ягуар вернул ему управление телом.

Оказалось, он даже не испачкался в чужой крови. Тениум знает, что тогда придётся собственноручно стирать вещи, а хозяин этого жутко не любит. Вот что значит истинное единение! Волаку до одури не терпелось испытать свой новый навык со стаей и сойтись в поединке с Грегером. Кто же окажется сильнее – коршун или ягуар?

Пока в голове воплощались всевозможные ходы и исходы грядущей битвы, он не заметил, как к нему подошли, и опомнился лишь после робкого «М-м…».

Лаисия стояла рядом, по другую сторону от амазонки с проткнутым сердцем, прижав один кулак к груди, а вторым касаясь подбородка, и странно смотрела на волака. А он молча осматривал её. Ярко рыжая, такая же зеленоглазая, как Рахион, с изящными, тонкими чертами лица и заострёнными ушами, особо видными из-за открытой причёски. В эльфийке не чувствовался страх к тому, кто за минуту уложил четверых, а сам вышел в прямом смысле чистеньким и опрятным. Только недоумение и осторожное любопытство.

Наконец она сдвинула брови, ещё рьянее забегала по нему глазами и улыбнулась.

– Рахион нашёл тебя… Наследник ягуара это ведь ты!

Улыбка из робкой стала настолько счастливой, будто бы девушка отыскала давно потерянную семью, а не незнакомого и явно опасного человека.

Конрад стал оглядываться по сторонам. И где там потерялся этот шаман! Он не горел желанием объясняться с его родственницей один на один – терпеть не мог общество незнакомых людей.

Неожиданно Лаисия взвизгнула, выбросила со спины сумку, кинулась к нему и сжала в крепком объятии.

– Это ты! Он нашёл тебя! Ура-ура-ура-а-а! Я так рада! – верещала она, пока Конрад стоял поражённым истуканом. Предпринял жалкую попытку освободиться, но не тут-то было. Эльфийка встала на цыпочки и принялась радостно расцеловывать его щёки.

(Иллюстрация 3)

– Меня Лаисия зовут. А тебя? – уставилась она ему в глаза, даже и не думая отпускать. Длинные пальцы цепко держали волака за грудки.

– К…Конрад…

– Красивое имя! А Рахион здесь, да? – эльфийка закрутила головой, отпустила его и тут заверещала на весь лес: – Рахио-о-о-он! Братишка, ты где?! Рахио-о-о…

– Да не кричи ты! – жёстко воскликнул Конрад. Наверное, слишком жёстко, потому что девушка так и подпрыгнула на месте и испуганно оглянулась к нему. – Сколько ещё людей мне придётся убить из-за тебя?

– Ой…

Взгляд её запрыгал по телам амазонок, разбросанных в поле зрения. Лаисия виновато глянула на их убийцу и пожаловалась:

– Они напали на меня… Только потому, что я вслух разговаривала с духами.

– Ты тоже шаман? – удивился Конрад. Девушка замотала головой.

– Нет. Но я молюсь им каждый день с тех пор, как Рахиона прогнали из деревни. И недавно духи начали мне отвечать. Они помогали мне в поисках моего брата…

– Что такого, что ты с ними говорила? Разве это запрещено законом?

Лаисия погрустнела. Как и у Рахиона, все её чувства сразу же отражались на лице, и она даже не пыталась их скрывать. Но только эльфийка набрала в грудь больше воздуха и открыла рот, чтобы заговорить, как их прервал топот и запыхающийся голос:

– Ла!.. Ла!.. Лаисия, ети ж тебя вперевырло!

Рахион вырвался из леса, схватился обеими руками за ствол дерева и повис на нём, валясь с ног от усталости. Весь красный и вспотевший, повязка на лбу перекосилась, два пера висели в волосах.

Эльфийка издала радостный визг и кинулась обнимать брата, от чего он всё-таки не удержался и бахнулся на пятую точку.

– Рахион, я тебя искала! – возбуждённо сообщила ему Лаисия, чуть отстранившись, но ещё держа эльфа за плечи.

– Да что тебя… приспичило… заноза?! – выплюнул, задыхаясь, Рахион. – Чего дома-то не сидится?

– Королевская армия обыскивает все эльфийские поселения, Рахион! Они ищут шаманов. Но… мне кажется, что им нужен конкретно ты.

Лицо эльфа обмерло, как и всё внутри Конрада. Как же медленно он продвигается. Как же быстро суетится эта неугомонная старая мымра в короне! Где же этот тёмный маг, подавись им бездна?!

– Что здесь произошло?

Словно из ниоткуда явился Грегер, увидел тела амазонок и переменился в лице, как будто первый раз увидел трупы. Остальные члены стаи тоже не заставили себя ждать. Сиганули в поле зрения с дерева на дерево и приземлились недалеко от вожака. Ингрид отреагировала на тела более сдержано, а увидев эльфийку, вскинула бровь и без намёка на уважение выдала:

– Это ещё кто?

– Ингрид, это моя двоюродная сестра, Лаисия, – отрапортовал Рахион, спешно поднимаясь на ноги.

– Мои поздравления. Чего здесь надо?

– Конрад, что произошло? – оборвал её на полуслове Грегер, пока кислотность в голосе Ингрид не стала чрезмерно токсичной. Вожак выглядел сильно недовольным, но отнюдь не своей подопечной. А… Конрадом?

– На сестру Рахиона напали амазонки, – ответил тот. – Пришлось выручать.

– Лаисия, ты сказала, королевская армия ищет шаманов? – волновался Рахион.

– Тебя, Рахион! – горячо воскликнула эльфийка. – Я уверена, что им нужен ты. Потомок того, кто сделал предсказание о наследнике ягуара.

– Откуда такая уверенность? – ещё больше помрачнел Грегер. Мортен в это время неприхотливо шмонал тела амазонок, а Ингрид, насупившись, наблюдала за ним. Но не присоединилась. Конрад тоже решил воздержаться и вникнуть в новости и выводы.

– Я подслушивала, следила за ними! – рассказывала Лаисия. – После того, как войско рыцарей и стражников перевернуло вверх дном нашу деревню, я улизнула из дома и наведалась в ближайшее эльфийское поселение, где как раз живёт один старый шаман. Успела попасть туда первой. Они чуть не разгромили его дом, допытывались, кто он такой, откуда у него шаманский дар, кто его предки, что говорят ему духи. Взломали семейную библиотеку и изучили летопись клана. Только тогда и ушли без объяснений. Но я слышала, что кто-то из них сказал: «Это не тот, кого мы ищем».

– Понятно, – торопливо сказал Грегер и окинул взглядом окружающее пространство. – Дружина ещё где-то здесь?

– Я не знаю, – жалостливо протянула Лаисия, пожав плечами. – Они ходят патрулями по нескольку человек…

– Почему они напали на тебя?

– Услышали, как я разговариваю с духами и, наверное, посчитали, что я могу быть той, кого они ищут…

– Ты разговаривала с духами?! – не поверил ушам Рахион.

– Я молилась им с тех пор, как тебя прогнали, Рахион. И они помогли мне найти тебя.

– Это как же…

– Довольно расспросов, надо убираться! – непреклонно объявил Грегер. – Мортен, хватит. Мы уходим!

– Закончил, – с готовностью отозвался волак, раскладывая по карманам трофеи, и вместе с Ингрид поравнялся с вожаком.

– Конрад, к тебе у меня будет особый разговор. Наедине, – тоном, не обещающим ничего хорошего, заявил вожак.

– Да, мне тоже есть, что рассказать, – непоколебимо ответил Конрад. Полоса между бровей Грегера стала глубже, а уголок рта пополз в сторону. Кажется, предводитель отчего-то здорово осерчал.

– Добился успеха в единении – молодец. Но зазнаваться тебе ещё рано.

От возмущения Конрад задохнулся и не сразу нашёл, что выдать в ответ. Зазнаваться? И кто ему это говорит!

Грегер уже развернулся и собрался сделать прыжок на дерево. Ингрид и Мортен – тоже. Но тут Рахион спешно воскликнул:

– Подождите, а… а Лаисия? Она ведь может остаться пока у нас, да?

Вожак развернулся, не особо радушно осмотрел эльфийку так, что она поёжилась, с тенью сомнений – её родственника и, очевидно, так и не приняв решения, взглянул на Ингрид. Как ни странно, и Мортен перевёл на неё вопросительный взгляд, будто бы оба ждали её мнения, что станет решающим. Или не «будто»?

Ингрид совсем не удивилась. Хмыкнув, в свою очередь надменно осмотрела Лаисию, скрестила руки на груди, покривила губами и с толикой презрения заявила:

– Нет. Не может.

Грегер равнодушно пожал плечами, мол, не судьба. Эльфы пороняли челюсти и ошалело переглянулись, а волаки уже продемонстрировали им свои спины.

– Но… подождите! – заикнулся Рахион. – Не оставаться же ей в лесу одной!

– Хочешь, оставайся с ней, – небрежно бросил через плечо Мортен. – Мы горевать не будем.

– Не вернёшься к ужину, Рахион, можешь вообще не возвращаться, – добавил Грегер. – Законы стаи. Выбирай.

– А вообще-то тебе ещё обед варганить! – припечатала Ингрид. – Так что не задерживайся, остроухий… А то я расстроюсь, – с кокетливой обидой закончила она и послала шаману такую улыбку, от которой бедный эльф обычно захлёбывался слюной и забывал обо всём на свете. Заворожила она его и сейчас. Мортен косо глянул на них обоих, мрачно нахмурился, скривив рот, и отвернулся.

Почти одновременно трое волаков сорвались с земли на ветви деревьев и были таковы.

Конрад задумался. Никто ничего не сказал ему, но что-то внутри подсказывало, что упомянутые законы стаи, какими бы суровыми они ни были, также подразумевают и ещё кое-что. Вожак и его приближённые ушли, оставив его делать выбор в пользу стаи или непрошенной гостьи, которую они не захотели принимать в свои ряды. И он со своими «альтаидскими понятиями», – сердобольностью, как брезгливо выражается Мортен – оставшись здесь, оказался на перепутье не в меньшей степени, чем Рахион. Но как ни крути, а ему есть, что терять, и намного больше, чем остроухому помощнику. А вот ради чего?

Глянув на так и застывших на месте брата и сестру, волак прислушался к инстинктам и понял, что обязан сделать. Молча кивнул Рахиону, отвёл глаза от Лаисии и отправился догонять стаю.

* * *

– Почему вопрос о принятии эльфийки решала именно ты? – спросил он у Ингрид, спускаясь в подземелье вместе с остальными. Грегер ушёл вперёд, Мортен тащился сзади.

– Потому что я единственная женщина в стае, – с недовольством и высокомерием ответила она. – Другой без моего разрешения среди нас не будет.

– Есть всего два исключения, – добавил из-за их спин Мортен. – Если на этом настоит вожак, обосновав присутствие этой женщины крайней необходимостью. Или если кто-то из мужчин приведёт её в качестве своей постоянной партнёрши, но никаких прав в стае у неё не будет. Что скажешь, сердобольный братец? Не хочешь поселить к себе в спальню остроухое чудо? Сделаешь доброе дело, заодно интимную жизнь разнообразишь, – едко ковырнул он.

– Сам её бери, – парировал Конрад. Мортен усмехнулся.

– Нет, спасибо. На рыжих не встаёт.

– Аналогично.

– Придурошные! – взвилась Ингрид и ускорила шаг.

Грегер встретил их в центральном коридоре подземелья и позвал Конрада в свою комнату. Она мало чем отличалась от его спальни – тоже обставлена по минимуму и лишь самым необходимым. Кровать с тумбочкой, стол со стулом, сундук для вещей, дверь в ванную комнату. Только освещение здесь было немного ярче и кровать больше.

За два месяца сожительства с волаками Конрад ни разу не заходил ни в чьи спальни, кроме своей. Всё-таки в чём-то Рахион прав. Стая, где каждый сам по себе и ничего толком не знает о других, не вызывает особой симпатии и доверия.

Вожак пересёк комнату, развернул от стола удобный стул с высокой спинкой, сел на нём и воззрился на подчинённого. Конрад недовольно осмотрелся. Интересно получается. Ему остаётся стоять перед вожаком или можно сесть на кровать? Неизвестно как для Грегера, но для Конрада постель всегда была настолько личной, ревностно охраняемой собственностью, что он в жизни бы не потерпел чьего-то посягательства. Не считая, конечно, особей женского пола.

– Конрад, зачем ты это сделал? – излучая яростное недовольство, процедил Грегер и глянул на него исподлобья.

– Что именно? – насторожился тот.

– В лесу. Ты убил четыре женщины.

– Четыре амазонки.

– Какая разница? Я тебе уже говорил – ты оставляешь за собой слишком много трупов.

– Да что мне оставалось?! Они…

– Они не посягали ни на чьи жизни и не нападали на тебя. Всего лишь выполняли свой долг, подчиняясь приказам королевы, – напирал Грегер. – Ты сам понимаешь, что своими руками убил чьих-то дочерей, сестёр, возможно, матерей?

– С каких пор враги разделяются по половым признакам?! – процедил Конрад, чувствуя, что вот-вот выйдет из себя. – Они полноценные воины королевской армии, Грегер! Только убив их, я мог спасти Лаисию и не попасться на глаза тем, кто ведёт на меня охоту.

Вожак шумно втянул воздух, закатив глаза, и запрокинул голову. Выдохнул, вернулся в прежнюю позу и спокойно сказал:

– А подумать, как по-другому можно помочь этой девушке, без пролития крови, ты не мог? Голова ведь нужна не только чтобы в неё есть, Конрад! Ты уже давно не в лагере смертников и не на войне. В жизни есть и другие способы решать проблемы, но всё, что ты можешь делать – это бездумно убивать. Ты совершенно не ценишь чужие жизни.

– Странно слышать это от кайергардца!

Грегер намеревался говорить что-то ещё, но осёкся, осмотрел Конрада долгим, проницательным взглядом и негромко спросил:

– Что ты имеешь против кайергардцев?

Это было сказано так спокойно и несло за собой такую мощную провокацию, что отвечать не подумав Конрад не решился. Но Грегер не оставил ему такой возможности.

– Чтоб ты знал, Конрад… – медленно произнёс он. – За многие годы так называемой «войны» армия Андрокада перебила намного… – намного! – больше людей, чем кайергардцы. И в первую очередь хорошо постаралась, чтобы истребить нашу с тобой расу. Ещё немного, и волаков просто не останется на свете. И ты всё ещё думаешь, что кайергардцы истинное зло?

Последние его слова Конрад слушал, расхаживая по комнате. Вдруг ужасно надоело стоять перед сидящим вожаком, как провинившийся школьник или слуга перед хозяином. Время службы благородным шишкам прошло, и пресмыкаться он больше ни перед кем не собирался. Хватит!

Больше садиться было некуда, и волак решительно занял место на изножье кровати, сцепил пальцы в замок, мрачно взглянул на вожака и сказал:

– Я поступаю как умею, как сам считаю нужным. И думаю, что имею на это полное право.

Грегер смотрел на него так, что казалось, сейчас сожжёт глазами до пепла. Сжал челюсти и выдал сквозь стиснутые зубы:

– Уйди с моей кровати!

«Вот, значит, как? Не я один постельный собственник, – сообразил Конрад, вскинув бровь. – Это у нас в крови и инстинктах, как обитание в подземельях?».

Но как бы то ни было, сдаваться он был не намерен. Демонстративно осмотрел комнату и парировал:

– Больше мест, куда можно сесть, я здесь не вижу.

– Конрад!

Черты лица вожака стаи опасно обострились, в глазах мерцали враждебные искры.

– Что? – бесстрастно отозвался Конрад.

– Пошёл. Вон. С моей. Кровати.

Грудная клетка наполнилась горячим свинцом, но он продолжал сидеть неподвижно, уперев локти в колени, сцепив пальцы в замок и глядя на вожака из-под лезущих в глаза волос. Раскалённая тишина так и звенела опасностью.