Принцип «Земля»

– Да ладно. Не стоит. Расстроишься еще, – подмигнул ей, улыбнувшись, Ярик.

– Ой, ой, ой! Ну, и не надо, – сделала вид, что обиделась, Виолетта. Но гордость требовала что-то ответить. Не просто же так сдаваться. – Батайспикинглишабсолютлифлуентли ифювудлайк туноу2, – сказала она по-английски, действительно абсолютно не задумываясь, с блестящим произношением.

– Могёшь! Мои аплодисменты, Виолетта. И я даже снимаю шляпу.

Так, обмениваясь колкостями и реверансами, они дошли до парковки и распрощались.

***

Утром Виолетта прилежно напомнила шефу про Оказия Пантелеевича, дала ему телефон жены Оказия и побежала передавать самому надежному посыльному просьбу шефа, купить чего-нибудь в качестве гостинцев в больницу: апельсинов, конфет… Однако, как выяснилось, он поспешил. Из разговора с женой он узнал, что цитрусовые, оказывается, нельзя. Пришлось передавать уточняющие ц.у. Он узнал, в какой больнице лежит его главный юрист, и что это действительно надолго.

«Однако! – подумал шеф. – Что же делать? Что же делать?»

Он позвал Виолетту.

– Виолетта, узнай, пожалуйста, когда заканчивается отпуск у…, кто там у юристов отдыхает.

– На следующей неделе. Выходит с понедельника, – ответила Виолетта.

– Так. Еще, значит, три дня. А тут суды как назло посыпались. Послать некого в качестве представителя компании.

– У Вас есть только один посыльный по всем особым случаям. Это Ярик.

– Ярик? Ну, да. – Он продолжил через паузу. – Только здесь суд по его дому.

– Какая разница?

– Так он ведь потерпевшая сторона, одновременно.

– Ну, пусть он не будет потерпевшей стороной. Пусть будет представителем компании.

– И как же это он разорвется?

Где-то в глубине у Виолетты ожило чувство настороженности к Ярику, и она понимала, что это очередной не плохой случай. Такие бывают редко и их нужно ловить. Нужно подвести шефа к тому, что это единственный и оптимальный для него вариант.

– За одно и проверите его.

В ее голове не успели созреть даже три стратегии, как шеф беспомощно сдался.

– Ну, что ж. Позови его, – решил Ян Константинович.

«Даже не интересно», – мысленно выдохнула Виолетта.

– Он сейчас на доставке. Собирался быть к десяти. Но с покупкой гостинцев Оказию Пантелеевичу… К одиннадцати, наверное, будет.

– Хорошо. Пускай зайдет ко мне. Отправим его в суд, а после пускай навестит Оказия Пантелеевича в больнице. У тебя есть какая-нибудь подходящая открытка, подписать?

У Виолетты, конечно же, нашлась подходящая открытка. Иначе она уже давно бы здесь не работала. Подписывая ее, Виолетта под впечатлениями от состоявшегося разговора мысленно спорила с собой:

– Ну, ты, Виолетта, и насугробила Ярику, – сверлила одна Виолетта.

– Ничего, ничего. Пусть. А-то ишь, какой стал! К шефу отпрашиваться ходит, а потом такие раздачи получает, – подпихивала под ребро другая.

– А может, не стоило? Может, тебе чего лишнего показалось? Ты же наверняка ничего не знаешь. Сама все придумала?

– Ну, и что теперь, назад пятками? Нужно упреждать, а не наверстывать и обороняться!

– Какой ужас! Неужели ты опустилась до мерзких подковерных интриг?!

Виолетта на мгновение замерла, прощупывая поподробнее последнюю мысль одной из себя.

«Откуда оно только взялось? – продолжила она рассуждать. – Эта злоба! Это эгоизм? Неприязнь, зависть? В чем причина? Что-то как-то противно даже стало. То ли от этой подлянки, то ли от… Хотя какая подлянка? Я же предложила послать Ярика, как надежного человека. Только потом, когда шеф сказал, что он потерпевшая сторона, я уже подумала, что это подходящий случай. Да, но потом, это я же убедила его, что это возможность проверить…»

Виолетта закончила подписывать открытку и подвела итог своим рассуждениям. В висках постукивало.

«Я не права! Все-таки я не права. Что я еще могу теперь сделать, кроме того, что признаться себе? И учесть это на будущее!»

***

Суд закончился решением в пользу фирмы. Ярик спешил в офис, сообщить об этом шефу, но настроение у него было откровенно гадким.

«Зачем? – думал он. – Козлом он оказался этот Ян Константинович. Неужели в фирме больше никого не было, кого можно было бы послать в суд именно на это заседание? Или это типа любезное одолжение за одолжение? Точнее любезный геморрой за одолжение. Или… Что он хотел таким образом доказать, выяснить, добиться? До чего же поганая ситуация. Настолько неприятно, что зубы захотелось вылечить!» – Ярик даже удивился, этому неожиданному для себя ощущению.

И снова из головы Ярика не выходили слова шефа: «Не люблю, когда дела мешаются с жизнью». Он застрял в пробке, но продолжал думать: «Такое впечатление, что это не случайно. Со стороны директора компании такое решение как минимум странное. Я же заинтересованное лицо. А если бы я дал показания, и суд закончился бы иначе? Рак мозгов!»

Шеф сухо поинтересовался у Ярика:

– Как прошел суд? От тебя, по большому счету, там требовалось только присутствие, и получить судебное решение, если его вынесут. Все документы были представлены в суд ранее на нижних инстанциях и уже давно приобщены к делу.

– Да. Так и было, – так же сухо и даже несколько равнодушно ответил Ярик.

Шефа не смутила краткость Ярика, который и прежде не позволял себе лишних разговоров. Но шеф обратил внимание, что Ярик несколько скован.

– Тебе задавали какие-то дополнительные вопросы?

– Меня вызывали как свидетеля обвинения.

– Тебя? – сыграл шеф.

– Это не удивительно. Я был в числе первых активистов, заводивших дело. Пришлось отказаться от дачи показаний, сославшись на то, что я присутствую в качестве представителя компании.

– Да. Это правильно.

– Они пытались обвинить Вас в подкупе свидетелей, мол, обеспечили работой и заткнули рот.

– Вот даже как?

– Мне пришлось оправдываться, что на работу я к вам пришел за две недели до того, как жильцам было объявлено решение о сносе дома. Для проверки пришлось предъявить пропуск, где указана дата его выдачи.

– Обвинение заявило об апелляции?

– У присутствующих активистов с той стороны не хватило решимости сразу объявить об этом.

– Видимо, без тебя?

– Полагаю, да.

– А выйдя из зала суда и перестав представлять компанию, ты не присоединился к ним?

– У меня не было времени думать об этом. Нужно было ехать в офис, – уклончиво ответил Ярик.

Яну не понравилось, что Ярик ушел от прямого ответа. Но шеф в такие игры умел играть гораздо лучше Ярика. И не только на таком уровне.

– Это, конечно, ответ, – сказал он. – Но все-таки не тот.

Разговор закончился неопределенностью.

Ярика это беспокоило. Беспокоило то, что подобная ситуация вообще возникла. Его ведь, практически, подставили. Он уже успел составить некое мнение о шефе, о его деловом и обдуманном подходе. И теперь такая идея со стороны шефа ему казалась, по крайней мере, странной. Беспокоило так же то, что так никто и не решился расставить все точки над «i», позволив остаться странной напряженности.

Однако, шеф был доволен. Доволен и общим результатом, и даже сложившейся неопределенностью, которая иногда может быть полезной, как считал Ян Константинович, чтобы, например, люди не зарывались. Сейчас он понимал, что это было поспешное решение в безвыходной ситуации.

«А в безвыходной ли?» – думал он, вспоминая, как это решение появилось.

Он так же осознавал, в какую ситуацию он поставил Ярика, и чем, на самом деле, все могло закончиться – например, судом в следующей инстанции, который с бо́льшими усилиями, но так или иначе все равно бы закончился нужным результатом. Он так же понимал, что, несмотря на уклончивый ответ, Ярик дальше не будет заниматься этим делом. А без него, насколько он понял ситуацию, все, скорее всего, развалится.

***

На следующий день Ярик пришел на работу тяжелым, но с надеждой, что все утрясется. Обратил внимание, что его канцелярушки о чем-то шушукались у окна, но быстро разбежались по местам, когда он вошел. Причем шушукались всем составом, без разделения по возрасту и даже вместе с Серафимой.

«О! – подумал Ярик. – Если объединились оба клана? Это к переменам! Интересно, кто на этот раз жертва их дружбы?»

Но это узнать, к сожалению, невозможно. Ярик не много времени проводил в офисе компании. Не часто был в своем отделе и уж тем более редко в других, хотя и бывал, конечно, уже во всех. Он испытывал иногда странное ощущение, когда ты везде свой, и при этом чужой даже у себя.

Он скользко был знаком с локальными причудами служб и даже с корпоративными традициями. Но слышал, что руководство предпринимает много усилий, чтобы не допустить дружбы одних подразделений против других. Поэтому заговорщицкие взгляды в отделе его несколько удивили.

Вторая половина дня просто взорвала весь офис. Ярик как раз вернулся из утренней поездки. Все здание гудело, кипело, царило ощущение, что все вращалось вокруг чего-то. Первая мысль, которая промелькнула у Ярика: «Да-а. Вот это тетки дошушукались утром!» Но, поднявшись в отдел, он понял, что не угадал, так как тетки снова шептались и снова разбежались.

– Что за революция в здании? – поинтересовался Ярик.

– Шеф нашел новый проект! – обрадовала его Марьям, самая молодая в отделе, самая незамужняя. В отличие от других незамужних, она просто замужем не была.

– На этот раз в Эмиратах! – пренебрежительно добавила, включившаяся в борьбу за внимание Клавка.

– Ох, ты! – удивился Ярик. – Франция, теперь Эмираты! Где нас еще не хватает? Куда дальше потянем свои краны и ковши?

– Подожди! Ковши! – успокоила его рассудительная Серафима.

– Для начала бы лопаты! – продолжила не отличавшаяся оптимизмом Клавка.

– Это только проект. Еще не решено, что он наш. Там таких, как мы, не мало найдется, – обосновала свой скепсис Серафима Андреевна.

На том и разошлись. Только вот и шеф разошелся не на шутку: архитекторам и дизайнерам поручил придумать нечто такое, чтобы Дубай обязательно захотел это иметь у себя, инженеров отправил изучать местность, с юристами, со всем одним оставшимся, договорился о погружении в Эмиратские законы, маркетологам все это предстояло завернуть в блестящую розовую прозрачку… В общем мало кто заметил, как закончилась неделя и когда началась следующая.

***

Самое тяжелое время года – это понедельник! Беда еще в том, что он наступает пятьдесят три раза в году. В этот день отчего-то не так стыдно опоздать на работу, хотя и не сошлешься на сильную усталость от вчерашнего тяжелого дня, ведь насыщенные выходные на работе никого не интересуют. Поэтому рабочая атмосфера по понедельникам нагревается медленнее, чем в другие дни.

Но Ярик пришел на работу как обычно.

– Всем привет!!! – весело кинул он, и поставил какую-то коробку в шкаф, возле ящика с исходящей корреспондецией – единственное место в кабинете, которое хоть как-то можно было здесь считать своим, как казалось Ярику.

Те, кто уже успел добраться до работы, тоже поприветствовали его, с трудом отрываясь от утреннего макияжа. Ярик стал смотреть корреспонденцию. Не прошло минуты, как вдруг Клавка опомнилась:

– А! Ярик! Ну, что же ты молчишь? Тебя же с Днем рождения! – она бросила все приспособления и посеменила к Ярику. – И ты тоже, забыла, – сваливая вину с себя, кинула она Марьям, которая тоже опомнилась и заторопилась исправляться.

Ярик был приятно удивлен. Клавка и Марьям подбежали к нему, поздравили, обняли, расцеловали. И как раз в этот момент вошла Серафима.

– Так, так, так! Вот, значит, чем они тут занимаются, – нахмурила она брови.

– Дак, они же… – начал оправдываться Ярик.

– Что они же? Не надо все на них сваливать. Мне про тебя много рассказывали. Но я все не хотела верить. Но теперь-то мне все понятно.

– Да что, собственно, понятно? – Ярику никак не удавалось вставить и слова.

– Да все мне понятно. Что День рождения у тебя сегодня! Поздравляю! – наконец, улыбнулась она. – Единственный ты наш! Мужчина в нашем рассаднике!

– Серафима Андреевна? – намекнула ей Клавка по поводу рассадника.

– Ай, ну, конечно. Я и имела в виду в цветнике! – она пожала Ярику руку и даже похлопала по плечу.

Ему ничего не оставалось делать, как поблагодарить, удивиться и констатировать факт, что у Серафимы есть чувство юмора, которое она тщательно скрывает. Или он просто действительно редко бывает в своем отделе.

А Серафима Андреевна продолжила:

– Сегодня, пожалуйста, ты сразу никуда не убегай. Хотя бы дождись, когда мы все соберемся.

*

А когда все пришли, Серафима собрала коллектив для официального поздравления:

– В нашей компании есть приятная традиция, – начала Серафима, давая понять, что она имеет в виду не их тесную компашку, а фирму в целом, – От имени всей компании составом нашего отдела поздравляем тебя с Днем рождения! – на этом Серафима Андреевна остановилась и передала слово девочкам. – Давайте, девочки, дальше вы.

– От имени компании, но выбирали, конечно, мы, – Марьям, удостоенная чести вручать подарок, посмотрела на остальных. – Надеемся, что ты оценишь наш выбор. Мы дарим тебе этот достаточно скромный, элегантный, но очень кожаный деловой портфель.

Фраза «элегантный, но очень кожаный» всех рассмешила, и на ней, после дружеских рукопожатий и щечных поцелуев, закончилась официальная часть, перейдя в чайную церемонию. А здесь пригодилась коробка, с которой Ярик пришел на работу, рассчитывая удивить дам. В ней был набор для офисного праздника: фрукты, конфеты, торт.

В беседе за чаем ему рассказали про корпоративную традицию, о которой из-за специфики его работы он не слышал раньше: в день рождения фирма делает сотрудникам небольшие подарки. Выбором подарка обычно занимается отдел, где работает именинник, но оплачивает компания. Ему вот выбрали портфель. Так, оказывается, было заведено с самого начала, и от этой традиции директор не позволил отойти даже в кризисные годы, хотя пришлось все-таки стать скромнее. Точнее сказать, совсем скромными. Но, тем не менее.

Так же он узнал, что своим августовским днем рождения он спутал всю статистику их отдела, где все оказались осенними.

Говорили еще много о чем. Но Ярика с непривычки восхитила такая политика компании, когда каждому сотруднику не зависимо от его ранга компания считает необходимым сделать подарок.

«Пожалуй, это белый камушек, – подумал Ярик. – Не большой, но белый!»

13

– Между прочим, это ты, если мне не изменяет память, втянул меня в эту авантюру.

– Ага. Только что-то я не припомню, чтобы ты, страшно сопротивлялся.

– Зато я помню твой самый мощный аргумент: «Это вещь!», и хоть звезды упадите!

– Ну, железный же аргумент был, если ты повелся.

– Я-то повелся. Только вот ты даже на раскопки не поехал, мне пришлось одному откапываться.

– Ой, ой! Одному! Я еще помню, сколько сумок тогда сгрузили мне в машину. Скажешь, все твои были?

– Им всем тоже в той экспедиции тебя не хватало, впрочем, как и сейчас.

– Ладно, – Ярик сменил тон на серьезный и отчасти грустный.

Их негромкий, неторопливый, такой, между делом разговор сумбурным эхом отливался от стен, не смешиваясь с какими-либо другими звуками, напоминая, что уже довольно не рано. Ярик оторвал взгляд от дисплея, повернулся в сторону Авдея. В полумраке огромной лаборатории, нарушаемом только светом двух настольных ламп, Ярик разглядел за пересечениями штативов и других приспособлений друга и задумался.

Потеряв звуковой контакт, Авдей тоже отложил лупу.

– Ты чего замолчал? – спросил он.

– Ты же знаешь, Авдей, почему все именно так. Прекрасно знаешь, что я бы хотел уделять всей этой чертовщине больше времени. Заметь, в последнее время у меня это стало получаться лучше.

Это действительно было так. Дело близилось к концу осени, когда начинают просыпаться студенты, так как назревает очередная сессия. Авдей, взявший до конца сентября таймаут в научных работах, теперь был доволен, так как включился в работу он не один. У Ярика стало больше времени. Он чаще появлялся в универе, в лаборатории. Так же они встречались в неучебное время, работая с загадочными табличками и прочими материалами, которые, казалось, поглотили их обоих. Только если Авдея они смогли поглотить полностью, то у Ярика лишь ту его часть, которая не была занята семьей и работой.

Удалось наладить контакты с двумя университетами в Африке: в Египте и ЮАР. Страны не самые близкие к наиболее интересному, и, в общем-то, целевому, району центральной Африки. А именно туда пока сходились все информационные разрозненные следы и цепочки по делу о загадочной письменности. Но в более близких странах уровень развития науки или желания общаться не создавал оптимистического настроя для продуктивной работы. Так же активно, насколько это было возможно, велся обмен информацией с Южной Америкой. Там находки были сделаны в Чили. Два университета в Чили и Аргентине делили исследовательские задачи по найденным материалам.

Ярик и Авдей обратили внимание на выводы своих южноамериканских коллег: материал, из которого сделаны таблички, найденные у них, тоже не свойственен их региону. И они тоже не достаточно разнообразны по содержанию надписей, как и те, которые были в распоряжении Авдея и Ярика. Таких наблюдений, однако, не было зафиксировано по африканским материалам.

Попытки расшифровать надписи пока оставались безуспешными, хотя к этой работе удалось подключить весь доступный опыт.

Авдей и Ярик сидели на кафедре и разбирали результаты последних сделанных экспертиз, отправляя часть из них «на повторно» с новыми параметрами, и добавляя новые. Киоск и Митек убежали немного раньше. Девчонки сегодня вообще в лаборатории не оставались.

Неожиданно громыхнула дверь в лабораторию. Сжигаемая любопытством, по какой такой интересной причине под дверью до сих пор горит свет, голова Василия влезла в щель. Потом за ней ввалился внутрь и он сам.

– А чего это мы еще сидим? На часы не смотрели?

– Увлеклись маленько, – ответил Авдей нарушителю творческого процесса.

– Радует, что не храпите! – сшутнул Василий, чем дополнительно чиркнул по душе и Ярику, и Авдею.

Но нужно было разобраться, чем же именно здесь занимаются, и Василий направился к столу Авдея, хотя он и был от выхода дальше, чем стол Ярика.

– Над чем работаете? – поинтересовался он.

– А ты разве не спешил уже куда-то? – озадачил его Авдей. – Вряд ли сюда?

– Ну, полчасика найду с вами поболтать, – не унывал Василий.

– А нам как раз полчасика и не хватило, чтоб закончить сегодня работу, – перехватил мысль Ярик.

Василий, однако, ничуть не растерялся, позволив себе минут пять и в тишине потереться вокруг то одного, то другого.

Еще минут через пять после его ухода, былая рабочая атмосфера восстановилась.

– Как не уговаривай меня, но нам все равно придется ехать в Африку! – после продолжительной сосредоточенной паузы в очередной раз провозгласил свой диагноз Ярик.

– Эту фразу, Ярик, ты с каждым разом произносишь все с большей уверенностью, – ответил Авдей.

– Поэтому я и говорю, даже не уговаривай меня! Посуди сам: иероглифический материал в Африке гораздо более богат; архитектура, если те постройки можно так назвать, уж больно просты и геометричны и на нашем полигоне, и у американцев.

– И скудны, – добавил Авдей.

– Ты прав. А из карт африканского полигона видно, что там и площадь значительно превосходит нашу, и формы построек варьируются сильно. А что это может означать?

– Что там была более разнообразная деятельность.

– Вот. Можешь, когда хочешь!

– Просто ты повторяешься. К этим выводам мы уже давно пришли, – скинул груз ответственности за свои слова Авдей.

– Наш полигон – это мелкая база. А там – центр.

– Возможно, где-то есть еще более значимый центр.

– Этого нельзя исключать! – подтвердил Ярик. – Но пока мы его не нашли, значит главным городом этой цивилизации я считаю африканский. И ехать в следующий раз нужно туда.

– Это ты скажи Натану Санычу.

– А я уже говорил!

– Знаю, – выдохнул Авдей.

– И скажу еще раз!

– А вдруг от этого деньги в бюджете появятся? – с иронией заметил Авдей. – Тебе же Натан четко дал понять, что приоритеты сильно и безнадежно увязаны с финансами.

– Безнадежного ничего нет, так как надежда всегда умирает последней. А раз мы еще живы, то и надежда еще есть.

– Надежда действительно умирает долго.

– Это факт! – Ярик задумался. – И такое ощущение, что она это делает с удовольствием. Но нам от этого не легче. Пока ничего другого не остается.

– Она мучает нас тем, что она еще есть, – развил мысль Авдей. – Как ты думаешь, это гуманно со стороны надежды?

– Не знаю. А было бы гуманней, если она сдохла раньше нас?

– Ты знаешь, иногда кажется, что лучше бы уж, чтобы все! Точка! Надежда – она, конечно, хорошая штука. Однако, надеяться только на нее, как это ни странно, безнадежно!

– А вот и не безнадежно! Тут все зависит от потенциальной значимости открытий. Приоритеты могут и измениться. А значимость открытия нужно чувствовать, иначе ты о ней узнаешь, когда уже все будет открыто без тебя.

– Тебя сегодня уже понесло в какую-то другую науку. Если так пойдет дальше, боюсь, мы тебя потеряем. Давай-ка, коллега, на сегодня будем закругляться, – предложил Авдей.

– Согласен, коллега, – ответил Ярик и оторвался от стула.

***

Совсем не спеша, но долетело время до зачетной сессии.

– Натан Саныч сегодня необыкновенно суров, – доложила Тамилка, выйдя из аудитории, где принимался зачет.

– Что, прям совсем крут? – спросил перепуганный Киоск.

– Может, бывало и покруче, но не с нами. Я его таким еще не видела. Да ты не боись! Прорвешься!

– Ага. Авдей уже вон второй час прорывается.

– Авдей на автомат рвется. А тебе бы зачет, да потом на экзамене троечку. И зимой лето будет! А вот что будет делать Ярик? – добавила Тамила, увидев подошедшего Ярика.

– Что будет делать Ярик по поводу чего? Привет сдающимся! – ворвался Ярик.

– Что будет делать Ярик по поводу зачета, из-за которого мы здесь сегодня собрались. А, собственно, вы по этой же ли причине к нам?

– По этой, по этой! Ярик всегда готов! Что за удивительно неуместный вопрос?! Не только готов, но еще и пришел, – ответил Ярик.

– Ага. Он уже начал зубы заговаривать! То же самое будет и с Натаном Санычем!

– Да уж, – Ярик почесал затылок. – Бывали времена, когда я был и получше готов. Но прошлая сессия показала, что было бы красноречие, а знания найдутся! Кто еще остался?

– Ты и Киоск, – ответила Лизка.

– В числе последних иду сдаваться! Как я низко пал! – изображая горе сожаления, сказал Ярик.

– Что значит, низко пал!? – возмутился Киоск. – Это ты такого обо мне мнения, значит?

– А то есть ты и сам считаешь, что в числе последних – это плохо? – перевел стрелки Ярик.

– Матвей, не пытайся его переговорить, – вступилась Тамилка. – Он к этому всю ночь готовился, ты все равно не справишься.

– Ну, что, дружище, – обратился Ярик к Матвею. – Ты или я?

– Давай уж сначала ты, – ответил Киоск. – Может, ты его умотаешь, а мне он простит. А может, наоборот, настроение ему поднимешь.

– Ну, тогда к черту!

*

С этими словами Ярик постучал в дверь аудитории.

– Тук, тук, тук. – Он открыл дверь и заглянул. – Добрый день. Натан Саныч, разрешите пополнить ряды сдающих?

– День добрый, день добрый, Ярослав Дмитриевич, если не ошибаюсь. Входите. Будьте любезны. Только вот сдающие уже прошли. Остались только сдающиеся.

– Тут Вы верно подметили, сдавать других и сдаваться самому это в том числе и не одинаковые шансы на выживание!

– Еще более неодинаковые шансы у сдающих и принимающих! Ну, Вы проходите, Ярослав. Не толпитесь у дверей. Вы сегодня по какому-то предметному будете вопросу или по летнему обыкновению зашли пофилософствовать?

– Вы мне все тот экзамен припоминаете. Тогда все было сложнее. В этом семестре я ходил на Ваши лекции.

– Да, да. Кажется, было, – Натан Саныч сделал вид, что усиленно вспоминает. – Целых две!

– Где-то так. Около того. Плюс, минус, – улыбнулся Ярик. – Десять минут от третьей можно не брать в счет, – согласился он, вытягивая билет.

Прочитав несколько строк билета, он несколько раз изменился в лице. Натан Саныч внимательно наблюдал за Яриком.

– И! Будете терять время или сразу перейдем к разговорам на отвлеченные темы? – спросил Натан Саныч, очевидно, сделав какие-то выводы из выражений лица Ярика.

– Мне определенно есть, что сказать по этому вопросу. Но хотелось бы сформулировать свою мысль поточнее. Поэтому я хотел бы воспользоваться дополнительной минутой для подготовки.