Бухара

Примечания ко второй главе «ИСТОКИ»:

Сиявуш К стр. 29:  – 1  – легендарный царь, основавший Бухару. СИЯВУШ

Ширак К стр. 31:  — 2 – легендарный герой народов Средней Азии, заведший персидских завоевателей в пустыню и обрёкший их на гибель. ШИРАК 

над любимой Согдианой Согдианой К стр. 31: –  – область Средней Азии между реками Аму – Дарья и Сыр – Дарья. 3  СОГДИАНА 3

К стр. 33: так росло Ахеменидов –  – династия древних, персидских царей. В 558—580 до н. э. Государство Ахеменидов включило в себя большинство стран Ближнего и Среднего Востока. Прекратило существование в результате завоевания его Александром Македонским. 4  АХЕМЕНИДЫ

К стр. 36: Согдианец Спитамен – — один из местных князей Средней Азии активно сопротивляющийся захвату страны греческими завоевателями во главе с Александром Македонским. Был предан и тайно убит. 5  СПИТАМЕН 

К стр. 38. И кангюнцев и парфян – кочевники, жившие в среднем и нижнем течении реки Сырдарья, образовавшие сильное государство КАИГ.  – иранское племя, создавшее парфянское царство в 250 г. до н. э., соперники Рима на Востоке. 6  КАНГЮНЦЫ  ПАРФЯНЕ

К стр. 38: князей Гуншуан – (или КУШАН) – один из 5 княжеских домов, князь, которого объявил себя Кушанским государем. Отсюда название Кушанского царства (I—IV в.в.н.э.). 7  ГУЙШУАН

К стр. 39: Эфталиты –  – до сих пор нет единой точки зрения об этнической природе эфталитов. Их считают одним из племён приаральских массагетов смешавшихся с хуннами и воспринявших в некоторой мере их язык. 8 ЭФТАЛИТЫ

К стр. 39: Тюркский Каганат –  – большое кочевое государство, сложившееся в середине VI века в Центральной Азии. 8  ТЮРКСКИЙ КАГАНАТ

К стр. 39: Арабский халифат –  – феодальное теократическое государство, созданное на завоёванных арабами в середине VII по началу IX века стран Ближнего и Среднего Востока, севера Африки и Юго-запада Европы. 9 АРАБСКИЙ ХАЛИФАТ

К стр. 42: Бухари – Богослов Мухаммад Аль-Бухари, уроженец Бухары, установивший точное количество достоверных хадисов из громадного количества существующих. 10 

К стр. 45: Хадисов, сотни тысяч – 11  Аль – Бухари собрал у многих шейхов восточных городов шестьсот тысяч хадисов.

количество достоверных хадисов, выявленных Аль —Бухари, всего 2557 из 600000 собранных им. К стр. 45: даже меньше двух процентов – 12

К стр. 47: Саманиды —Местные феодалы, ханы Бухары. 1 3

К стр. 49: И под власть Караханидов   14 —  – жители феодального государства созданного в конце X века, на территории Восточного Туркестана и Семиречья, состояли из тюркских племён карлуки, чигили, и ягма. Названы по имени легендарного героя Карахана. КАРАХАНИДЫ

К стр. 49: Газневиды и Сельджуки – — правители государства, столица которого Газни находилась на территории современного Афганистана. Правитель этого государства Махмуд Газневи (970 – 1030г.г.) совершил 17 походов в Северную Индию. 15  ГАЗНЕВИДЫ 

 – правители сельджукского государства, образовавшегося на развалинах газневидского государства. СЕЛЬДЖУКИ

К стр. 49: Каракиданы –  – тунгусские или монгольские племена (начало XII века) завоевавшие Среднюю Азию. 16  КАРАКИДАНЫ

Мухаммад ибн Хорезми К стр. 50:  – 18 (аль Хорезми) – Мухаммед Бен мусса (787 – около 850 гг..) -среднеазиатский учёный, автор основополагающих трактов по арифметике и алгебре (переведены на латинский язык в XII веке), «Книга восстановлений и противопоставлений» («Китоб аль джебр ва-л-му кабал»), оказавших большое влияние на развитие математики в Западной Европе. Написал также труды по Астрономии, Географии и др. ХОРЕЗМИ

К стр. 51: Знаменитый Фараби – Абу Наср ибн Мухаммед (870—950 гг..) философ учёный – энциклопедист, прозванный вторым учителем т.е. после Аристотеля, которого он комментировал. Основные сочинения – «Гаммы премудрости», «Трактат о классификации наук», «Большая книга о музыке». 19  ФАРАБИ

К стр. 52: Наршахи – (Х в) – Историк, написавший историю Бухары на арабском языке, а затем переведённую на таджикский язык в сокращённом виде в 1128г. 20  НАРШАХИ

К стр. 53: Был, конечно, Рудаки – Абу Абдаллах Джафар (около 860 – 941 гг..) таджикско – персидский поэт. Родоначальник поэзии на фарси. Из литературного наследия сохранились касыды «Мать вина», «Ода на старость», и около 40 четверостиший, фрагменты поэм. 21  РУДАКИ 

Третья глава

АВИЦЕННА

Часто ль миг такой бывает,

Миг прозрения, когда

Вдруг на небе засверкает

Неизвестная звезда.

Вспыхнув молнии подобно,

Как внезапный, тихий вскрик

Мирно дремлющей природы,

Он останется тот миг

В жизни, времени, пространстве,

Во вселенной над землёй,

Превратившись в постоянство,

Навсегда восстав над мглой.

Вспыхнув ярко и надолго,

Оставляя в годах след,

Сквозь века несёт от бога

Для людей он знаний свет.

Этот свет сияньем чистым

Всё объемлющий собой —

Открыватель вечных истин,

Всем дарующий любовь.

Сквозь невежество и дикость,

Всех зовущий в Новый век.

Кто он дух, титан великий

Или смертный человек?

Среди времени насилья

Дикой злобы, чёрной мглы

Редко к славе возносились

В жизни светлые умы,

Те, что медленно и верно

Сея зёрна знаний в жизнь,

Очищали постепенно

Всю её от зла и лжи.

Зёрна правды прорастая,

Оттесняли грозный мрак.

Но судьба их непростая,

Не всегда была добра.

Жить, служа одной лишь правде,

Трудно было им в те дни,

Впрочем, был их путь оправдан

Позже, временем, людьми.

Но должны мы всё же помнить

Все их трудности в пути.

Жившим очень даже скромно,

Трудно было им найти

Счастья в жизни, постоянства,

Слова доброго, любви.

Словно всей земли пространства

Сговорились вдруг, увы,

Чтоб их жизнь прошла в скитаньях,

В вечном беге от судьбы.

Но большие расстоянья

Поневоле полюбив,

Путешествовали. Смело

Торопились вдаль они.

Но всегда ли им хотелось

Проводить в скитаньях дни?

Их преследовали ханы,

Каждый видимо желал,

Властвовать и их умами.

Каждый чуда ожидал.

Мало гениев и всё же,

С каждым днём всё ярче свет

Знаний их, всегда надёжных,

Очищающих от бед,

От невежества и боли

И страдания, людей,

Что отдались поневоле,

Неосознанной беде.

Бедных, нищих, духом слабых,

И покорных, и простых.

Для правителей и надо

Было подданных таких.

Всё же, знаний свет тревожит

Даже чёрствые сердца.

И поэтому, возможно,

Каждый хан, эмир и царь,

Данной им от бога властью,

Делали всё, что могли,

Чтобы были им подвластны

Все учёные Земли.

Тот, кто истинно учёным,

Мудрым был, словно пророк,

Не хотел быть приручённым

И в довольстве жить не мог.

Посвятив себя науке,

Многих благ себя лишив,

Сквозь страдания и муки,

К вечной истине спешил,

Торопясь умом проникнуть

К тайнам тем, что скрыла мгла.

Был одним из них великий,

Несравненный Ибн-Сина . 1

Кто он, где, когда родился,

В чьей семье, как подрастал?

Как наукам обучился?

Почему известным стал?

Обо всём неторопливо

Мне б хотелось рассказать.

Но, увы, конём ретивым,

Время мчится вдаль опять,

Отвлекая нас от многих

Дум, желаний и идей.

Ну, а в прошлое дороги

Всё труднее, всё длинней.

До чего ж они тернисты.

Но невзгод я не боюсь.

Отдаваясь светлым мыслям

В мир героя тороплюсь.

В дали дивного Востока,

Где в просторе синевы

Засверкала ненароком

Жизнь благая Ибн-Сины.

Кто его отец, откуда

Мать? Как месяц и звезда,

Встретились случайно, чудом,

Божьей волей навсегда.

Их сердца соединились

В Афшане под Бухарой.

Абдаллаху полюбилась

Названная Ситорой.

Как звезда, светла, прекрасна,

Молчалива и скромна.

Видно, вовсе не напрасно

Ситорой звалась она.

Это имя означает

Яркую звезду небес.

Громко свадьба отзвучала,

Закрепив союз сердец.

Молодые жили дружно

И в согласье, и в любви.

Днями муж бывал на службе —

Жить без дела не привык.

По эмирскому веленью

Управлял он лично сам

Крупным, сельским поселеньем,

Под названьем Ромитан.

Но собою не кичился.

Был с женой он добр и тих.

В скором времени родился

Милый первенец у них.

И назвали Хусаином

Сына – счастья их мечты.

И Али, для внука имя

Позаботились найти.

Абдаллах – отец ребёнка,

Дед Али и, наконец,

Сина – прадед. Сам в пелёнках

Хусаин и всё ж, отец

Не рождённого сыночка,

С громким именем «Али».

Ну, а если будет дочка?

Что там, в будущем вдали?

Было б жить, неинтересно

Зная, что нам суждено.

Позже станет лишь известно,

Что судьбой предрешено.

Всё решит по долгу чести

Вероятно, жизнь сама.

Хусаин стал всем известен,

Как Али Ибн Сина.

Но, пока, крича и плача,

И смеясь, он подрастал,

Для отца он много значил,

Сердцем мать воспринимал.

Радость, боль, любовь и правду,

Всё, что рядом и вокруг,

Суть вещей, значенье взгляда

Осознал он быстро вдруг.

Мог немало он запомнить,

Не умея говорить.

Становился мир знакомым.

Начал он его любить.

Принимать его тревоги,

Чувства, боли с детских лет.

Относился к жизни строго

Не страдать, чтоб зря от бед,

В гуще мнений самых разных

Истины искал зерно.

И уже тогда был развит,

В дни младенчества, умом

В восемь месяцев он начал

Потихонечку ходить.

Подрастал смышлёный мальчик,

Не умея говорить.

И пока ещё бессвязно,

Всё о чём-то лепетал.

С каждым днём светлел в нём разум,

Несмотря на то, что мал.

Может быть не столь и важно,

Что ещё не говорил.

В этом возрасте, однажды

Он на кухне с мамой был

Вдруг заметил он: у мамы,

Потянувшейся к огню,

С рук кольцо в мешок упало

В зёрнах риса утонув.

Но она, вполне беспечно

Продолжала свой обход.

И забыла про колечко —

У неё полно забот.

Очнувшись Ситора весь день

Своё кольцо искала.

И на служанку пала тень,

Уж не она ль украла?

Была служанка молода,

Да и честна при этом.

Чужое взять? Да, никогда!

Ведь кража, хуже смерти.

Искали всюду и везде,

Нигде не находили.

И мальчик, чтоб помочь в беде

Вдруг приложил усилья.

Хотя ещё не говорил

Лишь лепетал губами,

К мешку, что полон риса был

Подвёл ребёнок маму.

И стали рис перебирать

И вдруг нашли колечко.

Так смог служанку оправдать

Он, не владея речью.

С этих дней он подрастая

Справедливым к людям был.

И в трудах не уставая

Всех и каждого любил.

Абдаллах с семьёй всей, вскоре

Переехал в Бухару.

Этот древний, светлый город

Очень нравился ему.

Хусаин же был в восторге

От мечетей и дворцов,

Любоваться мог он долго

Чудным зодчеством творцов.

Крепость Арк, его пленивший,

Был могуществом своим,

Силой древности возвышен.

Арк, он, был неповторим.

Но лишь только Саманидов

Мавзолей, в узорах весь,

В тонких нитях он увидел,

Понял: счастье в жизни есть.

Понял: смысл существованья —

Выявленье красоты,

Поиск истинного знания,

Оживление мечты.

В Бухаре учиться начал

В школе юный Хусаин.

Он легко решал задачи,

Помогая остальным.

Все предметы знал отлично,

Все явленья понимал.

И мулле однажды лично

Весь Коран пересказал.

Был он чутким и способным

И чувствительным собой.

Ощущал себя свободно

В ситуации любой.

Всё мог выразить словами

Кратко, истину любя.

Рос он честным, скромным, славным,

Не выпячивал себя.

Говорят, когда учился

В школе юный Хусаин,

Легендарный факт случился

В классе в день занятий с ним.

С ним учившиеся дети

Испытать его взялись,

Положили незаметно

Под ковёр бумажный лист.

Хусаин войдя в класс молча

На ковёр свой чинно сел.

Вёл себя он странно, впрочем,

То наверх, то вниз смотрел.

«Что с тобой?» – спросили дети.

Он ответил: «Не пойму.

То ли вырос незаметно,

Вдруг, не зная почему.

То ли крыша ниже стала,

То ли пол поднялся чуть»,

Тут бумажный лист достали

И сказали: «Вот в чём суть».

Но со школою расстался

Хусаин, что делать в ней,

Если вдруг он оказался

Самого муллы умней.

Так сильна была в нём жажда,

К знаньям, что отец решил,

И – философа однажды

Педагогом пригласил.

Благородный, мудрый, честный

Натили, придя к ним в дом,

С той поры всегда был вместе

Со своим учеником.

Всё что знал, свои все мысли

Он ему передавал.

Хусаин довольно быстро

Суть премудростей познал.

Логику постиг, за нею

Астрономию. Потом

С математикой теснее,

Крепче подружился он.

Всё, что знал его учитель,

Очень быстро он постиг.

В тайный мир, от многих скрытый,

Словно солнца луч проник.

Но ему тех знаний мало —

К новым тайнам рвался он.

И таким стремленьем к знаньям

Натили был восхищён.

Хусаин иные выси

Хочет разумом понять,

Торопясь пытливой мыслью

Всё на свете распознать.

Тайны звёзд, земной природы,

Мир животных, рыб и птиц,

Смысл непознанной свободы

Времени что, без границ.

И с рождения до смерти,

Человека трудный путь,

Тайны тьмы и тайны света,

Существующего суть,

Всё, что чувствовал и видел,

Ощущал, воспринимал,

И любил, и ненавидел,

Принимал и отторгал…

Мир таинственный, огромный,

Светлым разумом своим

Осознал, осмыслил, понял,

Юный гений, Хусаин.

Мог бы стать он астрономом

И законником – муллой,

Математиком, учёным.…

Всё ж, он выбрал путь иной.

Стать врачом решил он, видя,

Как страдают иногда,

От болезней разных видов,

Люди в разные года —

В детстве, в юности и позже,

От невидимых причин

Угасая, как тревожный

Свет мерцающей свечи.

Умирая, слишком рано,

Унося с собой во тьму

Всех своих болезней тайны,

Неизвестных никому.

Знать бы все причины эти

Злых болезней и тогда

Многих жителей планеты

Миновала бы беда.

Распознать бы суть и корни

Всех болезней, их исток?

Нужно очень быть упорным,

Не один учиться год,

Чтоб врачебные науки

Всех времён постичь, познать,

Нужно душу, ум и руки,

Чувства, страсти им отдать.

Но зато, какая польза!

Хусаин был в главном прав,

Стать врачом, решив серьёзно,

Путь, в бессмертие избрав,

Послужил ему примером,

Врач известный – Масихи.

Хусаин ему поверил:

«Нет, не все врачи плохи.

Есть, конечно, шарлатаны,

Но когда ты сам поймёшь,

Боли суть, болезни тайну —

Ключ к лечению найдёшь.

Врач, лишь он приносит людям

Помощь, явно, на глазах,

К жизни мёртвого разбудит,

Из сердец прогонит страх».

Год прошёл у Хусаина

В напряжении большом,

Книги, все о медицине

Прочитав, запомнил он.

Древних медиков, Галена

С Гиппократом изучил,

Практикуясь, постепенно,

Сам больных уже лечил.

Всех лекарств он знал составы,

Сам готовить их умел,

И как врач известный славу

В Бухаре уже имел.

И хотя был молод очень,

Шли к нему все на приём.

И к эмиру, между прочим,

Хусаин был приглашён.

Заболел эмир однажды,

Все придворные врачи

Чувствуют себя неважно

И совсем не без причин —

Должности своей не рады.

Сам эмир на них кричит:

«Мне нахлебников не надо,

Не умеющих лечить!

Где найти врача такого,

Чтобы смог он мне помочь?».

Замолчал, нахмурил брови.

Слуги бросились все прочь.

Тут и вспомнили: ведь может