Жена моего брата

Позвони ей, Черкасов. Позвони, пока не поздно. Беда в том, что уже месяца три как поздно. Листаю серию фоток на ноутбуке, которую сделал мой человек за последние трое суток, пока я разбираюсь со своей личной катастрофой. Родион от неё не отходит. О развлечениях он знает всё. А мне некогда. Я, мля, всегда работаю! Но в завоевании молоденьких девочек это не оправдание. Я взял бы ее и так, без всей этой пены. Я уже почти сделал это. Но для того, чтобы «удержать результат», как минимум, нужно разговаривать. А я что-то не могу. Что я ей скажу? Что пообещаю?

В завещании прописан общий наследник, который получит право управления компанией по достижению тридцати лет. Какого наследника я могу ей дать?! Больного ребенка? Да, при нужной терапии есть высокие шансы родить здорового. Но риски не отменял никто. Зачем ей эти риски? Она не влюблена в меня до беспамятства, чтобы так рисковать. Я не имею права вмешиваться в развитие их отношений с Родионом. Я не готов её губить следом за собой. Да?

Одна надежда на то, что результат ложный. Эти тесты косячат…

– Дем? Ты меня слушаешь? – отрывает взгляд от бумаг Регина.

– Конечно.

– Итак, счет на оплату таможенной пошлины.

Я смотрю на сумму. Мне нехорошо…

Это неожиданно падение акций спутало все планы. Риск был менее пяти процентов, но мы влетели в него! Что-то в последнее время, судьба не на моей стороне. Я попадаю во все минимальные риски.

– Обрати внимание на сроки.

– Неделя. Я понял.

– Еще. Ты просил напомнить тебе позвонить Злате Романовне.

Словно, я в состоянии забыть! Да я каждую минуту думаю об этом.

– Дальше…

– Дагиев прислал тебе предложение. Он готов перекупить наш долг и концерн. Вот сумма… А это сумма за прииск и земли Ольховских. Кладет передо мной.

– Класс! А чего так дешево-то? Пф…

– Он звонил мне лично.

– Даже так?

– Вернее его человек. Предложили крупную сумму за содействие… любого плана. Звучало неоднозначно.

– Ну всё, забегали падальщики! Если мы быстро не решим вопрос нас сожрут рейдеры. Надо вывезти из офиса печать и часть документов. Займусь с понедельника.

– И последнее на сегодня: в приемной ждёт врач. Ты назначил встречу.

– Пригласи.

Это один из ведущих инфекционистов. Я отправил ему свои анализы. – Добрый вечер, Демид Альбертович.

– Добрый вечер. Присаживайтесь. Давайте сразу к делу, без предисловий.

– Окей. ПЦР тоже дал положительный результат… Зажмуриваюсь. Глохну. Всё!

– Демид Альбертович…

– Я слушаю, да.

– И все же несмотря на это, я бы не поставил Вам диагноз.

– Ну? Продолжайте! – нервно делаю глоток из бутылки с минералкой. – В анкете вы указали деловую поездку в Африку накануне. Вас вакцинировали?

– Ну конечно!.. – развожу руками. – Несколько вакцин.

– По срокам эта вакцинация может дать ложноположительный результат.

– То есть, я не заражен? – вытираю пот со лба.

– Пока что нельзя достоверно сказать ни да, ни нет. Но вы обязаны сообщить всем вашим партнершам, которые были в этот период, что есть риск. Достоверно можно сказать только после того, как вакцинирование перестанет влиять на результат тестов. Предполагаю, что тогда мы получим отрицательный результат. Но это не будет значить, что вы здоровы. Незащищенный контакт был. Инкубационный период может быть затяжным.

– Когда я узнаю точно?

– С Вашим анамнезом контрольное тестирование через полгода после вакцинации. На данный момент, я склонен считать, что этот результат ложноположительный. Косвенные анализы не подтверждают диагноз.

– Полгода?!

– Если бы не было контакта с инфицированным, и дело было только в прививке, то было бы все проще. Но контакт был. Поэтому необходимо максимально корректно провести тесты и исключить редкий случай затянутого инкубационного периода.

– Да, конечно.

– Не отчаивайтесь. Шансы очень высоки.

– Спасибо, что обнадежили.

– Вы точно понимаете Вашу ситуацию?

– Вроде да. Антитела есть, но это не значит, что я болен. Вероятно, скоро они не будут обнаруживаться в анализах, но это не будет значить, что здоров?

Я грёбанный «Кот Шрёдингера»…

– Всё верно. Мне проконсультировать Вас по безопасности?

– Да. Но не сегодня.

– Я бы посоветовал некоторые имунномодуляторы.

– Тоже – да. Но тоже – не сегодня. Спасибо.

Коротко улыбнувшись, врач уходит. Полгода. У нас нет столько времени со Златой, увы. Придется отдать её без боя? Аут. Давлю на рычаг кресла, оно раскладывается подо мной. Складываю ноги на подложку, откидываясь назад. Вот так вот в тридцать с копейками вылететь на обочину жизни. И наблюдать как мимо несутся другие. Методично вливаю в себя минералку.

В холодной ярости зашвыриваю бутылку в стеклянный шкаф с папками. Звон… грохот… Я не готов к этому! Мне нужно полгода. Полгода для меня и Златы. А деньги нужны сейчас… Буквально – послезавтра.

– Демид Альбертович? – заглядывает секретарша. – Регина ушла?

– Ушла.

– А который час?

– Девять.

– Иди тоже домой.

– Здесь… кое-что… не знаю, уместно ли…

– Говори.

– У нашей работницы… клинниг… убирается у Вас здесь и в кабинете Родиона Альбертовича.

Который пустует.

– У нее несчастье в семье, дочь попала в аварию. Она просит помочь. На операцию. Иначе девушка останется инвалидом. Родион Альбертович отказал, сказал, что у компании непростые времена.

Вот и еще кого-то несет на обочину. Девушку…

– Сколько нужно?

– Сто тысяч. Остальное собрали.

– Всего-то? Скажи, что я распорядился выдать.

– В долг?

– Господи… – оскаливаюсь я. – Так ей дай денег! Выдвигаю ящик стола, там тысяч сто пятьдесят. Отсчитываю сотку, отдаю.

– Скажи, что у нее отпуск десять дней.

– Оплачиваемый?

– Да.

Не люблю мелочиться.

– Спасибо.

Раздражённо взмахиваю рукой. Если бы все проблемы решались так!

Глава 8

Бестелесное привидение

Набираю Злату.

– Слушаю, – сдержанно.

Мне кажется, я не спутаю этот голос ни с каким другим больше. Он звучит прямо в мою грудь, отдавая чувствительным эхом вниз живота. Он делает мне больно.

– Добрый вечер.

Хрена с два он добрый, конечно.

– Добрый вечер, Демид.

– Ты сделала выбор?

– Нет.

– Потому что?…

– Потому что… – знакомый вздох. – А почему Вы звоните только сейчас?

Три дня прошло.

Да, я косячу! Но вся моя энергия слита в диагноз, а слабым и разбитым я не хочу общаться с ней. Не могу! Это так жалко…

– Я прошу прощения. Дела.

– Мм. Ясно.

– Очень сложный период. Правда. Но мне показалось, мы договорились.

– Мне тоже. Но потом перестало так казаться.

– Я. Прошу. Прощения! – чеканю я. – Если бы я мог, я бы был рядом. Ты обещала сделать выбор быстро. Завтра?

Моя нервозность сквозит и в голосе. Если она выберет меня, я просто не буду трогать ее до тех пор, пока не буду уверен наверняка. Супер, Черкасов! А если ты таки положительный? При разводе она заберет у семьи все, согласно брачному договору. Или ты думаешь, она будет жить с инфицированным? Развода не будет, нет. Это исключено. А что тогда будет?

Включив мозги, и отрубив дурную мышцу в грудине, я понимаю, что просто обязан отдать девочку брату. Но… Но. Я что похож на доброго самаритянина? Нужно придумать что-то. Очнувшись понимаю, что мы уже несколько минут молчим по телефону.

– Злата.

– Что?

– Я могу сделать что-нибудь для тебя? Прямо сейчас? Чтобы исправить моё трехдневное молчание.

– Можете.

Напрягая пресс, присаживаюсь ровнее.

– Вы можете разделить со мной ужин. Прямо сейчас.

Моё сердце вылетает на метр вперед, как у мультяшного персонажа и пульсирует, переливаясь всеми цветами радуги. По ощущениям, конечно.

– Я бы хотела еще раз… поговорить. Перед тем, как определиться.

Оттягиваю рывком галстук, отрывая нечаянно верхнюю пуговицу на рубашке. Губы растягиваются в улыбке. На мгновение. Но несколько секунд я мля счастлив, как пёс, которого погладили. Ужин…

А можно между нами поставить тонкое разделяющее стекло? На всякий случай. Не гони, Черкасов, не передается эта хрень бытовым путём. Тебя же не в постель пригласили, а на ужин. Посидите в ресторане на приличной дистанции.

– Где ты?

Сомнения… Но желание побыть с ней немного, побеждает.

– Дома.

Ооо, черт.

– Может быть, в ресторан? Обещаю выбрать самый впечатляющий.

– Нет. Я уже всё приготовила. Я Вас жду.

О, боги! «Найди причину! Откажись!» – уговариваю я себя. Не будь у меня положительного теста, сегодня она была бы моя. Во всех смыслах этого слова. Просто… какой же это потрясающий кайф – иметь возможность, обнимать, целовать, присваивать! Эти губы были так близко! В секунде от поцелуя. В мгновении до точки нашего невозврата. Отпустил бы я её после поцелуя? Не-е-ет! Ни за что.

Закрывая глаза, фантазирую. Губы прикрываются и горят, я жадно облизываюсь, сокращаясь от возбуждения. Всё, Черкасов, это теперь недоступна часть реальности. Ты бестелесное привидение еще полгода. Прими это. Усвой это! Сдергивая с запястья часы медленно кручу их на пальце. Они встали. В первый раз в жизни у меня встали часы. Как символично… Моя жизнь на паузе. А её – нет! И может так оказаться, что это последнее свидание со Златой. А завтра она будет принадлежать другому мужчине. И так и будет, вообще-то. Особенно, если ты не приедешь. Ее приглашение значит только одно, она не хочет выбирать Родиона. И я делаю саму глупую вещь в моей ситуации – еду.

И да – в этот раз я не лажаю с букетом.

Покупаю бутылочку хорошего вина. Когда меня последний раз женщина приглашала на ужин к себе домой? Такая женщина, чтобы я согласился. Да никогда! Моя жизнь устроена максимально просто. Как черновик. Пока все силы вложены в компанию, а в личной жизни довольствуюсь простым и малым, но мечтаю о большом и полноценном.

Дописался на черновик, Черкасов? Ага, так что чистовик испачкал. Паркуюсь возле маленького, но выстроенного в стиле средневекового замка домика Ивана Михайловича. Не самый престижный район. Но пока еще спокойный. Ворота – стальной частокол. Я вижу парадный вход в дом. Нажимаю на звонок.

Открывает мне охранник. Свет ярких фонарей освещает всё по периметру.

– Этим входом не пользуются, – тормозит он мою попытку подняться на крыльцо. – Пройдёмте.

Мы обходим дом.

– Тиша, слезай! – стоит спиной ко мне у высокого ранета Злата, уперев руки в бока.

– Злата Романовна, к Вам гости.

Разворачивается.

– Что случилось? – смотрю наверх.

– Аа… да, ничего, – поправляет немного растрепавшиеся волосы.

На ветке, прислонившись спиной к стволу сидит Тихон. Метра три высота…

– Тихон, привет.

– Здравствуйте.

– Проходите в дом, – отворачиваясь от Тихона, показывает мне на вход чуть поскромнее, чем парадный.

В спину ей тут же прилетает ранеткой. Слышу глухой шлепок и вижу, как вздрагивает. Глаза мстительно вспыхивают, веки тяжелеют, но делает вид, что ничего не было.

Разворачиваюсь, чтобы зайти в дом и в отражении затенённого стекла окна вижу, как она поднимает пару ранеток и отточенным движением швыряет обратно в Тихона.

– Ай!

Хруст веток.

Ну, дети! – прячу улыбку.

И меня и самого расслабляет, снимая с плеч лет пятнадцать. Проблемы, заботы будто отъезжают немного подальше. Когда-то и я по деревьям в нашем саду лазил.

– Проходите, – опережая, Злата поспешно открывает мне дверь.

– Поссорились?

– Нет, с чего Вы взяли?

– Да так… – ухмыляюсь я.

Живая девушка. Сто лет в моей жизни не было живых девушек. Всё как-то по сценарию в последнее время. Только лица меняются. Хочется погладить ее по спине. Там вырез, открывающий лопатки. И между ними красный след от ранетки. Но держится она как принцесска, изящно и не подавая виду, что больно, гордо выпрямив плечи и задрав подбородок. Отдаю ей в руки букет.

– Спасибо за приглашение.

– Сюда, – уводит она меня в столовую.

– Сама готовила? – наблюдаю как накрывает для нас стол.

Между широким поясом свободных брюк и в цвет им свободным топом – узкая полоска плоского загорелого живота. Топ ассиметрично съезжает с одного плеча. Шея очень красивая… я целовал уже эту шею…

Тяжело сглатываю. Бестелестный, ты, Черкасов! Напоминаю себе.

В глаза смотри!

– Сама, – скромно.

Круто. Женщины в моей семье никогда не готовили сами. У нас всегда был повар. Ставит чашку передо мной.

– Ничего что я по-простому без сервировки? – смотрит мне в глаза.

Коротко улыбаюсь. Да мне вообще все равно. Рядом со мной побудь…

– Тихон не присоединится?

– Он поел уже.

В голосе сквозит недовольство.

– Пахнет вкусно… – вдыхаю я запах блюда.

В глубокой глиняной чашке с резными боками, белая маслянистая жидкость с оранжевыми разводами и шариками.

– А что это? На икру красную похоже.

– Лосось в сливках с икрой. Мама раньше всегда готовила. Когда гости приезжали. И я теперь для гостей готовлю.

– Ух ты. Ммм… – тут же выдаю я стон удовольствия, пробуя первую ложку.

Злата передаёт мне черный хлеб, зелень… Молча едим, встречаясь взглядами. Она немного расслабляется. Мне так кайфово, словно в эти сливки было намешано пару ложек дури. Точно ведьма…

– Может вина? – словно опомнившись.

– Только тебе. Я за рулём. Спасибо. Лучше чай.

Говорим о каких-то незначительных вещах. Любуюсь тем, как она двигается, говорит, ест, изредка улыбается.

Моя эйфория и расслабленность мгновенно исчезает, когда она начинает убирать со стола. Напряжённо смотрю на то, как касается моей ложки, вилки…

Отвратительное ощущение липкого неконтролируемого страха, смешанного с отвращением к себе. Не сходи с ума, Черкасов. Но ничего не могу поделать, ощущаю себя грязным. И ещё – лжецом, что пришёл в её дом и не ставлю её в известность, не даю ей выбора – не контактировать со мной.

Ещё и замуж уговариваю…

На открытом окне в пепельнице наполовину истлевшая и потушенная сигарета. Рядом пачка. Залипаю на ней взглядом. – Вы вдвоём здесь живете? – Охрана ещё…

– Прямо в доме?

– Нет, во флигеле у ворот.

– Ты куришь? – ревность глушит короткой вспышкой.

Я уверен, что она не курит! Да и сигареты крепкие, мужские. Оборачивается, ловят взглядом пепельницу.

– Это деда пачка, – вздыхает она.

Иван Михайлович из больницы не отлучался.

– Кто приобщился? – дёргаю бровью.

– Тиша… – расстроенно. – Совсем слушаться перестал.

Оо… Отпускает немного.

– Возраст такой, – пожимаю плечами. – Не переживай. В тринадцать все бунтуют.

Складывает с посудомойку приборы.

– Хочешь, я поговорю с ним насчёт сигарет.

– Наверное, пока не стоит. Ему и так сложно принять наше ближайшее будущее. А если Вы ещё начнёте его воспитывать…

– А тебе? Сложно?

– И мне.

Так. А вот сейчас время договариваться, Черкасов.

– А если для тебя ничего не изменится после брака? Так будет проще принять?

– Как это? – разворачивается.

– Допустим, мы распишемся, и поставим наши супружеские обязанности на паузу, позволив себе просто пожить рядом как друзья, узнать друг друга. Несколько месяцев… – осторожно добавляю я.

– Фиктивный брак, имеете в виду?! Нет, Демид, извините. Тогда, у нас с Тишей не будет гарантии…

Снова закрывается, складывая крест-накрест руки.

– Дед всё написал в брачном договоре. Он не будет изменён. Мне нужен нормальный брак и заинтересованный во мне муж.

– Нет, не фиктивный! Мне показалось, я понятно выразился: дать нам время на естественное развитие отношений, без этой спешки с наследником. Несколько месяцев… может, полгода. До того, как мы станем мужем и женой не только формально.

– Полгода? Не хотите детей? – пытливо.

– Хочу!

– У Вас женщина есть, поэтому?… – хмурится. – Зачем же тогда Вы мешаете брату?

– Да нет же! Нет у меня женщины.

– Мужчина? – шокированным шёпотом, распахивая огромные глаза.

– Злата!! – рявкаю я.

– Что? В Москве это говорят не редкость. Так Вы прямо скажите, а то я ничего не понимаю.

– Госпожа Ольховская, угомоните свою буйную фантазию, – зверею я.

– Извините, – закусывает губу.

Странно, наверное, такое предложение из уст мужчины выглядит. Вот и ищет причину.

– Откинь свои дурацкие интерпретации и отнесись к моему предложению – как оно есть. Если мы не станем форсировать, тебе будет комфортнее?

Опускает глаза.

– Да. Конечно. А Вам? – вдруг выстреливает в меня снова пытливым взглядом.

– А я потерплю, – в моем голосе проскальзывает много всякого, что я не успел поймать и блокировать.

Закрываю глаза, пряча за веками всё, что я думаю на самом деле по этому поводу.

– Ради меня?… – растерянно.

– Ради нас.

– Ладно… спасибо, наверное, за предложение.

Отворачивается и тоже смотрит в окно.

– Что тебя смущает? – начинаю нервничать я.

– Что смущает?

Неожиданно разворачивается.

– Вы, Демид, и так-то человек холодный… А временами вообще как айсберг… Я еще ничего не сделала, а Вы уже смотрите на меня то ли с презрением, то ли с отвращением.

– Я не холодный, – осаживаюсь я.

С отвращением?… Считала из взгляда? Я же не на тебя, дурочка!

Отрицательно качаю головой. В груди переполняет болью от её слов.

– Ты ошиблась.

– Да? – хмурясь, ноздри нервно вздрагивают. – Обнимите меня тогда.

Я дергаюсь к ней и тут же торможу. Ступор. Давай, Черкасов! Объятия – это не заразно! Но… По моей коже идут мерзкие мурашки, и я растерянно замираю, не решаясь.

Отворачивается. Ну мля…

Встаю позади неё, так близко, что чувствую жар её тела. Ощущаю, как она вся трепещет. Хочется повыть на луну от понимания, что зацелуй я ее сейчас, не оттолкнула бы!

– Но это не значит, что я не хочу, – шепчу ей в затылок. – Очень хочу! Но пусть будет так, ладно?

Настороженно кивает.

– Я могу быть уверенным, что ты определилась?

– Не давите на меня, пожалуйста. У меня и так пара дней всего… Через ткань топа прижимаюсь губами к плечу.

– Ведьма моя карельская… – признаюсь я ей завуалированно в своих чувствах, вспоминая её вопрос. – Не ошибись!

Вздрагивает.

– Я поеду. Поздно. Спасибо за ужин, Золотинка.

– Папа так звал… – не поворачиваясь.

В груди сжимается от открытых слов, вскрывающих её ранимость

– Всё хорошо у тебя будет, слышишь?

У меня – не факт. А у неё – да. Я себе это обещаю. Ухожу, так и не поцеловав. И даже не прикоснувшись к её пальчикам. Ухожу измученным, словно голодным постоял у роскошного шведского стола, но так ничего и не съел. Этот голод мучителен!

– Тихий! – окликаю на улице Тихона.

– Чего? – из темноты.

– Не буянь. Сестра переживает. Людей, которые о тебе переживают надо ценить, понял?

– Ладно… – угрюмо.

Выходит на свет. Моя рука дёргается для рукопожатия, но я себя тут же торможу, зацикливаясь на чувстве брезгливости к себе. И не тяну ему в этот раз руку. Ухожу.

Глава 9

Кто-то должен

– Злата, солнце, бросай всё! Поехали сегодня на стритрейсинг? Я тебя на самых убойных тачках покатаю… Там отличная туса, народ крутой… Почилим… – слышу телефонный разговор брата.

Двери наших кабинетов выходят на один балкон. И у меня дверь приоткрыта. В кабинет несёт сигаретным дымом.

– Почему? – разочарованно.

– Да? Жаль… Но ты же понимаешь, что это неизбежно случится. Ты ему ничем не поможешь, если будешь скорбеть и сидеть рядом. Поехали, расслабимся. Нет? Ну ладно, окей. Завтра позвоню. Не кисни там, красивая моя…

– Родион!

– Чего? – заглядывает брат.

– Слышишь, тусовщик…

Кидаю подшивку распечаток на стол. Он забыл её за столиком внизу. Заглядывал ли вообще – большой вопрос.

– Ничего, что это конфиденциальная информация и моя интеллектуальная собственность.

– Черт… Извини, брат.

– Ты должен был перелопатить мне всю подборку заводов в Китае, – стучу пальцами по подшивке. – Разослать им наши предложения по поставкам металла. Где?

– Братишка, но металла-то нет. Все партии уже на договорах, а новая на таможне.

– А где мы ее хранить будем, когда выкупим? Зачем отдавать огромные бабки за жд тупик, если мы можем просто изменить маршруты вагонов и отправить товар закупщикам напрямую?

– Логично… – уныло.

– Где они?

– Кто?

– Договора с закупщиками!

– Брат… – с виноватой улыбкой. – Я еще не занимался этим.

– А чем ты занимался?!

– Я пытаюсь… обеспечить нам золотишко, чтобы выкупить товар, – разводит руками.

– Злата сделает выбор и без стритрейсинга, а товар сам себя не продаст. Так что – сел, и пока у меня не будет картины по Китаю, чтобы зад свой от кресла не отрывал.

– Но ты же раньше этим занимался! – раздражённо.

– А теперь мне некогда. Дел стало больше.

– Найми человека!

– Давай денег, найму.

– В смысле?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.