Поэзия кошмаров и ужаса

Наконец не было еще постоянной острой классовой борьбы.

Общество, правда, уже в Средние века делилось на эксплуататоров и эксплуатируемых. Феодалы-бароны были, конечно, не более как разбойники и грабители. И однако, они не были совершенно бесполезны для крестьянина. В качестве воинов они защищали его от иноземных вторжений, в качестве охотников они истребляли вредную для пашни дичь, всюду водившуюся в изобилии. Так как феодал нуждался не только в земле, но и в мужике, без которого и земля при натуральном производстве бесполезна, то в его собственных интересах было не слишком прижимать крестьянина, и уже во всяком случае для него было совершенно невыгодно сгонять его с насиженного места. А остатки первобытного коммунизма в виде общинных лугов позволяли крестьянину сводить концы с концами.

Хотя средневековое общество, покоившееся на натуральном хозяйстве, и содержало в себе немало темных сторон, все же оно выстраивалось еще на основе относительной социальной гармонии. Классовые противоположности были, несомненно, налицо, но не выливались еще в форму острой классовой борьбы.

Вот почему нет ничего удивительного, что когда натуральное хозяйство и обусловленный им патриархальный быт стали отживать под напором развивавшегося капитализма, когда устанавливался на развалинах прошлого новый социально-экономический порядок, это прошлое казалось раем многим даже истинным демократам, народолюбие которых – вне всякого сомнения. Достаточно указать на Уильяма Ленгленда (XIV в.).

Этот сельский священник жил душа в душу с народом, любил мужика как брата и идеализировал его, как святого. Его никоим образом нельзя заподозрить в пристрастии к феодализму. Это прекрасно понимали и английские мужики, восставшие против помещиков (восстание Уота Тайлера). Они знали наизусть многие из его стихов.

И однако в своей социально-аллегорической поэме «Видение о Петре Пахаре», в этом поэтическом гимне в честь деревенского труда, в этом величественном апофеозе мужика, Ленгленд вместе с тем противополагает современной ему Англии, где все больше развивался капитализм и все обострялась классовая борьба, старую Англию, Англию недавнего прошлого, Англию эпохи господства натурального хозяйства, когда между отдельными классами царили дружественные отношения: феодалы защищали крестьянина от врагов и зверей, купцы помогали бедным, а мужик, Петр Пахарь, трудился в поте лица на ниве, не только для себя, но и для всех.

Разумеется, такой безоблачно-светлой идиллией, таким раем на земле средневековое общество на самом деле никогда не было. Это поэтическая фикция. Однако до известной степени нарисованная Ленглендом картина общественного быта эпохи натурального хозяйства соответствовала действительности, особенно если принять во внимание ужасы и жестокости нового экономического строя, воцарявшегося кругом.

Вот эти разнообразные условия быта эпохи натурального хозяйства – и главным образом отсутствие резкой противоположности между богатством и бедностью и постоянной острой классовой борьбы, или иначе господствовавшая тогда относительная социальная гармония – и были в конечном счете теми причинами, которые предрасполагали средневекового человека при всей его слабости лицом к лицу с природой смотреть на жизнь скорее благодушно, чем с отчаянием в сердце.

Эти социально-бытовые условия питали его веру в победу добра, рассеивали пессимизм, для которого у него было немало причин, внушали ему мысль, что мир – не застенок и не каторга, что в нем можно недурно устроиться, несмотря на дьявола и его темную рать.

Вот почему и творчество эпохи натурального хозяйства, в котором, разумеется, было немало элементов ужаса, звучало скорее благословением жизни, чем безнадежно мрачным проклятием миру.

Ренессанс

Возникновение и крушение торгового капитализма

По мере того, как (приблизительно) с XIV в. европейские общества все более переходили от натурального к денежному хозяйству, жизнь, недавно еще сравнительно спокойная и патриархальная, все более осложнялась, становилась для значительной части классов непосильным бременем.

На первых порах давали себя, правда, чувствовать скорее положительные стороны совершавшейся социально-экономической революции.

Быстро развивалась торговля, принимая мировой характер. Возникали централизованные государства в интересах защиты и развития капитализма. Образовались новые господствующие классы – купеческая буржуазия и группировавшаяся вокруг абсолютных государей придворная знать. Накоплялись огромные богатства, львиная доля которых, естественно, присваивалась командующими группами. Жизнь богатой буржуазии и придворной знати превратилась в светлый праздник роскоши и наслаждения.

Достаточно вспомнить «Декамерон» Боккаччо, достаточно присмотреться к описанной Рабле[18]Телемской обители, этой утопии блеска и радости, на фронтоне которой начертано «Делай что хочешь» («Fais се que voudras»), чтобы получить наглядное представление о царственном образе жизни господствующих классов, об этой феерии, сотканной из физических и духовных наслаждений.

До известной степени в этом вечном празднике участвовали и другие группы общества. Когда город посещал государь или князь, устраивались пышные встречи, публичные зрелища и танцы. Во многих итальянских городах порой в продолжение целого года стоял радостный, праздничный шум и гам.

Вот что говорит, например, Джиованни да Герарди, автор романа «Вилла Альберти», о Флоренции 1389 г.:

«В этот счастливый год город был полон празднеств и веселья. Именитые граждане республики были довольны в виду прочного мира. Для купцов время стояло благоприятное. Так как рабочим и мелкому люду не предстояло особенных налогов, то и они были в прекрасном настроении, тем более что и год был урожайный. Вот почему все охотно собирались попраздновать и повеселиться и часто устраивались роскошные пиры».

И таких «счастливых годов» было немало и не в одной только Флоренции. Рост торговли привел повсюду по необходимости к всесветным путешествиям. Началась эра Великих географических открытий. Горизонт человечества безмерно расширился. Средневековый человек жил еще в тесных и узких пределах общины – для новых поколений вселенная не имела границ. Немецкие купцы-патриции вели за обедом нескончаемые беседы о чужедальних странах, о заморских путешествиях, о чудесах «Калькуттии и Индии». Известный аугсбургский патриций – гуманист Пейтингер оставил нам в своих «Sermones convivales» любопытные образчики таких застольных разговоров.

Новые условия жизни – образование централизованных государств с канцеляриями и двором, возникновение торговых республик, ведших оживленные сношения с близкими и дальними соседями, – вызвали спрос на новые знания, чисто светские. Возникает новая группа – интеллигенция, гуманисты – связанная крепкими нитями общих интересов с господствующими классами. При свете новых знаний меркли старые, детские верования, испарялись темные предрассудки. Казалось, не было границ человеческому уму.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Documents humains (франц.) – живые, правдивые сведения о личности, взятые из писем или дневников, иначе из непосредственных наблюдений за поведением человека в тех или иных обстоятельствах.

2

Издана в 1911 г. за авторством Wilhelm Michel.

3

Сальвиан Марсельский – пресвитер, христианский проповедник и писатель, живший в V в. н. э.

4

Бартоло да Сассоферрато (1313–1357) – итальянский юрист; глава школы толкователей римского права («бартолисты»); автор «Комментария к Кодификации Юстиниана» («Corpus iuris civilis»), трактата «О знаках и гербах».

5

Якопо да Вораджине (1238–1290) – монах-доминиканец, итальянский духовный писатель.

6

Монашенка Гросвита (в современном чтении – Хросвита Гандерсгеймская) (938–973) – немецкая святая христианская монахиня, поэтесса периода «Оттоновского возрождения», автор драматических произведений на латинском языке, назидательных комедий, насыщенных религиозными мотивами и символикой.

7

Христофор (III либо III–IV вв. н. э.) – святой мученик, проповедавший на прежде незнакомом ему языке ликийцев.

8

Фома Аквинский (иначе Фома Аквинат, 1225–1274) – итальянский философ и теолог, основатель томизма, член ордена доминиканцев. Особенно известен тем, что сформулировал пять доказательств бытия Бога.

9

«Видение Тун дала» («Visio Tungdali») – рассказ, появившийся в XII веке на латинском языке в Ирландии.

10

Джиотто ди Бондоне (1267–1337) – итальянский художник и архитектор, основоположник эпохи Проторенессанса, основатель итальянской школы живописи, разработчик нового подхода к изображению пространства.

11

В средневековом искусстве и литературе дьявол иногда изображается наоборот, как ангел с ореолом вокруг головы (миниатюра, украшающая Библию IX и X в., где только когти хищной птицы и сосуд с огнем в левой руке указывают на его адское происхождение.) О красивых демонах говорится и в французской поэме XII в. «Bataille Aliscans».

12

A. Graf «II Diavolo».

13

Святой Карадок – валлийский отшельник, арфист, святой католической церкви.

14

См. Driesen «Der Ursprung des Harlekin».

15

См. Graf «11 diavolo», Puchs «История нравов» т. I, Gossart «Bosch».

16

Папесса Иоанна – легендарная личность, женщина, якобы занимавшая папский престол под именем Иоанн VIII, между Львом IV и Бенедиктом III.

17

L’ ajuti si, ch’io ne sia consolata.

18

Франсуа Рабле (1494–1553) – французский писатель, редактор, врач. Один из величайших французских сатириков, автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль».