Квантовиты. Книга 3. Рубец

Глава 15

– Последний вопрос, на который должны ответить оба человека: допустима ли для Вас лично дача ложных показаний, если Вы точно знаете, что, сказав неправду, Вы приговорите к смертной казни Вашего напарника, но сами останетесь живы, а в случае дачи верных показаний смерть ждет Вас обоих?

Рене прищурился и посмотрел на Алистера. Предыдущие четыре вопроса были в какой-то степени простыми – там сразу было понятно, что хорошо, а что плохо. Искусственный интеллект принял ответы обоих мужчин, хотя у Алистера были сомнения в том, что Рене и в самом деле поступил бы так же, как и говорил. В самом ли деле интеллект проверяет правдивость ответов? Но лучше не рисковать. Впрочем, Алистер и не лгал: в предложенных ситуациях он и в самом деле делал бы все возможное, чтобы спасти жизнь человека и никого не убивать.

И вот, очередной вопрос, и на этот раз общий. Рене притих. Вероятно, размышлял, как ответить, а может, не хотел говорить вперед форисянина. А может, знал, что он не может дать удовлетворительный ответ, потому что стал бы спасать свою шкуру, и потому медлит. Алистер нахмурился. От того, достанут они этот консервант или нет, зависела жизнь Инны. Если из-за эгоизма Рене они потерпят неудачу… Им придется возвращаться в Женеву ни с чем и искать девушку по старинке, а это займет слишком много времени, которого у них может и не быть. Алистер уже начал замечать легкое колебание изображение ИИ. Кроме того, на него опять навалилась головная боль – возможно, это всего лишь последствия сотрясения, а может, признак надвигающейся беды.

– Ты первый, – предложил Рене.

Алистер вздохнул и прислонился к стене. Он сомневался, что и в самом деле мог бы оказаться в предложенной ситуации, но вряд ли его спрашивали об этом. Так что он постарался ответить максимально честно:

– Вообще, это зависит от того, кто именно мой напарник, но в большинстве случаев я не стал бы врать.

– Принято, – сообщил интеллект. – Рене Мюллер, ваше мнение?

Землянин задумчиво почесал подбородок, потом встал со стула и подошел к белому силуэту. Изучающе посмотрев на ИИ, он сказал:

– Я бы соврал.

– Принято. Рене Мюллер, можете забрать консервант. Алистер Кроссман, с прискорбием сообщаю, что вы не прошли тест.

– Что? – возмутился Алистер. – Да с точки зрения морали его поступок отвратителен! Почему это он прошел, а я нет?

– Ох, ты такой дурак! – саркастически воскликнул Рене. – Последний вопрос был с подвохом. Он проверял не твои моральные принципы, а твою готовность держать язык за зубами. Потому что, видишь ли, использование этого консерванта незаконно, и любого, кто бы это сделал, потом обязательно казнили – если бы это «потом» когда-нибудь наступило, конечно. А создатель этого протокола хотел дать шанс выжить тому, кто решится на такой отчаянный шаг.

– Какой бред, – проворчал Алистер. – Мог бы и предупредить. Ну ладно, если хотя бы ты прошел, и он готов отдать за это консервант, то все это неважно. Пойдем тогда…

– Эээ… нет, боюсь, не получится, – процедил Рене.

А в следующую секунду прямо перед глазами Алистера что-то вспыхнуло и замерцало. Когда мужчина проморгался, он заметил вокруг себя какое-то странное мерцание… Он протянул руку вперед и тут же ощутил болезненный удар. Силовое поле!

– Это что еще такое? – в панике Алистер вновь и вновь тыкал пальцами в поле, но оно лишь отталкивало его руку прочь.

– Через пять минут запустится протокол уничтожения, – механически сообщил ИИ. – Если Вы религиозны, советую потратить оставшееся время на молитвы.

– Рене, что все это значит?!

– Ты не готов молчать о том, что мы с тобой сделали, – пояснил землянин. – А значит, тебя нельзя оставлять в живых. Так думал создатель протокола, и я, в общем-то, с ним согласен. Спасибо, что помог мне добыть консервант, но дальше, пожалуй, я справлюсь сам.

После чего Рене развернулся и выскользнул в открывшуюся дверь. ИИ начал обратный отсчет. Сердце Алистера усиленно заколотилось. Он несколько раз попробовал выйти из силового поля, но оно больно ударяло и отбрасывало его. Что же делать? Неужели он умрет так глупо? Застонав, Алистер опустился на пол.

– Три минуты тридцать секунд… три минуты двадцать восемь секунд…

Осознав неизбежность происходящего, Алистер невольно ощутил облегчение. В последнее время жизнь только тяготила его, и он уже не первый раз задумывался о самоубийстве. Его лучший друг умер, бывшая жена тоже, матери вообще на свете не было уже много лет… ничто не доставляло ему радости… А здесь, на Земле, ему было так одиноко… Возможно, не так уж плохо, что его страдания подошли к концу…

– Две минуты…

Вот только… в его мысли ворвалась Инна. Бедняжка любит его. Даже если ей и удастся каким-нибудь способом спастись, для нее это будет большим ударом. Да и не верил он Рене, если честно. Кто знает, зачем ему на самом деле этот консервант и будет ли он искать Инну? А значит, пока девушка в опасности, он не имел права сдаваться.

Рене схватил покрепче большой герметичный контейнер и рванул к лестнице, но переоценил свои силы. Контейнер оказался очень тяжелым, он его не удержал и уронил на пол. Двигаясь по инерции, Рене споткнулся, упал на него и, видимо, на что-то нажал. С ужасом он услышал шум запуска какого-то механизма. Испугавшись, что консервант сработал раньше времени, он поспешил отскочить от контейнера. Но оказалось, что это сработал транспортный механизм. Снизу контейнера выдвинулись колеса, а сверху ручки. Рене поспешил ими воспользоваться и покатил контейнер к выходу. Громкий отсчет последних минут жизни Кроссмана доносился даже досюда. Он стрелой пронесся по коридорам и выскочил на улицу.

Оказывается, они провозились так долго, что на небе забрезжил рассвет. Рене пошел к оставленной ими машине – уже спокойней, потому что здесь ему вряд ли что-то угрожало. Когда первый луч солнца ударил ему в глаза, он поморщился. Казалось, звезда смотрит на него с укором. Само собой, он все расскажет Светлане. Ну и Инне тоже, наверное, придется.

Издалека донесся треск. Рене слегка мутило, и он понял, что мир продолжает разрушаться – нужно было спешить. Андмору он не доверял, а значит, надо как можно скорее забрать от него Инну. Только вряд ли девушка станет ему помогать, если узнает, что случилось с Алистером. Придется все-таки соврать. Но это ничего. Врать он умеет. Потом, когда-нибудь, когда мир будет спасен, он во всем признается. Она его, конечно, возненавидит. Но это только поначалу. Инна еще молода. Вот проживет лет сто и поймет, почему он так поступил. А он умеет ждать.

Рене открыл дверцу машины и разместился на переднем сиденье, положив рядом с собой контейнер. Теперь ему предстоит договориться со своей сестрой, а это наверняка будет непросто. Ромина такой человек, что понять ее истинные мотивы не мог даже Рене, хотя он за свою долгую жизнь научился разбираться в людях. Что она замышляет? В самом ли деле она собирается воспользоваться консервантом? Но без сестры ему Инну не найти. Даже в ЕКЦ не было таких устройств для слежки, как у Ромины. Возможно, они имелись в каких-нибудь службах безопасности, но все они сейчас разрушены и не функционируют, поэтому оставался только один вариант.

Рене взлетел и помчался прочь от Цюриха. По сути, он только что убил человека. Но почему-то это совсем его не беспокоило. Совсем.

Прошло несколько дней с тех пор, как Павел Рябинин прорезал дыру в структуре мироздания. Ни один прибор не мог понять, что находится по ту сторону вселенной. В конце концов, официальной была признана версия, что там нет ничего – а значит, там вполне достаточно пространства для новой реальности. Все чествовали Рябинина, как героя. По сути, им оставалось придумать, как переместиться туда и создать новый мир. Задача, конечно, непростая, но директор Эриксон был уверен, что столь гениальный ум, как у Рябинина, сможет что-нибудь придумать. Все сотрудники НИИ ходили радостные и предвкушали начало новой жизни. И только дочь ученого Инна почему-то не разделяла всеобщих ликований.

Она, разумеется, не спорила с тем, что это великое открытие. Теперь во всей квантовой реальности знали о том, что у Вселенной существует край, и он находится буквально в миллиметре от них – достаточно несколько раз провести лезвием, и вот она, свобода. Неизвестное пространство, ничем не заполненное – разве не этого им всем не хватало? Единственные, кто не знал об этом открытии, были материальные. В противововес им отвергнутые реальностью существа втайне злорадствовали. Ведь им теперь был известен ответ на один из главных вопросов: Вселенная конечна или бесконечна? И если первое, то, как он выглядит, этот конец? Впрочем, наверное, у материальных было полно и других дел. Сомнений не было: происходило нечто такое, что в корне изменит ход истории. Большинство предвкушали начало лучших времен. А вот Инна почему-то боялась.

Иногда она приходила в лабораторию и смотрела на потухшие мониторы датчиков. В ее память врывался повисший в воздухе, словно кусочек бездны, черный прямоугольник из других вероятностей, и ее пробирала дрожь. Инна старалась держаться от него подальше, а потому чаще обычного стала соглашаться на помощь в других проектах. И все же отец неизменно хотя бы раз в день приводил ее сюда и пытался обсуждать создание за пределами Вселенной пригодной для жизни среды. Девушка искренне не понимала, чем она тут может помочь – лучше бы он поговорил с биологами. Но отец упорно рассказывал ей свои идеи, даже не замечая, что дочь его не слушает и лишь смотрит на черноту в других вероятностях, как приговоренный к смертной казни на гильотину.

Так продолжалось некоторое время. Павел Рябинин обсуждал со всеми заинтересованными свой проект, Инна прикладывала все возможные усилия, чтобы держаться подальше от лаборатории, Алистер Кроссман все чаще прогуливал работу, выясняя отношения с женой, а остальные просто ждали первых изменений. И вот, в один совсем не прекрасный день они проявились.

Однажды утром Инна проснулась и с удивлением поняла, что впервые за очень долгое время выспалась. Все жители квантовой реальности страдали от бессонницы – трудно заснуть, когда вокруг тебя постоянно что-то шумит. А когда засыпали, то видели кошмары и без конца просыпались. Конечно, со временем многие привыкали, и тогда их не могли разбудить даже взрывы бомб в соседней истории, но Инна к таким людям не относилась. Большую часть ночи она мучилась, то слушая спокойную музыку, то используя беруши, но засыпала только под утро. Это длилось уже много лет, и девушка привыкла к постоянному чувству легкой усталости. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что проспала девять часов крепким сном и ни разу не проснулась.

Поначалу она подумала, что с ней произошло то, что рано или поздно неизбежно происходило со всеми жителями квантовой реальности: она просто привыкла спать при шуме. Но потом, когда через пять минут после пробуждения первый шок прошел, до нее дошло: стало гораздо тише.

Нет, голоса и звуки не умолкли совсем. Они по-прежнему звучали, но уже словно из более далекого места, а еще их определенно стало меньше. Инна недоуменно нахмурилась: как такое возможно? Квантовая реальность огромна, всевозможных историй так много, и ни одна из них не исчезает полностью – ну разве что совсем редко, когда в отдельной версии происходит всемирный коллапс. А чаще всего они множатся, одни и те же линии постоянно разветвляются и превращаются в скопления линий, которые в свою очередь тоже множатся, и так до бесконечности. Шум никогда не утихает, лишь становится громче с каждой секундой. Так что же произошло?

Обычно эта Инна старалась не обращать внимания на происходящее с другими своими версиями. Она никогда не стремилась к единению с другими копиями, поэтому, когда материальная Инна стала квантовитом, она не сильно обрадовалась и большую часть времени пыталась абстрагироваться от происходящего где-то в других реальностях. Ей не интересны их проблемы – пусть лучше оставят ее в покое. Но сейчас она решила кое-что спросить, а потому подключилась ко всеобщему мозгу.

И с первых же секунд усиленных размышлений ей все стало ясно. Дыра во Вселенной возникла не только в их истории – она появилась во всех версиях событий и даже, кажется, в материальном мире. В большинстве случаев изолятор ее сдерживал. Но ведь изолятор был не везде.

Те вероятностные линии, в которых изолятора не было, искажались и медленно вытягивались в эту дыру. Что там с ними происходило дальше – никто не знал, но больше о них никто не слышал. К счастью, Инне повезло, и ни одна из ее многочисленных версий не пострадала – но ужас происходящего уже проносился волной по всем историям. Люди и не люди были в панике, они боялись того, что происходит, и умоляли всех заделать эту дыру – но это было невозможно. Инна спросила свои альтернативные версии, что же теперь будет.

Их мозг, разделенный на миллиарды и миллиарды отдельных мозгов, принялся за работу. Это можно было сравнить с работой квантового компьютера – и ответ пришел за доли секунды.

Если дыра останется на месте, то рано или поздно в нее улетят все нематериальные реальности. Истории с изолятором продержатся дольше всего, но, в конце концов, и они неизбежно попадут туда. С исчезновением важной составляющей вселенной ослабеет гравитация, и тогда весь мир расшатается. Даже материальных это коснется. Инна осознала это и хотела немедленно броситься к отцу – но тут их сложный организм пронзила жуткая боль. Человек не был приспособлен к такому существованию. Даже с учетом гибели некоторых реальностей поступающей в мозг информации было слишком много. Ни одна из Инн не могла больше продуктивно думать.

Через некоторое время они потеряли сознание. Провалявшись несколько часов на полу своей спальни, Инна очнулась и поняла, что связь пропала. Теперь они снова каждая сама по себе. Разумеется, квантовая реальность еще шумела в ушах, и все же девушка ощутила резкую волну одиночества. Хоть она и не обращала внимания на эту связь, все-таки она придавала ей сил. А теперь на нее навалились пустота и обреченность. Инне показалось, что ее уже затянуло в эту дыру, и она болтается посреди вакуума одна-одинехонька, и ничего ей другого не осталось, кроме как ждать смерти. Нужно было скорее бежать к отцу и искать выход, но Инна еще помнила вердикт своего супермощного мозга: дыру во вселенной не заделать ничем.

Все ее тело словно прошиб ток. Инна открыла глаза. Она лежала в комнате с окнами, занавешенными темными шторами, на столе. Голова болела в двух местах, чуть повыше висков, и довольно сильно. Девушка попыталась пошевелить руками или ногами, но не смогла. Что случилось? Почему тело ее не слушается?

Раздался звук отодвигаемого стула, потом шаги, и вот над ней склонился кто-то очень высокий. Инна не сразу поняла, что это Андмор.

– Смотрю, ты приходишь в себя? – скучающе спросил он.

Инна попыталась поднять голову, и тогда он подложил ей под шею какой-то мягкий валик. Так стало видно гораздо лучше, и она заметила, что ее запястья и ноги чуть выше ступни привязаны к столу. Но ее по-прежнему пугало то, что она не может пошевелиться. Инна хотела что-нибудь сказать, но получилось только издать хрип.

– Не торопись, – посоветовал ей Андмор.

Мысли блуждали вяло, не в силах сконцентрироваться на чем-то одном. Андмор неподвижно стоял и смотрел на нее так, как будто у него впереди было все время мира. Оцепенение потихоньку проходило – Инна пошевелила пальцами и сжала их в кулак. Когда прошло еще несколько минут, и оцепенение почти отпустило ее, она спросила:

– Что случилось?

– А ты не помнишь? – равнодушно протянул Андмор.

Инна морщила лоб от усилий, но в памяти ничего не всплыло, и она покачала головой.

– Проблема бывших квантовитов в том, что в их мозгу всегда остается память о том, что они видели, пока были не просто собой, а множествами версий самого себя. Но при отсутствии квантовых свойств в организме невозможно удерживать в себе столько информации. Поэтому мозг блокирует ее, хотя не стирает насовсем. Я помнил, что что-то произошло. Что-то, что послужило причиной надвигающегося конца света. Но никаких деталей. Однако это было как-то связано с тобой. Поэтому я решил выудить эту информацию из твоего мозга. Но если бы я заставил тебя вспомнить весь октодециллион твоих жизней, твой организм бы не выдержал и прекратил жизнедеятельность. Поэтому мне пришлось погрузить тебя в глубокий сон. Твоему мозгу пришлось обработать миллиарды йоттабайт информации. Честно говоря, я удивлен, что ты выжила. Мне казалось, что человеческий организм, особенно принадлежащий такой слабой и хрупкой девушке, как ты, не выдержит процедуру.

Инна ощутила укол тревоги. Что здесь произошло вообще?

– Кажется, я догадываюсь, о чем ты думаешь, – протянул Андмор. – Нет, само собой, согласия на процедуру ты не давала. Я тебя заставил силой. Мне нужна была эта информация. Если ты думаешь, что твоя жизнь хоть капельку меня волновала – это не так. Ты меня интересовала только как сосуд с информацией. Пожалуй, даже жаль, что ты осталась жива. Потому что я не знаю, что теперь с тобой делать.

Инна задышала чаще и попыталась встать.

– Куда же ты так спешишь? – равнодушно поинтересовался Андмор. – Не беспокойся, мы успеем вовремя разобраться с этой дырой… Ах да, я же не спросил. Ты сама-то хоть поняла, что произошло? Я-то все твои воспоминания просматривал вон по тому монитору, – он показал куда-то рукой.

Инна повернула голову и увидела, что совсем рядом с ней на письменном столе стоял монитор, совсем как у древних компьютеров. На экране виднелось изображение ее спальни на Форисе. Девушка напряглась, пытаясь вспомнить, но информация ускользала от нее – мозг пытался защитить ее от самоуничтожения.

– Ваше стремление выжить просто поражает, – немного раздраженно вздохнул Андмор. – Ладно, специально для тебя проиграю эти воспоминания еще раз. Мне тоже, пожалуй, не помешает лишний раз их осмыслить.

Следующие полчаса Инна смотрела выборку воспоминаний одной из своих копий. При виде отца она ощутила, как заныло сердце – лишившись квантовых свойств, она вновь его потеряла. Но вскоре она досмотрела до конца и поняла, что случилось.

– Не бомба уничтожила реальность, – вслух произнесла она. – Это мой…

– Да-да, твой отец, как всегда, полез, куда не следует, и обрек всех на гибель, – подтвердил Андмор. – Он во всех своих версиях жутко пронырливый. Это еще надо додуматься – проделать дыру во вселенной. Очень глупо. Очень. Даже по меркам людей. Надо было его остановить, но я был слишком занят попытками захватить Землю. Моя ошибка. Не стоило вас недооценивать.

У Инны защемило в груди. Еще не так много времени прошло со смерти ее отца, а потеря квантовых свойств вновь вскрыла еще не успевшую зажить рану. На глаза навернулись слезы, и через некоторое время Инна осознала, что громко плачет. Андмор посмотрел на нее с презрением:

– Испугалась, что ли? Или все по своему дорогому папочке тоскуешь? Нечего его жалеть. Было время, я считал его гением, но теперь понимаю, что он просто высокомерный дурак. Туда ему и дорога.

От этих слов Инна разрыдалась еще громче. Ее накрыла непередаваемая боль – и ей так хотелось, чтобы это прекратилось. Или хотя бы чтобы кто-нибудь ее успокоил, прижал к себе, прошептал бы на ухо нечто ласковое… Она бы сейчас даже своей маме была бы рада, но здесь не было никого, кроме нее самой и Андмора, а он не способен на сантименты.

– Какая же ты жалкая…, – протянул он.

Инна и сама это прекрасно понимала. Но потом она постаралась взять себя в руки. Сделала несколько глубоких вдохов и твердо произнесла:

– Отпусти меня.

– Нет.

– Отпусти меня.

– Я же сказал, что не отпущу.

– Но зачем я тебе? Ты уже узнал все, что хотел. Можешь отправляться на Форис и заделывать эту дыру. А меня и моих друзей оставь в покое.

– Неужели ты всерьез полагаешь, что можно залечить подобную рану? С этой дырой ничего нельзя сделать. Во всяком случае, края мы сшить уже не сможем. Возможно, в первые минуты это еще и было возможно, но теперь это как неправильно сросшиеся кости. Нет, раз такое дело, и ты осталась жива, я продолжу использовать твой мозг. Кое в чем твой отец был прав: квантовая реальность этой вселенной была ужасной. Он хотел создать новую – возможно, нам удастся сделать то, что не получилось у него. Твой отец долгое время вел разработки и рассказывал о них тебе. Думаю, ты их еще помнишь – а значит, и я узнаю. При помощи этой небольшой процедуры.

– Нет! – закричала Инна. Мысль о том, что ее снова погрузят в угрожающее жизни состояние, повергла ее в ужас. – Пожалуйста, не надо! Я не хочу! Отпусти меня!

Андмор посмотрел на нее так, как смотрит коллекционер на бабочку, наколотою на иглу, и провел рукой по ее щеке. Инна попыталась отдернуться, но она по-прежнему была крепко привязана.

– Ты такая беспомощная, – пробормотал он. – Мне это даже нравится.

Его рука скользнула вниз по шее девушки, а потом на секунду задержалась на груди. Инна похолодела, но Андмор со вздохом покачал головой:

– К сожалению, ты для меня слишком маленькая. Вроде бы люди должны эволюционировать и расти, как так вышло, что ты такая коротышка? Ладно, неважно. Нет, Инна, я тебя не отпущу. У тебя слишком много ценных воспоминаний.

– Почему бы тебе не выудить их из себя или еще кого-то из своих дружков? – выпалила Инна.

– Ты что, это очень опасная процедура в нашем нынешнем состоянии, – покачал головой Андмор.– Да и никто не согласится, а справиться с квантовитом гораздо сложнее, чем с хрупким человеком. Отдыхай пока, мне нужно доложить Совету о том, что я узнал. Но я еще вернусь.

Он встал и пошел к двери. А Инна осталась лежать, и к ее горлу подбирался крик отчаяния. Как же ей сбежать от этого психа?

Глава 16

Когда Рене вернулся в Женеву, там уже был самый разгар дня. Город кишел квантовитами, поэтому он долго искал место для приземления, но, в конце концов, примостился в тени Дворца Наций. Отсюда до дома Ромины было идти несколько километров, но у одинокого человека, пусть даже со странным контейнером на колесиках, больше шансов остаться незамеченным, чем у аэромобиля.

Подхватив свою довольно тяжелую ношу, он начал медленно и осторожно продвигаться к озеру через парк. Вокруг было тихо и пусто, словно конец света уже наступил, а он остался последним выжившим на планете. Но думать так глупо, потому что тогда бы и самой планеты не осталось. А раз она еще здесь, и почва достаточно тверда, чтобы по ней идти, то ничего еще не закончилось. Рене шел аккуратно, постоянно окидывая взглядом окрестности – его зрение было идеальным, а потому он сразу бы заметил, если бы на горизонте кто-то появился. Но никого не было.

Спустя пятнадцать минут напряженного пути, во время которого Рене жутко хотелось пить и спать, он вдруг заметил вдалеке нечто странное. Сочная зеленая трава примялась, как будто на ней недавно стояло что-то круглой формы, и мужчину это насторожило. В двадцать пятом веке уже не так скептически относятся к возможности существования некоторых фантастических технологий – например, невидимости или маскировки. Что, если там стоит какой-то корабль? На всякий случай он решил пройти более длинным путем и свернул к бывшему зданию музея в десяти метрах от него. Время, безусловно, поджимало, но если его поймают квантовиты, это никому не поможет…

И в этот момент из-за дерева кто-то выпрыгнул. Кто-то большой и сильный – он придавил Рене к земле. Контейнер откатился в сторону, грудную клетку сдавили так сильно, что стало тяжело дышать. Перед глазами мелькнули темные волосы и бледная кожа, Рене попытался разжать длинные пальцы, но тут раздался спокойный знакомый голос:

– Не шевелись, а то он свернет тебе шею.

Рене замер и увидел, что держит его какой-то квантовит, а рядом с ним стоит Мизуки. Убедившись, что пленник не собирается бежать, девушка покосилась на откатившийся в сторону ящик.

– Это оно?

– Что ты понимаешь под словом «оно»? – спросил Рене.

– То самое оружие/не оружие, которое так хочет получить Ромина?

– С каких это пор ты дружишь с квантовитами?

– Ты от темы не уходи. Это хочет получить Ромина?

– О том, чего она хочет, лучше спросить у нее самой, – посоветовал Рене. – Разве ты нынче у нее не правая рука?

– Считаешь себя очень умным? – нахмурилась Мизуки. – Куда ты исчез ночью? Фера мне сказал, что ты куда-то улетел на аэромобиле.

– А что, покидать этот город – преступление? Ромина успела изменить законы?

Мизуки сердито смахнула волосы с лица. Квантовит продолжал крепко держать Рене, и тот понимал, что ему ни за что не пересилить такую хватку. А время шло.

– Я пытаюсь спасти Инну, – выдавил мужчина. – Если я отнесу Ромине эту вещь, она поможет мне ее найти.

– Ромина? – фыркнула Мизуки. – А какая ей с этого выгода? Не станет она ее искать. Точно так же, как и не станет отпускать моего парня. Она будет держать его взаперти, угрожая убить, до той минуты, пока мир не развалится на куски. Нет, если мы хотим, чтобы все было по-нашему, не нужно слепо выполнять ее приказы.