Любовь зла – полюбишь и мажора

– Алло!

– Привет.

– Здоровались уже.

– А мне нравится. Здороваться с тобой опять и опять.

– Вот ни за что не поверю, что ты сентиментален!

– Я тоже!

– Отлично. Хоть в чём-то мы сходимся. Ну что, спокойной ночи?

– Подожди. Расскажи ещё что-нибудь.

– Что, например?

– Что угодно, хоть детский стишок.

– Зачем?

– Мне нравится слушать твой голос – он такой приятный.

– Ярослав…

– Можешь называть меня Яр – так все друзья меня зовут.

– Хорошо. Яр, меня пугают такие резкие перемены в людях.

– Какие?

– От "уродины" до "люблю слушать твой голос".

– Так четыре дня прошло! Мы познакомились – и я понял, что был не прав. Так что, расскажешь стишок?

Я задумалась. Есть один мой любимый, из детских…

– В стекла смотрит месяц красный, все ушли – и я один. И отлично! и прекрасно! Очень ясно: я храбрее всех мужчин…*

– Круто! – выдохнул Ярослав. – Это про мальчика, который остался ночью один дома?

– Да. Он напуган, но храбрится, и это прелестно, и жалко, и… в общем, затрагивает тонкие струны души.

– Угу. Если она у тебя есть.

– Душа у всех есть.

– Но у некоторых она в коме.

– Не стоит их осуждать.

– А меня-то осудили!

– Прости.

– Да это я должен просить.

– Ладно. Я тебя простила. А ты меня отпусти, ладно?

Я уже активно сдерживала зевоту, а всё тело гудело от утомления.

– Ладно. Ложись спать, устала, наверное?

– Очень. Спокойной ночи, Яр.

– Спокойной ночи, Настюш.

И этот бесконечный день закончился, но я чувствовала себя на удивление воодушевлённой.

Пятница прошла намного спокойнее. Видимо, за городом кто-то активно отвлекал Ярослава – он только пожелал мне доброго утра и больше до самого вечера ничего не писал. Но я всё равно была полна приятным ощущением нужности кому-то, но не от потребности в заботе, а просто от интереса к моей персоне.

Однако и вечером никакого содержательного разговора у нас не получилось. Ярослав пытался его завязать, но было заметно, что его сильно отвлекают. Я не стала тратить время на эту невразумительную переписку и просто легла спать.

Суббота вышла тоскливой. Я сидела на веранде, смотрела на играющих детей, вяло участвуя в их забавах, и мучительно пыталась вспомнить, как сильно мне хотелось, чтобы этот молодой человек исчез из моей жизни. Это было всего шесть дней назад! Я пришла в ужас от его появления и поведения, я даже плакала – и что теперь? Мне его не хватает??? Кошмар… хуже ничего со мной не могло случиться.

К счастью, в воскресенье мне полегчало. Я прямо проснулась с мыслью: "Какая глупость!" Ну смешно же: кто он и кто я? Ну стало ему немножко любопытно, что это за зверь такой – сострадание к людям – и с чем его едят, но это скоро пройдёт. И ничего страшного. Мне тоже с ним совершенно не по пути, наивно даже дружбу между нами предполагать. Мы такие разные…

В общем, я решила вести себя так, будто Ярослава никогда не было в моей жизни и сейчас нет. Это просто случайный контакт с параллельной вселенной и одним её обитателем.

Он, правда, время от времени напоминал о себе: пожелал доброго утра и интересовался моими планами. Я ответила правду: что решила сегодня в детдом не ходить, а пошла гулять в парк. Надела шорты и короткий топ. Прихватила с собой бутеры и чай в маленьком термосе. В ушах – любимая музыка и пара аудиокниг. Балдела там несколько часов со страшной силой, а где-то в районе обеда Ярослав вдруг попросил скинуть геометку, где я нахожусь.

Настя: "Зачем?"

Ярослав: "Хочу представить тебя в пейзаже"

Настя: "Может, тебе ещё и одежду описать?"

Ярослав: "Я и так знаю, во что ты одета. В платье?"

Настя: "Неа"

Ярослав: "Джинсы и майка с Микки-маусом? *кривящийся смайлик*"

Настя: "Опять мимо"

Ярослав: "Я заинтригован!"

Я тоже. Ужасно, но мне хочется знать, зачем это всё… И я глупо, наивно отправляю ему геометку.

А минут через пять вскакиваю с травы на ноги и с бешено колотящимся сердцем наблюдаю, как высокий молодой человек с модной стрижкой мчится ко мне, чуть ли не сшибая на ходу деревья. И не успеваю произнести ни звука, как он сминает меня в объятиях так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть…

*Стихотворение Саши Чёрного "Когда никого нет дома"

Глава 19. Соскучился

Ярослав

Девчонка моя пахнет свежестью, фруктовым шампунем и немного травой. Тискаю её без остановки и бормочу, как безумный:

– Настюш… Настёна… чёрт, как же я соскучился… просто слов нет…

Она болтается в моих руках безвольной куклой – что ж, спасибо, что хоть не отталкивает…

Но вот наконец и я уже чувствую, что затянул приветствие. А выпускать её из объятий всё так же не хочется. И я не выпускаю. Только отклоняюсь немного и заглядываю ей в лицо:

– Ты как… тут? – выходит хрипло.

Анастейша моя взглядывает на меня изумлённо-испуганно, а потом тут же прячет глаза, и по щекам её разливается такой милый румянец… Это просто очаровательно, я такого давно не видал, и по моей груди в ответ разливается не менее, а может, и более горячее ощущение. Сам не понимаю, почему мне так вставляет её скромность и стеснительность…

Козявка осторожно пытается выбраться из моих рук, но я не пускаю. Трое суток не видел, мне теперь нужна концентрированная компенсация!

– Отпусти, Яр… – еле слышно лепечет девчонка.

– Зачем? – непривычным для самого себя, каким-то дрожащим голосом отвечаю я.

Мне так кайфово трогать её. Она тонкая, изящная, как молодое деревце. А эта оголённая полоска мраморно белой тёплой кожи между майкой и шортами – просто абзац. Мурашки носятся по моему телу, как бешеные, от прикосновения к ней.

– Неловко… – всё больше смущается Настёна.

Ну что поделать… отпускаю, мягко проводя ладонями по спине и тонким рукам. Хотя мне – ловко. И приятно до сумасшествия. И просто – так, как надо. А без неё – пусто. Но не обнимать же насильно. Пусть привыкает потихоньку. Может, на прощание позволит ещё обнять… Но ждать так долго – тяжело, тем более что и расставаться с Настюхой мне вообще не хочется. Поэтому я время от времени чуть-чуть наглею, ловлю моменты и трогаю её как будто невзначай. То за спину, то за руку, то за волосы. И буквально пьянею от этих ощущений…

– Ну что, как твоя поездка за город? – спросила девушка, усевшись по-турецки на покрывале, которое я извлёк из рюкзака и расстелил на траве. Всё для моей принцессы.

– Тоска смертная! – честно ответил я, откупоривая бутылку с газировкой. Первым делом протянул ей: – Хочешь?

– Стараюсь такое не пить, – покачала головой Настёна, но бутылку взяла. Сделала пару глотков, сморщилась от газов, бьющих в нос, и вернула: – Там сахара больше, чем воды.

Я залпом отпил чуть не треть, зажмурился от удовольствия:

– Вкусноо! А если употреблять только здоровую пищу и напитки, то в старости нечем будет заниматься. Все твои сверстницы в больничке тусят, а ты что?

Настя рассмеялась своим красивым звонким смехом.

– Алкоголь не пьёшь, газировку тоже. Камон, Анастейша, в жизни надо всё попробовать…

– Я пробовала, – пожала она плечами.

– Да ладно! Напивалась хоть раз так, чтобы не помнить ничего потом?

– Нет. Зачем? Если ты пьёшь ради веселья, а потом даже его не помнишь – какой смысл?

– Ладно. Ну хотя бы похмелье ощущала?

– Голова болела один раз. Больше не хочется.

– Согласен, паршивое ощущение. Но они нужны, чтобы потом, когда проходит, чувствовать, как тебе кайфово…

– Можно такие моменты заменить на что-то полезное. Физические нагрузки, например.

Совершенно не в тему мысли скатились в какую-то пошлость. Физические нагрузки… вдвоём с Настёной – это, блин, капец, как соблазнительно. Да только маловероятно. Она даже обнимать себя не разрешает. И я чувствую её право на это. Она не ломается, чтобы набить себе цену. Она на самом деле такая – скромная, стеснительная, нравственная. Не запрыгивает на первого встречного в надежде получить потом за это награду или даже просто ради удовольствия. Требует серьёзного отношения и хочет убедиться, что мне можно доверять. Это правильно, вызывает уважение и… азарт. Капец, как хочется добиться её доверия!

– Физические нагрузки – это обязательно, – кивнул я, стараясь сохранять серьёзное выражение лица. – Но лично мне их не хватает, чтобы чувствовать себя живым, а проводить в зале по полдня – это скучно.

– Ты занимаешься на тренажёрах?

– Да, немного. Пару раз в неделю обычно.

Настюшин взгляд замер на моих грудных мышцах, и мне почудилось в нём… восхищение? Да ладно, неужели я её хоть чем-то восхищаю? Самодовольно ухмыльнувшись, я немного поиграл правой титькой. Не зря эту майку облегающую напялил…

Девчонка сразу вспыхнула румянцем и отвела взгляд.

– А ты? – спросил я. – Занимаешься каким-нибудь спортом?

– Нет. Только на физкультуру в универе хожу. Абонемент в зал мне не потянуть.

Сразу захотелось подарить ей абонемент в какой-нибудь хороший клуб. На год. Сможем вместе ходить, я ей даже немного подскажу, что и как тренировать…

– А если бы финансы не были проблемой?

– У меня ещё и со временем туго… летом проще немного, а в остальное время года учёба. Пары, и домашку задают к тому же.

– Ты могла бы реже ходить в детдом.

– Я и хожу реже, три раза в неделю всего. А совсем их бросить не могу: чувствую, что приручила, и теперь ответственна за это.

Я похмурился немного, пытаясь сообразить, как вписать себя в её сложную загруженную жизнь, а потом решил отложить эти тяжёлые мысли:

– Ладно, не будем о грустном. У меня есть хорошие новости!

Не зря столько времени проторчал у генерала.

– В среду мы с тобой идём на благотворительный вечер!

У Анастейши буквально упала челюсть:

– Мы?!

– Ну конечно! Это же твой проект – капремонт в детдоме – ты им горишь, вот и будешь очаровывать старых седых морщинистых толстосумов, а я, так и быть, окажу тебе моральную поддержку.

– Но что, где и как будет происходить?

– В среду, в "Маджестик холле", начало в семь вечера. Дресс-код – вечерний. Я добыл два пригласительных для нас.

– О, боже… – Настя прикрыла ротик ладошкой. – Вечерний дресс-код…

– Ну. Платье.

Она покачала головой с выражением горечи на лице:

– Нету у меня такого платья, которое к толстосумам на приём можно надеть. Да и очаровывать я никого не умею.

Я замотал головой:

– Платье возьми у подруги, а уметь тебе ничего не надо. Хлопай глазками, улыбайся, рассказывай про детей и их тяжёлую жизнь. Поверь, никто не сможет отказать.

– Да откуда у меня такие подруги!

Да, да, давай, развивай эту мысль…

Я знаю, это непорядочно – ставить человека в безвыходное положение и покупать его признательность за платья, но как ещё мне ускорить наше сближение? Уж хотя бы объятия я могу таким образом получить – не так это ужасно…

Негромко, стараясь казаться равнодушным, я пробормотал:

– Могу тебе купить… платье.

Настёна, конечно, испуганно замотала головой:

– Ни в коем случае!

– Ну ладно, поживут детки без капремонта – ничего страшного.

У девушки задрожали губы.

– Как ты можешь…

– Что?

– Тебе не стыдно?

– За что?

– За эту… манипуляцию.

– Да какую манипуляцию?

– Как я… потом с тобой расплачиваться за это буду?

– Настюш, слушай, я ведь тебя не заставляю никуда идти… ну, выпросил пару билетов у организатора – не переживай, они просто улетят, если я кому-то предложу. С руками оторвут, и ещё заработать можно.

– А если… я всё-таки возьму что-то у подруг… может, не очень фешенебельное, но… зато ещё больше жалости смогу вызвать..?

Я отрицательно покачал головой:

– Тебя могут вообще не пустить внутрь. Но если и пустят, никто не воспримет всерьёз.

– А если напрокат взять? Я слышала, сдают платья напрокат…

– Угу, в поношенном с чужого плеча прийти – не намного лучше.

Она сокрушённо вздохнула и уронила личико в ладони.

– Насть… А чего я добиться-то хочу?

– Что? – непонимающе захлопала она глазами.

– Ну, зачем я тобой манипулирую?

– Это лучше у тебя спросить.

– Ну предположи.

– Ты что-то хочешь получить взамен.

– Что, например?

– Я не знаю… мою сговорчивость?

Умная девочка. Но и я не лыком шит.

– И? На что сговориться?

– Я не знаю! – в отчаянии. – Просто мозгов не хватает сообразить, но разве хоть один нормальный человек потратит такие деньги просто так?

– То есть, ты можешь альтруизмом заниматься, а я нет?

Она долго молчала, кусая губы. И наконец выдала:

– Ты обещаешь, что ничего не попросишь взамен?

– Обещаю.

На самом деле, попрошу. Но скажу, что это не взамен, а просто так. А она всё равно будет чувствовать себя обязанной. И это свинство, наверное, но, блин, а она не стрёмно поступает? Я перед ней наизнанку выворачиваюсь и хочу в благодарность всего лишь объятия получить, а она нос воротит…

– Ну… ладно. Я постараюсь платье беречь, может, мы его потом сможем сдать обратно в магазин…

– Да не парься. Будет тебе подарок. Компенсация за надзор надо мной на исправительных работах.

– Мне всё равно некуда в таких платьях ходить.

– Найдёшь. В театр, на выпускной какой-нибудь. Ты, кстати, любишь театр?

– Нет-нет-неет… – хитро улыбнулась Настёна. – Больше я на эту удочку не попадусь. Терпеть не могу театр. Скукота и тягомотина…

Ну и как её не тискать? Вредина, упрямица и кокетка. Руки сами тянутся. Козявка это видит, торопливо вскакивает с покрывала и даёт дёру. А я несусь следом, надуваясь, как парус, от переполняющих меня ощущений. Тут и азарт, и эйфория, и ещё целый коктейль. Она нужна мне не только потому, что убегает. Она САМА мне нравится, я буквально теряю голову от общения и соприкосновения с ней. Мне легко её догнать, но сама гонка доставляет удовольствие, поэтому ещё некоторое время мы носимся по парку, как малолетние идиоты, с визгами и рыком. А потом… Настя оказывается в моих руках, и это состояние ни с чем нельзя сравнить. Догнал. Добыл. Моя. Никому не отдам. Не отпущу. Девушка тоже выглядит слегка невменяемой после бега. Волосы растрепались, щёки горят, глаза сияют нездешним светом. И губы… дрожат… как будто ждут, просят поцелуя. А уж я-то как жду… Голова кружится и сама клонится к ней. А Настя не отстраняется, только смотрит ошалело. Наши губы даже соприкасаются на секунду – я успеваю почувствовать тепло и сладковато-терпкий запах дыхания. Я успеваю испытать зверский голод и нечеловеческую жажду по этому поцелую, но в самый последний момент нас прерывает чей-то окрик. Настя вздрагивает и отстраняется.

Глава 20. Игра в дружбу

Настя

– Молодые люди, это ваши вещи там? – усатый коренастый охранник указывает пальцем в ту сторону, где осталась подстилка и рюкзаки.

– Наши, – киваю я, высвобождаясь из объятий молодого человека, поправляя волосы и быстро приходя в себя.

Божечки мои, это что сейчас было?!

Это мы с Ярославом Дмитриевичем чуть не поцеловались?! Омг, неужели этот эгоистичный мальчишка всё-таки добился своего? Я ведь даже не сопротивлялась… и если бы не охранник – бог знает, чем бы это всё закончилось!

Но прислушавшись повнимательнее к себе, я не слышу никаких голосов сожаления. Мне не обидно, что нас прервали "на самом интересном месте", и я совершенно определённо не хочу продолжить. Отчего-то голова моя вдруг в одно мгновение прочистилась, и я пришла в разумное состояние сознания.

– Так, – строго сказала я, как только охранник удалился, – Ярослав Дмитриевич, пожалуйста, немедленно объяснитесь!

– В чём? – хмуро уточнил парень.

– В том, что происходит.

– Анастейша, выражайся яснее!

– Вы…

– Ты, вообще-то.

– Нет, вы. Кредит доверия обнулён!

– Да за что?!

– За вот это представление. Зачем вы пытались меня поцеловать?

Он оскалился:

– А ты как думаешь?

– Мне совершенно очевидно, что вы преследуете какую-то неизвестную мне цель, и пока вы не сообщите мне её, я отказываюсь вам доверять и… играть в эту… дружбу.

– Играть? Так ты делала это не искренне?

– Я-то да, а вот вы..!

– Насть, ну посмотри на меня! Ну какой из меня злоумышленник? Тебе самой не смешно?

– Но тогда зачем это всё: флирт, подарки, поцелуй..?

– Ты считаешь, что недостойна их?

– Глупости! Я говорю конкретно о вас.

– А со мной-то что не так?

– Вы, если забыли, сын мэра и…

– Никчёмный самовлюблённый мажор? – подхватывает с горечью.

– Ну… может, не совсем так, но я ни за что не поверю, что нравлюсь вам.

– Ну и зря. Я тебе уже говорил, и ещё повторю: ты мне нравишься.

В отчаянии я закусила губу: ну вот как с ним разговаривать?!

Ярослав Дмитриевич тяжело вздохнул:

– Как друг.

– Что?

– Ты мне нравишься как друг. Как человек. Необыкновенный и очень хороший.

От этих слов мне стало спокойнее.

– Ну и зачем тогда целоваться? – спросила я уже не так воинственно.

Молодой человек пожал плечами:

– Да просто накатило. Погоня эта и… Не знаю, не бери в голову.

Он протянул руку:

– Мир?

Я осторожно вложила в неё свои пальцы:

– Мир.

Он пожал их бережно, но крепко, а потом, как будто нехотя, отпустил.

– И называй меня, пожалуйста, Яр и на ты!

– Ладно. А ты не переходи черту.

– Я постараюсь.

Мы ещё немного погуляли, но атмосфера непринуждённости была безнадёжно испорчена, и я, сославшись на усталость, попросилась домой. Ярослав отвёз меня на своей шикарной машине в общагу, и я даже не стала требовать, чтобы он остановился вдалеке. Подъехал чуть ли не к самому крыльцу и на прощание тронул мою руку. Это было приятно. У него такие крупные, сильные, тёплые пальцы…

– До завтра? – спросила я. – Или ты опять куда-нибудь сбежишь?

– Ни за что! – улыбнулся парень. – Пусть хоть к машине привязывают – всё равно останусь. Завтра я с тобой и малявками.

Он действительно явился на следующий день в детдом. С довольной ухмылкой и починенным вертолётом.

– Пойдёшь к старшим? – спросила я, одновременно радуясь, что его не будет рядом, и тоскуя из-за этого.

– Пойду, – кивнул он. – Но позже. Если можно.

Я пожала плечами, ликуя втайне даже от самой себя.

– Расскажи мне про этих детей, – неожиданно попросил Ярослав, подсаживаясь рядом со мной на скамеечку и осторожно трогая за руку сидевшего у меня на коленях Лёню. Тот растопырил пальцы и отдёрнул руку, разрывая контакт.

– Очень тихий мальчик, – аттестовала я его. – Почти не разговаривает, с детьми не играет. Он дичился меня дольше других, а сейчас иногда приходит и просто вот так молча сидит на коленях…

– Он с рождения здесь?

– Вроде, да.

– Они все такие?

– Нет, по-разному. Кого-то в роддоме бросили, кого-то забрали из неблагополучной семьи. Но первых больше, а из семей, в основном постарше дети, уже школьного возраста. Есть ещё дом малютки отдельно – там совсем малыши, до трёх лет.

– Их всех кто-то может усыновить?

– Да. Любого. И есть разные формы. Можно оформить опеку на ребёнка и получать деньги за его воспитание, как зарплату.

– И почему их не разбирают?

Я пожала плечами:

– Воспитывать чужого ребёнка – это очень тяжело, так говорят. Многие детки побывали в семье и вернулись обратно. Родители не выдерживают, это большой душевный труд, ещё и потому, что они особенные – эти дети. Плохо идут на контакт, специфически реагируют на раздражители… Им нужно больше внимания и терпения. Очень жутко смотреть, как малыши засыпают. Они раскачиваются в постели, сами, это похоже… не знаю, на припадок какой-то. На самом деле, они так себя убаюкивают, потому что больше некому, – на этом мой голос дрогнул, и я замолчала.

– А ты хотела бы усыновить кого-то? – спросил Ярослав. – Держу пари, ты бы справилась.

Я покачала головой:

– Не вижу смысла думать об этом до замужества. Одной это слишком тяжело, и я не думаю, что детей отдают одиноким девушкам.

Парень сполз со скамейки на корточки и протянул руки к Лёне:

– Иди сюда, малой. Уже, наверное, все коленки Настёне отдавил…

Но мальчик сжался в комочек и отвернулся от Ярослава, уткнувшись мордочкой мне в шею.

– Вот какие! – воскликнул парень. – И как вы хотите попасть в добрые руки с таким поведением?

Я улыбнулась и помахала Яне, игравшей на другом конце площадки, подозвав её жестом. Эту девочку трудно назвать хорошенькой, но она была общительнее других и немедленно отреагировала на мой призыв.

– Янусь, пойдёшь к дяде на ручки?

Девочка с готовностью кивнула и чуть ли не сама забралась на колени к ошалевшему Ярославу, а потом кокетливо потеребила пуговку на его рубашке поло и вкрадчиво спросила:

– А у тебя есть конфетка?

– Яна! – осуждающе протянула я. – Тебе нельзя конфетки, ты же опять чесаться будешь!

– Ну и фто? – надулась малявка.

Ярослав покачал головой:

– Нет, прости, не взял сегодня конфетки. Завтра принесу.

– Яр, у неё аллергия!

– Ничего, что-нибудь придумаем.

– А куклу? – продолжила наступление Яна.

– Какую куклу ты хочешь?

– Яр…

Но это бесполезно! Он просто растаял от малявкиных фокусов и теперь растекается перед ней лужицей, согласный на всё.

– Как, оказывается, тебя легко очаровать! – воскликнула я, когда довольная собой Яна наконец удалилась. Лёня последовал за ней.

– Да уж, похоже, я падок на женщин! – сокрушённо согласился Ярослав. – Особенно на тех, кому до семи…

Я весело рассмеялась:

– До двадцати девяти, ты хотел сказать?

– Нет-нет, всё, с донжуанством покончено.

– С чего это?

Он вдруг наклонился к моему уху и прошептал очень интимно:

– Планирую отделяться от отца. И, по моим прикидкам, ни времени, ни внимания на всякие глупости у меня ближайшие пару лет не будет.

– Ты серьёзно? – округлила я глаза.

– Зависит от того, сольёшь ли ты эту инфу ему.

– Зачем? Да и нет у меня никаких каналов связи с ним.

– Хорошо. Да, я серьёзно. Хочу сам выбирать свой путь.

– А чем заниматься?

– Бизнесом. Но сначала поработать на кого-то. А ещё первее – закончить образование.

– А сколько тебе осталось учиться?

– Номинально – год, реально – я ни в зуб ногой. Попытаюсь за этот год подтянуть, что возможно.

– Это так неожиданно… ты уверен, что хочешь… хлебнуть реальной жизни?

– А ты в меня не веришь? Тебе же она под силу, а ты слабая козявка!

– Зато я к ней привыкла. С рождения.

– И я привыкну. Я вполне способен выдерживать нагрузки.

– Твой папа хочет, чтобы ты стал политиком?

– Если бы! Хотя политику я тоже не люблю. Тоска смертная. Но бывают вещи и похуже. Отвратительные.

Я округлила глаза:

– Связь с преступным миром?

– Это как раз весело! Держу пари, любой мужик мечтает хоть ненадолго почувствовать себя доном Карлеоне… Но нет. Да не парься, ничего интересного и противозаконного.

Поразив меня своими признаниями, он в скором времени отправился к старшим. Я отвела его в рекреацию и попросила дежурного воспитателя собрать группу.

– Не волнуйся, Анастейша, всё будет окей! – самоуверенно ухмыльнувшись, заверил он меня.

Но уже через какой-то час я увидела его, быстрым злым шагом направляющегося в подсобку к Санычу.

– Что случилось, Яр? – спросила я обеспокоенно.

– Я проиграл им свою машину! – выплюнул он сквозь зубы.

– Проиграл? Как?!

– В карты!

Глава 21. Уважение

Ярослав

Блин, что за засада! Ведь так всё хорошо начиналось… я ясно видел, что Настёну сильно зацепило моё сообщение о планах на самостоятельность. Она стала смотреть на меня с гораздо большим уважением и приязнью, и мне хотелось всего лишь немного усилить это чувство с помощью старших мальков… но они оказались не лыком шиты. Как втянули в игру – я даже не понял! Осознал себя уже за столом с картами и острым желанием "не уронить лицо". Проигрался в пух и прах! Малолетние мошенники! И ведь заявление на них не напишешь: скажут – сам дурак. Короче, оставил им и вертолёт, и Эпл Вотч, и желание ещё когда-нибудь связываться с этими бандюганами. Про машину – это была шутка, конечно. Она не моя. Но я её поставил, да. Но это же понятно, что не серьёзно! Неужели кто-то может рассчитывать на подобное? Короче, в конце ещё и поругались. Я обозвал их шулерами, они меня – обманщиком. На том и разошлись.

Я почувствовал острое желание поработать физически, выпустить пар. На глаза Анастейше попадаться было стыдно. Но и скрывать – бессмысленно. Она всё равно узнает, мальки растреплют – сто процентов. Ну как же, такой случай: сын мэра проиграл им в дурака! А они – вот, зуб даю – мошенничали, но кого это интересует?