Потерянное поколение

Развязав пакет, Тамара, как наверное, все женщины, от малой, до в возрасте, произвела кучу манипуляций с обновкой. Для начала встряхнула, на вытянутых руках осмотрела пиджак, спереди, сзади, опять спереди, удовлетворенно кивнув, принялась за брюки, проделывая примерно то же самое, в оконцовке с силой сжала ткань в кулачке, отпустила, осталась довольна, ткань не смялась.

– Примерь.– Тамара кивнула в сторону своей комнаты,– там переоденься.

– Может, я дома?– Краснея попросил Санька.

– Саш, ну как дитя ей-богу, иди давай!

Скоренько переодевшись, Санька вышел из комнатки.

– Вот.

Вряд-ли, чем-то еще, можно быстро и безболезненно, либо изуродовать, либо украсить человека, как одеждой. Судя по реакции девушки, Саньку украсила. Залюбовалась.– «Мо-ой.» И, не дала переодеться, пока не вернулась с работы мать. Ну как не похвалиться? По хозяйски поворачивая, смущенного, впрочем, не особо сопротивляющегося, парня, и так, и этак, показывала матери обновку. «Вот собственница! А ведь раздобыл! Не для себя, для нее.»

В полном наряде, свою девушку Санька первый раз увидел уже в спортзале, практически с началом новогоднего бала. Парней, как обычно, дав только снять верхнюю одежду, одноклассницы при помощи классной, Тамары Васильевны, выгнали из

кабинета.

– Идите в спортзал!– Закрывая за собой дверь, дала направление классная,-девочкам переодеться надо.

– А че это? Вам значит, смотреть можно, а нам нельзя?

– Это кто там, такой любопытный?!– раздался густой бас директрисы,– марш отсюда!

Не смотря на внушительные размеры, директор школы, Таисия Яковлевна, обладала поистине какой-то сверхестественной способностью, появляться из ниоткуда в самый, для ее подопечных, не подходящий момент.

– Кому сказала!!!– повторять не пришлось, мешая друг другу, хохоча и выкрикивая

какие-то фразы, типа , «так не честно!», недоросли двинулись к лестничному маршу, кабинет химии находился на втором этаже здания.

Новогодний бал, в связи с небольшой численностью школьников, проводился сразу для четырех классов, двух восьмых, девятого и десятого. Ватага десятиклассников, на правах самых старших, войдя в спортзал, снисходительно осмотрели присутствующих. Так же, важно, (взрослые!), подошли к наряженной елке. Елку по традиции всегда наряжали девятиклассники, оценили, и обособленно заняли место у музыкальной аппаратуры. Ну, очень важные! То, что в прошлом году происходило практически то же самое, и они, девятиклассники, не скупясь в выражениях, осудили чванливое поведение старших, забылось.

Впрочем, вскоре и тем, другим стало не до этого. За минуты до бала, зал, стайка за стайкой, стал наполняться прекрасной половиной человечества. Юные, красивые, нарядные, загадочные! Совсем другие, не те, которые, еще вчера сидевшие рядом за

одной партой. Многообразие фасонов, расцветок, девичьих прекрасных лиц, глаза разбегаются! У Саньки тоже, и… В одно мгновение все превратились в разноцветную массу. Он увидел, и стал видеть только ее, ее одну! Вот она, немного пройдя от входа, остановилась, поискала кого-то глазами, нашла его, Саньку, о эта легкая, грациозная поступь! Она шла к нему, к нему! Родившаяся где-то в голове волна прокатилась по всему телу, сбилось дыхание, кинуло в жар. Серо-серебристое платье, изящные, серые туфельки на шпильках, что-то серебристое в пушистых, пепельного цвета, волосах, такая вся, узенькая, невесомая! И, подошла.

– Том, ты дома могла так одеться?– После длительной паузы.

– А что?– Игриво улыбнулась девушка.

– Да, так.

Новогодний вечер начался. Санька не особо вникал в происходящее, чего там голосом физрука говорил Дед Мороз, как снегурочка, красавица молдаванка, одноклассница Олега, Марина Корпут ему отвечала, его все сильнее и сильнее пугало предстоящее выступление. Мало того что, Тамара, словно и не Тамара, так еще и Олег, девятиклассник.

– Привет Том,– Санька всегда завидовал невозмутимости друга. Парень везде чувствовал себя как дома,– классно выглядишь! Прям потрясно!

– Да ну что ты, я так…– Девушка ядовито повторила Санькину фразу.

– А это че за фуфел с тобой?– Олег изволил взглянуть на рядом стоящего,– О, Лева! Я и не признал! Фу ты какой! Еще и при гавриле!– потянулся к галстуку,– дай потрогать, настоящий?

– Отвали!– Санька с силой долбанул по протянутой к галстуку руке.

– Олег, не тронь его одежду!– Застрожилась Тамара,– испортишь, а мне еще танцевать с ним.

– Танцева-ать?– уже искренне удивился парень,– Лев, че правда?

– Тебе че надо?!

– Лев, да нормально все. Не дрейфь!– Что-то вроде поддержки.

Не смотря на то, что Тамара на сколько возможно упростила его партию в танце, сделав практически сольным, парень все равно терялся. В свое время, наотрез отказавшись, хотя бы раз прогнать выступление в спортзале, Тамара особо, после нахлобучки от матери, не настаивала, и результат налицо, он напрочь забыл чему учили. Девушка это чувствовала, и как когда-то перед самым выступлением ей, простым, обыденным тоном; «Ну что, пошли, выступим, коль больше некому»,-говорила Марина Павловна, так и она, повторив слово в слово, повела партнера на исходную позицию.

С началом музыки, она, каким-то странным, словно чего-то просящим и несколько виноватым взором, полыхнула в глаза парня, потупилась и, он это почувствовал, напряглась, ушла в себя. Еще мгновения, и повела, пригласила в свой мир, мир, где музыка, душа, и тело сливались в одно, мир, где, она провела большую часть своей коротенькой жизни, да, очень трудоемкой, тяжелой, но там она была

счастлива, даже не по детски счастлива. Она билась за свое счастье, в первую очередь, билась сама с собой, побеждала, билась за место на пьедестале, ставила новую цель, билась, и опять побеждала, и снова, и снова… По большому счету всегда одна, одна с собой. И вот теперь не одна, с ним, с ее светлым и теплым лучиком. Она не знала, она ведала, что его душа воспримет ее мир, и он станет одним на двоих, только их миром, в котором, совсем не надо, а если и придется, то уже вдвоем, вместе отвоевывать, биться, теперь уже за их счастье. И в момент, с началом ее сольного выступления, она, словно птица-подранок, вновь встающая на крыло, с опаской окунулась в свою стихию, и, почувствовав силу, взметнулась, она

не разучилась, она умеет, она может! С каким наслаждением, она внимала музыку, отражая каждый нюанс мелодии, своим, так послушным ей телом, что казалось не она под музыку, а музыка услужливо подстраивается под нее, и витала, и радовалась, так искренне, такая счастливая! И словно, языком жестов, языком своего танца, пыталась что-то поведать ему, что никак не передать словами, и старалась, на грани возможного.

Понимал ли? Такая сильная, гордая, вызывающая восторг зрителей, никто и не замечал, что именно он, партнер, своим скудным присутствием в выступлении подчеркивал ее необычайную легкость, ее мастерство, ее порыв… Да он и сам не замечал, не придавал никакого значения, лишь бы она, лишь бы ей! Как бережно, с трепетом в душе, он подхватывал ее на лету, совершенно не задумываясь над своими элементами танца, и все получалось, кружил с ней, и отпускал, замирая в ожидании. Он любовался ей, и, какое-то, наверное, уже взрослое чувство к ней

зародившееся еще тогда, в коридоре, с новой силой овладело им,– нежность. Ничего

не требующее в ответ, лишь бы она, лишь бы ей…

– Это, откровение какое-то.– взволнованно пробубнила директриса, когда девушка с последним аккордом доверчиво прильнула к груди партнера. Тонкий психолог, Таисия Яковлевна довольно наплевательски относилась к рекомендациям из районо по поводу моральных устоев в отношениях между комсомольцем и комсомолкой. Чуткая от природы, всегда видела, где настоящие чувства, а где так, зов взрослеющей плоти.

Глядя на эту пару, понимала, здесь все серьезно, даже через чур серьезно для их возраста. Это ее и радовало и все же, больше пугало, уж слишком молоды. Знала, может быть, на собственном опыте, если не удержат любовь, то, это уж точно, если уж не у обоих, так у кого-то из них будет трагедия, которая оставит глубочайшую душевную рану, от которой никогда не оправиться полностью. Или… Об этом, она даже запретила себе думать.

– И не говорите! Прям страсти-мордасти. А Лева хорош, аж завидки берут.-прочирикала старшая пионервожатая.

– Его Сашей зовут.– С неприязнью поправила Тамара Васильевна, на что, женщина отмахнулась, знаю мол.

– Тебе сколько лет, завистливая?– поинтересовалась директриса.

– Тридцать девять…

– Не поздновато завидовать?

– Потому и завидно, что поздновато.

– Ты бы лучше за своими пионерами следила!– озлилась Таисия Яковлевна,– позавчера в пионерскую комнату захожу, а там мальчишки в трясучку играют, на деньги!. Жаль не нашла тебя, на урок надо было.

– Ну, мне-то не жаль…

– Дед Мороз-то дотянет?– Зная, что ругаться на вечную пионерку, себе в убыток, какой-то бронебойный характер, директриса сменила тему,-сколько ему налила?!

– Стакан.

– А, тогда дотянет.

Дед Мороз лихо, вместе со всеми наяривал современный танец, изредка постукивая посохом по полу. И даже обутые на ноги валенки, ему не помеха.

В тот вечер, Тамара написала письмо своему тренеру, Марине Павловне Светобок.

17

Миновали праздники, жизнь возвращалась в свое обыденное, привычное русло. Все стало на свои места, для кого-то, избавиться от жуткого похмелья, для других, я бы еще выпил, да пора на работу, для третьих, пожалуй самой большей части, по пословице; «Делу время, а потехе час», просто- напросто надоело праздное времяпровождение. Так или иначе, всех объединяло одно: На работу! Да, именно на работу, где каждый находил свое, кто опохмелялся, кто отходил от похмелья, кто,

опять же, согласно пословице на счет часа, входил в привычный ритм жизни.

В первый рабочий день, Фаина встала даже до того, как зазвонить будильнику. Еще в прошлом году, пять дней назад, ни в чем не повинный механизм, исправно исполнявший свои функции, вызывал острую неприязнь его владелиц, и иначе как дебильник, его не называли.

Не как всегда, если и не в спешке, то в быстром темпе уж точно, а спокойно, размеренно, с предвкушением встречи с коллективом, женщина собралась, напоследок заглянув в комнатку спящей дочери, вышла из дома. Как по заказу под ее настроение, шел снег. Крупные снежинки, плавно опускались на землю, передавая ей какую-то, свою таинственную, мягкую задумчивость. Она всегда любила, когда шел

снег, особенно такой как сейчас. «Хорошо-то как.» Имея запас времени неторопливо вышагивая по улице, она вдруг поняла, ей все здесь нравится. Даже с удивлением обнаружила, что за каких-то полтора года все стало таким родным и близким, словно живет здесь с самого рождения. Здесь она обрела покой, о котором даже не знала. Все проблемы решаемы, оказывается нет нужды особо нервничать, даже если что-то не так, главное, дочка и она были спокойны. И вдруг словно пронзило! А ведь это Сергей, он, чуть ли не с первого дня, своими капризами, недомолвками, обидами, создавал ей ту обстановку при которой она испытывала какую-то постоянную тревожную напряженность. Она вспомнила, даже в лучшие годы их совместной жизни, все время опасалась, как бы не сказать ему чего-то лишнего, как приготовить обед по его вкусу, как не мешать со своими глупыми вопросами, как, как, как… Он всегда первом месте. Но теперь, уже никто и никогда не сможет указывать ей, что можно, а что нельзя, решать ей, только ей самой! Неожиданно,

она вдруг крутанулась вокруг себя, и прибавив шагу двинулась в новую, счастливую жизнь.

– Привет начальству!– На этот раз, что редко бывало, Люба пришла раньше.

– И вам не хворать!-Главная оторвалась от зеркальца,– где это мы шлындаем, опять бухала?

С презрительным выражением на лице, молча раздевшись, Фаина уселась за свой стол приткнутый к Любиному напротив.

– О, да мы даже не с похмелья!– притворно-внимательно осмотрев подругу, сделала вывод Люба,– приятно удивлена!

– Я тоже рада тебя видеть,– сладко улыбаясь, приветствовала Фаина,– я смотрю, мы за выходные поправились, прям щечки такие кругленькие, и сама, прям булочка свеженькая, молоде-ец!

Ехидное выражение смылось с лица начальства.

– Врешь!– Чуть ли не с рождения Люба вела непримиримую борьбу с лишним весом, и довольно успешно, фигурка, что надо!– Врешь?

Фаина неопределенно пожала плечами, мол, что вижу, то и говорю.

– Это Щеглов! Тварина, давай пельмешек сварим, давай пельмешек сварим…

– И в тебя силком, да?

Не отвечая женщина полезла под стол, вытащила весы, и честно, не снимая сапог встала на них.

– Ты че врешь, а!? Как было так и есть!– Гневно блестя глазами,– Иди смотри, сучка!

– Да я верю…

– Иди смотри!!!– Любиному возмущению не было предела,– пригрела змеюку! Иди сказала!

– Взвешенное, свирепое начальство!– Фаина с хохотом подхватила подругу с весов и держа ее в руках крутанулась вокруг себя, и только после поставила на пол.

– Сбрендила?– Люба перевела дух,-кобыла. Живот же заболит!

– Любаша, родная моя Любаша!– Самые теплые чувства охватили Фаину,– что бы я без тебя делала!

– Файка! Если бы я тебя не знала, подумала, либо ты дура, либо пьяная, что это с тобой? Какая-то, не такая.

– Спасибо тебе Люба,– Фаина серьезно посмотрела на подругу,– и за меня спасибо, и за Томку, спасибо.

– Точно дура.– Люба, как-то неуклюже села за стол, подперев подбородок ладонью, уставилась в темное окно,– знаешь что! Пошли к Дашке. У нас с тобой вино уже месяц киснет.

– А Будда?

– Ему не до нас, сейчас по фермам, потом в управление. Так что, не боись…

В дверь просунулась лисья, симпатичная мордочка секретарши Лены.

– Любовь Николаевна, вас Будда зовет.

– Провалиться бы тебе вместе с Буддой!– Вспылила женщина,– ни раньше, ни позже!. Сейчас приду.

– Вот что Фай,– дождавшись когда Лена закрыла дверь, сказала Люба,– ты бери бутылку, и к Дашке. Я скоро.

В кабинете отдела кадров было преимущество, еще одна комнатка, то ли кладовая, то ли еще что, даже окна нет. Ну есть и есть, никто на нее не обращал внимания. Прежняя кадровичка, лет семь назад ушедшая на пенсию, даже похоже, забыла про ее существование, дверь заперта, а где ключ, одному хрену ведомо. Таков, по крайней

мере, был ответ Дарье, при передаче дел.

– Ну вот все. С богом!– Дав напутствие бывшая исчезла.

Любознательной женщине дверь не давала покоя, да что там, не давала работать, в голове засело, не выбьешь. По нескольку раз на день заглядывала в замочную скважину, ну не видать ничего! Не зная никого, только переехали с Алтая, решилась обратиться к Любе.

– Можно,– робко постучавшись, дородная женщина встала в дверях.

– Заходи,– Люба была не в духе,– Чего у тебя?

– Любовь Николаевна, в отделе кадров дверь какая-то, она закрыта на замок, а ключа нет…

– Ты адрес не попутала? Я вообще-то экономист, замки, ключи, не по моей части!-Видя как стушевалась новенькая, сменила гнев на милость, и уже более мягко,-какая дверь?

– У меня,– фраза, у меня, показалась преждевременной, Дарья поспешила поправиться,– в отделе кадров.

– Пошли!– Новая кадровичка понравилась, хотя после прежней может понравиться, по глубокому убеждению Любы, сам черт.

Женщины поочередно заглядывали в замочную скважину, любопытство разгоралось.

– Так, никуда не уходи,-заспешила Люба,– я сейчас.

– А куда вы…

–Хватит выкать, давай на ты. К Андреичу, токарю нашему.

Андреч он же и кузнец, и токарь, и вообще мастер на все руки, заваривал на горне крепкий чай, чифир.

– А-а, Любовь Николаевна!– Расплылся в улыбке мужчина неопределенного возраста, по лицу дашь все шестьдесят, по глазам, вроде не старый,– ну здравствуй милая, какими судьбами?

– Андреич, в кадрах дверь открыть надо, ключа нет.– Что общего между уголовником, известным, в определенных кругах, спецом по сейфам, и у молодой, вчерашней выпускницы ВУЗа, одному богу известно, но так или иначе, отношения между ними были дружеские, доверительные.

– Люб, я уж лет десять, как завязал.

– Андреич, когда ты мне сейф вскрыл?– полгода назад у нее потерялся ключ,– десять лет назад?

–От черта ладаном, от..– токарь почесал затылок,– чаю попьем?

– Некогда.

– Замок какой?

– Дырка насквозь.

– Понятно,– порывшись за горном Андреич вытащил связку ключей, отмычек, еще чего-то, даже пружину,– пошли, егоза.

Не прошло и двух минут, Андреич распахнул дверь,– принимай.

– Андреич, ты гений!– Люба чмокнула небритую щеку.

– Знала бы ты, каких я медведей брал!– Тронутый искренней теплотой, молодой, красивой женщины, воскликнул медвежатник,– Ого-го! Ну, пойду.

– Он что, охотник?– Спросила Дарья,– у меня дед тоже на медведя ходил.

– Охотник,– кратко ответила Люба входя в комнатку,-ничего интересного, пустота, и пыль..

– Любовь Николаевна, да вы, да ты чего?– У Дарьи загорелись глаза,– уберусь, побелю, поставим стол, стулья, и пожалуйста, чай пей, свет есть, розетка тоже есть! Не люблю на глазах.

«А дама-то не промах!– То ли с осуждением, то ли, наоборот, подумала Люба,– о комфорте думает, интересно какова к работе?»

– Или, нельзя?– Видя сомнение на лице главного экономиста, застыдилась Дарья,-

так я…

– Почему нельзя-то, можно, только все равно, Будде пока не говорим.

– Кому?

– Иван Сергеевичу, председателю нашему, его все так зовут.

– Поняла.

– Ну давай осваивайся, мне работать надо.

Вопреки опасению Любы, Дарья оказалась очень ответственной, и что еще важнее толковой, знающей свое дело, работницей. Взаимная симпатия женщин, переросла в дружбу, дружили даже семьями.

– Даш, привет!– Резво проскочив перегородку, Фаина юркнула в комнатку,– вино пить будем!

Благую весть Дарья приняла без энтузиазма, даже с беспокойством.

Дня за четыре до праздника, Люба с самого утра уехала в управление, конец года, моталась чуть ли не каждый день. Чувствуя недомогание, Фаина с усилием воли кое-как разобравшись с путевыми листами, решила сходить в отдел кадров, попить чаю.

– Ты чего квелая,– Дарья внимательно осмотрела гостью,– приболела?

– Слабость какая-то,– призналась Фаина,– все из рук валиться.

Хозяйка кабинета приложила ладонь ко лбу женщины.

– Похоже температурка.

– Что правда? Мне сейчас болеть нельзя. Работы навалилось…– Пригорюнилась Фаина,– может, таблетки какие… У тебя есть?

– Есть проверенный способ, как быстро встать на ноги,– оживилась Дарья,– я всегда так лечусь, считай сразу лучше!

– Как?– Дарьина уверенность дала надежду,– ну нельзя мне болеть, Любу подведу.

– Рюмку самогона, и сразу не закусывая, чаю горячего, как рукой снимет!

– Нет, самогон не смогу, водку-то не могу, а самогон, от одного запаха..Фу-у!– Сморщилась больная.

Дарья молча вышла из комнатки, порывшись в кабинете, вернулась с бутылкой.

– На понюхай, открыв пробку сунула под нос гостьи,– чем пахнет?

– Соком грушевым, а что это?

– Я в самогон композицию добавляю,– видя недоумение Фаины, пояснила,– композиция, такая вещь, из нее сироп для газировки делают. Ну что, будешь?

– Ну, попробую, крепкая? – Сомнения сомнениями, а лечиться все равно надо.

– Нормальная,– Дарья сноровисто накрыла на стол, тут и вареная картошка, и копченая свиная грудинка, и квашеная капуста, еще какой-то салат.

– Не отдел кадров а столовка какая-то, откуда у тебя все?

Отмахнувшись, Дарья наполнила рюмки.

– Пьем.

Испуганно вытаращив глаза, Фаина большими глотками осушила рюмку.

– О, вкусная! И пьется легко!

– Теперь чай, вместо закуски, сразу чай.

Прихлебывая маленькими глотками горячий напиток, Фаина с удивлением почувствовала как быстро действует Дарьино лекарство, причем, лечит не только тело, но и душу! Ах, как здорово жить! На предложенную вторую дозу, согласилась не колеблясь ни секунды.

– Давай!

После третьей рюмки, поняла, напиток для нее слишком крепок. Увы поздно. Как ни старалась вернуть себя себе, безуспешно, тело вопреки воли, стало раскачиваться, Дарья, то исчезать в каком-то тумане, то появляться вновь, думать;-вообще не думалось. В итоге с пьяной небрежностью, сдвинув со своего края стола посуду, уткнулась лицом в подложенные руки и, затихла.

Дарья сначала даже не поняла в чем дело. На ее памяти, никто, и никогда, так быстро не напивался.

– Фая,– потрясла за плечо спящую,– Фай! О Господи!

Только сейчас женщина с ужасом оценила, в какой ситуации она оказалась! Начало рабочего дня, а у нее в кабинете спит пьяная в хлам женщина, причем не просто женщина, а ведущий специалист! «Но я то, трезвая!– себе в оправдание и, как обожгло! – А вдруг у нее аллергия, или еще чего? О боже, полечила! Ну дура!» В панике вплотную склонившись над спящей, прислушалась, дыхание ровное, сама теплая, с облегчением выдохнула,– спит.

Прикрыв дверь в комнатку, уселась на рабочее место, стараясь всем своим видом показать, правда неизвестно кому, что у нее все нормально, занимается своим делом. На самом деле, (какая к черту работа!), прислушивалась к каждому движению в коридоре, с нетерпением ожидая возвращения Любы.

На этот раз, судьба смилостивилась, томительное ожидание продлилось недолго. Примерно через полчаса, Люба приехала. Схватив первую попавшую в руки папку, Дарья поспешила в плановый.

– До чего вредный!– Пожаловалась вошедшей Люба,– вот все ему не так! Сидит, ковыряется в каждой бумажке! Рубля не стоит, нет все равно, упрется, как баран!

– Ты о ком?– Дарья воспользовалась паузой.

– О Соколове, о ком еще?– Сердито сопя, Люба вытащила из сумки увесистую папку,– А где Файка?

– У меня….

– Зови. Этот гад работы надавал, кучу!

– Люб…– Дарья замешкалась,– она спит, пьяная.

– Чего-о?!– На какое-то время женщина остолбенела.

– Ну, вот…– Дарья увела глаза в сторону.

– Ты чего городишь? Она вообще не пьет!

– Ну, вот…

– Файка, где-е?– Зловеще прошипела Люба.

– Говорю же у меня,..Люба подожди,– Дарья, теперь уже с ненужной папкой в руках, (какая уж тут конспирация!), поспешила за несущейся по коридору главной экономисткой,– кабинет-то закрытый!

Убедившись, что Фаина действительно, только пьяна и спит, Люба успокоилась.

– Рассказывай!

Дарья подробно, без утайки, рассказала,– я же не знала, что ей надо, как таракану дуста. Я то, трезвая.

– Да в тебя хоть цистерну влей, баржа!– Глянув на спящую, с усмешкой добавила,– ну, Файка!

Для эвакуации привлекли Николая. В обеденный перерыв, когда контора пустеет, Люба начала настырно тыкать под нос Фаины ватку обильно смоченную нашатырным спиртом, пока не добилась результата, женщина оторвалась от стола и с неприязнью уставилась на подругу.

– Идти сможешь?

Согласно кивнув головой, Фаина медленно приняла прежнее положение.

– Господи-и!– Люба уперлась взором в потолок,– так Коль, хватай ее, а ты Даш, бегом к машине, она за углом, откроешь дверцу.

Люба выглянула в коридор, никого не было.

– Пошли!

Вышедший покурить на свежий воздух Андреич, чиркнул спичку и замер: ни с того, ни сего, с конторы выскочила толстая кадровичка, и вдоль окон, резво понеслась к стоящему на углу Газику, следом мужик с женщиной на плече, и семенящая в сапогах на скользкой подошве Люба, замыкающая странное бегство. Быстренько запихали спящую, следом втиснулась Люба, дверца хлоп! Уехали… Даже спичка не догорела!

– Дела-а! Многое повидал, но чтоб бабу с конторы тырили!..

Каков образ жизни, таково и мышление.

– К нам?– спросил Николай.

– К нам конечно, не хватало, чтоб Томка увидела.

Мрачные размышления Дарьи прервала вошедшая в кабинет Люба.

– Привет Даш,– не увидев Фаины, спросила,– коллега моя, пришла?

– Пришла,– женщина кивнула в сторону комнатки, и шепотом,– с бутылкой.

У самой вид, словно ей в кабинет подложили мину замедленного действия, неизвестно когда рванет. Глядя на нее Люба расхохоталась.

– Знаешь Даш, если она сегодня нажрется, мы ее в ЛТП закроем, пусть кирпичи таскает.

– Я лечилась!– Донесся запальчивый возглас Фаины.

– Боле-езная ты наша.

Пожалуй, из всех светлых чувств данных человеку, самыми сильными являются любовь и дружба.

Фаина и Люба познакомились на экзамене по математике при поступлении в Новосибирский сельскохозяйственный институт. Решая контрольную,

Люба никак не могла справиться с одной из задач, вот уперлось и все! У нее уже начиналась паника, когда сидевшая справа незнакомка, словно нечаянно, коснулась локтем ее руки. Возбужденная девушка, нервно взглянув на соседку, продолжила искать решение. Только сосредоточилась, как незнакомка стала постукивать мизинцем левой руки по своему черновому листочку. Люба гневно скосила взгляд, на, как ей тогда показалось, надменную красотку. Та, словно не замечая ее взгляда, продолжала что-то записывать, при этом периодически постукивать по листочку.