Регулюм

Доложив начальству о прибытии, а также о том, что он готов нести службу, несмотря на не истраченный полностью отпуск, Вадим начал обзванивать друзей и от Кеши Садовского узнал, что Стас в больнице.

– Что с ним? – насторожился Вадим.

– Попал в аварию, – отозвался Садовский, обрадованный тем, что застал Панова дома. – Не волнуйся, живой наш издатель, только черепушку помяло, скоро выйдет. Не хочешь проведать? Я у него был, но могу съездить еще раз. Кстати, мне с тобой поговорить надо.

– Да хоть сейчас. Где он лежит?

– В Склифе, в травматологии. Давай встретимся после шести вечера в метро «Полежаевская», я как раз освобожусь от дел.

– Почему не сразу возле клиники? Где твоя машина?

– В гараже стоит. – Садовский замялся. – Я на ней стараюсь часто не ездить, позавчера едва успел увернуться от бешеного джипа «Шевроле», хорошо, что реакция неплохая. И ты не поверишь… – Садовский снова замялся. – Мне почему-то кажется, что за мной следят.

– У страха глаза велики, – засмеялся Вадим. – Кто за тобой может следить? Разве что поклонницы?

– Ты откуда знаешь?

– Что я знаю?

– За мной действительно следят женщины.

– Да зачем им понадобился бедный российский космонавт? Кстати, как слетал?

– Об этом я и хотел бы с тобой побеседовать. Либо я с ума сошел, либо… В общем, в шесть встречаемся в метро, в центре зала.

Викентий повесил трубку, а Вадим задумчиво прошелся по комнате, оценивая слова и тон, каким Садовский разговаривал. С Кешей они дружили еще со школы, как и со Стасом Пановым, и никогда не забывали друг о друге, куда бы ни забрасывала судьба, и хотя Викентий по натуре был осторожен, рассудителен и уравновешен, что не помешало ему исполнить мечту и стать космонавтом, однако ни разу ни на что не жаловался и никого не боялся. Судя же по его речи в данный момент, он был взволнован, если не серьезно напуган.

– Вот японский мамай! – вслух проговорил Вадим. – Не нравится мне все это! Интересно, что там Кеша обнаружил, на Луне, кроме камней и пыли? Неужто уэллсовских селенитов?

До пяти часов вечера Вадим занимался уборкой квартиры, смел с полок пыль, постирал белье в недавно приобретенной стиральной машине. В свои тридцать лет он был еще не женат, что частично объяснялось спецификой службы в подразделении антитеррора, а частично тем, что для знакомых девушек он ставил очень высокую планку, которую не преодолела ни одна из них. Многие ему нравились, но не до такой степени, чтобы можно было повести их под венец. Впрочем, его успокаивала мысль, что и друзья оставались до сих пор холостяками. Как говаривал Кеша, самый рассудительный из них: у холостого много забот, а у женатого вдвое больше.

Раздался телефонный звонок.

Вадим на ходу вытер мокрые руки полотенцем, снял трубку.

– Господин Борич? – послышался в трубке невыразительный женский голос.

– Слушаю вас, – отозвался Вадим, не узнавая абонента. – С кем имею честь говорить?

– Вы встречались с известным космонавтом Викентием Садовским? – вместо ответа продолжала незнакомка.

– Только собираюсь. А что? Кто говорит? – спохватился Вадим. – Представьтесь, пожалуйста.

– Не обязательно. – В трубке затукали гудки отбоя.

Озадаченно повертев ее в руке, Вадим положил трубку на аппарат. Пожал плечами, размышляя над странным звонком, подумал: не розыгрыш ли самого Кеши? Потом пошел заканчивать стирку.

В начале шестого он натянул джинсы, куртку, бегло глянул на себя в зеркало – не побриться ли? Подумав, взял удостоверение офицера полиции, но оружие – он имел право носить пистолет – брать не стал. Вывел машину из гаража, располагавшегося в двадцати шагах от дома, серебристого цвета старенькую «БМВ» седьмой модели, и без пяти шесть подъехал к выходу из метро «Полежаевская» на улице Куусинена. С трудом нашел свободную нишу между стоящими впритык автомобилями, выключил мотор, и в это время к нему почти впритирку подрулил джип «Исудзу-Трупер» с темными стеклами. Из него неторопливо вышли двое широких мощных молодых людей с подбритыми затылками и висками, приблизились к машине Вадима, один из них сказал, лениво растягивая слова:

– Мужик, освободи место, шеф здесь всегда свой аппарат ставит.

– А разве это частная стоянка? – удивился Вадим. – Проедьте чуть вперед и поставьте свой аппарат.

Здоровяки переглянулись. Тот, что заговорил первым, с роскошным чубом и глазками-буравчиками, звонко шлепнул ладонью по крыше «БМВ».

– Мы ж тебе русским языком объясняем, это место машины шефа, он тут контору держит, вали отсюда без базара, усек?

– Усек, – спокойно сказал Вадим. – А вежливости вас не учили, бравы молодцы?

– А ну, выйди! – бросил второй здоровяк, пошире в плечах, с неприятным приплюснутым лицом и тяжелой челюстью, стукнув кулаком по стеклу окна.

– Боюсь, вам это не понравится, – с сожалением вздохнул Вадим, подумав: не опоздать бы на свидание с Кешей.

Открыв дверцу «БМВ», он заметил поднимавшуюся руку чубатого и ужом вывернулся из-под удара, нанося ему ответный коленом в пах. Затем отклонил голову от удара питекантропа с огромной челюстью – тот бил ребром ладони вполне грамотно, со знанием дела, – и воткнул ему палец в глаз.

Оба завопили от боли, забыв о присутствии своего загадочного «шефа», чубатый присел на корточки на асфальт, его напарник прижал к травмированному глазу ладонь, вытирая слезы, заполнившие второй глаз. Из джипа выскочил еще один амбал, двинулся было к Вадиму, доставая нож, но его остановил чей-то голос:

– Кость, не лезь. Садитесь в машину.

Из джипа выглянул молодой человек «кавказского» типа, с усиками, черноволосый и черноглазый, окинул Вадима нехорошим взглядом и скрылся. Его телохранители со стонами залезли в кабину «Исудзу», джип отъехал и стал у обочины дороги через несколько машин впереди.

Проводив глазами возмутителей спокойствия, Вадим с тревогой подумал, что крутые хлопцы могут и отомстить, вымещая гнев на машине, и что лучше бы поставить ее в другом месте, подальше отсюда, но время торопило, он уже и так опаздывал на встречу, и Вадим поспешил в переход, ведущий к метро, не заметив, что за ним из кабины серого цвета «Тойоты-Короллы» внимательно наблюдают две девушки в строгих деловых костюмах синего цвета.

Кеша ждал его у колонны посреди зала станции, нервно поглядывая по сторонам. И уже одно это говорило о его внутреннем напряжении и неуверенности, совершенно ему не свойственной. Вадим и сам почувствовал беспокойство, только теперь оценив состояние друга и его многозначительный намек на слежку.

Они обнялись, Вадим внимательно вгляделся в осунувшееся лицо Садовского с тенями под глазами, кивнул на сиденья для отдыха в центре зала.

– Садись, рассказывай.

Кеша оглянулся, облизнул губы, покачал головой.

– Не здесь. Обрати внимание на молодую даму в синем, что прогуливается у лестницы. Видишь? Я ее еще возле своего дома засек.

Вадим мельком посмотрел на девушку в костюме, с независимым видом прохаживающуюся в начале зала, их глаза на мгновение встретились, и Вадим уловил ощутимый ток внимания, исходивший от незнакомки. И хотя она тотчас же отвернулась, сомневаться не приходилось: за Кешей действительно велось наблюдение.

– Пошли наверх, у меня там машина.

– Может, лучше доедем на метро? Среди людей как-то спокойнее.

– Не бери в голову, ничего нам твои девицы не сделают. В крайнем случае я позвоню своим парням, и у тебя будет собственная команда телохранителей.

Они вышли из метро, сели в машину Борича. Вадим сделал вид, что копается в багажнике, незаметно оглядел стоявшие по обе стороны улицы автомобили и безошибочно определил машину с потенциально опасной «начинкой»: в серого цвета «Тойоте» сидели молодые женщины в костюмах, похожие на ту, что фланировала по залу метро. Не спуская с них глаз, Вадим сел, включил двигатель и все-таки успел заметить, как в кабину «Тойоты» нырнула еще одна женщина в синем. Это была команда, действующая не совсем чисто, но, во-первых, едва ли Вадим, как бывший профессионал спецназа, смог бы с ходу определить слежку, не подскажи ему это Кеша, а во-вторых, девицы в одинаковых костюмах вполне могли вести клиента внаглую сознательно, чтобы заставить его паниковать и делать ошибки. Правда, ответа на вопрос, зачем это им понадобилось, у Вадима не было.

Поискав взглядом крутых ребят, попытавшихся согнать его с места у тротуара, и никого из них не увидев, Борич лихо развернулся, переехав центральную разделительную полосу, и погнал «БМВ» по улице Куусинена в сторону Ленинградского проспекта, но свернул налево, на Зорге, и выскочил на Хорошевское шоссе под визг тормозов и ругань едущих в обратную сторону автомашин. Если их и вели наблюдатели неведомой конторы, вряд ли смогли повторить этот маневр.

– Рассказывай, – бросил Вадим, убедившись, что их машину никто не преследует.

– Ну что, я был прав? – с кривой улыбкой сказал Садовский.

– Еще не знаю, слишком мало информации. Рассказывай, с чего все началось.

– А ты поверишь?

– Смотря что ты мне преподнесешь.

– Я и сам себе уже не верю, голова кругом идет. В общем, дело было так. Все началось с момента моего второго выхода из модуля на поверхность Луны…

Викентий не был новичком в космосе, за его спиной были уже два полета на отечественную станцию «Мир», все еще исправно служившую людям после успешной модернизации, и на международную станцию «Альфа», но каждый раз, когда он наблюдал в иллюминатор за станциями, они казались ему удивительными неземными птицами, взмахивающими солнечными батареями, как крыльями. Точно такое же впечатление оставила станция «Мир» и на этот раз, во время пролета мимо корабля лунной экспедиции, в составе которой находился и Садовский.

Викентий не был поэтом, однако романтики не чурался, поэтому сравнение орбитальных поселений с птицами Внеземелья ему понравилось. Станция же на Луне, уже почти законченная и готовая к эксплуатации, казалась ему серебристо-белой ромашкой, чудесным образом распустившейся почти в центре Моря Кризисов.

Место строительства первой лунной исследовательской станции именно в области Моря Кризисов было выбрано людьми не случайно. За сто с лишним лет пристальных наблюдений за лунной поверхностью земные астрономы накопили немало сведений о странных явлениях на спутнике Земли. Это и необычного спектра световые вспышки и пятна, и флуктуации цвета, возникающие в кратерах, таких как Платон и Аристарх, и движущиеся объекты в форме прямоугольников, крестов и сигар. Один из таких прямоугольников – с фиолетовыми краями – достиг кратера Сабин и исчез после вспышки желтого света [1]. А светящаяся сигара длиной в двадцать километров была сфотографирована и с Земли, и с борта «Аполлона-10», облетающего Луну, и позднее с борта «Аполлона-16». Кроме того, на поверхности отнюдь не мертвой спутницы Земли не раз фиксировались огромные объекты, напоминающие двух пересекающихся земляных червей и названные «Икс-устройствами». Их размеры колебались от одного до пяти километров, и в местах их расположения наблюдались направленные, словно выдуваемые пылесосом, струи пыли.

Наблюдались также цветные траншеи, удлиняющиеся со скоростью до шести километров в час, гигантские купола, меняющие окраску, объект, напоминающий мальтийский крест, геометрические фигуры и исчезающие кратеры, движущиеся «булыжники», оставляющие за собой четкие следы на поверхности Луны, щели и разломы, как бы «прихваченные» по краям скобами и двойными «стежками».

Особенно много таких загадочных объектов было зафиксировано как в Море Кризисов, так и в Море Спокойствия, но в Море Кризисов, кроме того, были замечены и другие «технологические сооружения», напоминающие арки, мосты или части коммуникаций, а также механизмы, похожие на черпак для захвата почвы, работу которых фиксировали не только американские астронавты с кораблей «Аполлон-16» и «Аполлон-17», но и советские автоматические станции, исследовавшие Луну в семидесятых годах двадцатого века. Кроме того, там же наблюдались ажурные конструкции типа «суперустройства-1971», как его окрестили американцы, заснявшие это сооружение с борта «Аполлона-14», – гигантские «скобы» и «мостики».

Чтобы объяснить загадочные находки, в те времена строилось множество гипотез как о природе объектов, так и о природе самой Луны. Еще в конце шестидесятых годов советские исследователи Васин и Щербаков предположили, что Луна является искусственным телом, своего рода космическим кораблем, который миллионы лет назад вышел на орбиту вокруг Земли, да так там и остался. Многие ученые, такие как астроном Карл Саган или директор Пулковской обсерватории Александр Дейч, предполагали наличие под поверхностью Луны огромных пещер, условия в которых могли быть благоприятными для жизни. Полеты американских астронавтов и советских луноходов сделали гипотезу о подлунных пустотах еще более обоснованной. Однако никто из ученых не предполагал и представить не мог истинного положения вещей. Не способствовали этому и неудачи с посылкой зондов Советским Союзом к Марсу, точнее, к спутникам Марса Фобосу и Деймосу, о которых ходила молва, что они искусственного происхождения.

В январе тысяча девятьсот восемьдесят девятого года Фобоса достиг советский аппарат «Фобос-2», на борту которого находилась мощная лазерная установка. С высоты пятидесяти метров она должна была направить луч на поверхность спутника, чтобы провести анализ пород. Но в самом начале эксперимента камера на борту зонда зафиксировала надвигающийся на него объект длиной около двадцати пяти километров (снимки объекта были переданы на Землю и даже показаны по телевидению), после чего связь с зондом внезапно пропала и больше не возобновлялась.

Затем достоянием гласности стали и факты контроля полетов американских кораблей «Джемини» (1965—1966 гг.) и «Аполлонов» (1968—1975 гг.) некими загадочными летающими объектами, а также удивительные слова Нила Армстронга во время приближения к Луне «Аполлона-11», впоследствии совершившего посадку [2] на ее поверхность:

«Что это?! В чем, черт побери, дело?! Я хотел бы знать правду, что это такое!»

НАСА: «Что происходит? Что-нибудь не в порядке?»

Армстронг: «Здесь находятся большие объекты, сэр! Огромные! О боже! Здесь другие космические корабли! Они стоят с другой стороны кратера! Находятся на Луне и наблюдают за нами!..»

Позже Нил Армстронг отказался от своих слов, попытался свести их к розыгрышу, но это не спасло его и коллег по полету, Майкла Коллинза и Эдвина Олдрина, от смерти. Все они в конце концов погибли в автомобильных катастрофах при загадочных обстоятельствах.

В начале двадцать первого века на Луну снова обратили внимание космические организации разных стран, ее посетили две экспедиции – американская и смешанная, и количество фиксируемых астрономами и космонавтами удивительных объектов резко сократилось. И все же первую лунную станцию «Селена» решено было строить в зоне с наибольшим числом замеченных загадочных объектов, то есть в Море Кризисов.

Викентий Садовский, хорошо зарекомендовавший себя в орбитальных полетах, вошел в состав пятой лунной экспедиции, доставлявшей на Луну строительный материал и технику для сооружения подземных бункеров и модулей станции, а затем и в последующие. Одиннадцатую экспедицию он доставлял на спутник Земли уже в качестве командира корабля «Россия», созданного на базе российского космического тягача «Протон-2М».

Лунная станция строилась в кратере Вителло, располагавшемся недалеко от центра Моря Кризисов, там, где когда-то наблюдались странные вспышки, движущиеся «булыжники» и «Икс-устройства».

Совершив посадку, космонавты (экспедиция была смешанной, в нее входили двое русских специалистов, не считая командира корабля, американец и француз) начали разгрузку корабля, а затем присоединились к отряду строителей в количестве десяти человек, постоянно работавшему на Луне. Им предстояло пробыть на спутнике семь дней, после чего возвращавшийся аппарат забирал часть смены и улетал на Землю. Случай, о котором Садовский не стал рассказывать никому, произошел с ним в последний день [3] пребывания на Луне, во время его второй вылазки на поверхность.

Перестал слушаться один из автоматических луноходов, доставлявших к месту строительства станции местные породы из карьера, где работал горнопроходческий комбайн, и Викентий, занятый на стройке меньше других, предложил свою помощь в наладке лунохода. Опыт подобного рода работ у него был.

В двенадцать часов «дня» по местному времени он облачился в скафандр, называемый самими космонавтами «куклой», и по отработанной схеме, гарантирующей сохранение герметичности станции, основные помещения которой наполовину были погружены в лунный грунт, выбрался наружу. Ему предстояло проехать на луноцикле – специальном луноходе для двух человек – около двух километров до карьера, установить причину отказа грузового аппарата и вернуться. Садовский так и поступил, слегка изменив лишь последнюю фазу задания: ему захотелось посмотреть на один из экзотических объектов Луны, встречавшихся довольно редко – на «китайскую стену». Одна из них, длиной около ста километров и высотой от ста до пятисот метров, начиналась всего в четырех километрах от строившейся лунной станции.

Трудно сказать, что подтолкнуло Викентия посмотреть на «стену» «с тыла», то есть с другой стороны. Возможно, сработала интуиция, подогретая воображением после осмотра участка «китайской стены»: уж очень она напоминала самую настоящую стену, изготовленную искусственным путем. Обходить стену Садовский не стал, возможности луноцикла позволяли ему взлетать в слабом лунном тяготении на сто метров и выше, чем Викентий и воспользовался. А приземлился он неудачно: верхняя часть стены оказалась покатой, и луноцикл соскользнул с нее в расщелину, множество которых создавало удивительный гребенчатый ландшафт.

Среагировал Викентий на падение в расщелину поздно, хотел было на форсаже вывернуть луноцикл невзирая на расход горючего – водорода, однако заметил в глубине расщелины необычный отсвет и позволил аппарату достичь дна.

Сначала ему показалось, что светится порода небольшого участка стены ущелья, причем – правильной геометрической формы, затем он приблизился к источнику света и не поверил глазам: перед ним в неровной бугристой стене виднелось овальное отверстие, открывающее вход в самый настоящий круглый коридор, составленный из металлических колец метровой толщины.

Первым желанием Викентия было сообщить о находке в центр координации и связи, занимавший один из модулей станции, однако ни он не слышал переговоров космонавтов, ни, очевидно, его никто не слышал, так как спутник связи находился в данный момент вне зоны действия рации скафандра – вследствие того, что Садовский сидел в довольно глубоком – не менее сорока метров – ущелье.

Голос осторожности шептал Викентию, что лучше было бы выбраться на луноцикле наверх и позвать на помощь свободных от вахты коллег. Однако любопытство оказалось сильнее голоса рассудка, и Садовский вошел в коридор, диаметр которого – около двух с половиной метров – позволял космонавту идти не пригибаясь.

Коридор длиной в сто метров, освещенный ручьями жидкого света по потолку, закончился круглой камерой с тремя овальными выпуклыми люками. На одном из них светился зеленый глазок. Викентий инстинктивно шагнул к нему. Люк с тихим шелестом – здесь присутствовала атмосфера! – отошел в сторону, Викентий шагнул вперед и очутился в огромном зале с рядами непонятных ребристых конструкций, пультов и ажурных стеклянных колонн, освещенном двумя голубыми квадратами под куполом потолка. А в центре зала, над черным диском, отблескивающим, как металлическое зеркало, висел огромный, не менее ста метров в диаметре, шар, состоящий из множества вложенных друг в друга хрустально-прозрачных сфер.

Каждая сфера имела свой рисунок, напоминающий карту рельефа какой-то местности или чертеж видимой из космоса инфраструктуры сооружений, линии которых изредка вспыхивали изумрудным, лиловым или алым светом, и эти «рисунки-чертежи» непрерывно изменялись, двигались, текли, бледнели, исчезали и появлялись вновь.

Заинтригованный, ошеломленный открытием, в глубине души даже где-то испуганный, Садовский приблизился к шару, разглядывая рельефные узоры сфер.

Как они держатся одна в другой?! что это такое?! откуда здесь эта конструкция?! кто вообще построил под горным валом такое подземное чудо?! неужели кто-то тайно занимается строительством на Луне альтернативной станции?! – мысли бежали торопливо, наталкиваясь друг на друга и мешая, вопросы были риторическими, ответов Викентий ни от кого не ждал, но очнулся он от какого-то постороннего звука: где-то за ребристыми стеклами раздался лязг открываемой двери.

Викентий очнулся и вдруг испугался по-настоящему. Показалось, что, если его сейчас заметят хозяева подземелья, назад он уже не выберется. И Викентий бросился бежать, подгоняемый разгоряченным воображением. Выбрался в коридор, преодолел его, как спринтер, цокая металлопластиком подошв по металлу пола, прыгнул к луноциклу. Что-то заставило его оглянуться, и Садовскому едва не стало плохо: он увидел, как овал входа в подземный ангар с хрустальными шарами, вложенными друг в друга, как матрешки, расплылся дымком и исчез! Перед растерянным космонавтом угрюмо отблескивала кристалликами слюды стена расщелины, освещенная фонарем луноцикла. Ни коридора, ни двери! Ничего!

Викентий шагнул назад, задержал дыхание, коснулся перчаткой стены, толкнул ее. Стена расщелины была крупнозернистой, твердой и холодной, какой ей полагалось быть при температуре минус двести сорок градусов по Цельсию. Назад Садовский возвращался, полный тягостных раздумий о своем психическом состоянии. Рассказывать о своей «находке» он никому не решился…

– Понимаешь, я посещал ту расщелину еще дважды, – добавил Викентий, искоса глянув на задумчивое лицо Вадима. – Брал аппаратуру, интраскоп, электромагнитные датчики… а когда влез на «стену» в третий раз, то вообще не нашел расщелины.

– То есть?

– Ее там не было!

Вадим хмыкнул, посмотрел на зеркальце заднего вида. Он поставил «БМВ» за главным корпусом клиники, со стороны парка, и мог видеть каждую подъезжавшую машину. Джип «Шевроле-Блейзер» серого цвета, остановившийся за воротами, не торопился въезжать на территорию клиники, и это нервировало больше, нежели прямое преследование.

Садовский снова глянул на друга:

– Думаешь, я свихнулся?

Вадим качнул головой:

– Не думаю. Хотя бы уже потому, что это натуральная накладка. Если бы тебе все померещилось – вход, коридор, пещера, шары, ты и в сотый раз нашел бы расщелину с каменными стенами. Ведь ты точно помнишь, как лазил по ее дну с приборами?

– Конечно. Но я и подземный бункер помню отчетливо…

– Так вот, внезапное исчезновение расщелины на жаргоне спецслужб – накладка, то есть наложение способов маскировки объекта, приводящее к его демаскировке. Во всяком случае, похоже на то.

Садовский в замешательстве поскреб щетину на подбородке; он явно не брился пару дней, что тоже говорило о его внутреннем дискомфорте.

– Ты хочешь сказать, что подземный ангар существует? Просто его пытаются скрыть, воздействуя на мою психику?

– Не знаю, – сказал Вадим. – Я просто рассуждаю вслух. Не хватает информации. Но я тебе верю.

– Спасибо. – Викентий нахохлился на сиденье, зябко сунул руки под мышки. – Что мне делать? Сходить на всякий случай к врачу?

– Сначала мы попытаемся определить, что за женская стая села тебе на хвост. Потом подумаем, что делать дальше. А пока давай навестим Стаса, коль уж мы здесь.

Викентий нехотя кивнул.

Друзья вылезли из машины и двинулись к зданию клиники имени Склифосовского, где лежал Станислав Панов.

УДИВИТЕЛЬНОЕ – РЯДОМ

Стаса выписали из больницы в понедельник, двадцатого сентября, по его настоятельной просьбе, хотя по планам врачей он должен был пролежать до четверга, чтобы пройти курс лечения. Однако Стасу удалось убедить заведующую отделением, что он продолжит лечиться дома, и его отпустили.

Переодевшись и захватив свои вещи, он попрощался с персоналом отделения и вышел на площадь перед зданием клиники. Запоздавшее бабье лето старалось компенсировать дождливую и холодную погоду начала сентября, было тепло, солнечно, тихо, и Стас на секунду забыл о своих тревогах, подозрениях и страхах, с удовольствием подставляя лицо солнечным лучам, однако действительность быстро привела его в прежнее состояние нервного возбуждения и ожидания необычных открытий.

Выйдя из парка на улицу, он поднял руку, чтобы поймать такси, и вздрогнул, когда рядом притормозил желтый «Москвич», на крыше которого торчала матово-белая пирамидка светильника с шашечками. Память услужливо выдала Стасу образ такси, которым он изредка пользовался до катастрофы: белая «Волга», зигзаг на капоте, шашечки на дверцах.

Затем ему показалось, что исчезла пятиэтажка на Жукова, стоящая напротив дома, в которой располагалось Агентство воздушных сообщений. Стас в общем-то никогда и не обращал внимания на этот старый особняк довоенной постройки, но все же помнил, что на фасаде дома красовались еще три вывески, в том числе мемориальная доска с надписью: «В этом доме в 1927—1937 гг. останавливался писатель Василий Васильевич Голованенко».