Time Travel

– Что ты мнешься? – Спросил отец с присущей ему интонацией. – Проходи, чувствуй себя как дома.

В сердце Ивана звучали салюты, яркий фейерверк ностальгии ослеплял и придавал сил. Сказка продолжалась. Он снова оказался дома в кругу семьи, посреди любимых игрушек и вещей.

Раздвинув бамбуковые шторки, он вошел в комнату. Люстра свисала с потолка, болтая сосульками. Могучий ковер с кружевными узорами закрывал стену. Рядом с ней стоял старый диван, покосившийся подлокотник которого, будто подмигивал ему, напоминая о тысяче ночей, наполненных мечтами, слезами и страхами.

У другой стены возвышалась сотканная из полок и ящиков чешская стенка, которую он вместе с мамой высидел в бесконечной очереди, а затем часами собирал с отцом. Он пригляделся. На полке выстроились викинги. Черные, будто из гуталина, размером в два кулака, они замахивались на неандертальцев. Поблизости лежали фотоаппарат «Смена» и магнитофон Весна, вокруг которого рассыпались кассеты с звездами отечественной эстрады: мама слушала Пугачеву, папа – группу Лесоповал, а маленький Ваня предпочитал песни Виктора Цоя.

Разглядывая витрины далекого детства, Иван чуть было не раздавил, валяющуюся на полу белую коробочку с красными кнопкам и надписью «Электроника». Он взял ее в руки. На экране появился серый волк и принялся хвататься за яйца.

– Классная игра! – Сказал маленький Ваня, оторвав взгляд от щенка. – Хотите я Вас научу? Там ничего сложного, просто нужно ловить яйца, которые бросают курицы.

Иван справился сам. Усердно наработанная моторика никуда не делась и спустя много лет. Пикая кнопками, он резво складывал яйца в корзину, не позволяя им разбиться.

– Круто у вас получается! – Похвалил его маленький Ваня – Может всю пройдете? А то я так и не смог. Говорят, что если дойти до конца – появится настоящий мультик «Ну, погоди!».

Иван старательно берег яйца. Тыркал пальцами по кнопкам. Не отрывал глаз от игры и все равно оступился.

– Это все враки. – Сказал он, возвращая игру ребенку. – Я проверял.

Взгляд Ивана блуждал по комнате. На подоконнике цвела рассада: лук, петрушка и укроп, служили славным перекусом, вместо чипсов и сухарей. На столе лежала выжигалка. В одном углу комнаты валялся пурпурный галстук, а в другом, на маленькой тумбочке, словно на троне, возвышался драгоценный куб – телевизор «Рубин».

Иван нажал на кнопку. На экране замерцала серая рябь, послышался громкий звук и проявилась картинка. На двух каналах шли передачи различной степени уныния, разбавленные диснеевскими мультфильмами и брейн-рингом. Именно последнее и стали смотреть два Ивана, пытаясь найти ответы на вопросы за короткий отрезок времени.

Шоу закончилось. Маленький Ваня вернулся к щенку. Иван лежал на диване и смотрел в потолок, устав от сетки вещания центральных каналов. Пульта не было, вставать не хотелось, а просить пацана переключить канал не позволяла совесть.

С экрана донесся знакомый голос.

– Съезд российский депутатов западные эксперты рассматривают через лупу, причем делают это так, будто под увеличительным стеклом не чужая страна, а своя. – Говорил в меру упитанный молодой мужчина с начесанными волосами и тонким лицом. – Разумеется не стесняются ни в советах, ни в рекомендациях, ни в прогнозах.

Иван напрягся. С чувством дежавю, он будто находился на перекрестке двух эпох. Ужасно знакомый голос преследовал его. Он слышал его в двадцать втором, слышит его и сейчас. С разницей в тридцать лет с экрана доносится одна и та же интонация.

– Это что? Вмешательство во внутренние дела? – Задался вопросом мужчина с экрана.

– Да, вмешательство! – Попробовал угадать Иван.

– Нет! – Возразил ведущий. – Ибо внутренних дел у нас уже практически не осталось, ведь мы хотели стать частью мировой цивилизации и это уже произошло. Или, по крайней мере, уже происходит. И, если так, то дела теперь у нас общие!

Ухмылка на лице Ивана отразилась корявой глистой. Вот оно – чудо отечественной журналистики. Вернулся на тридцать лет назад, смотришь на экран, а там те же лица, только более молодые и менее наглые. Вроде бы и говорят о том же, но выводы у них совершенно другие. Совпадение? Да, совпадение!

Иван снова заскучал. В моменты скуки он превращался в ковбоя, который вечно хватался за кобуру с целью достать орудие для убийства времени, совсем забыв, что телефон уже давно спит. Все же трудно быть гостем из будущего. К хорошему привыкаешь, как наркоман, а соскочить с этого можно лишь через ломку. Время медленно ползло. Отец продолжал ковыряться на кухне, а маленький Ваня ушел гулять вместе с щенком.

– Поставь на зарядку. – Послышался голос отца.

Иван подскочил, схватился за телефон и принялся рыскать взглядом в поисках розетки.

– Поставь у телевизора. – Сказал отец, передав ему банку с водой. – Пусть зарядится.

– Что? Куда? – Удивился Иван.

Отец посмотрел на него как на тупицу, который не знал элементарных вещей.

– Тебе что? Солнышко лучиком по темечку настучало? Повторяю для тупых. Поставь воду перед телевизором, скоро начнется сеанс Чумака, он ее нам зарядит!

– Какого чувака? Зачем ему банка?

– Не чуВака, а Чумака! Как зачем? – Отец хлопнул ладошкой по лбу. – С тобой все в порядке? Ты не в курсе, что вода обладает энергетикой. Вот, если, например, рядом с ней играет песня Высоцкого или Моцарта, то у нее будет один заряд, а если Пугачевой или Кар-Мэн, то другой. А у Алана Чумака на сей счет целая коллекция зарядов.

– Да бред!

– По телевизору херни не скажут!

– Это же не доказательно и не научно. – Возразил Иван.

– Уж не знаю, что там у вас за доказательства требуются, а мне по утру с похмелуги еще как помогает! Ставь давай!

Иван воздержался от споров и выполнил приказ. Все-таки, до чего же дошли технологии. Раньше телевизор заряжал людей через банку с водой, а теперь делает это напрямую.

Спелая вишня

За распахнутой дверью подъезда веяло теплым ветром. Во дворе, под скрип качелей, раздавался гул детворы. Иван вышел на улицу и сделал глубокий вдох, наслаждаясь запахом детства. Окунувшись в океан прошлого, он снова ощутил себя сорванцом. Тот маленький хулиган, что когда-то дергал девочек за косички, бросал из окна пакеты с водой и в тайне от родителей купался в речке – вышел из крепкого сна и снова захотел пошалить. Он осмотрелся и, убедившись, что находится вне поля зрения ворчливых старух, достал из кармана ключ. Прислонился им к двери и принялся за старое. На двери уже было достаточно шрамов и появление еще одного не стало бы катастрофой. Между надписями «Цой жив» и «Анархия – мать порядка» появилась еще одна – «Я здесь был. Иван из будущего».

Завершив акт вандализма, Иван собрался уходить, но блуждающий взгляд повис на стоящем у подъезда мотоцикле и не собирался от него отлипать. Синий, как морская волна, железный конь переливался на солнце, будто умоляя себя оседлать. Ивана накрыло воспоминаниями. Люлька-прицеп, запах бензина, трещинка на шкале спидометра. Он помнил все до мелочей, ведь на этом драндулете детства их катал дядя Коля. Он сидел за рулем, детвора в люльке, и они мчались навстречу ветру по соседним дворам. Иногда дядя Коля разрешал подержаться за руль, сесть и представить, будто они сами управляют железным конем, как настоящие байкеры.

Иван коснулся руля, провел рукой по выпуклому бензобаку, борясь с желанием залезть на мотоцикл.

– Нравится? – Напугал его бодрый голос. Иван обернулся и увидел бородатое лицо веселого мужчины.

– Дядя Коля! – Восторженно протянул он.

– Сам ты дядя! – Обиженно ответил бородач и в этом была доля правды. Это для маленького Вани дядя Коля был дядей, а для Ивана, вернувшегося в прошлое тридцать лет спустя, он молодой, полный жизненных сил человек, лет на десять младше его.

Дядя Коля – настоящий друг детворы. Он, пожалуй, единственный взрослый, который относился к местной шпане, как к равным. Остальные вели себя как предки, оставаясь в стороне от детских забав. Они, по большей части, надзирали, изредка выглядывая из окон и делая замечания по пути на работу, когда кто-нибудь из ребят переходил с литературного на матерный или допускал другие непристойности. Они только и делали, что загоняли ребят домой заниматься уборкой или уроками. А дядя Коля совсем другой. Он играл с ребятами в футбол, травил байки, угощал конфетами, помогал строить шалаши. Нет, он не отставал в развитии, он обычный взрослый, которому интересно общаться с детьми. Он особенный. Часто сидел во дворе и играл на гитаре, был другом для взрослых и детей. Вокруг него всегда вились красивые женщины, он курил сигареты, был смел и бодр, и все дети хотели быть похожими на него.

Казалось, что он вообще никогда не унывает! У кого что, а у него была целая планета. ИЖ Планета-5 – относительно новый мотоцикл, ставший символом этого двора. Для всех было загадкой, откуда у дяди Коли деньги на такую роскошь. Когда остальные взрослые с утра до вечера пропадали на работе, он, обычно сидел во дворе. Но кого это волновало? Дядя Коля был другом не только детям, но и их родителям. Ваня помнит, как частенько они вместе с отцом, ездили за пивом или катались на озеро. Дядя Коля садился за руль, а они умещались в люльке. Благодаря дяде Коле, детство Ивана прошло с ветерком и он всегда это помнил.

– Нравится? – Спросил он после некоторой паузы.

– Еще как! – ответил Иван, любуясь изгибами двухколесного экспоната.

– Ну так поехали!

Дядя Коля подошел к мотоциклу, схватился за руль и топнул по рычагу зажигания. Зверь зарычал.

– Садись! – Крикнул он сквозь шум тарахтящего мотора. Иван запрыгнул в люльку.

Мотор гудел. Иван сидел в смешной тележке, упиваясь пейзажами прошлого. Подскакивая на кочках, они мчались по старым дорогам. Мимо пролетало детство, а Иван, упираясь коленями в тесную люльку, снова чувствовал себя юнцом. Пролетающие мимо виды обрушили каскад воспоминаний. Универмаг – втиснутый в цоколь высотки магазин с хмурыми продавщицами и запахом рыбы, который несмотря на всю вонь был тем местом, где можно было купить газировку и кекс, а потом жрать это вперемешку где-нибудь во дворе. Спрятанный за брызгами фонтана, кинотеатр с вывеской-исполином и яркими афишами, многие из которых были сделаны от руки. Именно здесь Ваня впервые увидел фильм Терминатор и навсегда влюбился в него. Просторное, выполненное из белых панелей, здание школы спало в вишневом саду, провожая выпускников.

Чем дальше они ехали, тем сильнее городской пейзаж размазывало деревенскими мазками. Асфальт чередовался с гравием. Московскую флору разбавляли деревянные избы, ларьки и придорожные остановки. Царство бетона сменилось полями, неприлично высокой травой и кустарником, сквозь листву которого пробивались лепестки диких роз.

Мотоцикл сбавил скорость и остановился у обочины, рядом со стройной девицей. Ее волосы и ноги соревновались друг с другом в длине. Щедрый макияж на юном лице был похожим на клоунский грим. Она подошла к дяде Коле и повисла не его шее, оставляя на мочке уха следы дешевой помады.

Будучи человеком широкой души, дядя Коля любил жить с размахом. Он ни в чем себе не отказывал и был открытым для всех остальных. Он любил свободу и, в каком-то смысле, олицетворял ее своим образом жизни. Он всегда делал, что хотел. У него был мотоцикл, и куча свободного времени. Красивые женщины окружали его улыбками, а он отвечал им взаимностью.

Блондинка селя на мотоцикл, прицепившись к спине дяди Коли. Железный зверь заревел и продолжил движение.

Окружающее дорогу поле обретало простор. Ветер колыхал траву, поросшую вдоль обочин. Иван прекрасно помнил этот маршрут. Спустя тридцать лет здесь, словно сыпь на попе младенца, появится спальный квартал, а сейчас царит мать-природа, в тиши которой таится маленький водоем.

В глазах взрослого человека озеро, и правда, было маленьким. Тихий пруд, между полем и лесом скорее походил на крупную лужу, чем на полноценное озеро, но для ребят с округи этот лягушатник был самым настоящим курортом, бескрайним, как черное море, и родным, словно озеро Байкал. Несмотря на скромные размеры он достигал глубины в два человеческих роста. Именно здесь маленький Ваня, втайне от родителей, купался в свое удовольствие каждое лето.

Они приближались к берегу. Водная гладь накатывалась на илистую землю, где мятая трава и хаотичные тропы являлись полноценным пляжем. Раздетые до трусов люди дружно плескались в воде, играли в волейбол, загорали на ковриках. Рядом стояла бочка с жирной надписью «Живое пиво».

– Приехали! – Сказал дядя Коля. Он слез с мотоцикла, взял на руки блондинку и с хохотом побежал вместе с ней к воде. Его подруга скинула с себя все тряпки, нырнула в воду и плавала там как русалка, озорно виляя хвостом.

Солнце пекло, переливающееся под его лучами озеро, возвращало Ивана в детство, в котором маленькая пресная лужа была глубже и шире любых океанов. Он вспомнил, как приходил сюда с родителями, а затем, повзрослев, приезжал на велосипедах с друзьями. Купался, кидал камни о гладь, считая «лягушек» и жарил сосиски.

Иван скользнул взглядом по озеру и увидел на другом берегу пламя костра, где такие же школьники, чувствуя себя маленькими Робинзонами, весело плескались в воде и пекли картошку. Вихрь воспоминаний обдал былой свежестью. Ему захотелось окунуться, и он присоединился к новым друзьям.

Ноги вязнут в иле, тень камышей защищает плечи от солнца, брызги летят в лицо. По дну блуждают косяки мелких рыб. Иван с дядей Колей стоят напротив друг друга, а блондинка, как олимпийская спортсменка мечется между ними от буйка до буйка. Вода смыла штукатурку с ее лица, обнажив исконную красоту. Она повисла на шее Ивана, прижавшись сосками к его груди. Он ощущал ее пылкое дыхание с ароматом вишневой жвачки. Она ласкала его взглядом, заставляя сердце бить в набат. Холодные губы коснулись его щеки, а он дотронулся до ее бедер. Ивану стало неловко, он даже не знал ее имени, а напротив стоял дядя Коля, чьей женщиной, как казалось, она была.

Чувство дежавю охватило Ивана, ему казалось, что он видел мокрые белые волосы, гладкое лицо и дрожащий взгляд голубых глаз. Будто он уже чувствовал ее тревожное дыхание, насыщенное запахом спелой вишни.

Блондинка оттолкнулась от него и поплыла к дяде Коле, тот стоял и смотрел на Ивана. Сквозной взгляд наполнялся тревогой. Брови сошлись на переносице, словно дворцовый мост. Ивану стало не по себе, он никогда не видел дядю Колю таким хмурым и пожалел, что поддался чарам блондинки.

Дядя Коля оттолкнул ее и бросился к Ивану. Он был похож на медведя, вышедшего на охоту и засекшего цель. Иван растерялся. Сквозь брызги, с мокрой бородой и бешенным взглядом на него мчался дядя Коля. Снова драться из-за бабы Иван не хотел, а получать по лицу, так тем более. Пока Иван находился в ступоре дядя Коля пробежал мимо и пустился вплавь.

Словно акула без плавника он стремительно греб к противоположному берегу, где игралась местная шпана. Иван пригляделся и заметил там суету. Мальчишки бегали у берега и кричали. Один из них барахтался в воде как поплавок. То пропадал из виду, то снова всплывал, отчаянно вскидывал руки и снова уходил под воду.

– Он тонет! – Закричала блондинка, прикрывая руками лицо. Дядя Коля держал темп и с каждым мгновением приближался к тонущему ребенку. Тот продолжал бороться за жизнь. Озеро медленно пожирало его, руки над водой появлялись все реже. Дядя Коля продолжал грести. Когда мальчик пропадал из виду становилось страшно, что больше он не всплывёт.

Иван дернулся на подмогу, но проснувшиеся страхи заблокировали благородный порыв. Глубокая вода пугала его, не давая решимости плыть. Блондинка выскочила на берег и помчалась по суше. Иван двинулся следом за ней. Пока они огибали озеро, дядя Коля находился там, где недавно тонул ребенок. Его руки не цеплялись за жизнь уже больше минуты. Мальчишки на берегу рыдали. Дядя Коля набрал воздуха и нырнул.

Иван бежал босиком по кочкам, ощущая уколы лежащих камней. Он искал жертву и спасителя, но видел лишь водную гладь. Его пожирал страх. Секунды казались вечностью, и он проклинал себя за то, что не мог прийти на помощь. Блондинка стояла на берегу рядом с рыдающими детьми. Сжав кулаки, она напряженно уставилась в воду. Ее глаза дрожали и в них появился тусклый блеск. Дядя Коля вынырнул из воды.

Словно миссия, он приближался к берегу и с каждым шагом все сильнее возвышался над водой. В его руках болталось тельце бездыханного мальчишки. Дядя Коля положил его на землю. Иван присмотрелся и вздрогнул. В синем лице с бесцветными губами он узнал маленького себя.

– Он мертв? – вопили мальчишки.

– Нужно взывать скорую! – кричала блондинка.

Иван захлопал по бедрам, будто в них был вшит телефон. Затем дернулся в сторону, где лежала одежда, но вспомнил, что позвонить с него у него не получится.

Дядя Коля стоял над маленьким Ваней, пытаясь его спасти. Упершись ладонями ему в грудь, он имитировал массаж, но это не помогало. Время шло на секунды и блондинка решилась на искусственное дыхание. Она зажала нос ребенку, прислонилась к его губам и сделала выдох. После нескольких манипуляций мальчик очнулся, выплюнул воду и задышал.

Все обошлось. Мальчишки обнимали друга, радуясь, что он с ними. Блондинка с дядей Колей стояли в стороне как два супергероя, а Иван испытывал к ним особую благодарность за спасенную жизнь.

Свобода

Руки тряслись, расплескивая по граням стакана пузырящийся лимонад. Рассыпанные по коже мурашки, бусинками лежали на предплечьях напоминая о пережитом шоке. Иван сидел на скамейке у пивного ларька, пытаясь разобраться с мыслями. Экзотическое путешествие по вехам эпох приняло экстремальный характер. Мало того, что час назад на его глазах чуть было не погиб ребенок, так еще этим ребенком был он сам.

К счастью дядя Коля с блондинкой спасли ему жизнь. Раньше он никогда не боялся воды, а сейчас, зайдя в мелкое озеро ощутил рефлекторный страх. Он никогда не видел блондинку, но ее вишневое дыхание казалось родным. Он не помнил, чтобы когда-либо тонул. Наоборот, сбегая на озеро с друзьями он всегда сохранял осторожность. Аккуратно заходил в воду и никогда не уплывал туда, где не мог бы коснуться ногами дна. В озере не было течения, которое могло бы его унести, но все равно мальчик умудрился попасть в беду.

После того как маленького Ваню привели в чувства, он зарыдал. Сначала из благодарности к спасителям, затем от страха, что получит по жопе от отца, а уж потом из-за того, что у него пропала собака. Щенок, которого подарил ему Иван, был на озере вместе с ними. Ребята бросали в воду корягу, а он метался за ней и возвращал обратно. Умело барахтаясь в воде, пес ловко включился в игру, раз за разом возвращая палку. Ребята бросали снаряд все дальше, и щенок неизменно возвращался с ним. Ванькин друг – Димка, тот самый вместе с которым они строили землянки и плавили свинец, размахнулся и со всей силы бросил корягу к середине озера. Щенок помчался за ней и проплыл мимо. Маленький Ваня бросился следом за ним, переживая, что тот заблудится или сбежит. Щенок убежал, а Ваня оказался в окружении воды без шансов на спасение. Как повезло, что рядом были добрые люди.

«Не пытайся ничего менять. Будет только хуже! Поверь, я пробовал!» – вспомнил Иван слова шофера, отправившего его в вояж в прошлое. Казалось бы, мелочь, обычный пустяк в виде подаренного щеночка чуть было не вышел боком. Хорошо, что все обошлось. Главное, не наступать на те же грабли, соблюдать правила и наслаждаться путешествием, ведь оно рано или поздно подойдет к концу. Во всяком случае Иван искренне в это верил. В поисках экзотических впечатлений он ненароком попал в эпоху перемен и сам начал что-то менять, но от этого становилось лишь хуже.

Дядя Коля сидел рядом. Его философский взгляд был направлен на мотоцикл, у колес которого стройным рядом, в притирку друг с другом стояли пустые бутылки. Еще одна, с надписью «Жигули», лежала в его руках и тоже постепенно пустела.

Мотоцикл стоял у обочины. Из его люльки торчали ноги блондинки, к которым липло не только солнце, но и влюбленный взгляд Ивана. Он любовался ее лодыжками и недоумевал, как неказистая, на первый взгляд, дама с безвкусно размалеванным лицом оказалась настоящей богиней, сумевшей спасти его юную жизнь. Непреодолимая сила чувств благодарности и любви наполнила его душу. Он хотел приблизиться к ней, коснуться пламенных губ и сказать спасибо. Но не мог этого сделать. Холодный взор дяди Коли остудил романтический порыв.

– Нравится? – Спросил он.

Иван кивнул, до конца не понимая, о чем именно идет речь: о мотоцикле или их спутнице.

– Забирай! – Лаконично добавил дядя Коля. – Девка хорошая.

Сердце Ивана забилось надеждой. Непреодолимая преграда, стоящая на пути его любви, неожиданно рухнула.

– Ты уверен? – Робко переспросил Иван.

– На все сто! Вижу, что она тебе запала по самые кабачки, да и ты ей, вроде как нравишься.

– А как же ты?

– А что я? У меня еще есть.

Он засмеялся, достал сигарету и задымил.

– У нас теперь свободная страна. – Продолжил он. – Каждый волен говорить, что думает и делать, что хочет.

– Это понятно. Но мне все равно как-то неловко что ли. Она же все-таки с тобой.

– Сегодня со мной, завтра с другим. Она будет с тем, с кем ей лучше и это здорово. Она же не вещь какая-то, чтобы спрашивать, можно ли ее купить. Бери и не спрашивай.

Иван промолчал. Пьяные дискуссии дяди Коли вызывали неоднозначные чувства. С одной стороны, он зажигал зеленый свет для его отношений с блондинкой, с другой, это походило на пьяный бред, который стоит делить на два и множить на ноль, после того, как голова придет в чувства. Дядя Коля дожал четвертую бутылку и бросил ее в кусты.

– Я люблю свободу! – Мечтательно сказал он. Его взгляд устремился в небо, а губы выпустили дым. – Всю жизнь я провел словно в клетке, выполняя чужие наказы. То родители запрещали шататься по улицам, то в школе дрючили как сидорова козла. Мне все время будто твердили – говори одно, думай другое, делай третье и не смей быть собой. А я птица вольная. Хочу расправить крылья, а негде. Везде прутья несвободы. Но теперь все иначе. Жри свободу столовой ложкой, только не подавись.

– Наверное ты прав. – Сказал Иван.

– Еще бы! Без свободы ты не ты, а лишь серое пятно выполняющее чужие приказы. А я люблю быть свободным. Люблю сам выбирать, что мне делать. Люблю, когда ветер треплет бороду, а под задницей рычит мотор.

Быть таким, как дядя Коля мечтал каждый дворовый пацан. Проводить день, как хочется, невзирая на графики мог только он. Его пьяная речь стала лучшей мотивацией для того, чтобы Иван решился сделать первый шаг к блондинке. Он слез с скамейки и направился к ней. Дядя Коля ковылял следом.

– Ну что? – Он бросил в Ивана ключ. – Пора и тебе вкусить свободы. Садись за руль.

Иван растерялся. Оседлать этого коня он мечтал все детство и уже смирился с тем, что мечта, так и осталась мечтой. Да, дядя Коля постоянно катал ребят, но они никогда не управляли мотоциклом, который был не просто транспортом, а целой планетой. Тур в прошлое приготовил новый сюрприз, от которого щеки Ивана стали алыми, как флаг Советского союза.

– Я так себе мотоциклист. – Признался Иван. – У меня даже нужной категории нет. Может все-таки лучше ты?

– Я слишком пьян, чтобы садиться за руль. Не переживай, там все просто. Сел и поехал!

Дядя Коля рухнул в люльку. Иван оседлал мотоцикл, вцепился в руль с полной готовностью дать по газам. Мотор приятно тарахтел, в воздухе пахло бензином, а за ухом ощущалось горячее дыхание блондинки. Она прижалась к нему, в ожидании старта. Детская мечта сбылась. Рычащий конь в железных латах поскакал под его управлением по извилистой дороге, ведущей к родному двору.

Ветер обдувал лицо, заставляя глаза слезиться. Несмотря на тот, что из-за люльки руль постоянно кренило в сторону, Иван быстро приноровился к зверю и ловко вилял им по дороге, обгоняя самосвалы и жигули. Знакомые пейзажи снова мелькали перед глазами: кинотеатр, школа, универмаг. Блондинка согревала объятиями, упираясь подбородком в его плечо. Ее вишневое дыхание щекотало мочку уха и подразнивало его, призывая к поцелую. Иван повернулся и коснулся ее губ, мотоцикл дернуло и унесло в сторону. Уши Ивана внимали крик и матюги пассажиров, его руки отчаянно впились в руль, но ничто не могло спасти их от столкновения. Мотоцикл влетел в столб.

– Еб твою мать! – Возмущался дядя Коля, выползая из помятой люльки. Иван замер, его руки словно вросли в руль, а блондинка продолжала держаться сзади. Все были целы и очень напуганы и лишь дядя Коля вместо страха проявлял пьяную злость.

– Ты чуть нас не угробил, придурок! – Кричал он. – За дорогой надо следить, а не по сторонам таращиться. Все, слазьте. Дальше я сам!

Иван и блондинка покорно выполнили требования хозяина «Планеты». Дядя Коля оттащил мотоцикл на дорогу, завел мотор и, повернувшись к Ивану сказал: Свобода – это не только возможность делать все, что захочется. Это еще и готовность брать на себя за это ответственность. Если уж приготовил для трапезы ложки, то и для ответственности прихвати ведерко.