Лазурь. Параллель

Полынь вздохнул, прикрыл лицо ладонями и всхлипнул. Потом еще раз. Потом откровенно хрюкнул, не удержался и, резко откинувшись назад, заржал в голос.

– Тушенка, черт ты лысый! Тушенка! – стонал он, едва справляясь с накатывающим смехом. Он смеялся так долго, что Горелый раздумывал, то ли уйти, то ли взять его за грудки и встряхнуть, но внезапно тот стал серьезным и, сдерживая смешки, заявил:

– Полбанки мои.

Сталкер, удивленный таким резким поворотом, округлил глаза и кивнул.

– Поверил, да? – ласково спросил Полынь, однако в его голосе проскользнули стальные нотки. – Я что, идиот, по-твоему? Ты думаешь, я ради твоего спора и вот этой шняги, – он потряс в воздухе портсигаром, – золотую жилу соглашусь потерять? Да ты представляешь, сколько мне платят за пацана? А это что? Что ты притащил? Консервных банок бы еще насобирал, умник! Я тебе сколько раз говорил, только часы и ничего больше!

– Он редкий, – буркнул Горелый. Полынь в ответ прищурился, глядя поверх очков.

– Он краденый, дружочек. Я не знаю, с кого ты его подрезал, но связываться не буду, даже не проси. Еще раз притащишь подобное, сдам воякам, понял меня? Или сам шкуру спущу. А теперь брысь отсюда! И жестянку эту забери.

Горелый в ответ приподнял ладони, чтобы показать, что он все понимает. Угрозы Полыни – не пустой звук, как-никак, а власти и связей у него хватит для того, чтобы достать любого сталкера из любой точки Зоны, да и Большой земли тоже.

Сталкер вернулся в зал. По разные стороны стойки его с нетерпением ждали Павел и Терапевт.

– Отпустил? – почти прошептал Павел.

– Нет, – коротко бросил Горелый, вынул из кармана плоскую банку тушенки, поставил ее перед Терапевтом и ушел в свою комнату.

Утро в этот день выдалось пасмурным, почти как в глубине Зоны. Павел по уже сложившейся привычке проснулся без четверти пять и лежал, глядя в окно, в ожидании, пока зайдет Удав. Ровно в пять в замке загремел ключ. На пороге распахнувшейся двери вместо Удава стоял Горелый.

– Собирайся и дуй за мной, живо, – коротко произнес он. – И это возьми.

Сталкер бросил Павлу потертый рюкзак.

– Еда, медикаменты, еще всякая мелочь… на первое время не пропадешь. А, да, и запасной ПМ с патронами там же. Собирай манатки, и валим.

– Откуда у тебя ключ? – шепотом спросил его Павел.

– Одолжил.

– Как… куда мы вообще? Что происходит, Горелый?

– Хватит вопросов! Сбежать хочешь?

Павел не мог поверить своим ушам. За месяцы, проведенные под пятой у Полыни, он уверился, что сбежать от него если не невозможно, то крайне затруднительно, а тут вот те на. Ему хотелось расспросить, как Горелому удалось сюда пробраться и почему его не остановил Удав, но здравый смысл взял верх над любопытством, и Павел принялся торопливо собирать самое необходимое. Прежде всего – блокноты и записи. Снаряжение ему Полынь, естественно, не выдавал, поэтому пришлось довольствоваться обычной курткой, джинсами и берцами, как наиболее подходящим для похода костюмом. Когда сборы были окончены, Горелый посмотрел на него, удовлетворенно кивнул и потопал прочь, к выходу из здания.

– Подожди! – Павел побежал следом, машинально прикрыв дверь в комнату. – Куда теперь?

Сталкер остановился посреди коридора, взял Павла одной рукой за ворот и прижал к стене.

– Не шуми. Я выведу тебя из здания, пройдем КПП, благо бумажки у тебя были, сам говорил, а дальше куда хочешь, понял? Это не из-за спора, считай, у меня к Полыни личное.

– Понял, – кивнул Павел.

– Тогда на выход.

– Есть проблема! – шепотом воскликнул Павел. – Бумажки у Полыни в столе. Он у меня их сразу же отобрал, при первой встрече.

Горелый недовольно покосился на него, но махнул рукой и свернул в коридор, ведущий к апартаментам хозяина бара. Павел засеменил следом.

Перед входом в кабинет Полыни у стенки полулежал Удав. Что именно с ним сделал сталкер, юноша предпочел не уточнять, однако тот был явно жив – либо в отключке, либо очень крепко спал. Горелый, поравнявшись с ним, пощупал пульс на шее и, удовлетворенно кивнув, шагнул в кабинет.

Внутри стояло все то же тиканье. На столе в свете лампы поблескивали вычурные изящные очки, которые Полынь вечно носил на самом кончике носа. Павел открыл ящик стола, порылся в нем и извлек бумаги со своим именем и телефон, отобранный в день его появления в Зоне, полностью разряженный, но абсолютно целый. Уложив все в карман за пазухой, он на секунду остановился, будто раздумывая, а затем потянулся к очкам.

– Смело, – прокомментировал Горелый, глядя, как тот прячет их в боковой карман куртки.

– Это трофей, – неожиданно холодно отозвался Павел. – Как скальп с врага снять. Ну что, пошли?

По всему выходило, что парень не рассматривал вариант вернуться назад ни при каких обстоятельствах, тем более что теперь Полынь взбесится, сколько бы ему ни платили. «А у пацана есть яйца», – подумал сталкер, ощутив какое-то подобие уважения к юнцу.

На КПП, читая замусоленную книгу, название которой Павел не разглядел, мерз одинокий охранник. Он просто кивнул Горелому, даже не прося ничего предъявлять.

– Как там, все тихо в городке? – спросил дежурный, ежась от зябкого утреннего ветра.

– На удивление. Выпусти нас в Зону, все ж разнообразие в работе.

– Да мне и без работы не очень-то плохо тут! – проворчал охранник, и протянул руку за документами Павла, бегло просмотрел их и крякнул, увидев въездные штампы с датами. – Ого! Почти год не решался войти! Что ж, добро, как говорится, пожаловать!

Решетчатая калитка открылась, и Павел вслед за Горелым шагнул на земли Зоны. Несмотря на тяжелые облака, далеко впереди, под их кромкой разгорался рассвет, окрасивший деревья на горизонте в золотые тона. Огромное поле лохматой травы с тонущим в ней железнодорожным полустанком расположилось справа, а по левую сторону виднелась небольшая рощица, куда уходила тропинка, протоптанная от самых ворот. И простор давно покинутых людьми земель, буквально поглощающий с головой!

Горелый прошагал до начала рощи, развернулся и протянул Павлу руку для рукопожатия.

– Ну все, удачи тебе!

– Стоп! – недоуменно воскликнул Павел. – Ты куда? Я с тобой! Ты же говорил, дальше куда хочешь!

Горелый покачал головой.

– Вот именно, куда хочешь – туда и двигай. Я тебя освободил, снарядил, теперь дело за тобой: хочешь – на выход, хочешь – вглубь. Только я здесь не при делах, если Полынь прознает про то, что побег – моих рук дело, я не жилец.

Павел растерянно вздохнул. За время работы в баре он наслушался многого, но слухи и рассказы – это одно, а на деле же он с Зоной не сталкивался и осознавал, что в одиночку придется непросто. Друзья ушли, и неизвестно, увидит ли он их когда-нибудь, а этот сталкер только что помог ему сбежать. Что, если удастся уговорить его?

– Но мне нужна помощь. Я знаю кое-что такое, что может перевернуть все устройство Зоны, всю ее картину, и принести не просто деньги – власть и понимание самого мироздания…

– У Полыни подрезал? – деловито поинтересовался Горелый.

– Что? Я… нет! Я сам это вывел на основе…

– Понятно! – Сталкер махнул рукой, не дав Павлу договорить. – Пустышка. Эх, а я уж подумал… ладно, бывай. Некогда мне басенки слушать.

Горелый направился обратно, махнув через плечо рукой. Когда он скрылся из вида, Павел вдруг осознал, что остался один на один с Зоной, и ощутил смесь страха и удовлетворения. Он был за пределами Периметра, впереди ждала неизвестность, но Полынь больше не стоял у него над душой, и его громадный телохранитель тоже. Ничто не стояло на его пути к достижению заветной цели, кроме, пожалуй… Да. Ему понадобятся союзники, кто-то опытный и надежный. Или он их уже нашел?

Полчаса спустя Горелый и Терапевт прошли КПП и взяли курс на болота у старых границ Зоны.

– А ты опоздал! – хохотнул Терапевт, когда металлическая калитка захлопнулась за его спиной. – Проспал никак?

– Да не, мальцу помогал…

– А-а-а, – понимающе протянул Терапевт. – Этому, что ли?

Горелый скорчил кислую гримасу. Впереди на тропинке их поджидал Павел.

– Что ты тут делаешь? – недовольно пробасил сталкер. – Я же сказал, иди своей дорогой!

Тот в ответ прищурился, глядя поверх очков, и с вызовом посмотрел на товарищей.

Глава 3

На старом КПП всегда было тихо. Озеро, обмелевшее еще задолго до второй Катастрофы, заросло и превратилось в болото, на берегу которого примостилась пустая, давно покинутая деревенька, и по ее границе тянулся завалившийся от времени забор с колючей проволокой. Ни мутантов, ни аномалий – только бесконечное коричнево-зеленое разнотравье с редкими зеркалами прудов на бывших донных впадинах, металлический хлам, медленно проседающий в пучину под собственным весом, да грязно-серый черепичный панцирь коровника, далеко впереди, на холме, бывшем когда-то мысом, взрезавшим ровную береговую линию. Справа темнели корпуса старой фабрики: в незапамятные времена здесь было много металла и ценного оборудования, на которое как мухи на мед сбегались охотники за наживой всех мастей. С тех пор как Зона изменилась и простых мародеров сменили сталкеры, не брезгующие вообще практически ничем из того, что можно хоть как-то продать, переработать или пустить в дело, фабрику разграбили окончательно, оставив лишь бетонные стены. Военные, лишившиеся места службы, ушли к новым границам, и эти места опустели, не представляя уже никакого интереса ни для охотников за редкостями, ни для охотников за этими охотниками. Территория имела славу гиблой, но не из-за опасности, а лишь потому, что делать здесь было нечего. Этакий островок бесполезного уныния на отшибе Зоны, не важный стратегически и далекий от всех натоптанных путей. Не удивительно, что забредали сюда крайне редко, в основном случайно, и о том, что творится в этих краях, представление имели весьма слабое.

Однако Зона тем и славится, что умеет меняться буквально за считаные дни, а то и часы. Не так давно здесь, в забытом всеми месте, стало появляться всякое мелкое зверье. В основном зайцы и крысы, толпы которых что-то влекло сюда, а они в свою очередь привлекали живность покрупнее – хищников вроде собак и волков. Поговаривали, что в этих местах с неделю назад видели даже мурочку, однако вряд ли столь редкий и в своем роде благородный мутант снизошел бы до приграничья Зоны, где ее влияние было слабее, и встречались совершенно обычные существа вроде тех же зайцев, куниц и лис.

Трое сталкеров не торопясь шагали к болотам, переговариваясь на ходу. Впереди бойко переступал промоины, оставшиеся от дождей, Терапевт, грузный Горелый, будто прикрывая собой группу, твердо ступал последним, а между ними шел Павел.

– Силки силками, – вещал Терапевт, – а интересно все же найти, что их туда манит. Попробуем отыскать источник, может, и денег получим за это. Тебе, опять же, боевое крещение!

– А если хищники? – аккуратно спросил Павел.

– А какие тут хищники? – фыркнул Горелый, идущий позади. – Про мурочку только болтать горазды, упырей поблизости не бывает, слишком далеко от центра, им такое не по нутру, а от собак-то отобьемся, если что, это не проблема. Лучше расскажи, что там за идея у тебя?

– Бар, – коротко ответил Павел, решив, что с будущими коллегами есть смысл поделиться хотя бы частично. – Дело в том, что у меня есть некоторые соображения насчет новой бизнес-модели, бар ближе к центру Зоны, не на окраинах.

Старый сталкер удивленно пожал плечами.

– А где ты его откроешь-то? Подходящих мест здесь нет, я тебе точно говорю.

– А вот это мы и поищем. Как вам такой вариант похода? С меня оплата, когда укоренимся!

Горелый скрыл смешок и переглянулся с Терапевтом. Похоже, он поспешил с чувством уважения к пацану.

Хлюп… хлюп… хлюп… ни шорохов, ни голосов – только хлюпанье подошв по мокрой жиже под ногами да отдаленный шум ветра в верхушках леса на другом берегу. Здание, до которого добирались почти полчаса, оказалось пустым остовом. Павел и Горелый остались у входа, Терапевт пошел внутрь убедиться, нет ли там чего-то заслуживающего внимания.

– Все вынесли, ироды, одни стены… – тихо сокрушался он, выходя обратно. – Вы чего?

Проследив взгляды спутников, врач понял. Те стояли, завороженно любуясь открывающимся с возвышенности пейзажем. Огромная котловина высохшего озера была заполнена утренним туманом, сквозь который то тут, то там пробивалась со дна заполонившая его растительность. На другом берегу яркое утреннее солнце будто вырезало из пейзажа контуры покинутых деревенских домов, окруженных искореженными от времени и неухоженности садовыми деревьями. Павел, стоявший ближе остальных к озеру, прищурился и приподнял очки. Там, в тумане, у самого берега мерцал огонек, словно кто-то ходил по дну с фонариком.

– Смотрите! – взволнованно крикнул он спутникам, махнув на скачущий слабый свет, но те почему-то остались неподвижными. Ноги сами понесли Павла вниз, к заполненной туманом котловине, он даже не успел испугаться этого, только почувствовал где-то в груди и животе, будто все внутренности в один миг сжала гигантская холодная рука.

Ловко спустившись по пологому берегу, он нырнул в туман. Под ногами оказалась на удивление твердая почва, поросшая местами мхом, то тут, то там ему навстречу из пелены выпрыгивали заросли камыша и редкий кустарник, но он обегал все преграды, стараясь не сбиваться с курса. Пробежав половину озера, Павел выскочил на затянутую туманом полянку и встал как вкопанный. С противоположного конца, изящно прорвав собой седую пелену, выступила огромная кошка с большой головой и короткими ушами, прижатыми вдоль макушки. Размером она была крупнее рыси, но гораздо мельче тигрицы. Серо-рыжая шерсть лежала гладко, чуть дыбясь на спине и загривке: животное явно нервничало. Павел оцепенел. Пистолет так и остался в рюкзаке, бегают кошки более чем хорошо, а здесь, в тумане, ничего не стоит споткнуться и упасть, особенно если ты – новичок, впервые вышедший в Зону. С каждой секундой он все яснее осознавал безвыходность своего положения. Кошка приоткрыла пасть, обнажив внушительные желтоватые клыки, блестящие слюной, и глухо зарычала, но Павел этого не услышал – он сам заорал во все горло.

– Павлуха, ты чего?

Сильная рука резко опустилась на плечо, вмиг заставив замолчать. Павел подскочил и чуть не свалился с ног. Горелый! Он обернулся: сталкер по-прежнему стоял в полуметре позади, рядом с Терапевтом. А впереди все так же колыхалось туманное озеро.

– А как? – завертел головой Павел. – Я же был там, спустился вниз, почти на другую сторону вышел. А теперь снова тут? Как?

Горелый развернул его к себе и внимательно посмотрел в лицо:

– Ты никак галюна словил?

– Да нет! – отмахнулся тот. – Там кошка огромная такая, как лев, только темнее, но рычит!

Парень пытался жестами показать размеры животного и его поведение.

– Слушай, Горелый, а пойдем-ка отсюда. – Терапевт инстинктивно сделал шаг назад, косясь на озеро. – Силки можно и в другой раз проверить, верно?

– Согласен. Идем.

Сталкер крепко схватил паренька за рукав, и все трое поспешили прочь, подальше от заболоченного озера.

– Огоньки, говоришь? – Горелый задумчиво хмыкнул. – Может, и они. Раз даже тебя прихватило, понятно, почему живность туда так тянется. А зверюге охотиться удобно. – Сталкер почесал щетину и усмехнулся. – Только вот была ли зверюга…

Объяснить этот феномен ни Павел, ни Терапевт не смогли, однако все сошлись во мнении, что ученые могут этим заинтересоваться, и старый сталкер уже мысленно потирал руки, предвкушая хорошую оплату. Из раздумий о деньгах его вырвали слова Павла:

– На ночлег здесь же остановимся?

– Чего? – не сразу сообразил Горелый.

– Ночлег! – Павел стоял у входа в просторное одноэтажное здание. – До вечера же едва тут все прибрать успеем. А завтра займемся строительством бара. Я думаю, здесь будет идеально, дорога ведь рядом!

Озеро давно осталось позади, а день перевалил за середину, когда трое сталкеров вышли по широкому заброшенному тракту к кирпичным постройкам в зарослях некогда ухоженной лесопосадки еще со времен первой Катастрофы. Небольшие здания, видимо, принадлежавшие лесничеству, были порядком повреждены временем и мародерами, однако Зона компенсировала эти утраты, добавив одну деталь по соседству. Столбы ЛЭП, стоящие вокруг, мерцали и потрескивали, будто электричество из срезанных проводов переместилось непосредственно в них. Столбов было четыре, три тянулись в ряд вдоль боковой стены самого крупного из зданий, у входа в которое и стоял Павел, а оставшийся был чуть в стороне, у вытянувшейся вверх подстанции. Остальные опоры свой век давно отслужили, и следов от них уже не осталось, эти же, несмотря на очевидную дряхлость, не только держались, но и будто бы держали на себе все это место. Потемневшее дерево фосфоресцировало, мерцая голубым сиянием, идущим откуда-то изнутри, а с верхушек, как с катушки Теслы, время от времени срывались пучки маленьких молний, с треском бьющие в пространство.

– Бар? – с невинной улыбкой уточнил Горелый. – Прям под аномалией. У тебя, Павлуха, совсем крышу выбило тем огоньком?

– Ты не понимаешь! – помотал головой Павел. – Это же бесконечная энергия! Ну скажи, Терапевт!

Врач вздохнул и пожал плечами.

– Не знаю, как ты, дружище, а я бы форсировать не стал. Аномалии нестабильны, они могут обернуться не бесконечной энергией, а бесконечным геморроем!

– Но мы ведь используем артефакты! – воскликнул Павел.

Терапевт покачал головой.

– Это другое. Артефакты не столь разрушительны и изменчивы, но и они могут быть опасными. А это, – он кивнул в сторону столбов, – вряд ли удастся подчинить.

– Слушай, пацан, мне казалось, ты смышленый малый, – заговорил Горелый, сменив улыбку на привычную хмурость. – Бар построить – это тебе не куличи в песочнице лепить. Здесь нужны связи и большие деньги, а еще обоснованность и удача. Я уверен, что с первыми двумя у щенка вроде тебя большие проблемы, особенно после того, как ты сбежал от Полыни и пошел против воли того, кто за тебя платил. Готов поспорить на что угодно – это твой отец. С третьим пунктом все обстоит еще хуже – ты совершенно не смыслишь, о чем толкуешь, и как расположить бар таким образом, чтобы он оказался в нужном месте. В городе оно просто: воткнул забегаловку, и народ сам к ней потянется, а тут сталкеры где попало не ходят, и таскаться в бар к черту на рога ни один дурак не станет. Так что вот тебе мой бесплатный совет: вали-ка ты домой, пока на пулю шальную не нарвался.

– У меня есть деньги! – возмутился Павел. – На моем счету сумма, до какой ты считать не умеешь!..

Ухмылка Горелого стала похожа на звериный оскал. Он схватил парня за ворот куртки и подтянул к себе. Теперь повреждения на лице сталкера действительно были похожи на следы от ожогов.

– И что же мне мешает ее у тебя забрать? – вкрадчиво произнес он. – Что ты сделаешь, если два взрослых мужика решат, что обнаружили легкие деньги?

Павел напряженно молчал. Если Полынь просто хотел заработать на нем, а потом выслать отцу по первому требованию, то другим сталкерам плевать, кто кому родня. В этой глуши даже его труп никто не отыщет!

– Да ладно, Горелый, не перегибай, – вмешался Терапевт. – Все мы по молодости такими были: зелеными, глупыми. Это возраст такой. Не пугай паренька.

– Дурак этот паренек!..

Одновременное пищание смартфонов прервало нарастающий конфликт. Рассылка НИИ исправно предупреждала о приближавшейся Перезагрузке.

– Вот и отлично. – Горелый убрал гаджет и сердито посмотрел на спорщиков. – Возвращаемся в «Гарантию». Торчать тут всю ночь я не намерен. Пошли!

Павел попятился, искоса глядя на сталкера.

– Я не пойду к Полыни! Не для того сбегал!

– Значит, поедешь домой, – бросил сталкер. – Нечего тебе тут делать. Откроешь свой бар где-нибудь еще – целее будешь.

– Нет, – отрезал тот.

– Да и хрен с тобой. С психами связываться – себе дороже. А у тебя и правда крыша протекает. Не зря батя сплавил от себя подальше. – Горелый развернулся и зашагал прочь. – Пойдем, Терапевт.

Врач замялся.

– Прости, Паша. Но он прав. Пошли!

– Нет!

– Не глупи, идем!

– Нет, я сказал!

– Да брось ты его, сам потом прибежит! – буркнул Горелый через плечо.

Терапевт еще немного постоял в нерешительности, посмотрел на Павла, покачал головой и двинулся следом.

Когда их шаги стихли, остались только шум ветра да гудение электростолбов. Юноша снова был один, но в этот раз не в двух шагах, а в нескольких километрах, а то и десятках от границы. Задним умом он понимал, что старый сталкер прав и его план имеет больше белых пятен, чем дозволено в подобных делах, однако Павла ослепили свобода и та легкость, с которой он обвел Полынь вокруг пальца, еще и прихватив с собой трофей. Воодушевившись первоначальным успехом и стараясь не думать о просчетах, он принялся вычищать из темного здания накопившийся там мусор. Физическая работа помогала отвлечься от невеселых размышлений, это он понял еще в первые дни своего заточения, намывая полы и посуду под присмотром Удава. Тем не менее довольно скоро рационализм взял верх, и Павел устало присел на отвалившийся кусок стены возле входа. Ну какой тут бар? В одиночку, без оборудования, без ничего вообще, да и действительно – под аномалией… Эх, были бы тут Кристина с Илюхой! А что было бы тогда? Они шли с ним работать, а не чистить заброшку от хлама и в ней же спать. Скорее всего, они были бы не в восторге от сложившейся ситуации. Да и сам Павел, чего уж там, чувствовал, что находится на грани отчаяния. Сейчас он понимал, что здешняя модель бизнеса существенно отличается от той, которую он привык видеть в работе отца. Ему стоило обратить внимание на опыт коллег, начинавших свое дело, к примеру, в странах третьего мира или хотя бы в провинции. Теперь он видел, что зря потратил время, а Полынь – здешний монополист, и чтобы составить ему конкуренцию, придется пуд соли сожрать. Стоит ли она того? Его конечная цель? Определенно да.

О том, что никакого второго взрыва не было, Павел узнал давно. В годы студенчества, когда он еще только начинал интересоваться Зоной и историей ее появления, один человек продал ему старую архивную папку, полную пожелтевших бумаг. Парень тогда часто посещал местные барахолки, где нуждавшиеся в деньгах люди порой выставляли самые разнообразные вещи: от наград до пыльных плюшевых игрушек. Его заинтересовал тщедушный мужичок, на вид уже дед, продававший всякий хлам под видом артефактов из Зоны. Они разговорились, и продавец, узнав интересы юноши, предложил ему «нечто особенное» и вынул из сумки ту самую папку. Поначалу Павел не поверил, но мужичок клялся и божился, дескать, лично приволок ее с закрытой территории некоего заброшенного комплекса внутри Зоны. Павел скептически покрутил товар в руках и в итоге забрал, решив, что в крайнем случае оставит его для коллекции, тем более что оплату мужичок взял небольшую. Позже, в один из вечеров, копаясь в стопке ломких бумаг, он постепенно понял, какую вещь приобрел на самом деле.

Взрыва не было. Был странный выброс некой энергии, завязанной на радиоактивности. По обрывкам данных из папки выходило, что эта энергия и стала причиной загрязнения всей Зоны. В принципе, про нее и так знали, но не знали о другом: мутации и искажения, породившие аномалии, не были следствием этого самого загрязнения, хотя имели с ним непосредственную связь, а то и общий источник. В истертых документах шла речь о наблюдениях за этим источником, его периодах активности и покоя, а также изменениях, связанных с этими периодами. Павел с трудом понимал, о чем конкретно идет речь, так как текст сохранился плохо, а сами записи велись нарочито общими терминами, так что всецело понять их мог только посвященный, зато юноша точно знал одно: эта папка – одна из ступенек, ведущих его к главной цели.

Где-то в верхах, в роскошных кабинетах, куда был вхож его отец, шепотом говорили об организации, которую Павел для себя в шутку всегда сравнивал со знаменитыми «Людьми в черном»: никому не известные, нигде не светящиеся, они наблюдали и регулировали, заботились о жизни в этом мире. И горе было тому, кто попадал под их пристальный взгляд! Эту организацию между собой называли просто Конторой, а настоящее ее название, по-видимому, не знал вообще никто, кроме самих ее членов. Контора следила за Зоной и хранила ее – Павел знал это, знал, что здесь находится нечто такое, что заставляет их постоянно быть рядом и неотрывно смотреть в оба глаза. И именно получение неоспоримого авторитета в Зоне, прежде всего как торговца информацией и дельца, могло приблизить и распахнуть перед ним конторские двери. Павел не хотел ни денег, ни роскоши. Его отец предпочел остановиться на уровне бизнесмена и не замечать границы куда больших возможностей у себя под боком, в то время как сын не просто видел их, но намеревался преступить и пойти дальше. Он хотел влияния. Не власти, а именно возможности что-то менять, быть причастным.