Сердечный выстрел

– А зачем ему Пыжова убивать? Он Павлика убить собирался!

– А почему не Пыжова?.. Ему все равно, что Пыжова, что Павлика, они оба у него землю отбирали. Он мог сначала Пыжова убить, а потом Павлика… Но не хотел он уже Пыжова убивать. И Павлика тоже.

– И кто же Павлика убил? Пыжов? – с досадой спросил Яцкин.

Не хотел он расставаться с устраивающей его версией, да и не собирался. Но этим делом мог заинтересоваться представитель следственного комитета, и вдруг тогда какой-то участковый окажется прав? Предупреждение о неполном служебном соответствии Яцкину, конечно, не грозит, но отрицательно на его репутации сказаться может.

– Я этого пока утверждать не могу… – качнул головой Родион. – Следственный эксперимент провести надо.

– Какой еще следственный эксперимент?

– А человека найти такого роста, с такой длиной рук, как у Гуляева. И посмотреть, сможет ли он дотянуться до спускового крючка так, чтобы выстрелить в голову прямо. А не в бок.

– Прямо Гуляев выстрелил.

Родион едва не вздрогнул от неожиданности, услышав голос Пыжова. Не было его рядом, и как только он мог подойти незаметно? Если подкрадывался, то зачем?

– Прямо в голову, – уточнил Пыжов.

Он смотрел на Фомина спокойно, но тяжело и даже с тихой угрозой. Голова у него перебинтована, но повязка едва выглядывала из-под козырька бейсболки.

– Дотянулся до спускового крючка? – спросил Родион.

– Легко!

– И даже не проклял тебя на прощание?

– Мы не на базаре, давайте на «вы».

– Это точно, Фомин, мы не на базаре, – подленько усмехнулся Яцкин. – И не надо тут торговаться.

– За что продаешь, за то и покупать? – усмехнулся Фомин, решив на этом разговор и закончить.

Не прошибить ему Яцкина своими домыслами, а улик у него нет. Если бы вдруг свидетель нашелся, но нет никого, даже намека. А ведь кто-то мог увязаться за Пыжовым и Павликом. Тот же охранник на воротах мог видеть, как было дело. Или Незгирев с Мысаком. Где эти двое находились в момент, когда Пыжов погнался за Гуляевым? Выяснить должен Родион, как дело было, походить, поспрашивать. А желание вывести Пыжова на чистую воду только усилилось. Тем более что розыск убийц – его призвание.

Впрочем, Яцкин и сам не желал продолжать разговор. Он оставил Родиона смотреть за покойниками, а сам ушел, причем со спокойной совестью. А Пыжов уходить не торопился.

– Не верите вы мне, майор? – спросил он, заставляя себя быть вежливым.

– Да вот как-то не верится.

– Зря вы так. Все было, как я говорю.

– А чего ты меня уговариваешь? – усмехнулся Фомин. – Если ты ни в чем не виновен, то и бояться нечего.

– А я правды не боюсь. Только кто сейчас на правду смотрит?

– Кто на правду не смотрит?

Тихо вокруг, ни единой живой души, только мертвые лежат. И Фомин мог запросто стать третьим в их компании. У Пыжова и пистолет под курткой, и рукопашным боем он наверняка владеет. Прозеваешь момент, и все, ты труп. Родион все это прекрасно понимал, поэтому держался начеку.

– Евгений Петрович, например.

– Смальцев?

– Ну для вас он, может, и Смальцев, а для меня… Для меня это работа, это жизнь.

– И перспективы.

– И перспективы… – кивнул Пыжов. – А вы скажите ему, что это я мог убить Павлика, вдруг он поверит.

– А я говорил, что ты убил Павлика? – изобразил удивление Фомин.

Пыжов замолчал, раздумывая, но тут же постарался взять себя в руки. А ведь растерялся. Хоть и на мгновение, но страх перед разоблачением тронул его мысли.

– Вы говорите, что я мог убить Гуляева… Значит, мог убить и Павлика… Да и насчет Маши вы интересовались… И кто вместо Павлика будет, хотели знать.

– Ну хорошо, – кивнул Фомин.

– Что хорошо? – с надеждой глянул на него Пыжов.

– Не буду я ничего говорить Смальцеву. Никому говорить не буду. Пока не докопаюсь до истины.

– А ты будешь копать? – заметно разозлился Пыжов.

Родион усмехнулся, глядя на него. Бросить сопернику перчатку, значит, вызвать его на дуэль. Что ж, он бросает Пыжову вызов.

– Держи! – Он вынул из кармана перчатку и протянул ему. – В камышах нашел. Видно, ветром унесло.

– Моя перчатка? – вибрирующим от напряжения голосом, но внешне спокойно спросил Пыжов.

– Твоя, – кивнул Фомин.

Все, вызов брошен, а вокруг никого. Пыжов мог ударить в любое мгновение.

– Это ты шутишь, что ветром.

– Это не просто шутка, это сарказм.

– Не знаю, как она в камышах оказалась.

– Ты выбросил… Ты ведь придумал перчатки, чтобы на место преступления вернуться. Ружье прикладом в землю ткнуть. Ты ведь ружье у Гуляева из рук вырвал. И под горло ему!..

– Под горло?

– Мужик онемел от страха, да?..

– Нет.

– Даю подсказку. Гуляев сказал, что ружье незаряженное. Ты взял и проверил. Ты не хотел убивать, ты всего лишь проверил ружье. – Родион коварно улыбался, глядя на Пыжова.

Он очень хотел вывести его из себя, спровоцировать на преступные действия.

– Я не проверяю оружие на людях, – чуть ли не по слогам, с пафосом проговорил Пыжов.

– А сегодня взял да и проверил. И ружье ты держал на весу, когда стрелял. Поэтому ты и вернулся, чтобы оставить на земле след от приклада. А на прикладе след от земли.

– Ты бредишь, майор!

– А насчет Павлика я не знаю. Возможно, его убил Гуляев.

– Его убил Гуляев.

– Тогда почему он не убил тебя?

– Ты мне надоел, майор.

– Когда-нибудь ты расскажешь мне, как было дело.

– Нечего мне рассказывать… А тебе нечего предъявлять! – едко усмехнулся Пыжов.

– Поэтому вы пока свободны, гражданин Пыжов.

– Я еще раз тебе говорю, нечего мне рассказывать. А тебе нечего мне предъявлять. Но если ты такой упертый, я тоже упрусь рогом. И как только ты поймешь, что нет за мной ничего… – Пыжов замолчал и с угрозой посмотрел на участкового.

– А вот пугать меня не надо, – презрительно усмехнулся Фомин.

– Я никогда никого не пугаю. Я делаю.

Пыжов резко развернулся на сто восемьдесят и пошел прочь – походкой знающего себе цену человека. Не уговорить ему майора Фомина, не остановить его. И очень хорошо, что Пыжов правильно все понимал.

Плохо было то, что Пыжов мог вернуться. Тайком. Украдкой. Затаиться за кустами, прицелиться, точно выстрелить. А затем избавиться от трупа. Помощники у него для этого есть. А Родион один, даже Скорокова куда-то подевалась.

Время шло, никто не появлялся, труповозка не подъезжала. Шумно подул ветер, пошел мокрый снег – все условия для успешного нападения. За спиной у Родиона что-то треснуло, он вздрогнул, обернулся, ожидая увидеть ствол снайперской винтовки. Но увидел сухое дерево, склонившееся над водой. Совсем ему чуть-чуть осталось, еще один сильный порыв ветра, и оно сломается окончательно и поплывет по воде. Или просто утонет.

Родион увидел Скорокову. Девушка шла по тропинке со стороны терминала. Плечи опущены, походка тяжелая, взгляд невидящий.

– Где ты была? – жестко, чтобы привести ее в чувство, спросил Родион.

Он все понимал. Скорокова лишилась любимого человека, она растеряна и подавлена, но вдруг на самом деле это не так. Вдруг она в сговоре с Пыжовым… Однажды Маша предала Родиона. И сейчас могла всадить ему нож в спину.

– Была… – глядя на труп Павлика, скорбно сказала Маша. – Со свидетелями работала.

Родион вскинул брови. Работа со свидетелями – это первое, с чего должен начинать оперативник на месте преступления. Но как Скорокова дошла до этого, в таком-то состоянии? Кто ставил ей задачу?

– Яцкин сказал?

– Да нет, Гребнев подъезжал. Владьку своему задачу поставил, ну, и меня подключил.

– И где сейчас уголовный розыск? – усмехнулся Фомин.

Старшего лейтенанта Владько из уголовного розыска он видел, а его начальника нет. Видно, Гребнев за пять минут управился. Ни к чему напрягаться, когда все предельно ясно. Гуляев убил и застрелился, все, точка.

– Так уехали все.

Фомин улыбнулся краешком губ. И почему он не удивлен?

– А ты?

– Я осталась.

– Свидетелей нашла?

– Нашла. Охранник видел, как Гуляев ружье на Павлика наставлял.

– Наставил, но не выстрелил.

– Не выстрелил. И побежал.

– Пыжов за ним?

– За ним.

– И Павлик!

– Ну да, Пыжов ему рукой махнул, за собой позвал, и Павлик, – кивнула Скорокова.

– Что было дальше, никто не видел.

– Вроде нет… Выстрелы слышали.

– Сколько выстрелов?

– Два.

– Интервал между выстрелами?

– Небольшой, секунд десять-пятнадцать.

Родион кивнул, получив подтверждение своим догадкам. Но делиться соображениями не стал.

Не мог Гуляев, убив Павлика, сразу же застрелиться. Десять-пятнадцать секунд – это практически сразу. А вот Пыжов застрелить Гуляева мог. Сначала он застрелил Гуляева – под впечатлением, сгоряча. А потом, немного подумав, направил ствол на Павлика. Ну а что, свидетелей нет, когда еще представится такой случай избавиться от конкурента.

– А почему вроде? – спросил Фомин.

– Что вроде? – не поняла Скорокова.

– Ну ты сказала, что вроде бы никто не видел, как Гуляев убивал Павлика.

– Ну да, говорила… Но собака не может быть свидетелем.

– Собака?

– Охранник собаку видел, она к дороге бежала.

– Откуда?

– От места, где стреляли. Охранник выстрелы услышал, смотрит, собака побежала, через кусты. – Скорокова повела рукой в сторону дороги.

– Отсюда?

– Примерно отсюда.

– Собака?

– Крупная такая собака, темная… Охранник сначала подумал, что это человек, но вспомнил, что охотник был, ну, с ружьем…

– Охотник? С ружьем?

– Ну, Гуляев. Охранник его видел. Подумал, что это его собака и она от охотника сбежала.

– Что это за собака охотничья, которая сбегает?

– Ну да, не могла собака сбежать, – немного подумав, заторможенно кивнула Скорокова. – Как-то не подумала.

Она покрутила растопыренными пальцами у своего виска.

– Да с тобой-то понятно… – Фомин глянул на тело Павлика. – А с охранником не очень… Охотника он видел? А собаку с ним?

– С ним не видел… Но, может, собака где-то сзади была?

– Сама по себе гуляла?

– Не знаю.

– Через кусты, к дороге… Охранник подумал, что это человек… – вспоминая слова Скороковой, проговорил Родион.

Он подумал, что пора прекращать игру в испорченный телефон, нужно идти к охраннику и как следует его допросить.

– Внимание! – проговорила Скорокова.

Она смотрела в сторону терминала, откуда к ним двигалась целая процессия. Впереди Гуляева Таисия Дмитриевна, за ней Семен и еще несколько человек. Женщина смотрела на Родиона невидяще, сквозь слезы. Она хотела знать, что произошло с ее мужем. И надеялась на чудовищную ошибку, исправив которую можно вернуть и мужа, и прежнюю жизнь.

Но Игнат Семенович не поднимался, не шел встречать и тем более успокаивать жену. Сначала Таисия Дмитриевна открыла лицо Павлику, вздохнула в предчувствии облегчения, но Семен ей что-то сказал, и женщина направилась к другому трупу. Останавливать ее Фомин не стал. Труп осмотрен, а следы уже и без нее затоптаны и смыты дождем.

Но Таисия Дмитриевна, проходя мимо, толкнула Фомина в грудь, как будто он собирался ее остановить. Или она наказывала его так за бездействие. Как он мог допустить такое безобразие?

– Ой, что же это такое?.. – простонала над телом мужа женщина.

Семен подошел к матери, присел рядом, взяв ее за руку. И люди подошли, которых Родион не знал. Видимо, знакомые или родственники покойного.

Майя остановилась, даже до первого покойника не дошла. Родион сам направился к ней.

– Ужас! – только и сказала она.

– Ты знала, что Гуляев собирается на охоту? – спросил Фомин.

– Ну, конечно. Он машину у нас… у меня оставил. А потом Семен подъехал. Остановить, сказал, отца надо…

– А собака была?

– Собака?

– Охотничья.

– Да я поняла. Эстонка ее зовут. Эстонская гончая.

– Была собака?

– В том-то и дело, что не было. Игнат Семенович нарочно ее дома оставил…

– Думаешь, он собирался?.. – Фомин кивком показал на труп Павлика.

– Семен за ним пошел, остановить хотел, – кивнула Майя.

– Почему не остановил?

– У реки его искал, с обрыва свалился, промок весь, домой вернулся. Ну, ко мне…

– Может, видел кого-то здесь? – Фомин посмотрел на Майю и повел рукой в сторону ее дома. – Не отца, может быть, кого-то другого.

– Не знаю.

Семен держал за руку мать, которая находилась в предобморочном состоянии. Родион не стал ее трогать. Спросив Скорокову, как найти охранника, он отправился к терминалу.

Машу он оставил с живыми и мертвыми, а Майя увязалась за ним.

Глава 7

Охранник у ворот интересовал постольку-поскольку. Он, может, и видел что-то, но прежде всего Родион хотел поговорить с его сменщиком, с неким Федором Гончаровым. Парень должен был находиться в сторожке, но Фомин нашел его возле дома, где жили рабочие. Он стоял возле «Хавейла», разговаривал с Пыжовым. Там же Незгирев, Мысак, вся компания в сборе. Возможно, спутники Пыжова что-то знали, даже видели, но Родион пока не делал на них ставку, если они что-то и видели, но наверняка будут покрывать Пыжова.

Илья запанибратски хлопнул Гончарова по плечу, сел в машину – за руль, Незгирев и Мысак присоединились к нему. Фомин смотрел на машину, но держал в поле зрения и Гончарова: вдруг улизнет.

Проезжая мимо Фомина, Пыжов остановился, опустил стекло, плотоядным взглядом облизнул Майю, сально улыбнулся.

– Красивая!

Фомин предупреждающе качнул головой. Он ведь и разозлиться мог, и дров наломать.

– Твоя?

– Береги нос, Варвара.

– И жена у тебя, говорят, супер! – не унимался Пыжов.

– Я обязательно тебе все объясню. Но потом.

На допросе Родион ему объяснит – как не нужно себя вести. А допрос будет, он почему-то в этом не сомневался.

– Да ладно тебе, я же без всяких яких, – Пыжов подмигнул Родиону.

А может, он сощурил глаз от фотовспышки. Это Фомин щелкнул его на смартфон.

– Зачем? – нахмурился Пыжов.

– В фоторедактор. И в рамку с решеткой.

– Очень смешно!

Пыжов скривился, поднял стекло и сорвал машину с места.

– Это его Игнат Семенович прикладом ударил? – спросила Майя, чуть ли не прижимаясь к Родиону.

– Голову повредил.

– Надо было убить.

– Знаешь его?

– Семен знает. Договариваться с Игнатом Семеновичем приезжали… Твари!

Родион дождался, когда «Хавейл» исчезнет из вида, и направился к Гончарову. Широконосый, с раздвоенным подбородком парень нервно курил, наблюдая за ним.

– Вы Гончаров? – спросил Фомин, останавливаясь.

– Ну.

– Майор полиции Фомин.

– Да слышал…

– Моя помощница с вами разговаривала.

– И что?

– Вы на посту стояли, когда все произошло.

– Ну, стоял.

– Павлик и Пыжов стояли у реки, к ним подошел Гуляев, направил на них ружье, стрелять не стал, он побежал, они за ним, – скороговоркой сказал Родион. – Вы это видели?

– Да… От шлагбаума пришлось отойти, интересно было, что там происходит.

Фомин кивнул. От шлагбаума до места, откуда открывался вид на реку, нужно было пройти метров двадцать, не так уж и много.

– А собаку вы где видели?

– Какую собаку? – Парень вытянулся в лице с таким видом, как будто у него в голове что-то щелкнуло, как будто блокиратор сработал.

– Вы моей помощнице про собаку говорили?

– Не было никакой собаки.

– Значит, это человек бежал.

– Куда бежал?

– От места преступления к дороге.

– Никто никуда не бежал.

– Не видел ничего?

– Ну, как этот, Гуляев который, убегал, видел. И все, больше ничего.

– Про это ничего Пыжову говорил?

– Какому Пыжову?

– Понятно.

Видел Пыжов, что Гончаров разговаривал со Скороковой, подошел к нему, расспросил, узнал о собаке, которая вполне могла оказаться человеком. Даже более того, свидетелем. Узнал, смекнул и велел Гончарову забыть об этом. Но кто-то же бежал к дороге от места преступления. Если человек, то хотелось бы знать, в какой он был одежде, в светлой, в темной?

Фомин подошел к Майе, посмотрел на нее в раздумье и все-таки спросил:

– Точно Игнат Семенович собаку с собой не брал?

– Без собаки он был.

– А Семен за ним пошел.

– Пошел, а потом вернулся.

– А сама никого не видела? Может, человек какой-то вдоль реки шел, может, рыбак, может, охотник?

– Да нет, не видела ни рыбаков, ни охотников.

Таисия Дмитриевна шла, как будто ничего не видела вокруг. Семен держал ее за одну руку, какая-то женщина – за другую. Он шли, не замечая ни Фомина, ни Майю. Шли к своей машине, чтобы ехать домой. А спецавтомобиль для перевозки трупов все не появлялся. Покойников оставили на Родиона. Ну да, ему же делать больше нечего.

– Гуляев! – окликнул Фомин.

Но Семен его не слышал – пришлось повторить.

– Чего?

Семен отстранился от матери, подошел к нему. Лицо серое, губы синие, глаза воспаленные.

– Мои соболезнования… – начал Фомин.

– Соболезнования!.. – злобно передразнил участкового Семен. То ли он в чем-то подозревал Родиона, то ли ему нужно было спустить пар.

– Ты должен знать, как погиб твой отец.

– Убили его!.. И не надо говорить, что мой отец застрелился!

– Я не видел, как погиб твой отец. Но, возможно, кто-то видел. И может пролить свет на его смерть.

– Кто мог видеть?

– Ты мог видеть.

– Я мог видеть?

– Ты же ходил за отцом. Мог услышать выстрел.

– Не слышал я ничего и не видел! – суетливо глянув на Майю, выпалил Гуляев.

– Но ходил же. Может, видел кого-то.

– Кого я видел?

– Охотника, рыболова, мало ли кого.

– Не видел я никого.

– Нет?

– Нет!.. И вас видеть не могу!

– Почему это?

– Да потому что вы представитель полиции! Давно бы уже этих ублюдков отсюда выгнали! – Семен показал рукой на охранника у шлагбаума. – Это же нечисть, упыри… Сама смерть!

– Это слова, – качнул головой Родион. – А для дела мне нужны свидетели. Кто-то видел, как погиб твой отец. Мне нужно найти этого человека.

– Так ищите!

– Успокойся и постарайся вспомнить, кого ты видел на маршруте, которым ходил твой отец. Ты был там, ты мог видеть.

– Не видел я никого!.. Все?.. Меня ждут! – Гуляев кивком указал на свою машину, возле которой стояла и ждала его Таисия Дмитриевна.

– Если вдруг вспомнишь, сразу позвони! – бросил вслед Семену Родион и посмотрел на Майю, похоже, она приехала вместе с Гуляевым, если так, то ей тоже пора.

Но Майя мотнула головой.

– Я с тобой.

– Куда со мной? А если я на всю ночь здесь останусь?

– Ничего.

– А рядом тут упыри, вурдалаки, – и в шутку, но больше всерьез сказал Родион.

– Не напугал.

– На самом деле все очень серьезно. Я не хочу рисковать тобой.

– Переживаешь за меня? – нежно улыбнулась Майя.

– Переживаю.

– Ну, хорошо!

Гуляевы и Майя уехали, а Родион отправился к покойникам. Шел с оглядкой, вдруг Пыжов где-то рядом. И за Скорокову переживал, хотя она действительно могла быть на стороне Пыжова.

Скорокова с грустным видом стояла над телом Павлика и мокла под дождем. Фомин позвонил Яцкину, тот сказал, что транспорт должен вот-вот прибыть. Но в голосе следователя остро чувствовалась неуверенность: не знал он толком ничего. Родион сам позвонил на станцию «Скорой помощи», на балансе которой числился спецавтомобиль, там сказали, что водитель куда-то пропал, но его уже почти нашли, ждать осталось совсем чуть-чуть. Родион потребовал посадить в машину любого другого водителя, пригрозил неприятностями.

– Может, сама съездишь? – спросил Родион, обращаясь к Скороковой. – А я здесь побуду.

– Да нет, я здесь останусь, – качнула головой девушка.

– Мокрая уже вся.

– Ничего.

По ее щекам стекали капли – то ли дождь, то ли слезы. Скорее всего, и то и другое.

– Давай домой, простудишься.

Родион поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться в доме у Майи. Сначала о ней подумал, а потом уже о жене. Но понять его можно, у Майи есть баня, а у них нет. Напариться бы сейчас да граммов сто для окончательного согрева принять.

Но ему к Майе путь заказан, а вот Скорокову можно отправить к ней. Ей сейчас тяжело, и чувствует она себя одиноко без своего Павлика. Да и Майя одна, без мужа. И баньку для Маши она может истопить.

– Нормально все.

– Заболеешь, на службу не приходи.

– Не оставлю я Павлика… Он хоть и был… – Маша осеклась, так и не решившись назвать его не самым лучшим словом.

И Родион не стал провоцировать ее на откровения, промолчал.

– Он ведь не хотел тогда Гуляева подставлять, – сказала Скорокова.

– Может, Пыжов хотел?

– Так в том-то и дело. Это они доски вывезли… И ведь правильно все рассчитал Пыжов, доски – это морока, мы не поверили Гуляеву.

– А машина?

– И машину Пыжов угнал… Павлику ничего не осталось делать, пришлось надавить на Гуляева. Пыжов его бы заклевал, если бы он такой шанс упустил… А так Павлик хотел без подстав, без насилия. Пыжов его тряпкой назвал…

– Это интересно.

– Павлик ему тогда в «солнышко» пробил, – одними губами улыбнулась Маша. – А удар у него пушечный, Пыжов полдня тогда в себя приходил…

– Пыжов мог затаить обиду?

– Мог. Еще как мог… И за «солнышко», и за дом.

– За какой дом?

– Павлик себе хороший дом снял, а Пыжову свой старый оставил. Илья приходил, выяснял, разругались они тогда, потом помирились. Но осадочек остался… Не любил Павлик Пыжа. И тот его не любил. Но еще и завидовал.

– Завидовал?

– Пыж такой же гнилой, как и Кальмар, Павлик ему не доверял. И Пыж это чувствовал. Потому и злился… Это ведь Пыж убил Павлика. Сначала Гуляева. А потом Павлика. Павлик даже понять ничего не успел.

– Свидетели нужны. А Гончаров уже ничего не видел. Даже собаку.

– Пыж с ним поговорил… – усмехнулась Маша. – Он сейчас за главного.

– Он к этому и стремился.

– Стремился. Он ко всему стремился… Смальцеву нужно сказать. Если он вдруг сам ничего не поймет. Сегодня Пыж убил Павлика, завтра убьет самого Смальцева.

– А ты можешь Смальцеву сказать?

– Конечно, смогу.

– А Пыжов знает, что ты можешь сказать. Понимает, что ты можешь его заподозрить.

– Ну если не совсем дурак, то да.

– Ты давай по сторонам смотри. – Родион вынул из кобуры пистолет.

Маша посмотрела на него, кивнула и сама полезла за оружием. У них пистолет, а Пыжов мог принести с собой автомат. Мог. Он мог. Родион практически в том не сомневался.

Дрова прогорели, Майя припозднилась, не успела вовремя подбросить новых. Но угли в прогретой топке тлели жарко, свежие дрова просохли в один миг, шумно вспыхнули, огонь загудел. Еще немного, и банька будет готова. Фомин звонил, сказал, что Скорокова до нитки промокла, согреться ей надо, Майя рада стараться. Может, он и сам согреться захочет.

Из бани Майя отправилась к дому, бегом, в плаще с капюшоном, в калошах на босу ногу. Но ей-то ничего, а Родион сейчас насквозь промок. Баня уже почти готова, осталось только с ужином вопрос решить. Фомин с Машей вот-вот должны подъехать.

В калитку постучали. Майя обрадовалась, бросилась открывать. Но вместо Фомина увидела Варшавина. Она уже и забыть о нем успела, думала, что уже убрался, ан нет.

– Не помешаю?

Он стоял на фоне знакомого «Хаммера», под зонтом.

– Ты уже спрашивал.

– И что, помешал? – Варшавин кивком указал на дом.

– Нет. Но вся деревня знает, что ты у меня ночевал, – вздохнула Майя. Не хотелось ей посылать Варшавина лесом, но, похоже, придется.

– Это плохо? – Варшавин шагнул на нее, закрывая и вместе с тем направляя на Майю свой зонт.

И она, не выдержав такого натиска, отступила.

– Сейчас Фомин подъедет, – злорадно сказала она.

– Фомин? – в нерешительности остановился Варшавин.

Он боялся Фомина, и Майя это знала. Но в то же время она не врала, Родион действительно должен подъехать.

– С трупами сейчас разберется и подъедет.

– С трупами разберется?

– Трупы забрать должны… Если не знаешь, долго объяснять. – Майя с досадой смотрела на Варшавина.

Не хотела она ему ничего объяснять. Хотела, чтобы он поскорее убрался. Но Варшавин не собирался уходить. Хотя и в дом уже не рвался. Не было у него желания пересекаться с Фоминым.

– Да, я слышал, тесть твой бывший человека убил.

– Того самого, которого кто-то должен был остановить!..

– Может, потому что этому кому-то кто-то не позвонил?..

– Фомин сейчас на месте преступления, тела заберут, и он подъедет. – Майя решила не говорить о Скороковой. В конце концов она имела полное право не вдаваться в подробности.

– И ты его ждешь?

– Нет, блин, я жду тебя! А подъехать должен он!..

– Ты его ждешь!

– А подъехал ты!