bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 11

Но та так увлеклась рассказом обезьяны, что пропустила последний вопрос мимо ушей. Все происшедшее с Лю было настолько невероятно, что Алена ни за что не поверила бы, расскажи ей это кто-нибудь другой. Но тут… вот оно – живое подтверждение слов обезьяны; можно даже протянуть руку и потрогать. Алена так и сделала, она коснулась пальцами мягкой искусственной шерсти на голове Лю и погладила ее. Лю благодарно прильнула к ее руке и тяжело вздохнула. Потом решительно отстранилась и сказала:

– Ладно, не время распускать нюни, надо выручать Алениных родителей. Да и самой Алене, я уверена, угрожает опасность. Лимонад, что ты думаешь по этому поводу?

Кот все это время лежал, положив голову на передние лапы и зажмурив глаза. На вопрос Лю он никак не отреагировал, и обезьяна, схватив кота за ухо, начала его легонько тормошить.

– Эй, соня, проснись! Без тебя все съедят.

Лимонад тряхнул головой и зевнул, слегка потягиваясь.

– Я полагаю, что эти мышки из одной норки, – пробормотал он.

– Да хватит тебе про мышей. Просыпайся уже.

– Я и не спал вовсе. Я думал.

– О чем же, интересно, ты думал? – спросила Лю с насмешкой в голосе.

– Я вычислял, сколько же тебе лет. И знаешь, что у меня получилось?

Кот замолчал и принялся тщательно вылизывать лапу, собираясь, очевидно, умываться.

Лю нетерпеливо шлепнула его по лапе. Лимонад удивленно посмотрел на нее, встретив упорный, выжидающий взгляд.

– Ах, да, – встрепенулся кот. – Так вот, Алене сейчас десять лет, так? Так! Тебе, когда ты попала в эту переделку, было пятнадцать. Значит…

– Значит, тебе, Лю, сейчас двадцать пять лет! – закончила за Лимонада Алена со смешанным чувством восторга и ужаса.

– Не совсем так, – невозмутимо молвил Лимонад. – Это было бы правильно, если бы мы точно знали, что Лю попала на прилавок магазина сразу, как только перестала быть человеком.

Тут кот сделал эффектную паузу и обвел всех хитрыми зелеными глазами.

– Но мы-то этого не знаем. А если между этими двумя событиями прошел год? Или десять? Может, она вообще мне в бабушки годится.

– Я таких внуков в детстве за хвосты таскала, – взъерепенилась Лю.

Но, по всей видимости, доводы Лимонада ее все же озадачили.

– Да не чувствую я себя старухой, пусть даже двадцатипятилетней.

Была девчонкой – девчонкой и осталась. – И Лю недоуменно пожала плечами.

– За хвосты… – обиженно пробормотал Лимонад. – На себя бы сначала посмотрела.

– Ребята, – взмолилась Алена, – давайте не будем ссориться. Неужели вам мало неприятностей. Давайте лучше подумаем, что нам делать дальше.

С Аленой трудно было не согласиться, и, отбросив мелкие обиды, странная компания принялась вырабатывать план дальнейших совместных действий.

4. Лимонад отправляется в разведку

За окнами уже забрезжил рассвет, когда друзья наконец обсудили различные варианты развития событий и остановились на одном, самом, как им показалось, безопасном и доступном для воплощения. При этом все единодушно исходили из следующих, не подлежащих никаким сомнениям фактов:

Первое: Алениных родителей заколдовала Крокодиловна для того, чтобы заполучить волшебный цилиндрик, ей, по всей видимости, и предназначавшийся.

Второе: по расчетам Крокодиловны Алена тоже должна быть заколдована; о том, что этого не произошло, ей не известно; и это хорошо.

Третье: Крокодиловне также ничего не известно о Лю и о том, что один из секретов цилиндрика раскрыт; и это тоже хорошо.

И, наконец, четвертое: Крокодиловна ничего не знает об этом секретном заговоре против нее; и это просто здорово, потому что дает определенные преимущества в борьбе с ней.

План же действий состоял в том, чтобы и дальше сохранять в тайне тот факт, что Алену не удалось заколдовать, как ее родителей. Для этого ей категорически запрещалось выходить из дома, открывать кому бы то ни было дверь и отвечать на телефонные звонки. Кроме того, предполагалось установить за Крокодиловной слежку с целью сбора информации о ее колдовской деятельности.

– Возможно, у нее есть какие-то колдовские книги, – говорила Лю, – в которых написано, как надо снимать заклятья. Или вдруг можно будет узнать, как пользоваться цилиндриком для этих же целей. Ну в общем, мало ли что. Короче говоря, надо засылать шпиона в логово врага. Пойду я.

Алена и Лимонад в один голос принялись возражать. Доводы их были просты и убедительны: ну не может игрушечная обезьяна средь бела дня лезть через форточку в чужую квартиру. Зато Лимонад на роль шпиона подходил просто идеально. Его кандидатура и была после недолгих препирательств со стороны Лю утверждена окончательно.

Когда план действий был обсужден во всех деталях, на улице совсем рассвело. Солнечный луч пробился в щель между оконными занавесками и осветил книжную полку со стоявшим на ней цилиндриком. Голубой свет померк окончательно, зато весь цилиндрик заискрился, заиграл разноцветными огоньками.

Алена встала на постели и потянулась рукой к цилиндрику. И тут произошел случай, наглядно показавший, что этот волшебный предмет нес в себе не только благо, но мог оказаться и весьма опасным в руках неумелых или чрезмерно беспечных.

Когда Алена взяла цилиндрик в руки, она нечаянно надавила сверху на голубой диск, и тот с мягким щелчком притянулся к цилиндрику, образовав с ним, как и прежде, единое целое. Алена услышала сзади глухой стук и, обернувшись, увидела Лю, неподвижно лежащую на полу с неестественно вывернутыми руками и ногами. Лимонад сидел рядом и, наклонив голову набок, укоризненно смотрел на девочку.

– Ой, что я наделала! – испуганно воскликнула Алена и бросилась судорожно пытаться отделить голубой диск от цилиндрика.

Руки сразу вспотели, пальцы сделались непослушными, и получилось так, что вместо одного диска отщелкнулись сразу два – голубой и желтый.

Яркий зеленый луч вырвался из цилиндрика, тонким светящимся жгутом протянулся через всю комнату и уперся в кресло, стоящее в углу рядом с торшером. Секунда…и кресло исчезло. Вернее, так показалось Алене сначала. И только потом, когда она уже почти в полной панике поставила диски на место, и луч исчез; только тогда она, успокоившись, смогла разглядеть рядом с торшером малюсенькое, совсем игрушечное креслице – точную копию большого, только что стоявшего на этом месте. Теперь на него можно было посадить разве что самую маленькую из Алениных кукол. Алена только покачала головой и опасливо покрутила цилиндрик в руках, рассматривая его со всех сторон. Потом она очень медленно и аккуратно отщелкнула все-таки один голубой диск. Лю пошевелилась и села на полу, потом она покрутила головой, подвигала туда-сюда руками и наконец, строго посмотрев на Алену, произнесла:

– Ты вот что, ты уж больше так не делай. Договорились?

Алена горячо заверила ее, что больше так никогда-никогда делать не будет. Более того, она предложила, чтобы цилиндрик постоянно находился у Лю. Для этого как нельзя лучше подошел бы карманчик на комбинезоне, в который была одета обезьяна. Карман идеально подходил по размеру и к тому же закрывался на "молнию". Все нашли это предложение разумным, и цилиндрик перекочевал в карман комбинезона Лю.

– Да, – задумчиво промолвил Лимонад, пробуя лапой миниатюрное креслице, – неплохо было бы иметь инструкцию к этой игрушке. Я имею в виду цилиндрик.

– Лимонад, тебе и карты в руки, – сказала Лю. – Собирайся-ка ты, брат, в разведку.

– Да, пожалуй, пора, – согласился кот. – Ну, я пошел.

– Смотри там, поосторожнее, – Алена погладила его по голове и почесала за ухом.

– Слушай, Лимонад, – вдруг спохватилась обезьяна, – а ведь ты так ничего о себе и не рассказал. И чего это ты вдруг стал говорящим?

– А чего рассказывать? Кот – да кот, только умный очень. А говорящим я всегда был, только меня никто не слышал.

И, сверкнув своими зелеными глазами, Лимонад направился к двери.

* * *

Большой рыже-полосатый кот медленно вышел на освещенный утренним солнцем двор. Брезгливо обходя встречающиеся на пути лужи, он с независимым видом направился к детской площадке, где несколько молодых мамаш уже выгуливали своих малышей. Выбрав уединенную скамейку, Лимонад, а это был, конечно, он, расположился на ней, подобрав под себя все четыре лапы. Вид у него был самый благодушный, и со стороны могло показаться, что кот пригрелся на солнышке и заснул. Но тот, кто бы так подумал, очень бы ошибся. Действительно, глаза у Лимонада были прищурены, но он отлично видел все, что творилось вокруг. И вот когда из своего подъезда вышла Даниловна и двинулась вдоль дома с традиционным утренним обходом, кот не спеша встал, потянулся, спрыгнул на землю и потрусил в противоположном направлении, как бы по своим кошачьим делам.

Даниловна жила на первом этаже. Оба окна ее квартиры выходили во двор, и Лимонаду не составило никакого труда, улучив момент, быстро влезть в открытую форточку.

Внутреннее убранство квартиры несколько озадачило кота. Если честно, он ожидал увидеть темную, закопченную каморку с заросшими паутиной углами, возможно, даже с очагом и кипящим на нем котлом с каким-нибудь колдовским варевом. Ничего подобного не было. Квартира, хоть и однокомнатная, но оказавшаяся неожиданно довольно просторной, была обставлена с определенным вкусом и даже изысканностью. Массивная мебель темного полированного дерева была явно не из простого мебельного магазина, но больше всего Лимонада поразила японская электроника, дополнявшая общую картину. Он даже засомневался было, в ту ли квартиру попал, но, прикинув, решил, что ошибки быть не должно. Удивила его и глухая драпировка на окнах из тяжелого темно-зеленого бархата. Из-за нее в комнате было довольно сумрачно, почти темно, хотя Лимонад мог бы поклясться, что с улицы окна выглядели так, будто были завешаны легкими тюлевыми занавесками. Впрочем, темнота коту нисколько не мешала, скорее даже наоборот.

Кот тщательно обследовал всю квартиру, но не нашел ничего подозрительного или интересного; не было никаких колдовских книг, но если бы они вдруг и нашлись, что смог бы Лимонад в них понять – не известно.

Прошло около получаса. Скоро должна была вернуться хозяйка, и Лимонад решил, что пришла пора подыскать для себя подходящее убежище. Немного порыскав по комнате, он наконец забился под диван, найдя это место наиболее удобным, так как отсюда можно было не только подслушивать, но и подглядывать в случае необходимости. Кот спрятался вовремя. Не прошло и двух минут, как во входной двери щелкнул замок. Это, очевидно, вернулась Крокодиловна. Некоторое время она что-то делала в прихожей, потом раздался шум воды из ванной, а еще через несколько минут открылась дверь, и кто-то наконец вошел в комнату.

Лимонад осторожно выглянул из своего убежища и чуть не остолбенел: это была не Крокодиловна, вернее не та Крокодиловна, которую знал весь дом. В комнату вошла статная женщина, облаченная в длинное, в черно-красных тонах платье из плотной переливающейся материи. Длинные черные волосы, расчесанные на прямой пробор и схваченные серебряным обручем, надетым на голову, свободно падали на полуобнаженные плечи. На шее и руках поблескивали серебряные украшения.

Лимонад, забыв об осторожности, еще больше высунулся из-под дивана, чтобы получше разглядеть лицо женщины. Да, безусловно это была Даниловна, хотя узнать ее было довольно трудно. Она всегда казалась если не старой, то, по крайней мере, очень пожилой женщиной. Эту же назвать пожилой не повернулся бы язык; ни единой старческой морщинки на волевом, с налетом надменности лице. Его можно было назвать даже красивым, чего никогда нельзя было сказать о лице Даниловны. Но тем не менее, это был один и тот же человек.

Женщина опустилась в кресло около журнального столика и закурила длинную коричневую сигарету. Она курила, откинув назад голову и прикрыв глаза. Иногда ее лицо искажала кривая усмешка, пару раз она даже тихо рассмеялась. От этого смеха по спине Лимонада пробегал холодок, и шерсть на загривке становилась дыбом.

Так прошло несколько минут. Сигаретный дым струился в полумраке комнаты, закручиваясь в воздухе причудливыми узорами и постепенно опускаясь вниз, к самому полу. Струйка дыма заползла под диван и достигла чувствительного носа кота, вызвав у него неудержимый зуд. Лимонад прикрыл нос лапой и осторожно почесал его.

Наконец Крокодиловна посмотрела на часы, затушила в пепельнице сигарету и включила телевизор. На экране диктор зачитывал какое-то длинное объявление. Женщина теперь сидела прямо, на самом краешке кресла, устремив пристальный взгляд на телевизор. При этом она нервно постукивала пальцами по полированной поверхности столика и время от времени нетерпеливо поглядывала на циферблат часов.

Лимонад не понял, в какой момент вдруг все изменилось; он только внезапно почувствовал, что диктор с экрана говорит что-то не то. Кот моментально навострил уши, настраиваясь на голос диктора и стараясь не пропустить ни слова.

– На этом наши утренние передачи закончены, – продолжал бубнить диктор. – Просим вас не забыть выключить свои телевизионные приемники. Повторяю: всех, кроме Корги, просим немедленно выключить телевизоры, иначе – я ни за что не ручаюсь. Считаю до трех и выжигаю у всех кинескопы, кроме Корги, конечно. Корги, Корги, эй! Я уже здесь. Сосредоточься. Ты сегодня что-то слишком рассеяна.

Диктор говорил это, глядя сквозь экран телевизора прямо в лицо Даниловне.

Она в свою очередь, как завороженная, смотрела на диктора немигающим взглядом, потом вдруг встрепенулась и склонила голову в поклоне.

– О учитель, ты как всегда непредсказуем. Каждый раз ты ставишь меня в тупик, – откровенно польстила Крокодиловна.

– Ладно, перейдем к делу, – оборвал ее диктор.

Изображение исказилось, по нему пошли помехи, и вдруг экран исчез. Вместо него была черная дыра в коробке телевизора, а за ней – леденящая душу пустота. Лимонад физически ощутил ее холодное дыхание. Потом из пустоты возникла темная фигура в огненно-красном ореоле. Длинный балахон, накинутый на голову капюшон и горящие под ним желтоватым светом глаза – что-то смутно знакомое показалось Лимонаду в этом облике. Впрочем, думать об этом было некогда. Раздался низкий и грубый, совсем не дикторский голос:

– Корги, сегодня с тобой будет говорить Страж Чаши второй степени Ханнаг. Твой случай обеспокоил Стражей, о нем стало известно Верховному, и он приказал разобраться в этом досконально.

– Но я же все объясняла, Учитель, – голос Корги дрогнул, выдавая испуг.

– Если ты не виновна, тебе нечего бояться. Поговори с Ханнагом, – в голосе того, кого Даниловна называла Учителем, послышались вкрадчивые нотки.

Фигура в балахоне исчезла. Появилось объемное изображение человека, сидящего в высоком резном кресле. Ракурс изображения был таким, что казалось, будто Даниловна да и вся ее комната располагались у его ног. Одет он был в бордовый бархатный камзол, шитый золотом, и такие же штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги с отворотами. Белые кружевные манжеты и воротник оттеняли смуглую кожу рук и лица. Само лицо, обрамленное длинными белокурыми волосами, было не лишено приятности, но горящие мрачным огнем глаза, как бы пронизывающие собеседника насквозь, вызывали ощущение почти панического страха.

Корги поспешно отвела глаза, склонившись в глубоком поклоне. Ханнаг, а это, по всей видимости, был именно он, подавшись вперед, некоторое время молча смотрел на нее, потом, откинувшись на спинку кресла и закинув нога на ногу, произнес совсем не страшным, а довольно-таки приятным голосом:

– Корги, тебе было оказано высочайшее доверие: присвоено очередное звание и выдан личный виамулятор. Как же ты, Адепт второй степени, умудрилась его потерять?

– Господин, я действовала строго по инструкции. Очевидно, какая-то ошибка вкралась в расчеты ваших, то есть наших вычислителей. К тому же, осмелюсь заметить, я держу всю ситуацию под контролем, и скоро виамулятор будет у меня.

– Никакой ошибки не было и быть не могло. И если ты говоришь правду, тогда вся эта история представляется весьма странной, я бы сказал, подозрительно странной. Я должен буду провести тщательное расследование.

– Господин, Вы подозреваете чье-то вмешательство?

– Вот именно. А к кому попал грумба? Кстати, что с ним сейчас?

– Погиб. Изжарен и съеден. Его взяла одна женщина из нашего дома. Я ее хорошо знаю. Обыкновенная. Художник, рисует картинки для детских книжек. Ничем особенным не выделялась, разве что внешностью.

– Семья? – коротко бросил Ханнаг.

– Есть муж – летчик и дочка Алена десяти лет, – Корги на несколько секунд умолкла, задумавшись. – Да нет, обычная семья, для нас совсем не интересная. Если бы что, уж я бы заметила.

– Ладно, их пока оставим. Вспомни еще раз то утро во всех подробностях. Должно быть что-то необычное, какая-нибудь мелочь, на которую ты не обратила внимания.

Ханнаг вперил в Корги свой горящий взгляд; та опять отвела глаза, не в силах его выдерживать. И вдруг ее, как молнией, пронзило воспоминание: солнечный зайчик. Ну да, как она могла забыть? Точно так же ей пришлось и тогда отвести ослепленные солнечным зайчиком глаза, одновременно балансируя руками, чтобы сохранить равновесие на подтаявшей ледяной корке и не скатиться в довольно глубокую лужу. Потом несколько мгновений ушло на то, чтобы обругать убегающего мальчишку с маленьким зеркальцем в руке. А в результате – опоздание в магазин, и грумба вместе с виамулятором попадает в чужие руки.

Корги тут же выложила Ханнагу эти обстоятельства своего похода за грумбой.

– Как выглядел мальчишка? Опиши его, – тут же насторожился Ханнаг.

Но ничего вразумительного кроме того, что ему было лет десять-двенадцать, Корги вспомнить не могла.

Некоторое время Ханнаг молчал, притушив горящий взгляд и углубившись в свои мысли. Потом уже спокойным тоном он продолжал:

– Хорошо. Рассказывай дальше.

– Так вот, грумба попал к Ирине, к художнице то есть. И они решили его в ванной откормить. Ну подумали, видно, рыба – да рыба.

Ханнаг удивленно поднял брови:

– Откормить грумбу в ванной? И сколько же времени они его выкармливали?

– Да недолго. В общем, до серьезной трансформации дело не дошло, но что-то он у них там натворить успел. Короче, позавчера вечером его зажарили.

– А виамулятор? Они его обнаружили? – вопрос Ханнага прозвучал как утверждение.

– Да, – Корги виновато потупилась. – Вчера я видела Алексея, летчика. Ну так я аккуратно его порасспросила. Да, говорит, сам не видел, но жена с дочкой нашли в рыбьем брюхе какую-то безделушку. Так что для них это только безделушка.

– Ты уверена, что они не догадаются или случайно его не включат?

– Не успеют, – в голосе Корги послышались торжествующие нотки. —

Они все попались. Я сумела заколдовать грумбу, и теперь, съев его, они все тоже подверглись моему воздействию.

– Какое применила колдовство?

Корги, как видно, ждала этого вопроса, потому что, услышав его, тут же преобразилась. Она расправила плечи, губы ее растянулись в торжествующей улыбке.

– О, это совершенно новое, очень изысканное колдовство, – гордо произнесла она.

Лимонад навострил уши и подался вперед.

– Я воздействовала на скорость распространения электрических импульсов по нервным волокнам. Мозг человека, как известно, посредством этих импульсов управляет всеми функциями человеческого организма. Так вот, я сделала так, что эта скорость постоянно и неумолимо уменьшается, и через девять суток она станет равной нулю.

– И они умрут?

Лимонад при этих словах Ханнага даже вздрогнул.

– О нет. Вовсе нет. Зачем же нам, то есть Вам мертвые тела? К тому же, смею Вас уверить, очень качественные тела, молодые и красивые. Просто через девять дней они превратятся в куклы, живые неподвижные куклы. Если сейчас, на данный момент, они, к примеру, делают один шаг за три часа, то через девять дней – замрут окончательно. И тогда можно будет абсолютно беспрепятственно переправить их в Гальфар и отделить «облако» от оболочки. А мне остается мой виамулятор. Таким образом мы убиваем сразу двух зайцев.

Корги замолчала, торжествующе глядя на Ханнага. Тот сидел с отсутствующим взглядом, положив подбородок на сплетенные пальцы рук. Рот его кривила легкая усмешка. Казалось, все сказанное только что, он пропустил мимо ушей. Корги ждала, торжествующее выражение ее лица постепенно сменялось гримасой разочарования.

– Хорошо! – Неожиданно громко воскликнул Ханнаг. Корги при этом даже вздрогнула. – Мне нравится. Вот только есть ли гарантия, что их кто-нибудь не расколдует? Я слышал, что и на Земле есть люди, умеющие управлять тонкими энергиями.

– Ты говоришь о так называемых экстрасенсах. Ну их-то можно не бояться, они слишком слабы для такого колдовства. Уверяю тебя, о Господин, никто на Земле не сможет расколдовать их, а через девять дней это будет не под силу, прости, и Стражу Чаши. – И Корги склонила голову в поклоне.

– Ну что ж, в таком случае сегодня же проверь старое "окно". Будем производить переброску через него.

– Но ведь оно давно закрыто. После нескольких несчастных случаев была запрещена эксплуатация всего комплекса. Там все опечатано.

– Я сказал – старое, – жестко оборвал Корги Ханнаг. – Там, по крайней мере, никогда никаких осечек не было.

– Слушаюсь, Господин, – Корги опять низко поклонилась.

В этот момент у Лимонада неудержимо зачесался нос. Были тому причиной запах сигаретного дыма или пыль, скопившаяся под диваном и попавшая коту в нос – не известно, да и не важно. Важно было то, что как Лимонад ни старался, он не смог удержаться и в конце концов чихнул, уткнувшись мордочкой в лапы. В разговоре Ханнага с Корги как раз наступила пауза, и чих хоть и получился приглушенным, был все же отчетливо слышен в наступившей тишине.

Женщина и ее собеседник как по команде повернули головы в сторону дивана. Выражение лица Ханнага было злым, почти свирепым, у Корги – удивленно-испуганным.

Лимонад, забившись как можно дальше под диван и сжавшись в комок, приготовился к самому худшему. Больше всего ему сейчас хотелось провалиться сквозь пол, но пол был крепкий, и деваться было некуда.

Корги быстро встала, подошла к дивану и, опустившись на колени, заглянула под него. Лимонад совсем близко увидел ее настороженное лицо, бегающие по сторонам округлившиеся глаза. Он уже приподнял переднюю лапу и выпустил когти, чтобы вонзить их в руку, которая потянется к его загривку. Но тут случилось что-то странное. Корги пошарила глазами под диваном, при этом ее взгляд ни на мгновение не задержался на замершем в напряженном ожидании коте, потом поднялась с колен и, пожав плечами, разочарованно, но с видимым облегчением произнесла:

– Никого. Может, пружина скрипнула, иногда это бывает.

Ханнаг, все еще подозрительно глядя на диван, злобно проговорил:

– Не нравится мне все это, ох не нравится. В общем, разбирайся со своими пружинами сама. Только помни, ошибок больше быть не должно.

И исчез.

Комната опять приняла прежний вид. Телевизор стоял с потухшим экраном, вполне обычный телевизор. Корги с явным облегчением вздохнула и, поправляя на ходу прическу, вышла из комнаты. Лимонад не стал далее испытывать судьбу, он и без того узнал немало, и пулей вылетел через форточку во двор. Еще через несколько минут он был дома, где его с нетерпением и надеждой ждали Алена и Лю.

5. Слежка. В ледяной ловушке

Лимонад появился как раз вовремя. Алена уже вся извелась от неизвестности и тревоги за родителей. Когда Корги говорила, что они делают один шаг за три часа, она была недалека от истины. Действительно, движения их замедлились настолько, что на первый взгляд казалось, будто взрослые люди играют в детскую игру "замри – отомри". Было неизвестно, понимают ли они сами, что с ними произошло что-то неладное. Ведь для них, очевидно, ускорилось время всего окружающего мира, и он вдруг пустился вскачь. Ночь для них, должно быть, продолжалась всего несколько минут. Судя по удивленному маминому лицу, обращенному к окну, так оно все и было. А движения Алены, спокойно ходившей по комнате, были для родителей столь быстры, что они просто не видели свою дочь, как человек не может видеть летящую пулю. Все это приводило Алену в отчаяние. Несколько раз она порывалась вызвать "скорую помощь", но Лю удавалось отговорить ее.

Когда Лимонад увидел заплаканные Аленины глаза и узнал, в чем дело, он тут же категорически заявил:

– Никаких врачей! Это абсолютно бесполезно, а может, даже и вредно. Начнут лечить неизвестно от чего и только навредят. У нас в запасе есть целых девять дней. Вот послушайте.

И Лимонад, стараясь не упустить ни одной детали, подробно рассказал Алене и Лю обо всем, что услышал и увидел в квартире Корги. Не стал рассказывать он только о заключительном эпизоде своей шпионской миссии, решив не забивать всем головы еще и этой загадкой.

На страницу:
3 из 11