Избавитель

– Не все способны увидеть в луже звезды.

Такэда озадаченно посмотрел на Ростислава, потом понял.

– Вы правы, человечество в массе своей не задумывается о звездах, высший полет мечты для него – выиграть миллион.

Ростислав потушил свет, лег.

Помолчали.

– У меня возникает некое нехорошее подозрение… – сказал Ростислав задумчиво. – Не слишком ли все гладко у нас идет? Ведь если наши враги знают о возможном рождении Избавителя, они должны были подстраховаться, установить за всеми подозрительными хронами слежку, чтобы контролировать появление людей с запасами силы. А Будимир как раз и есть…

– Цс-с-с, – прижал палец к губам Такэда. – У стен есть уши, Слава, надо помнить об этом всегда. Что касается контроля, то засечь рождение мага непросто. Будимка родился сразу после Повеления Семерых, когда прислужники демономагов прятались по норам во избежание кары. Да и способности с приставкой «экстра» у малыша начали проявляться недавно, в десятилетнем возрасте. Но я понимаю вашу тревогу. У меня на душе тоже кошки скребут.

– Вы не доверяете Вуккубу?

– Никита доверяет, – уклончиво ответил Такэда. – Спите, утро вечера мудренее. Завтра все наши страхи покажутся нам смешными.

Вскоре они уснули, и приснился Ростиславу сон: будто бежит он по мрачному лесу, не хромая, с двумя мечами в руках, а за ним гонится жуткий зверь, воплощение Апокалипсиса, с тремя головами и шестью лапами, в которых сверкают огромные секиры. Бегство заканчивается на берегу огненной реки, у деревянного моста, на котором уже приплясывает в нетерпении Будимир.

– Быстрее, дядя Слава! – кричит он. – Не надо с ним сражаться! Это страж Калинова моста, он питается нашими эмоциями, страхом и ненавистью!

Ростислав бросил один из мечей в морду зверя и прыгнул на мост…

* * *

Утром Вуккуб пригнал микроавтобус «Соболь», они погрузились, Вуккуб сел за руль, и машина выехала из Томска по дороге на Новосибирск. Ростислав хотел было поинтересоваться, где хаббардианец достал новенький микроавтобус, но спутники вопросов не задавали, и Светлов промолчал, подумав, что Вуккуб мог просто загипнотизировать водителя или владельца «Соболя».

По шоссе ехали недолго, минут двадцать, за мостом через Обь свернули на север по грунтовой дороге, углубились в леса, придавленные тучами. Молчали. Вопреки утверждению Такэды, что утром они встанут бодрыми, свежими и бесстрашными, все почему-то чувствовали себя неуютно.

Сухов, посматривающий с неопределенной тревогой на сына, наклонился к нему:

– Что приуныл? Плохо себя чувствуешь?

– Не-а, хорошо… – тихо ответил мальчик. – Просто кто-то смотрит на нас… очень недобрый…

Мужчины переглянулись.

– Кто именно? Ты его видишь? Где он прячется?

– Везде… в лесу… в тучах… я не могу сказать точно.

– Они все-таки выследили вас, – сквозь зубы проговорил Вуккуб, – и запустили систему обнаружения. За нами «идет» охотничья программа, материализованный поток внимания. Успеть бы добраться…

Сухов думал несколько мгновений.

– Переодеваемся. Шансов прорваться больше не будет.

Они открыли сумки и переоблачились в «доспехи», рассовав по карманам оружие и необходимые вещи.

Дорога закончилась, точнее, как бы растворилась в лесу. «Соболь» углубился в лес, с трудом объезжая поваленные деревья и заросли, потом запрыгал по кочкам начавшейся мари. Через полчаса Вуккуб остановил машину.

– Все, приехали. Дальше придется пешкодралом.

Он первым отыскал едва заметную тропинку, петлявшую между деревьями и кочками, быстро пошел вперед, прислушиваясь к чему-то и часто нагибаясь, будто принюхиваясь к следам. За ним двинулись Ростислав с Будимиром, последними – Такэда и Сухов-старший.

Рука мальчика часто вздрагивала, то ли от волнения, то ли от страха, он спотыкался и тогда виновато вскидывал глаза на Светлова, как бы прося прощения.

– Не бойся, – попытался успокоить его Ростислав. – Все будет хорошо.

– Я не боюсь, – бледно улыбнулся Будимир. – Просто не привык держать «зонтик».

– Какой зонтик? – не понял Ростислав.

– Это я так называю невидимый мысленный экран, защищающий нас от чужих взглядов. Дядя Вуккуб тоже держит такой «зонтик», но он больше шумит, чем защищает.

Тропинка вывела отряд на заболоченный берег Оби, Вуккуб остановился. Глаза его светились, как у кошки, что было заметно даже днем, ноздри хищного носа раздувались и вздрагивали.

– Осталось немного, идите след в след. Не разговаривайте.

– Разве болото заминировано? – наивно поинтересовался Ростислав.

– Можно сказать и так, хотя это особые «мины», их ставила сама баба Домна.

Дальше двигались медленно, подчиняясь жестам Вуккуба. Болото осталось справа, снова начался лес, уремный, чащобный, темный, заросший кустарником либо высокой травой и папоротником.

Тропинка стала заметней, спустилась в ложбину, в конце которой врос в землю огромный угловатый камень, стесанный с одной стороны. И на этом плоском шероховатом боку красовалась глубоко вырубленная надпись на русском языке: «Шел бы ты на…» Буквы были старинные витиеватые, с лишними хвостиками, да и весь камень, покрытый мхом, казался древним как мир, но смысл надписи был вполне современным, отчего у всех создавалось впечатление издевательского розыгрыша.

– Кому-то достало терпения сработать надпись под старину, – хмыкнул Такэда.

– Сыновья Домны забавляются, – буркнул Вуккуб. – Здесь в округе много таких «камней на распутье» наставлено.

Зашагали дальше, обходя камень.

Наконец впереди показался просвет, и они вышли на край просторной поляны, поросшей густой метельчатой травой по пояс человеку, на которой стояла мощная изба из потемневших от времени, толстых – едва ли не метрового диаметра – бревен. Остроконечная крыша у нее была крыта черной от времени и непогоды соломой, а окон изба не имела вовсе. Да и двери видно не было. Вид это строение имело такой, будто стояло здесь испокон веков.

– Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом, – тихо пробормотал Ростислав.

Сухов сделал шаг вперед, но Вуккуб резко бросил:

– Стойте! Поляна вокруг избы поросла разрыв-травой, ноги повредите.

Он отломал сухую сосновую ветку, плюнул на нее и бросил почти на середину поляны, будто она была копьем. Ветка тяжело упала в траву, и тотчас же метельчатые стебли набросились на нее, стали гнуть и ломать, пока не разорвали на мелкие щепки. Трава успокоилась, стебли разогнулись как ни в чем не бывало.

– Эй, хозяйка, – позвал Вуккуб и добавил гортанным голосом:– Марга бан-хаан.

Раздался длинный скрип.

Ростислав поежился, прижимая к себе Будимира.

Изба вдруг колыхнулась, задымилась, стала вырастать вверх, словно выпрямляла ноги. Ростислав и впрямь ожидал увидеть куриные ноги, воспетые в сказках, однако вместо ног изба опиралась на два дымных столба, похожих на туго скрученные смерчи.

– Что это?..

– Врата в миры Веера, – сказал Такэда, понимая удивление Светлова. – Давным-давно произошла подмена понятий, отчего курьи ножки стали представляться в сознании людей куриными. На самом деле старорусское «кур» – это дым, туман.

В сплошной до этого момента стене избы протаяла черная прямоугольная дыра, из нее высунулась языком толстая доска, на которую ступило какое-то огромное, пузатое, волосатое существо в лохмотьях. Лицо существа тоже заросло зеленоватыми волосами, так что разглядеть можно было только большой белый нос картошкой и крошечные глазки-бусинки под мохнатыми бровями.

– Проложи дорожку, Резя, – попросил Вуккуб. – Гости пришли.

– Не велено, – густым басом проговорило существо.

– Исполняй, а то заколдую!

– Спробуй, коли духу хватит, – хихикнул заросший волосами пузан. – Цепняков спущу!

Вуккуб покосился на спутников, достал из-под полы своей меховой куртки посох с изогнутой, похожей на волчью лапу ручкой, направил острие посоха на избу.

– О-ба-ннах!

С острия посоха сорвалась неяркая голубая искра… и ушла в землю в десяти шагах.

– Ёра, а сполагоря схизнешь[7], – снова захихикало существо.

– Давай я дорожку проложу, – предложил вдруг Будимир.

Раздосадованный неудачей Вуккуб хотел выругаться, но посмотрел на мальчика и махнул рукой с мрачным оскалом:

– Попытайся, если сил хватит. Тааль, к сожалению, была права: старею я.

Будимир вышел вперед, закрыл глаза, повертел головой в разные стороны, застыл. Волосы его, и без того светлые, стали вдруг почти прозрачными, заискрились. Мальчик открыл глаза, вытянул вперед правую руку, с пальцев стекли на землю тоненькие струйки розового свечения, побежали в траву как живые. И случилось чудо: трава внезапно легла полосой, словно придавленная асфальтовым катком, образовав ровную дорожку метровой ширины до стоявшей на дымных «ногах» избушки Вуккубовой родственницы.

Лохматый пузан, которого Вуккуб назвал Резей, завизжал от испуга, запрыгал на доске, как мячик, и нырнул в дверь избы. Там заголосили на три голоса, послышался шум, звон, стук, изба шатнулась, и тут же на доску вылезла седая крючконосая женщина в тулупе, с темным морщинистым лицом, на котором светились прозрачные желтые глаза.

– Кого это еще несет в такую рань? – проворчала она неожиданным басом. – Вы зачем моих детушек пужаете, оглоеды?

– Привет, Домна, – сказал Вуккуб, направляясь по дорожке к избе. – Али не узнаешь?

Старуха козырьком приставила ко лбу ладонь.

– Никак родич пожаловал, Хорба сынок. Неужто вспомнил?

– Помощь твоя нужна, Домна, вот я и пожаловал.

– Разве ты сам не в состоянии добиться всего, чего хочешь? Али обессилел?

– Не мне нужна помощь, вот им. – Вуккуб махнул рукой на спутников, оставшихся на опушке леса. – Отправь их в Шаданакар.

Старуха присвистнула.

– С чего это ты взял, что я связана с Шаданакаром? – Она перешла на хаббардианский язык. – Вуаррах бе ккириус дод нах? Урр ма тиб?

Лингвер в ухе Ростислава перевел:

– С каких расчетов ты решил помочь людям? Кто они тебе?

– Это мои друзья, – ответил Вуккуб по-русски. – Они помогли мне когда-то, я хочу отплатить тем же.

– Мир перевернулся, – усмехнулась старуха. – Уж если хаббардианцы начали помогать землянам, жди беды.

– Абсолютно верно. Беда стучится в наши дома, и тебе не отсидеться в хате с краю. ОН зашевелился.

Глаза старухи сверкнули.

– ОН? Не брешешь?

Такэда вдруг тронул Сухова за локоть, показал ему эрцхаор. Внутри черного камешка мигала алая пятиконечная звезда.

– Кто-то нас догоняет!

Плечи Будимира под рукой Ростислава вздрогнули, мальчик поднял голову, прошептал:

– Сюда идут… злые… со всех сторон…

– Вук, быстрее! – сказал Сухов, вынимая из кармана пистолет. – Похоже, нас достали.

Встрепенулась и баба Домна, приставила к уху ладонь.

– Что за чудеса? Откуда их столько? Не ты ли их навел, паразит?

– Может, и я, – буркнул Вуккуб, озираясь. – Было у меня подозрение, что я под наблюдением… Так поможешь или нет? Этому отроку обязательно надо попасть на «лестницу».

– Чей отрок-то?

– Сын Седьмого, слышала небось?

– То-то я чую – силой пахнет! Уж не Избавителя искать собираетесь?

– Прикуси язык, старая, нас подслушать могут!

– Тут мои владения, непроглядом заколдованы, никто ничего не увидит и не услышит.

Где-то недалеко в лесу раздался приглушенный вопль.

Старуха усмехнулась.

– Во, слышал? Капканчики мои зубастенькие работают. Ладно, помогу я тебе, Вуккуб, вернее, не тебе – ты у меня из доверия вышел, а этому отроку. Глаза у него хорошие, чистые. Проходите в хату, гости нежданные, да поторопитесь, пока не появились ваши недруги. Много их, и все в таких же костюмах, что и на вас.

– Какой-то спецназ! – сквозь зубы проговорил Такэда.

– Программа контроля может вселяться в любого человека, а охотничья выбирает профессионалов, – угрюмо пояснил Вуккуб.

Ростислав направился к дому, держа за руку вздрагивающего в нервном ознобе Будимира.

Из-за спины бабы Домны вылез ее страхолюдный сынок, что-то жалобно залопотал. Старуха шлепнула его по голове:

– Курри дабха ун раругги!

Волосатый пузан опрометью кинулся в избу.

– Быстрее, защитник! – оглянулся Вуккуб; у него светились кончики ушей и встали дыбом волосы.

– Давай, маленький, подсоблю, – нагнулась баба Домна, протягивая руку.

Но Ростислав сначала влез на доску сам, потом втащил Будимира, оглянулся. Сухов и Такэда пятились к избе, направив стволы пистолетов на лесные заросли, а из леса доносился треск валежника, человеческие голоса и частые вскрики. Колдовские «мины» бабы Домны продолжали делать свое дело, заставляя неведомых преследователей двигаться осторожнее и медленнее.

– Уходите, мы прикроем вас, – бросил Вуккуб. – Не попадите в Суфэтх – не выберетесь.

– Что такое Суфэтх? – мрачно осведомился Ростислав. – Хаос, что ли?

– Вам же должны были дать всю информацию. Суфэтх действительно олицетворяет собой Хаос, но с другой стороны, это «кладбище» Шаданакара, его «сгоревшая» плоть, способная поглотить любой материальный объект. Будьте внимательнее при выходе из кокона темпорала.

– Как узнать, что это Суфэтх?

– Этот юноша должен почувствовать. Прощайте!

Ростислав оглянулся на спутников, вдруг открывших стрельбу. Пригнулся, доставая пистолет и прикрывая телом Будимира. Из леса замелькали вспышки выстрелов, пули с чавкающими звуками начали влипать в стены избы.

– Уходите! – крикнул Сухов-старший. – Мы вас нагоним!

Одна из пуль вжикнула над ухом застывшей бабы Домны, та отшатнулась, подняла руку над головой, стала черной и страшной!

– У-у, басурманы, нет от вас покоя! Ка-ба-ннах!

Из-под избы ширкнуло прозрачное пламя, превратилось в густые струи дыма, прострелившие поляну насквозь, вонзились в лесную чащу. Послышались крики, стоны, гулкий треск, стрельба на время прекратилась.

Баба Домна подтолкнула Ростислава к проему входа.

– Чего встал, гойда шибче!

Они вбежали в избу, заполненную вязкой темнотой, как водой. Ростислав споткнулся обо что-то твердое, едва удержался на ногах. Твердое буркнуло:

– Под ноги гляди, слепень!

– Сюда!

Его схватили за руку, дернули в сторону, так что он едва не выпустил руку Будимира. Впереди обозначились очертания прямоугольника, похожего на дверь. Светлов шагнул вперед и словно прорвал черную пленку, оказавшись в тесном помещении неопределенной формы, залитом призрачным пепельным светом. Стены помещения казались деревянными и серебрились инеем, хотя холода не чувствовалось. В одной из стен протаяла дыра, в которую выглянула голова давешнего лохматого пузана, скрылась. Дыра затянулась. Но тут же рядом появилась еще одна дыра, из нее высунулась голова другого мужика, лысого, с бледным синеватым лицом, на котором выделялись огромный нос и фиолетовые губы.

– Ждите, щас матка придет, – сообщила голова и скрылась.

Ростислав посмотрел на Будимира, но мальчишка испуганным не казался, в его глазах читались любопытство и удивление. Но не страх. Уловив взгляд Ростислава, он несмело улыбнулся.

– Это, наверное, Синя.

– Что?

– Дядя Толя говорил, что у Бабы-Яги три сына: Пузя, Резя и Синя. Нас встретил Резя. А это был Синя.

– Похоже, – согласился Ростислав. – Ты думаешь, баба Домна и есть Баба-Яга?

– Баба-Яга – сказочный персонаж, – по-взрослому ответил Будимир, – а баба Домна – реальное воплощение образа.

– Это тебя дядя Толя просветил?

– Он еще говорил, что Яга – это измененное «йога», то есть способность мистического перемещения.

– Наверное, он прав. Не боишься, что мы с тобой попадем в… этот, как его… в Суфэтх?

– Боюсь, – кивнул мальчик серьезно. – Но ведь кто-то же должен рисковать ради спасения мира?

– Это уж точно, – пробормотал Ростислав, не зная, смеяться ему или плакать в ответ на заявление.

В стене помещения за спинами беглецов открылась щель, в нее протиснулась старуха Домна с лукошком и с узелком в руках. В лукошке лежала горка куриных яиц – с десяток.

– Держи, мечарь, да смотри не растеряй!

– Спасибо, не надо, – мотнул головой несколько озадаченный Ростислав. – Кое-какие запасы продовольствия у нас имеются…

– В лукошке-то не еда, – усмехнулась старуха, – как ты подумал, хромой. Это кляца[8]. Каждое яйцо заговорено и являет выход на «лестницу». Бросишь на землю, назовешь к л ю ч, оно и развернется. Запоминай.

Баба Домна произнесла какое-то слово.

Ростислав уловил только раскатистое «чарр».

– Что? Извините, не расслышал…

– Вот он небось расслышал, – кивнула старуха на Будимира. – У-у, глазищи-то какие, прям слеза прошибает. Надо же, у кого-то дети как дети родятся, а у кого-то уроды… Держи вот. – Она сунула мальчику маленькую матрешку. – Это оберег. Если что – кликни ее, она даст связь с мамкой. Ну, пора. Опасайтесь только… – Домна не договорила.

Пол помещения вздрогнул, стены зашатались и заскрипели.

– Ах, шайтан их задери! – выругалась старуха. – Никак гранату бросили! Все, прощайте, скатертью дорога. «Лестница» приведет вас на Хаббард, ищите там заколдованного зверя, он станет вашим помощником. Благослови вас Вышний! Встретите где мою сестрицу Ягойой, привет ей передайте, она добрая, поможет.

Баба Домна сделала рукой какой-то знак, в воздухе повисла светящаяся фигура, похожая на стебель цветка с тремя листиками. Еще один удар сотряс избу. Баба Домна исчезла. Будимир прижался к Ростиславу, не знавшему, куда деть лукошко с яйцами.

И в это время свет в помещении померк, мягкая сила подхватила беглецов и понесла сквозь пространство и время…

ГЛАВА 2

Ростислав проснулся, как только забрезжил рассвет. Полежал, прислушиваясь к звукам, долетавшим в избу из леса, посмотрел на свернувшегося калачиком Будимира. Тот спал спокойно, неслышно, как бы и не дышал вовсе, и уже одно это говорило об отсутствии опасности по крайней мере в пределах ближайших лесных пространств. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить юного мага, Светлов поднялся и вышел из развалюхи, где они провели ночь, наружу.

Их бегство по «лестнице», связывающей миры-хроны Шаданакара, закончилось в точно такой же избе, в какой жила и баба Домна, разве что эта была поменьше и похлипче, да и в землю вросла чуть ли не на треть. Едва ли она могла служить коконом темпорала, как выразился Вуккуб, однако принять путешественников не отказалась. Хотя встряску они получили при «приземлении» такую, что долго не могли прийти в себя. По-видимому, хроноскважина, соединившая избу бабы Домны на Земле и мир Хаббарда, почти «заросла» либо «одряхлела» и уже не могла функционировать с прежней эффективностью и качеством.

Прибыли беглецы сюда вечером. Осмотрели избу, состоящую из двух комнат, заполненных кучами ветоши, каких-то лохмотьев и пыли, затем побродили в окрестностях избы, поражаясь размерам деревьев, подступивших прямо к стенам избы, и вынуждены были вернуться в древнее строение с оплывшей крышей и неровной дырой входа, похожей на разинутый в крике рот. Теперь утром стоило оглядеться вокруг посерьезней. Это был другой мир, полный неведомых ловушек и опасностей.

Великаньи деревья, вплотную обступившие древнюю избу, оказались соснами, практически не отличавшимися от земных аналогов. Ростислав обнаружил под ними шишки величиной с голову человека и подумал, что, если такая свалится сверху, мало не покажется.

Зато остальные деревья и кустарники, хотя и напоминали земные березу, клен, дуб, лещину и можжевельник, все же имели ряд отличий, подчеркивая свое неземное происхождение.

Сила тяжести в этом мире не отличалась от земной, да и газовый состав атмосферы был примерно таким же: дышалось здесь достаточно легко. Однако наряду со знакомыми запахами воздух был насыщен чужими ароматами, в которых трудно было разобраться при первом знакомстве.

Судя по тесному сплетению кустарника и деревьев вокруг избы, а также по отсутствию троп и вообще каких-либо следов человеческой деятельности, изба была заброшена очень давно, лет сто назад, если не больше. Ею не пользовались ни как жилищем, ни как Вратами в миры Шаданакара. С одной стороны, это успокаивало, так как беглецам не надо было никому объяснять свое появление, с другой – отсутствие хозяев не позволяло выяснить, куда путешественники попали и как добраться до места, где томится в неволе некий заколдованный зверь, которого нужно освободить.

Обойдя избу дважды по разворачивающейся спирали, Ростислав вернулся к «разинутой» двери и увидел стоящего с прижатыми к груди кулачками Будимира. Глаза у мальчишки были большими, серьезными, вбирающими, но страха в них не было. Увидев Светлова, он смущенно улыбнулся, опустил кулаки.

– А я хотел тебя будить, – сказал Ростислав, ощутив прилив отцовской нежности к этому славному человечку. – Не замерз?

– Не-а, я даже сильных морозов не боюсь, а здесь тепло. Это Хаббард, дядя Слава?

– На этот вопрос я тебе не отвечу. Точно – не Земля. Вот сейчас позавтракаем, тронемся в путь, встретим кого-нибудь и узнаем, куда попали. Хотя скорее всего это именно Хаббард.

– Здесь недалеко болото… очень глубокое… а чуть правей – очень плохое место, недоброе, мертвое…

– Кладбище, что ли?

– Не знаю, непохоже… Вернее, там есть захоронения, но это все же не кладбище.

– Значит, поле боя. Твой учитель предупреждал, что мы можем наткнуться на поля древних сражений, хотя о Хаббарде речь не шла. Это же родина Вуккуба, на ней вроде бы никаких боев не было.

Будимир неопределенно повел плечом.

– Выясним, – сказал Ростислав. – Может, со времени последней войны Семерых и Люцифера здесь прошло больше времени, чем на Земле. Что еще ты видишь?

– Лес кругом, на много-много километров… А за болотом, километрах в двадцати отсюда, похоже, стоит город… но тоже старый, разрушенный, мертвый.

– Что ж, тогда маршрут такой: сходим сначала посмотрим на поле боя или что оно там на самом деле, потом обойдем болото и потопаем в город. Не может быть, чтобы здесь не осталось никого живого, обязательно кого-то встретим. Конечно, стоило бы подождать наших, не верю я, что они не смогли отбиться от «эсэсовцев», но что-то мне подсказывает, что эта изба уже больше функционировать не будет.

– Да, она истощилась, – согласился Будимир. – Из нее ушла вся сила, я чувствую. Но если папа сказал, что они нас догонят, значит, догонят.

Ростислав поразился вере сына Никиты в твердость слова отца, однако возражать не стал, хотя определенные сомнения насчет «догонят» имел.

Они расположились на пороге избы, вскрыли ножом банку рыбных консервов и съели с сухарем, поделив пополам. Сделали по глотку воды из фляги Светлова. Все их продовольственные запасы состояли из двух таких банок, полкаравая хлеба, куска копченого сыра и трех пакетиков супа быстрого приготовления, поэтому первое время надо было еду экономить. В дальнейшем Ростислав надеялся пополнить запасы охотой и добыванием съедобных плодов местной флоры, если не найдутся добрые люди и не накормят путников.

Тронулись в путь, руководствуясь ментальным «запахом» направления, который ощущал Будимир. Пробираться между громадными деревьями, обходя буреломы, заросли колючего кустарника, путаясь в густой папоротниковидной траве, было нелегко, поэтому скорость передвижения путешественников не превышала двух километров в час. Ростислав, настроенный по-боевому, сначала напрягался, прислушиваясь к долетавшим со всех сторон звукам лесной жизни, потом вошел в равновесие с местной природой и стал ощущать ее токи, шепоты и взгляды, что позволяло и ему двигаться целеустремленно, с достаточной уверенностью в безопасности пути.

Спустя три часа они вышли на край всхломленной равнины, уходившей вперед до горизонта, и остановились.

Больше всего равнина напоминала танковый полигон под Новомосковском, который Ростислав в юности часто посещал с отцом в поисках грибов. Полигон этот состоял из множества мелких и больших воронок, кратеров, рытвин и холмов, опаленных огнем. Во время учений и стрельб здесь часто возникали пожары, уничтожавшие растительность, поэтому главными цветами полигона были черный, рыжий, серый и коричневый. Зелеными оставались лишь полосы деревьев вокруг воронок и небольших болотцев, где собственно и росли грибы – великолепные подосиновики, белые, рыжики и опята.

Эта равнина выглядела примерно так же, разве что зеленого цвета на ней было гораздо больше, только там, где склоны холмов поросли травой. Но главной особенностью равнины были не воронки, а обломки машин, ржавые, сгоревшие, утонувшие в земле, хотя встречались и пустые остовы и даже с виду совершенно целые механизмы, отблескивающие зеркальной броней, либо матово-черные, отливающие синевой, похожие на ракетные установки и на суперсовременные танки.

– Мать честная! – почесал в затылке Ростислав. – Это и в самом деле поле битвы! Хотя если приглядеться… – Он помолчал, разглядывая равнину, проверяя свои предположения. – По всей видимости, эта стальная армада не успела поучаствовать в бою, ее просто накрыли ракетно-бомбовым ударом!