Секунд-ротмистр

– Дальним, – согласился с ней Шурик, – а ты девонька, кем Тихону Афанасьевичу приходишься?

– А я подруга его жены, Серафимой меня кличут. Помогаю супруге Тихона Афанасьевича по хозяйству. Ба, да что ж вы на улице стоите, – вдруг загалдела она, – в доме подождите Тихона, ведь он скоро придти должен. Он ведь в управу ушел.

Девушка вдруг спрятала скалку за спину и покраснела.

– Просто детишки частенько балуются.

– Что-то я на мальчишку не смышленого не похож, – проговорил Федор и улыбнулся, – да и он тоже.

Вошли во двор. Здесь под тенью высоких дубов находились сарай и конюшня. Из небольшой будки, высунув нос, смотрел на них огромный черный пес. Весь его азарт, куда-то улетучился. Вот только переступить порог, приятели не решались, отчего девушка, грозя навернуть обеим скалкой, что, дескать, не место на улице мерзнуть, заставила их войти в дом, а сама убежала в сторону сарая, откуда тут же донеся визг поросеночка.

– Типичный провинциальный городок Российской глубинки, – вздохнул Федор, и открыл дверь в дом.

В сенях их встречала хозяйка дома.

– Доброе утро хозяйка, – сказал Федор, – позволь представиться – Меньшов Федор Степанович, а это Хитров Мефодий Григорьевич.

Девушка улыбнулась.

– А чай, не сын ли ты – Григория Тимофеевича? – проговорила он, разглядывая Александра.

Последние слова поразили Меншикова. Ведь он имя отчество Сашкову наобум придумал. И надо так случиться – угадал. Федька даже занервничал. Сейчас спросят что-нибудь такое и легенда, придуманная им, посыплется, как карточный домик. Он взглянул на приятеля. Александр стоял, разглядывая прабабку, как парализованный. Казалось, он готов был ответить, но просто не мог.

– Ну, так и есть. Ты же на Тихона похож, да и черты Григория у тебя присутствуют. Да, что это я, – вдруг запричитала она, – вы ведь с дороги, может, чаю хотите. Ой, меня же Анастасия зовут, совсем забыла вам представиться.

– Да не откажемся хозяюшка, не откажемся, – пробормотал Федор, а та уже засуетилась, – да, что мы все в сенях да в сенях, пойдемте в горницу.

Втроем они поднялись по деревянной скрипучей лестнице на второй этаж. Впереди Настя, позади Меншиков и Сашков. Вошли в гостиную. В комнате чувствовалось убранство начала прошлого века, и даже сейчас через девять лет после Октябрьской революции, здесь по-прежнему в воздухе летал дух дореволюционной эпохи.

Сквозь огромные окна в горницу проникал солнечный свет. Лучи так и играли по самотканым половикам, коими был устлан пол. Посреди комнаты стоял покрашенный черной краской круглый стол, с накрытой белой скатертью. Вокруг него шесть стульев. У стены диванчик. Рядом с ним этажерка и шкаф. В углу, прислоненной к стене, стояла гитара. На потолке висела керосиновая лампа. Хитров так и не решился провести в дом электричество, но уже подумывал, так как во дворе Меншиков заметил вкопанный столб.

– Присаживайтесь гости дорогие, – проговорила хозяйка.

Пока рассаживались, из кухни выплыла Сима, неся самовар. Федор хотел было ей помочь, но девушка сказала: – не надо. Ловко поставила его на стол. Видимо, отметил Сашков, что та, сбегав в сарай, успела слетать и на кухню. Удивительно, как она смогла принести его на второй этаж? Анастасия подошла к шкафу и достала оттуда: жестяную коробочку с конфетами, вазочку с пряниками. Поставила на стол.

– Мама, мама – неожиданно послышался сверху детский тонюсенький голосок. По лестнице раздался топот детских ног, и в гостиную ворвалась, как маленький ураган, ребенок. На девчушке было белое платье, усеянное, крупным синим горошком. Волосы заплетены в косу. Увидев незнакомых военных, она прижалась к мамкиной ноге.

– Нюра, не бойся, – прошептала Анастасия, – это наш дальний родственник Мефодий Григорьевич, а это его друг Федор Степанович.

Меншиков улыбнулся и вдруг вспомнил, что в кармане у него лежал петушок на палочке. Он его купил, когда остановились на перекрестке. Пока Сашков разглядывал Луначарского, он купил леденец. Знал, что понадобится. Запустил руку в карман, отыскал и протянул девчушке. Та схватила и убежала.

– Это моя младшенькая, – улыбнулась хозяйка, и прибавила, – пока, младшенькая.

– И сколько у Вас, их? – Спросил Меншиков, кивая в сторону убегавшего ребенка.

– Пока двое.

Анастасия села за стол.

– Сейчас жить стало тяжело. – Проговорила она. – Одни потрясения. После того, как большевики взяли власть в свои руки ни одного спокойного дня. Тихон то чего, он хоть и простои дворянин, но имеющий знатные корни, принял новую власть. Сейчас в гимназии работает, детишек местных учит, а до этого все на нас косо смотрели. А мы что виноваты, что корни наши с Екатерининских времен, а может, и еще каких тянутся. Мы ведь в Новгородской губернии, поди, почти с восемнадцатого века проживаем. С тех времен, когда прадеда из Петербурга изгнала, как зачинщика переворота. Сначала в поместье обитали, а потом уж отец Тихона, покойный Афанасий Георгиевич сюда перебрался. Да вон он портрет прадеда на стене висит, – проговорила она и показала на ряд портретов висевших на стене между окон.

Меншиков тут же смекнул, что именно в тех событиях вполне возможно и стоило искать разгадку проклятия Сашкова. Поэтому вначале решил дослушать хозяйку, а уж потом расспросить.

– Но жизнь, то течет, вот и подумываем с Тишей еще одного завести.

– Это благородное дело, – согласился Федор, встал из-за стола и подошел к портретам. – А это кто? – Спросил он, указывая на изображения человека в мундире времен Екатерины Великой, с заплетенными в косичку белыми волосами, которые, по всей видимости, были не чем иным, как париком.

– Это? – проговорила Настасья, – И есть тот самый предок, что участвовал в заговоре против императрицы Екатерины. Хитров Федор Алексеевич, секунд – ротмистр лейб-гвардии Конного полка, участник переворота тысяча семьсот шестьдесят второго года.

– А это? – поинтересовался Федор, указывая на человека одетого в мундир времен Наполеоновских войн.

– Правнук его Хитров Никита Алексеевич, участник войны Отечественной войны двенадцатого года. Один из трех правнуков Федора Алексеевича, – вздохнув, проговорила она, – от других сыновей у него детей не было. Прадед Тихона. Следующий это дед Тихона – Григорий Никитич, а вон тот, – она показала рукой на самый дальний портрет-фотографию, – это отец Тихона – Афанасий Григорьевич.

– Понятно, – молвил Федор, – у меня такое ощущение сложилось сейчас, что семья Мефодия Григорьевича единственная ваша родня.

– О да, Федор Степанович, – вновь вздохнула Анастасия, – по мужской линии с фамилией Хитровых, что-то странное творится. Почти все мужчины не оставили потомства. Мефодий Григорьевич, если мне память не изменяет, должен свой род вести от старшего брата Федора Алексеевича – Никиты Алексеевича. Зато вот другая линия, что тянется еще от деда Федора Алексеевича в полном порядке. Хотя, – тут она замолчала, взглянула сначала на Сашкова, потом на Меншикова, – они все после переворота в иммиграцию подались. Немного Хитровых в Совдепии осталось.

Федор кивнул и сел за стол.

Внизу скрипнула дверь, а потом скрип перешел на лестницу, и вот на пороге гостиной возник мужчина лет тридцати в темном пальто с лисьим мехом. В руках он держал котелок и трость. Его густая бородка, свойственная в начале двадцатого века сильно выступала вперед. Даже несмотря, что пришедший был небрит, в его лице угадывались все те же родовые черты, что были у Сашкова. Большие карие глаза, орлиный нос.

– Мать, – проговорил он, – Серафима сказала, что у нас гости?

– Да Тиша, – ответила Анастасия, – это твой родственник из Питера. Мефодий Григорьевич.

Тихон Афанасьевич подошел к столу.

– Верно мать, – проговорил он, улыбаясь, – он так похож на Григория. Да и на меня вроде смахивает. Хотя я сам свою родню никогда и не видел. Какими судьбами Мефодий Григорьевич?

– Да вот с приятелем возвращаемся с Дальнего востока, – проговорил Сашков, – ну, и решил заглянуть проведать родню.

Хитров уселся на стул, пододвинул стакан в подстаканнике к себе и начал медленно размешивать сахар.

– Трудные нынче времена, – проговорил он, – Мефодий, Мефодий. Нынче своим родством похваляться нельзя. Ну, ты не робей. Чай родня. Когда в Петроград?

Сашков заерзал на стуле. Вроде и рано уезжать не стоило, но и оставаться было опасно.

– Сегодня, мы хотели сесть на поезд, – проговорил за него Федор, видя, как его друг пришел в замешательство. – Сами понимаете служба.

– Понимаю. А я погляжу, ты явно наших кровей, ты, как и Никита Алексеевич служишь в кавалерии.

Тихон заулыбался.

За беседой время пролетело незаметно. Наконец Меншиков встал из-за стола и проговорил:

– Нам с Мефодием, увы, но пора.

Хитров изъявил желание их проводить, но Федор кое-как смог его отговорить, сославшись на то, что времена сейчас беспокойные. Чувствовалось, что Тихон заподозрил, что что-то не то, правда, ничего не сказал. Он проводил их до калитки, где и простились.

Вечером город был совершенно иным. А в частности изменился и проспект. Освещенный фонарями, в темной весенней тьме он казался каким-то загадочным. Приятели уже миновали маленькую часовенку, прошли мимо гостиницы «Коммунальной», когда позади них раздался голос:

– Граждане, попрошу вас, предъявите документы. Милиция.

Они развернулись. Перед ними стояли двое мужчин. Один был в форме милиционера, второй в кожаной куртке и пошарпаном картузе, с красной звездой. У обоих на поясе расстегнутая кобура, а в руках они сжимали наганы.

Меншиков улыбнулся. Запустил руку за пазуху. Вытащил оттуда мандат, сделанный по одному из образцов, что им были обнаружены в интернете, и протянул старшему. Тоже самое сделал и Сашков. Казалось, все должно было обойтись, но произошло неожиданное. Офицер свернул мандаты и запихнул в карман

– Прошу прошения, – проговорил он, – но я должен вас задержать.

– Что-то не так? – спросил Федор.

– Прошу следовать за нами, – проговорил второй, сделав вид, что не расслышал вопроса.

Меншиков оторопел, оказаться задержанным в революционные годы никак не входило их в планы. Он сделал знак и Сашков его понял. Они не хотели никого убивать, просто им надо было вывести чекистов из равновесия, а для этого хватило простого приема каратэ. Попытка удалась, и пока те пытались подняться, Сашков с Меншиковым уже бежали к машине времени.

– Стоять, – раздалось за их спинами, – стоять, мрази! Стрелять будем.

Приятели уже не слышали. Они пронеслись по площади, сбежали вниз к речке, и уж там перевели дыхание. Нужно было спешить, через пару минут должны были появиться милиционеры. Меншиков открыл дверь машины времени и залез в ее чрево, за ним последовал и Сашков. Федор ввел время того года, из которого они прибыли и нажал кнопку

IV

Осень 201.. года. Череповец.

– Черт, – выругался Федор, – еле ноги унесли. Но ничего теперь мы в своей эпохе, – он открыл люк «машины времени» и добавил, – не удивляйся, я нас перекинул на восемь часов вперед. Не хочется коротать ночь в автомобиле, а так у нас по крайней есть возможность снять номер в гостинице и нормально выспаться.

Они выбрались из сферы. Сашков, пока Федор возился с Газелью, проверяя, не скрутили ли местные отморозки колеса, решил осмотреться на местности. Вдруг кто чужой гуляет с собачкой, а лишние свидетели приятелям были не нужны. Вернулся к машине и помог Меншикову затащить аппарат внутрь.

– Ну, и тяжелый, – проворчал Сашков. – Какой раз эти занимаюсь, а привыкнуть не могу.

– Тут привычка не поможет, – пробурчал Федор, доставая из-за заднего сидения, обтянутый коричневой кожей старенький слегка потрепанный саквояж. Открыл его и высыпал внутрь все, что еще несколько минут назад лежало в карманах его шинели. – опоньки, – воскликнул он, – а мандаты мы с тобой Санек в прошлом оставили. Походу у нас с тобой иного выхода просто и не было. Ну, не убивать же нам было чекистов. Их появление, прямо скажу, лично для меня было неожиданностью. Что-то мы с тобой расслабились. А я дурак, после встречи с твоим дедом, как-то и позабыл, что отправились мы в смутное для России время. Да в те времена почти всех подозревали. Не удивительно, наверное, следили за домом Хитрова. А тут и мы тепленькие. Небось, подозрительными показались, да вот только что после драки кулаками махать. Будем надеяться, что наши с тобой мандаты не повлияли на историю, и сейчас просто пылятся в какой-нибудь папке в архиве на Гоголя.

Федор взглянул на Сашкова, хмыкнул и прошептал:

– Ну, не возвращаться же в прошлое. А теперь, давай переодевайся, или ты собрался вечно так ходить. Нам этот маскарад не понадобится, по крайней мере, сейчас.

Переоделись. Меншиков сложил форму в чемодан и закрепил его в дальнем углу автомобиля, там еще стояли три точно таких же. В двух была одежда пятнадцатого-шестнадцатого века, а третий был пуст. Федор считал, что он может еще пригодится, ведь неизвестно куда их могла закинуть судьба. Вот и сейчас отправляясь в Череповец, он их пихнул в кузов. А вдруг так окажется, что корни несчастья Сашкова пришлось искать в более раннем периоде истории планеты. Меншиков провел рукой по гладко выбритой щеке. Улыбнулся, понимая, что им крупно повезло. Выглядеть на территории Руси-орды гладко выбритым в тот период было очень опасно. Повезло, что отправиться придется во времена Екатерины Великой. Правда, была одна маленькая проблема. У них не было одежды того периода.

Меншиков закрыл дверцу, и вернулся за руль кабины, где его уже ждал дремавший Сашков. Завел двигатель и произнес:

– Что будем делать? Сам знаешь, что к отправке в восемнадцатый век, мы с тобой пока не готовы. Я ведь и предположить не мог, что так получится. – Он взглянул на Сашкова и добавил, – Ты, Санек, себя в этом не вини, это ведь я не все варианты просчитал. Думал, что ты последний в цепочке проклятых, ошибся…

– Возвращаться в Псков глупо, – пробормотал Александр и зевнул. Федька заметил это и тут же решил ехать к ближайшей гостинице, что была недалеко от причалов, возле клуба «Карусель».

– Понимаю, что глупо, – проговори он. – Ты-то что предлагаешь?

Сашков включил ноутбук и запустил программу «Города России». Минуты три рылся, пока на экране не появилось изображение карты Череповца. Он увеличил приглянувшийся кусок и произнес:

– Мы когда из архива возвращались, ехали мимо одного ателье. Мне оно тогда в глаза своей вывеской бросилось. Ателье с такими услугами я ни в Москве, ни в Пскове не встречал. Может, и существуют, но известны только профессионалам, которые пользуются их услугами.

– И что в этом ателье такого необычного?

– Там шьют на заказ театральные и народные костюмы…

– Уловил твою мысль, – перебил его Федор, – да вот только я не уверен, что у них есть мерки той одежды.

– А если в интернете полазить?

– Да, но у ноутбука скоро закончится подзарядка, – вздохнул Меншиков.

– Тогда поехали в гостиницу. Пока отдыхаем он и зарядится. А потом просто смотаемся в ателье и сделаем заказ, – предложил Сашков и вновь зевнул.

– Э, да ты уже засыпаешь, – проговорил Федька.

Они остановились в небольшой гостинице на несколько номеров. Она стояла на речной глади и издалека напоминала пристань. Припарковав Газель около соборной горки, приятели поспешили к ней. По деревянным мосткам вбежали на борт, и Федор отыскал комнатку администратора. Пока Сашков смотрел, как играют речные волны, тот снял номер. Вернулся уже с ключами.

– На втором этаже. Окна на реку, ну и конечно розетка на 220 вольт. Пришлось немного раскошелиться за дополнительную услугу, ну, ничего.

Поднялись по скрипучей лестнице. Федька открыл дверь, и они увидели две кровати. Пока Меншиков возился с ноутбуком, подключая его к розетке, Сашков бухнулся на кровать и захрапел.

Наполеону чтобы выспаться нужно было четыре часа, Штирлицу всего двадцать минут, Меншиков не был ни тем не другим. Он прикинул, во сколько открывается ателье и на это время поставил будильник на сотовом телефоне. А когда же проснулся, во-первых, будить Сашкова не стал, а включил ноутбук и вошел в Интернет. Там отыскал эскизы и скинул на флэшку. Шить военные мундиры той эпохи не стал. Опасно. Один раз уже прокололся, и теперь рисковать не стал. Затем разбудил Сашкова и произнес:

– Просыпайся Сашка. Нужно ехать. Я ведь не знаю, где ты ателье присмотрел.

Сашков недовольно потянулся и выругался. Меншиков прекрасно понимал, что тот с удовольствием повалялся бы еще с часок на кровати.

– Будет у тебя еще возможность выспаться, – проговорил Федор.

– Ловлю тебя на слове, – сказал Александр и стал одеваться.

Федор же, пока тот этим занимался, набрал в интернете на Гукле – Секунд-ротмистр. Первое что выскочило, так это ссылка с Википедии. Ее он проигнорировал, а открыл следующую на исторический словарь. Выяснилось, а Сашков этого не знал, что это военный чин восьмого класса в кавалерийских частях гвардии, популярен с тысяча семьсот тридцатого года и соответствовал капитану-поручику.

Единственное, что обнаружил о секунд-ротмистре Хитрове Меншиков так это было упоминание о том в записках княгини Княгини Екатерины Дашковой.

Меншиков не выдержал и прочитал кусочек, где тот упоминался:

– Этот Хитрово (так княгиня называла Федора Алексеевича) был одним из самых бескорыстных заговорщиков. Он был очень прямодушен, красив собой и обладал благородными и утонченными манерами, что, может быть, и вызвало ревность Орловых. Его двоюродный брат Ржевский, присоединившийся к Орловым и Хитрово в заговоре против Петра III, передал Алексею Орлову, что Хитрово предложил всем участникам переворота собраться и умолять императрицу не приводить в исполнение проекта Бестужева и, в случае если императрица от своего намерения не отступится, убить Григория Орлова. Хитрово был арестован и допрошен Алексеем Орловым; говорили даже, что Орлов грубо с ним обошелся. Он не только ничего не отрицал, но даже с гордостью объявил, что первый вонзит шпагу в сердце Орлова и сам готов скорей умереть, чем примириться с унизительным сознанием, что вся революция послужила только к опасному для отечества возвышению Григория Орлова.

– Ни хрена себе, – прошептал Сашков, застегивая куртку.

– А вот о секунд-ротмистре Хитрово куда больше информации. Вот послушай: И вновь вспыхивает заговор, направленный против Орлова, главой которого стал камер-юнкер и секунд-ротмистр конной гвардии Хитрово. Он по неосторожности, поделился своими соображениями с двоюродным братом Ржевским, рассказав, что им привлечены еще два офицера – Михаил Ласунский и Александр Рославлев, совсем недавно возведшие Екатерину на престол. Он рассказал Ржевскому, что все они будут умолять государыню отказаться от брака с Орловым, а если она не согласится, то убьют всех братьев Орловых. Перепуганный Ржевский передал все Алексею Орлову, и Хитрово арестовали. Следствием было установлено, что на жизнь Екатерины заговорщики посягать не намеривались, а ограничивались лишь устранением братьев Орловых. Исходя из этого, императрица ограничилась тем, что Хитрово был сослан в свое имение, в селе Троицкое Орловского уезда…

– Тут кроется какая-то загадка, – проговорил Александр, – думаю, нам с тобой стоит ее решить. Ну, – он взглянул на Меншикова, – я готов.

Вышли на улицу. Солнце уже поднялось над городом и пыталось согреть, начавшую промерзать, холодную землю. Они прошли к «Газели». Федор разогрел двигатель и уже через десять минут они мчались по Советскому проспекту. Проскочить на зеленый не удалось, отчего пришлось немного постоять у здания филармонического собрания, на котором часы как раз в это мгновение отбили одиннадцать ударов. Промчались мимо дома с аркой и свернули на уже знакомый проспект в сторону реки, туда, где можно было совершить поворот.

– Вон оно ателье, – проговорил Александр, показывая на противоположную сторону дороги, где за трамвайными путями виделась вывеска, – можно сейчас заказать, а потом совершить скачек в будущее к моменту выполнения заказа. Потом вернуться в это время и подготовленными ехать в Санкт-Петербург.

Меньшиков и сам рассчитывал так поступить, и сейчас даже был рад, что его приятель предложил эту идею. Не хотелось, чтобы тот не проявлял себя в путешествии. Все же одна голова хорошо, а две лучше. У самого моста, реконструированного совершенно недавно, он развернул машину, выехав на встречную полосу. Тут же свернул на небольшую улицу, шедшую параллельно реке и вскоре въехал во двор, где находилось ателье. Остановил машину.

– Ну, пошли, – проговорил Федор. – Не могут же они нас заказ без размеров сделать.

– Пошли, – сказал Сашков и выбрался вслед за Меншиковым из машины.

Проторчали в ателье около часа. Пока распечатывали эскизы, пока обмеряли. Наконец договорившись о сроке исполнения заказа, покинули салон. Уже в автомобиле, опускаясь на сидение, Меншиков проговорил:

– Все готово, заказал, ну, и морока скажу тебе. Наш заказ для них самый необычный за последнее время. Будем надеяться, что у них все получится, и через две недели мы заберем готовые, а не ограничимся только примеркой. Хорошо, что они еще и шляпами занимаются, а то я просто представить не могу, где бы мы с тобой отыскали треуголки той эпохи. Будем выглядеть, как дворяне, приехавшие из провинции.

– А как быть с оружием?

– С оружием, – прошептал Федор и задумался. – Без оружия в восемнадцатый век не сунешься, – проговорил озадаченно он, – хотя, можно заказать в какой-нибудь фирме работающей с металлом, не забывай Санек, что Череповец – город металлургов. Неужели здесь не найдется умельца способного выковать пару шпаг. Если они будут уж такие плохие, то при первой возможности добудем их в прошлом. Жаль, что вот денег с собой не взяли, кто знал, что проклятье было в восемнадцатом. Ну, а с пистолетами, тут проще. Вылезай из машины.

Сашков вылез из кабины. Меншиков нагнул кресло. Под ним был небольшой металлический ящик. Федор открыл крышку, и Александр увидел на дне, среди различных вещей, два пистолета более раннего периода.

– Я их прихватил во Франции, когда французские «протестанты» штурмовали русскую крепость Ла-Рошель. – Увидев удивленный взгляд, проговорил Меншиков, – эх, вот шпаг не взял, сейчас даже жалею об этом.

После этих слов он захлопнул крышку ящичка и вернул кресло в первоначальное положение, показав рукой, что Сашков может сесть. После чего добавил:

– Ну, Шурик, поехали за шпагами. Ты не думай, что только ты один у нас внимательный. Видишь ли, когда мы ехали сюда, я приметил один магазин, кто знал, что она нам понадобится, тем более он по пути к металлургическому комбинату, – тут он включил мотор, – думаю около комбината, можно будет найти какую-нибудь артель, способную изготовить шпаги.

Вот только уехать, сразу не получилось. Машина ни за что не желала заводиться. Пришлось Меншикову выбраться из кабины и немного повозиться с двигателем. Пока он этим занимался, Сашков немного прогулялся. Забрел в книжный магазин. В одном из отделов отыскал книжки по «Новой хронологии», но покупать их не стал.

Когда вернулся, Меншиков уже сидел в кабине автомобиля. Сашков положил на торпеду «Газели» батарейки и произнес:

– Пригодятся.

Меншиков одобряюще кивнул, вспомнив, что его приятель прихватил мыльницу. Они никогда не делали фотоснимков в прошлом, а в этот раз Александр заявил, что неплохо было бы запечатлеть их путешествие. Убрав батарейки подальше, Федор завел машину и вскоре они выехали из маленького дворика на проспект Победы. Пересекли перекресток, что на карте города обозначался площадью. Только теперь Сашков впервые обратил внимание на зенитку, что была установлена в скверике. Такие ставили в память о защитниках города во время Великой Отечественной Войны.

До знакомой улицы Сталеваров приятели не доехали совсем чуть-чуть. Что-то привлекло внимание Меншикова, тот на перекрестке с улицей Вологодской сделал резкий маневр. Свернув, он остановился у дома, который был построен в так называемом «сталинском» стиле. Здание с четырьмя колоннами, между которыми красовалась вывеска комиссионного магазина.

– Здесь мы с тобой, найдем все необходимое для нашего путешествия, – сказал Федор, заглушая двигатель.

Сашков удивленно на него взглянул. Неужели в комиссионке можно было приобрести сапоги той эпохи или оружие? Проще подобрать в обувном что-нибудь подходящее. Шпаги же вряд ли продаются. Александр частенько, посещая сувенирные лавки, видел японские катаны и старинные рыцарские мечи, от вторых, правда, проку не было.

– Ты не туда смотришь, – проговорил Федор, заметив, что Сашков смотрит на вывеску не того магазинчика. – Там действительно ничего нет, а вон в том, – и он указал на дверь, возле которой красовалась вывеска «Калита», – вполне возможно что-нибудь подходящее и сыщем. Шпаги не обещаю, а вот наличность того периода думаю приобрести сможем. Ну, вылезай.