Битва за кристаллы любви. Том I

Впрочем, не исключено, что именно это утверждение как раз и подвигло его на решительные действия, ибо в нем всегда присутствовал дух соперничества в отношении старшего брата. Для него не имело значения, что она познала большое счастье с другим мужчиной. Впрочем, как бы там ни было, он не сумел воспротивиться искушению поцеловать ее.

Эйдж понимал, что застал девушку врасплох. Он успел заметить изумление в ее глазах в тот момент, когда приник к ее губам. Тем не менее, на его поцелуй она ответила. Кстати, его ошеломило также то, с каким жаром она это сделала. Однако он не увидел злорадства, промелькнувшего в тех же глазах, прежде чем она их закрыла.

Ее губы оказались теплыми, нежными и податливыми, а руки, покинув шею, затерялись в волосах. Она оперлась о мрамор камина и плотно прижалась к нему. Эйдж ощутил прикосновение упругих полушарий грудей под легкой тканью.

Тело у нее было жаркое, зовущее. Полные бедра, казалось, просили о том, чтобы их погладила его рука.

На минуту Эйдж испытал сильное опьянение. Он понял, что не ошибся, когда ему показалось, будто Диэнна несколько раз бросала на него призывные взгляды. И была достаточно раскована, чтобы приоткрыть рот во время поцелуя.

Эйдж со стоном еще крепче прижался ртом к губам соблазнительницы. Она что-то попыталась сказать, но не отстранилась. И тогда обе его ладони скользнули вниз и двинулись к талии. Пальцы легли на округлые бедра. Он притянул Диэнну поближе, плотно прижав к своей возбужденной плоти, и почувствовал, как трепет пробежал по ее телу. Исходящий от нее аромат пробудил в нем все дотоле дремавшие чувства – и он подумал о диване, который находился всего в нескольких шагах.

– Эйдж! – девушка откинула голову назад и посмотрела на него затуманенным взглядом. – Мне кажется, ты ведешь себя недопустимо, учитывая то, что еще вчера я была возлюбленной твоего брата. Полагаю, что, как только пройдет охватившее нас наваждение, ты пожалеешь о случившемся.

– Возможно.

Он снова прижал ее бедра к возбужденной плоти.

– А ты?

Диэнна открыла рот – и Эйдж приготовился к самому худшему.

– Разумеется, она пожалеет о поцелуе, – подумал он с обжигающей очевидностью. – Любая скромница в подобной ситуации, согласно условностям общества и двусмысленности происходящего, обязана заявить, что она глубоко оскорблена случившимся.

Диэнна, словно заглянув в его мысли, улыбнулась странной улыбкой и сказала:

– Нет.

– Нет?! – Эйдж испытал величайшее облегчение. За этим последовала волна восторга и страсти. Он снова потянулся ртом к ее губам. – В таком случае…

Диэнна приложила пальцы к его губам и тем самым пресекла его дальнейшие действия.

– Это был весьма интересный эксперимент.

Он застыл, ощутив кончики её пальцев на своих губах.

– Эксперимент? Интересный?

– Именно. Можно даже сказать – вдохновляющий.

Эйдж улыбнулся ей в ладонь и провел по ней языком. Диэнна с силой втянула носом воздух.

– Твой поцелуй также хорош, как и поцелуи твоего брата. А может, даже и лучше.

– Лучше? – опять недоуменно переспросил молодой человек. – Ты сравнивала меня с Рэймом?

– Да, и что такого! Мне захотелось узнать, так ли вы похожи в обольщении и поцелуях, как и внешне. И я получила ответ несмотря на то, что мы зашли слишком далеко. Нужно, тем не менее, отдать тебе должное: твои поцелуи и прикосновения более возбуждающие. Однако, если мы собираемся остаться друзьями, нам лучше не осложнять наши отношения подобными вещами.

– Подобными вещами? – опять повторил Эйдж, удивленно и в то же время настороженно. – Понятно.

Диэнна выскользнула из его объятий и отступила в сторону.

– Я уверена, дорогой, что интимные отношения лишь замутят воды нашего общения. А мы ведь предполагаем общаться в будущем, не так ли?

Эйдж машинально кивнул, облегченно отметив про себя, что своими импульсивными действиями не оттолкнул от себя девушку.

– Да, ты абсолютно права, – он наклонил голову, демонстрируя официальную учтивость. – И как твой друг предлагаю тебе немедленно покинуть эту комнату. Для твоего же блага, ибо я сейчас не в том состоянии, чтобы полностью контролировать свои действия.

– Но мы ведь с тобой еще ни о чем не поговорили. Мне сейчас очень одиноко одной. Давай воспользуемся возможностью и узнаем друг друга лучше.

– Оставь меня одного, пожалуйста, – тихо сказал Эйдж. – Немедленно.

Диэнна несколько секунд колебалась, не ожидав подобного поворота в заранее спланированной ситуации, однако выражение его лица подсказало, что ей надо сейчас уступить.

– Как хочешь, – сказала она с нотками легкой обиды и разочарования в голосе, спокойно и степенно подошла к двери, открыла ее и неслышно вышла из гостиной, даже не пряча коварную улыбку, повернувшись к гостю спиной.

Эйдж напряженно прислушался к ее шагам. Он услышал, как Диэнна ускорила шаг, когда пересекала зал.

– Если я не был сумасшедшим несколько минут назад, то наверняка сойду с ума, когда эта колдунья испробует на мне свои чары, – подумал он. – Как же Рэйму удалось освободиться от них? Впрочем, мне это совсем не интересно. Их отношения уже в прошлом. А мои с ней, как мне подсказывает интуиция, только начинаются.

Мой брат, конечно, личность незаурядная. Умный, загадочный, умеющий владеть собой. И определенно неординарный. Ему присущи твердость и уверенность человека, который не так-то просто идет на компромиссы. Да он, по всей видимости, и не нуждается в приобретении опыта в этом тонком искусстве. К тому же он не привык особенно считаться с мнением других. Его отличают в меру проявляемые высокомерие и своенравность.

– Однако и меня нельзя отнести к незрелым, необстрелянным юношам, – продолжал размышлять Эйдж. – Я ведь тоже человек, который кое-что в жизни видел и пришел к собственным выводам. И, как мне кажется, невозможно отрицать, что я недавно возбудил воображение Диэнны даже больше, чем Рэйм во времена своего ухаживания за ней. Она недвусмысленно об этом мне намекнула.

Эти мысли бальзамом пролились на его несколько уязвленное самолюбие и возродили надежду. Тело уже пришло в надлежащий порядок, и Эйдж, весело насвистывая, покинул гостиную, уверенный в том, что вскоре он вновь навестит своенравную красавицу и заставит ее признать свое превосходство над братом.

Рэйм тем временем бесполезно пытался определить, что с ним происходит. Это были не внешние изменения и не внутренние. Что-то очень важное теряла его душа помимо его воли, и он никак не мог повлиять на этот процесс.

– А что такое душа? – вдруг ниоткуда возникла мысль. – Это внутренний, психический мир человека, его сознание или иное свойство характера? Почему он раньше никогда не задумывался об этом? Наверное, потому, что все чувства воспринимал как должное, не пытаясь их анализировать. А ведь душа не что иное, как живая часть пространства внутренней жизни каждого из нас, наше «Я», в котором сосредоточены все наши внутренние чувства и переживания, желания и порывы…

Только сейчас, когда между его душой, разумом и телом начались разногласия, Рэйм осознанно понял, что есть душа внутренняя, есть душа внешняя и есть лицо, иногда маска, для окружающих.

В его внутренней душе ранее властвовали прозрачное спокойствие и любовь. А сейчас? Он не знал ответа на этот вопрос. Пока. Тем не менее, он почувствовал свою внешнюю душу, в которой проявилась тревога, переходящая в безразличие, а на лице, особенно во взгляде, – требовательное ожидание решительных действий. Но каких? На что направленных? И на эти вопросы он не знал ответа. Однако откуда-то знал, что его внутренней душой все более уверенно и властно завладевает пустота.

А что же тогда сердце? Почему оно вчера любило, а сегодня с равнодушием вспоминает о той, которая заставляла его замирать от удовольствия или биться в груди, как сумасшедшее, от страсти? Своим равномерным, тихим биением сейчас оно словно отказывается от себя вчерашнего – любящего, радостного, очарованного, неистового, чувственного, пылкого…

Рэйм сжал виски руками и застонал от безысходности происходящего с ним, чему не мог найти объяснения. Он настойчиво прислушивался к себе, но ничего вразумительного на ум не приходило.

В таком состоянии его и застал отец, присевший рядом на скамье в беседке, в которой старший сын пытался уединиться.

– Твой разум тоже терзают странные мысли? – спросил он, положив руку на опущенное плечо Рэйма.

Тот от неожиданности резко вскинул голову.

– Я не услышал, как ты пришел. Что ты, отец, имеешь ввиду?

– Опустошенность души и сердца.

– Откуда тебе известно, что происходит со мной?

– Не от тебя, конечно. Эти изменения я наблюдаю и в себе. Правда, не озвучивал их до сегодняшнего дня, пока утром не увидел, что они разъедают изнутри и тебя. Наши души неумолимо опустошаются, избавляясь от чувств, благодаря которым сердце любит и делает жизнь светлой, радостной, насыщенной и яркой, будто пронизанной всеми цветами радуги.

Я стал замечать, что и Элиана, твоя мать и моя жена, уже не такая, какой была раньше. Она потеряла свою душевность и нежность, ласковость и мягкость, доброту и сердечность. В ней стали проявляться чуждые ей прежде равнодушие и холодность. Элиана борется с этими изменениями в своей душе. Она сильная и упорная в своем стремлении остаться прежней, но это неравная борьба, и она каждый день проигрывает.

– Я не замечал этого, отец! – воскликнул Рэйм, сраженный откровениями отца.

– Ты ведь мало общался с нами в последнее время. К тому же был погружен в свои проблемы. Откуда же взяться наблюдательности? Я не укоряю тебя. Просто констатирую факт. Единственный, кто, на мой взгляд, не подвергся пока подобным изменениям, – это Эйдж. Возможно, потому, что и ранее в нем было изначально больше себялюбия, нежели любви к ближним, что он всегда жил для себя, а не для других, как ты, я и ваша мать.

Не жди от меня ответов на мучающие тебя вопросы. Их у меня нет. Я пока наблюдаю. И, к сожалению, могу с уверенностью сказать, что подобное не миновало и других людей. Среди них участились конфликты, отрицательная энергия облаком стоит над нашими селениями. Люди озлобились, в их словах и поступках все чаще стала проявляться ненависть и жестокость. Правда, эти проявления не стали массовыми, но к этому идет.

– Отец, возможно пришло время во всеуслышание заговорить об этом, собрать Совет Мудрейших и обсудить, что делать, чтобы остановить распространение этого необъяснимого явления?

– Рано. Да и серьезных аргументов, доказывающих изменения в душах людей, пока нет. То, что мы лично чувствуем или замечаем в отдельно взятых случаях, не может служить убедительным доказательством нашей правоты. Если сейчас сделать достоянием гласности всего лишь наши предположения и частные наблюдения, начнется эмоциональная паника. И она, согласись, ни к чему хорошему не приведет. Поэтому нужно подождать.

– Что ж, отец, нам не остается ничего другого, как брать пример с матери и бороться с невидимым врагом, поселившимся в наших душах вместо других чувств, порождаемых любовью. Надеюсь, что со временем мы избавимся от него, поняв, что с нами происходит.

Этот разговор еще более сблизил отца и сына несмотря на чуждые чувства, которые, словно густой туман, заползали в их души.

Рэйм ушел, а Хэдриан продолжал размышлять. С какой бы стороны он не подходил к проблеме, путей ее решения не находил. Чтобы не биться над ней в одиночку, он решил поговорить по душам с Грэйдом, возглавлявшим Совет Мудрейших. Он был из древнего рода кианов, благородный, рассудительный и осторожный. Ему всецело доверял Верховный правитель.

Вернувшись в дом, Хэдриан облачился в накидку-мантию цвета индиго, без которой члену Совета Мудрейших доступ в резиденцию его Главы был запрещен по этикету.

Кианы и гриды жили на исполинском острове Антамурия, который находился в океане Панталасса. Это были две расы, заселенные из космоса в соответствии с Программой Галактического Развития.

Гриды обладали ограниченными чудодейственными способностями и телепатией. Они были красивые, смуглолицые, черноволосые, зеленоглазые или кареглазые, высокие и поджарые. Их генокод был экспериментальным, лишенным явных внешних изъянов и пока еще не смешанным.

Кианы были светловолосыми с голубыми или серыми глазами и с белой кожей. У них были гордые, орлиные носы, решительные рты, раскосый, слегка приподнятый вверх, разрез глаз. Их кудри вились, а сами они отличались крепким телосложением.

Остров – государство, возглавляемое Верховным Правителем Никэтором, был окружен несколькими кругами, которые имели оборонительное предназначение. Его защищали надежные каменные стены, многочисленные мосты и охранные высокие башни.

Антамурия была окружена водными кольцами, которые соединили многочисленными переправами и мостами.

В центре острова находилась столица Вэриус, окруженная концентрическими стенами. Она была невелика по размеру – около двадцати километров в диаметре. Антамурия делилась на Верхний, Средний и Нижний города.

Верхний город, непосредственно столица, был великолепным, почти волшебным городом, защищенным двумя насыпями земли и тремя зеркальными кольцами водных каналов. Искрящиеся чистотой каналы были соединены с океанской бухтой радиальным проходом, по которому грузовые и пассажирские корабли заходили во внутренние порты и причалы. Широкие радиальные проспекты, выложенные стеклопластиком, излучали розовый свет изнутри.

Через водные кольца были переброшены большие мосты. Будучи шедеврами зодчества, они выглядели как хрустально-прозрачные гирлянды.

Вэриус был изысканным чудом архитектуры, культуры и инженерии и, безусловно, самой прекрасной столицей, которая когда-либо существовала на планете. Он имел форму солнечной мандалы в соответствии с творческой и целительной энергией Абсолюта.

В городе находились комплексы великолепно построенных храмов, университетов, театров и музеев. Трехгранные пирамиды использовались как антенны, чтобы притягивать и усиливать энергии космоса.

Весь остров был поделен на семь районов. Их отделяли друг от друга круговые стены высотою двадцать пять метров. Первая стена, окружавшая столицу, была гранитная. Она имела 12 ворот, выложенных драгоценными камнями и мозаиками. Вторая, мраморная, обладала десятью воротами, украшенными благородными металлами и кристаллами. Потом шли другие стены, с последовательно уменьшающимся количеством ворот.

Седьмой район был столицей острова. В её центре, на холме, возвышалась построенная из голубого мрамора исполинская Главная Пирамида с зеркальными гранями. На ее вершине сиял Огненный Кристалл, который излучал видимые волны сияния в пространство, словно расцветающая роза раскрывала золотистые, розовые, изумрудные лепестки. Кристалл не только концентрировал в себе солнечные и космические энергии, но и передавал их в Пирамиду, где стояли установки, вырабатывающие токи электричества для нужд населения города.

Вокруг нее сверкали зеркальными гранями восемь пирамид поменьше. Возле одной из них располагались платиновая резиденция и дворец Верховного правителя.

В столице также находились золотые и серебряные жреческие храмы, среди которых на самом высоком холме возвышался Главный Храм. Его огненные языки, достигавшие высоты более трёхсот метров, видел каждый житель острова. Зрелище было необыкновенным, когда они медленно гасли в светло-фиолетовом вечернем небе Антамурии.

Средний город состоял из шестого, пятого и четвертого районов. В шестом расположились резиденции и личные дворцы Жреческой Троицы: Грэтиэна, Кэймрона и Джоэва, Главы Совета Мудрейших Грэйда, Правителя кианов Дэйма и Правителя гридов Лэйса, замки членов Совета Мудрейших, в том числе и Хэдриана, а также колдуна Фриджидиэна. Здесь процветала пленительная архитектура классического направления лекальных изгибов.

Крыши и рамы резиденций, дворцов и замков были золотыми, серебряными и изумрудными. Внутренние помещения и наружные стены зданий, пластиковые покрытия площадей и пешеходных дорожек были расписаны яркими красками в виде картин.

Фасады зданий украшались изумительными фресками и символическими орнаментами из драгоценных камней, скульптурами огромных людей и животных.

В пятом были сосредоточены правительственные учреждения, министерства и общественные организации. Они строились по плану мандалы, которая состояла из восьми зданий, расположенных по кругу и соединенных крытыми переходами, которые символизировали свернувшуюся змею Уроборос, кусающую свой хвост. Посредине такого комплекса располагался цветной фонтан и цветущий парк.

В этом же районе жили в улыбчивых домах правительственные чиновники и высокая интеллигенция. Окна этих домов имели круглую или эллипсовидную форму и застеклялись прозрачным пластиком, очень прочным и теплостойким. Рамы, фасады и крыши покрывались орихалком, который добывался на острове, и напоминал розовое золото дивной красоты. Он широко и повсеместно использовался потому, что никогда не тускнел, всем улыбался и не требовал внимания для сохранения своей природной красоты.

Четвертый район населяло жречество в своих четырёхэтажных цилиндрических домах, окружённых бассейнами, радужными фонтанами и цветущими садами.

Нижний город также состоял из трёх колец: в третьем располагались многочисленные НИИ и жреческие школы. Здесь же возвышались башни-обсерватории. Во втором – бизнесмены и предприниматели, инженеры и технологи. Их дома имели причудливые трубообразные формы, похожие на гигантские деревья.

А в первом, внешнем, жили простые люди, дома которых строились в виде усеченных пирамид, поставленных одна на другую.

Во всех семи районах здания не строили друг к другу близко, ибо ветра и камни, травы и деревья, растущие между домами, приносили антамурийцам радостную энергию и здоровье.

По периметру окраины острова стояли ступенчатые Пирамиды, которые облицовывались известняковыми плитами и покрывались особым зеркальным составом. Они имели вершины с открытыми полостями, откуда вырывались столбы энергии, видимые невооружённым глазом как пульсирующие Лучи, уходящие в космос.

Эти процессы вызывали ионизацию воздуха. Атмосфера над Антамурией была более разреженной, с большим содержанием кислорода, с чистым воздухом, умеренным климатом, переходящим на юге острова в субтропический.

К этому времени антамурийцам были доступны Великие знания Арктура, Сириуса и Плеяд, а потому их цивилизация была очень развитой. Они освоили многие виды пранического электричества, телепатию, силу мантр, силу мыслей и другие виды энергии.

Концентрация энергии солнечных лучей в кристаллических генераторах достигала большой величины, поэтому использовалась ими в освещении, акустике, обогреве помещений. Благодаря Кристаллам климат был мягким и регулируемым.

Воздушное пространство имело спектр розовых цветов или светло-оранжевых оттенков.

Жрецы Антамурии создали волшебный элексир, который назывался «Философским камнем». В его присутствии нагревали совершенные отношения серы и ртути и получали все металлы.

Также еще изобрели они «Белый эликсир» и «Красный эликсир». Первый превращал любой металл в серебро, второй обращал в золото всё, что сплавляется с «Философским камнем».

Антамурия была любимым детищем инопланетного разума из Арктура, Сириуса и Плеяд. Но если говорить о Земле в целом, то она стала местом эксперимента дшести космических рас, смешавших свои ДНК и давших жизнь всему живому на этой планете, поскольку по своему химическому составу и условиям она соответствовала задуманным целям этих инопланетных разумов.

Так на ней появились различные растения, животные, но главное – человеческие существа, которые стали называться тапионийцами, флорийцами, мунавварцами и мракотинцами. Наиболее развитый человеческий код получили антамурийцы.

Глава 3

Каждый антамуриец гордился своим государством, в котором, согласно его социальным законам, образование, медицина и энергоснабжение для его жителей было бесплатным. Продовольствие, одежда, вещи и предметы для обустройства быта распределялась в Центрах Обеспечения при Храмах. Денег не существовало. Все получали блага по нормам потребления, исходя из родословной, образования, занимаемой должности, вклада в развитие государства, количества малолетних детей, которых в семьях было не больше двух. Разноцветные резиденции, дворцы, виллы и дома передавались по наследству. Они утопали в бушующих садах цветов-деревьев.

Хэдриан происходил из древнего рода гридов и занимал высокий пост члена Совета Мудрейших. Замок Да-Рут достался ему от отца, который, оставшись вдовцом, поселился в пятом районе в «улыбчивом доме». И теперь в родовом замке Хэдриан жил со своей женой и двумя сыновьями.

Быстро добравшись до резиденции Главы Совета Мудрейших, Хэдриан несколько помедлил, еще раз систематизировав в уме информацию, которую нужно было обсудить с глазу на глаз с Грэйдом. И убедившись, что проблема существует и он не зря побеспокоит второе лицо государства, Хэдриан уверенной походкой направился к его кабинету.

Увидев в дверях уважаемого члена Совета, Грэйд пригласил его войти. Обменявшись приветствиями, они сели в кресла друг против друга – и повисло молчание, сопровождаемое невысказанным вопросом хозяина кабинета.

Это был мужчина крепкого сложения с широкими плечами. Густые соломенного цвета волосы слегка вились и достигали плеч. Их слегка посеребрила седина. Красивый с горбинкой нос придавал его облику благородную мужественность.

У Грэйда были лучистые голубые глаза, приветливые, выразительные и слегка раскосые. На высоком лбу обращали на себя внимание широкие брови в разлет. Умный и внимательный взгляд скользил по лицу нежданного гостя, пытаясь отгадать, с чем он к нему пришел. Величественная поза выдавала еле заметную напряженность. Он мог бы использовать телепатию, но не стал прибегать к ней, поскольку в Антамурии было не принято проникать в мысли без согласия собеседника.

Хэдриан не стал затягивать образовавшуюся паузу и приступил к объяснению причин своего визита:

– Прошу меня извинить, Мудрейший, но я пришел поговорить с вами относительно тех скрытых и пока особо невидимых процессах, которые происходят в нашем государстве с антамурийцами. Возможно, у вас не было причин заметить это самому, но я в своей семье стал наблюдать опустошение душ у моей жены, старшего сына и у самого себя.

– Что значит опустошение душ? Какой смысл ты вкладываешь в это понятие?

– Как вы знаете, любовь многолика. Мы любим родителей, детей, мужей и жён, друзей – и всех по-разному, по-особому. Но к кому бы мы ни испытывали это чувство, настоящая любовь всегда означает понимание, уважение, готовность помочь, защитить, способность пойти на жертву ради любимого человека.

– Да, сила любви заключается в том, что она пробуждает ответное чувство, лечит душу, способна спасти жизнь. Это то состояние человека, когда душа его наиболее открыта верховным началам добра, истины и красоты, – согласился с ним Грэйд.

– Абсолютно верно, Мудрейший. Тот, кто любит, не только требует, но и отдает, не только жаждет наслаждений, но и готов к наивысшим подвигам самоотречения. Подлинная любовь – это ещё и выражение созидательности, она предполагает заботу, уважение и ответственность.

– Хэдриан, всем известно, что любовь рождает в человеке неудержимое желание совершать добрые поступки. Весь окружающий мир влюбленному человеку кажется прекрасным и значительным. Будничные дела становятся важными и даже приятными и выполняются с какой-то особой легкостью. Недаром любовь считается эликсиром жизни – она пробуждает скрытые силы человека. Всё это прописные истины – и я не понимаю, почему мы ведем о них речь.

– Я сейчас как раз подхожу к объяснению того, что вы считаете странным и непонятным. Любовь как высокое, жизнеутверждающее чувство обладает огромной силой. Любовь – это чувство единения. Истинная Любовь – радость! Точнее, дарение и получение радости.

– Абсолютно согласен. И что всем этим пытаешься мне сказать?

– То, что души антамурийцев стала покидать любовь. Такие души перестали чувствовать её волнения, восторг и страсть, потеряли такое умение, как переживать и сопереживать, страдать и сострадать. Я боюсь, что со временем ситуация выйдет из-под контроля и мы обретем мир людей, наказанных за равнодушие отсутствием чувств. Ведь пока есть любовь, есть жизнь.

– Откуда вдруг появилась эта тема? Ты уверен, что есть причины для беспокойства?

– Конечно. Вот уже какое-то время я внимательно наблюдаю за собой, своей женой и старшим сыном. В нас троих были сильно развиты чувства, присущие любви, а теперь с каждым днем их становится в душе всё меньше… в ней наступает хаос. Совесть, сочувствие, жалость подвергаются сомнениям. Богатый духовный мир теряет свои яркие, сочные краски.

– А почему ты не упоминаешь своего младшего сына?

– Всё, что я описал, его, пока явно выражено, не коснулось. Я это объяснил для себя тем, что Эйдж изначально формировался несколько самовлюбленным, эгоистичным и избалованным. И годы не убавили в нем эти негативные качества, а, наоборот, несколько усилили.