Дневник Ребенка

– Что случилось?

Девушка опасливо выглядывала из-за двери своей комнаты. В Гостиной шёл снег. Перед Камином на старом потёртом ковре сидела фигура в дублёном тулупе с меховой оторочкой. Огонь в Камине горел странным зеленоватым пламенем, из которого с треском вырывались яркие вспыхивающие искры. Фигура что-то тихо бормотала себе под нос и кидала в Огонь сухие травы. Царила глубокая тягучая тишина и только треск пламени и едва слышное бормотание нарушали её.

Девушка вышла из комнаты и, стараясь передвигаться как можно тише, прошла вдоль стены к высокой железной двери. Не сводя глаз с фигуры у Камина, она постучала. Спустя несколько долгих секунд смотровое окошко резко открылось и на незваного гостя уставилась пара холодных глаз.

– Извини, Макс, – шёпотом заговорила Крисс, – я знаю, что ты занят. Но у нас вроде как ЧП, – девушка кивнула в сторону фигуры на ковре.

Глаза стрельнули в сторону Камина, шторка почти сразу же захлопнулась. Послышался гулкий лязг открывающегося замка и дверь неслышно пошла на петлях. Мужчина вышел из проёма приоткрытой двери, вытирая окровавленные руки о край длинного гибельно белого фартука. Чуть сведя в задумчивости брови, он наблюдал за движениями фигуры. Это был их сосед. Крайне редкий гость. И появлялся он только по особым случаям. Так что личное присутствие в Квартире данного жильца вызывало настороженность даже у такого собранного и уравновешенного человека, как Макс Нойманн. Он так же шёпотом спросил.

– Давно?

– Не… Не очень, судя по снегу – ответила девушка, с ужасом рассматривая перепачканный кровью фартук Макса, – Я рисовала у себя в комнате и начала мёрзнуть. Минут 20 или около того…

– Стой здесь. Не шуми. Я выясню.

Макс снял фартук, свернув его пятнами вовнутрь, сунул его в руки Крисс и двинулся к фигуре. Девушка тут же испуганно отстранила от себя свёрток, держа его на вытянутых руках. Снег хрустел под подошвами сапог Макса, но он старался не нарушать тишины и шёл медленно. Наконец от достиг ковра и аккуратно опустился на него.

– Айна? – едва слышно обратился он к женщине.

Она продолжала бормотать под нос и кидать травы в Камин. Айна была седовласой старухой со смуглой кожей и узкими азиатскими глазами. Она смотрела на Пламя отрешённым взором выцветших карих глаз и говорила на непонятном Крисс языке. Макс сказал, что это диалект якутского. В волосах старухи местами виднелись косички с вплетёнными белыми перьями. Постукивали висящие где-то на шее бусы из кости. Тулуп скрывал низкорослую женщину почти полностью, снаружи оставались только толстые меховые унты.

Макс терпеливо ждал. И вот сухая морщинистая рука бережно взяла его за кисть. Мужчина мгновенно погрузился в транс, его глаза распахнулись, затянув склеры белым туманом. От страха Крисс села на корточки и прижала к себе испачканный кровью фартук. Так же внезапно Айна отпустила руку Макса и продолжила своё дело, как ни в чём не бывало. Макс уверенно встал и пошёл обратно широким шагом, уже не беспокоясь о нарушаемой тишине.

– Всё в порядке, у нас Чистка, – он грубо поднял Крисс с Пола за локоть и забрал свой фартук.

– Чистка? – всё ещё боясь говорить громко спросила Крисс.

– Да, – немец, уже успевший зайти к себе в комнату, добавил, – за уровень тишины не беспокойся, сама Айна практически глухая, а Чистка поглощает шум. Она закончит в течение часа, не трогай её.

Железная дверь шумно хлопнула. Крисс осталась стоять посреди снегопада и шёпота старого Шамана. Ёжась от холода, она побежала до выхода из Квартиры и решительно выбежала в Белый свет.

Пол

В этой чудной Гостиной необычным всё: и двери, и стены, и потолок и даже пол. К слову, о нём. Пол в Гостиной был абсолютно чёрным. Наверное, настолько чёрным, насколько этот цвет может быть глубоким и насыщенным. И состоял Пол из особой субстанции, внешне очень похожей на твёрдую смолу или гудрон. На ощупь он был едва тёплым, будто с подогревом, резиновым и не скользким.

Хоть внешне Пол был совершенно обычным, конечно же, это было не так. Во-первых, Пол все впитывал, любую жидкость. Когда в Гостиной шёл дождь, то Пол работал как невидимая дренажная система. Вода не скапливалась, а уходила сразу сквозь него, как сквозь решётку стока канализации. Снег мог лежать на Полу, как и обычно, но он неизбежно таял от теплоты, и талая вода уходила тем же образом, оставляя поверхность совершенно сухой.

Во-вторых, если в Гостиной долго царила непогожая атмосфера, то Пол, что называется, «оживал». Он таил в своих недрах одну из основных бед этой обители: в нём жила самая жуткая, самая сильная и самая опасная тварь этой Квартиры. И имя ей было… А впрочем, о ней потом. И если дождь лил очень долго, или из «потолка» били молнии, то Пол постепенно размягчался, местами становясь жидким и превращаясь в густую масляную жижу. В такие моменты, та жуткая тварь могла вылезти из-под него наружу. И требовалось время и силы, чтоб загнать её обратно.

В сильно непогожие дни Пол начинал буквально топить Гостиную. Жуткая тварь вырывалась из него и свободно носилась по всей комнате, стращая местных. Соседи запирались в своих комнатах, спасаясь в основном от потопа из едкой жижи, потому что войти без приглашения к ним монстр не мог. А жидкость поднималась порой до самого Неба и, наверное, выливалась куда-то за его пределы. Этого точно никто не знал. Не угасающий Камин разгорался зелёно-фиолетовым пламенем, истошно булькая, и потихоньку выжигал всю эту грязь. Пол постепенно оседал на прежнее место, снова твердел и работал в обычном режиме. А жуткий монстр снова прятался под Пол, выжидая нового ненастья, чтоб прогуляться по стенам Гостиной. К счастью, такие потопы были редкостью.

Эпизод «Потерянный»

Она несмело зашла в помещение. Грустно отозвался дверной колокольчик. Звук быстро утонул в звенящей тишине заброшенного магазина. «Антикварная букинистическая лавка» – так было написано на вывеске. Формально это место считалось магазином, но, по существу, лавка была скорее библиотекой или даже музеем книги. Никто в своё время не смог сторговаться со стариком-хозяином, имеющим очень скверный характер, а потому ни одна книга так и не покинула лавки. Он то и дело возмущался, когда посетители вели себя «не правильно»: он запрещал брать больше одной книги за раз; требовал, чтобы их ставили строго на те же места, соблюдая линию корешков; он бурчал, когда книги оставляли раскрытыми и лежащими страницами вниз; он неистово кричал, если кому-то в голову приходило загибать уголки страниц или перегибать переплёт. Даже сейчас, когда это место пустовало, все книги по-прежнему стояли на своих местах. И трогать их даже сейчас гостья посчитала бы за большое неуважение.

Здесь, как и раньше, было довольно мрачно. Тусклые потолочные лампы давали лишь бедный сумеречный свет. А сейчас освещение отсутствовало, и магазин выглядел совсем уж неприветливо. Не смотря на сварливого старикана, обычно здесь было довольно уютно и тепло, и Девочка приходила сюда. Нечасто, но всегда с большим удовольствием.

За исключением отсутствия света и хозяина, обстановка была прежней. Она бросила взгляд на кресло у входа, возле которого до сих пор стоял антикварный столик с большой старинной лампой. Просиженное кожаное кресло с деревянными ножками и подлокотниками всё ещё сохраняло приличный вид. Когда-то давно она очень хотела присесть в это кресло, но суровый старик торчал в нём день и ночь, читая под светом лампы. Гостья пробежалась глазами по стеллажам. Как же много раз она носилась между ними, хватая то одну книгу, то другую, то по нескольку сразу. Она садилась прямо на пол и принималась читать. Правда её хватало всего на первые пять-десять страниц. А ещё Девочка всегда искала иллюстрации, и очень расстраивалась, если в книгах их совсем не было. Владелец лавки очень не любил, когда она так бегала и небрежно хватала книги, потому он всегда громко ругался, вспоминал своё прошлое и то, как раньше уважительно относились к книгам. Старик обещал жестокую расправу разгильдяйкам вроде неё, чем очень веселил её. Он мог много и подолгу говорить, угрожать, обещать, но до дела никогда не доходило, она даже не помнит, чтоб он при ней когда-нибудь вставал из кресла.

Девочка прошлась вглубь магазина и остановила взгляд на дальней тёмной двери. Дверь вела в подвал и у неё зачем-то было решётчатое смотровое окошко. Набрав воздуха в лёгкие, гостья двинулась к ней. Пол под ногами становился всё более скрипучим, а света было всё меньше, гостья невольно щурилась, стараясь разглядеть дорогу. По мере приближения к двери щели в полу заметно расширялись, ветхие рассохшиеся доски попадались всё чаще. С каждым шагом она всё больше боялась провалиться подпол, но всё же больше Девочка боялась посмотреть себе под ноги, прямо вниз.

В былые времена случайный взгляд на пол мог столкнуться с парой красных огоньков, смотрящих прямо из щели. И если присмотреться к этим дрожащим огонькам, то они вдруг парно мигали, продолжая следить за происходящим. Пара глаз смотрела на посетителей снизу вверх. Безумных и полных ненависти, смотрящих прямо из подвала. Этот прямой безмолвный взгляд выжигал всё живое. Холодный ужас противно просачивался внутрь тела, а ноги становились ватными и подкашивались. И вот незадачливый посетитель уже слышит тяжёлое хриплое дыхание, а огни постепенно перемещаются куда-то в сторону, теряясь из виду. И стоило гостю лишь на минуту расслабиться, как красные огни вновь появлялись, но уже в том самом смотровом окошке подвальной двери. Дверь вдруг начинала дрожать и неистово биться о косяк. Крупный навесной замок крепко держал её запертой, но успевший пропитать разум страх всё равно не покидал жертву. И когда напуганный гость наконец убегал прочь, то по залу раскатывался громкий неприятный гаркающий смех.

Она стояла перед этой самой дверью. Навесного замка не было ни на двери, ни где-либо ещё рядом. Днём дверь всегда была заперта и отпиралась только ночью, когда магазин не работал. Тогда он выходил наружу. Погулять. Гостья мотнула головой, старательно выбрасывая тревожные мысли из неё, и коснулась дверной ручки. Язычок замка глухо щёлкнул и дверь легко поддалась. Старая деревянная лестница вела в кирпичный фундамент здания. Оттуда веяло сыростью и холодом. Девочка никогда там не бывала, даже в эпоху работы лавки. Старик не запрещал подходить к подвалу, просто предостерегал, что ничего хорошего за этой дверью нет.

Тревожно осматриваясь в темноте, она тихо спустилась вниз. В воздухе сильно пахло спиртным. Под ногами то и дело звенели пустые оружейные гильзы. У противоположной от входа стены стояло несколько массивных деревянных ящиков. По одним лишь бликам угадывались разбросанные везде бутылки из тёмного стекла. В самом дальнем углу лежало что-то глухо чёрное. Гостья нерешительно пошла к чёрному пятну, вздрагивая от катающихся по полу гильз и бутылок. Тёмный угол оказался расстеленным прямо на полу старым кожаным плащом. Рядом стояла полупустая бутылка виски. На ближнем ящике был аккуратно разложен разобранный до пружинок и винтиков револьвер. Девочка присела на корточки и осторожно провела рукой по плащу. Под ладонью прошуршал песок и нашлось несколько револьверных патронов.

Она села на холодный плащ и прислонилась спиной к сырой стене подвала. Внезапно ей стало очень больно внутри. Будто что-то тонкое и острое пробило ей грудь насквозь. Ничего не происходило. Только тишина звенела в ушах. И время медленно пожирало это место. Девочка закрыла глаза и тихо горько прошептала:

– Тебя здесь… давно нет… что же ты мне снишься-то?

Шёпот утонул в тишине. Девочка опустилась на плащ, с головой укуталась в него, засыпав себя пеплом и песком, и просто неподвижно лежала с закрытыми глазами.

Проснулась она уже в своей белой кровати. Рядом безмолвно стоял Страж.

Глава 2

Дверь №2

Самой старой на вид была простая зелёная дверь. На ней была приколочена маленькая поблекшая табличка с номером «2». Дверь внешне напоминала вход в комнату студенческого общежития: выщербленная, покосившаяся, сплошь исписанная матерщиной, похабщиной и просто ерундой. В довершение образа она была покрыта толстым слоем масляной краски. Несколько раз, с потёками и наплывами, а местами краска уже потрескалась и облупилась, обнажая предыдущие слои. Замок несколько раз менял местоположение, отчего на полотне присутствовало шесть лишних отверстий, частично заткнутых пробками от бутылок или смятой бумагой. Почти всё время дверь была распахнута до середины, поскольку ходила она достаточно туго из-за давно не смазанных петель, и хозяин комнаты предпочитал её лишний раз не трогать. Такой скрип стоял, когда она закрывалась. Наконец, когда она была закрыта, то из всех её трещин, дыр и просветов шёл мягкий зелёный свет.

Из комнаты за зелёной дверью всегда шёл резкий специфический запах. В основном оттуда сильно пахло спиртным и табачным дымом. Иногда воняло чем-то палёным или же шёл легко узнаваемый запах еды быстрого приготовления. Часто узнавался запах крепкого кофе, а пару раз даже пахло марихуаной. Все жильцы привыкли к резким запахам и особенно не ругались, потому что в силу вступали очередные странности Квартиры. Запахи распространялись только в радиусе полутора метров от дверей, и это, кстати, касалось всех дверей.

Что же было там внутри? За дверью виднелась небольшая комнатка размерами квадратов в восемь. Это действительно была комната студенческого общежития, с выкрашенными в такой же светло-зелёный цвет стенами, одним окном со старой деревянной рамой, рассохшимся паркетом и осыпающимся мелованным потолком. Мебели в комнате было немного. Здесь стояла односпальная металлическая кровать с худым грязным матрасом. Ни подушки, ни белья. Напротив кровати громоздился тёмный деревянный письменный стол с приставленным к нему простым офисным стулом. У стула было неприлично прохудившееся сидение и отсутствовала спинка. В углу, у изголовья кровати, ютилась облупленная тумбочка с криво свисающей дверцей. Вот и вся мебель.

Личных вещей у жильца тоже было немного. Несколько не опознаваемых на вид предметов одежды небрежно свисали со спинки кровати. На стене на толстом гвозде висела старенькая акустическая гитара, украшенная наклейками, надписями и цветастым ремнём. У окна небрежно валялся потрёпанный скейтборд. На тумбе возвышался классический кальян, конечно, не почищенный. А на столе стоял компьютер. Но о нём я расскажу потом отдельно.

Сначала о главном. Чего в комнате было действительно много, так это мусора. Невозможно было сделать шаг, не наступив на что-то. В массе своей это были пустые бутылки и банки из-под всевозможного алкоголя. Картину дополняли пустые пачки из-под снэков, шоколадок, еды быстрого приготовления, сигарет и тому подобного. Мусор полностью покрывал пол, образуя кучи в углах и других менее проходимых местах. Ну и, конечно же, везде на поверхностях был приличный слой пепла и пыли, местами блестели высохшие пятна от еды и кофе, и другой грязи. Казалось, грязь даже витала в воздухе. Хотя нет, не казалось. Окно в этой комнате никогда не открывалось. Пыль и дым висели в воздухе постоянно.

А теперь о самом примечательном. На письменном столе стоял новейший игровой стационарный компьютер. С широкоформатным монитором, изящной, адаптированной под игры клавиатурой и многокнопочной мышью. Здесь же имелись всевозможные контроллеры, от простых геймпадов, до ультрасовременных перчаток с захватом движения. Так же над столом висела пара крутых компьютерных наушников. Самой яркой вещью был стоящий на специальной подставке шлем виртуальной реальности. Просто рай для геймера.

И всё это было невероятно чистым. Или просто новым. Всё время – новым. Сколько бы этим всем ни пользовались, оно оставалось новым. А всем этим пользовались часто. Офисный стул блестел отполированной засаленной тканью, а столешница была затёрта до углублений от лежащих на столе рук. Контраст с остальной комнатой доходил до боли в глазах.

Как не сложно догадаться, именно из-за этой двери постоянно звенели бутылки. Отсюда же громко звучала рок-музыка. Иногда квартирант и сам играл на гитаре, в основном, по ночам. Хозяин этой комнаты не был неряшливым студентом-игроманом, как могло бы показаться. Он был гораздо старше по возрасту, просто безалаберности в нём было даже больше, чем в молодых умах. Он беззаботно жил в своё удовольствие, всё время развлекался и брал от жизни только приятное. Абсолютный гедонист, живущий одним днём.

Эпизод 11. Ссора

– Ой всё, опять началось…

Высокая загорелая женщина, сложив руки под пышной грудью, с искренним отвращением наблюдала за рыдающей девушкой. Произошло довольно-таки рядовое событие: молодая рассталась с парнем, разорвав длительные отношения. Неприятно, конечно, но не такая уж и трагедия – так считала взрослая повидавшая жизнь Лилиан Шелест. К тому же, всё прошло довольно спокойно: без всяких там громких скандалов, публичных ссор, битья посуды, раздела имущества и выяснений отношений. Люди просто поговорили, обсудили всё относительно спокойно, немного поплакали, да и разошлись. Но боль есть боль. И вот на девушку вновь и вновь накатывало. Она несла что-то нечленораздельное, её лицо опухло от слёз и сияло краснотой, руки тряслись, и она старалась забиться в угол, поплотнее свернувшись калачиком. Лилиан цокнула языком.

– Да прекрати же ты ныть, – устало говорила она, перекрывая командным голосом рыдания. – Ты как дитя грудное, давай прекращай.

Крисс продолжала прятать голову в колени, прижимая руку к груди, стараясь хоть как-то усмирить осколочную боль внутри. Сейчас она очень хотела видеть рядом не равнодушного дерзкого Пирата, а кого-то более чуткого. Но Лилиан продолжала расхаживать по комнате взад-вперед, чеканя шаг, и вся её поддержка сводилась к упрёкам и угрозам.

– Пожалуйста, – сквозь скованное спазмом горло прошептала Крисс, – уйди. Пусть выйдет Зелёный…

– Занят он, – оборвала её Лил, – плохо ему со вчерашней попойки. Локчет, что попало, поганец.

– Ну пусть тогда Макс…

– Тоже не может, – нетерпеливо отрезала женщина, вновь закатывая глаза. – Все заняты, можешь дальше не искать…

– Ну тогда просто уйди!

– Не могу! – грозно ощетинилась Лилиан, – Очень, знаешь ли, хочу, да не могу! Тебе же плохо! А мы обязаны тебя поддерживать!

– Да ты только орёшь на меня! – вдруг выкрикнула Крисс, вскочив с места, отчего у неё тут же закружилась голова. – Какая мне польза от этого?! Ты всегда мной недовольна! Вечно я дура у тебя, вечно только херню творю! Всякое дерьмо про меня говоришь…

– ДА ПОТОМУ ЧТО ТЫ И ЕСТЬ ДЕРЬМО, КРИСТЕЛЛИНА!

Последние слова прогремели эхом в ушах девушки, от шока она потеряла равновесие и осела на матрас. Распалённая дьяволица смотрела на неё выжигающим взглядом, её грудь высоко вздымалась от тяжёлого дыхания. Рука сама собой легла на эфес сабли, сжав рукоять до белых костей. Цедя слова сквозь зубы, она продолжила:

– Ты только и делаешь, что болтаешь. Ноешь. Скулишь. Строишь идиотские планы. Мечтаешь о всякой ереси. Обещаешь что-то сделать, изменить, чего-то добиться. И что ты в итоге? – она заглянула в глаза девушки. – Ничего. Пустая болтовня и сотрясение воздуха. Ты трепло. Пустое место с длинным языком.

Капитан молча возвышалась над Крисс. Лицо девушки внезапно посерело, она перестала плакать и сидела молча. В завершение Лилиан добавила:

– И попробуй мне сказать, что я не права, – она едва заметно ухмыльнулась. – И, чтоб ты знала, я здесь не ради тебя, соплячка. Волею богов моя судьба зависит от тебя. И если тебе наплевать на саму себя, то подумай хотя бы о тех, за кого ты в ответе. Мы зависимы от тебя, нравится нам это или нет. И лично я от этого не в восторге.

Внезапно стало тихо. Обе собеседницы умолкли и даже не смотрели друг на друга. Спустя пару минут Пират вновь заговорила, уже гораздо тише.

– Я смотрю, ты успокоилась?

Крисс молча кивнула, не поднимая головы.

– Ну и хорошо, у меня тьма тьмущая дел. Если снова дурно будет, советую бахнуть стакан рому да лечь спать.

Капитан Шелест, не дожидаясь ответа, развернулась на месте и ушла прочь, растворяясь в пространстве. Крисс осталась одна в пустой комнате, всё ещё ощущая боль в груди. Только теперь её там было гораздо больше. Она раз за разом прокручивала в голове последние слова Лилиан.

– Ты не права, – едва слышно проговорила она, – я не пустое место…

Сумрак вечера пробивался через окно, освещая непривычно одинокую для Крисс комнату. А она в ступоре повторяла про себя одну единственную мысль: «Ты не права. Я не пустое место».

Эпизод 12. Тетрадь

– Да где же это, блин?

Он небрежно толкнул дверь ногой и вошёл в вечно охваченную огнём Библиотеку. Его хвост нервно наматывал круги в воздухе, а зоркие жёлтые глаза сосредоточенно бороздили текст старенькой книги. Не отрывая глаз от текста, он задумчиво шёл к регистрационной стойке.

– Что вам искать, любезнейший?

Рихтор вздрогнул от внезапного высокого голоса и встал как вкопанный. Он медленно поднял глаза. За библиотечной стойкой парила женская фигура с высоко вздымающимся оранжевым пламенем на голове. Красная матовая кожа не бликовала на свету. Дева неадекватно широко улыбалась, демонстрируя контрастно белые крупные зубы. Большие глаза смотрели на гоблина абсолютно чёрными склерами со светящимися золотыми серединами радужек. Девушка опиралась на стойку обеими руками и покачивалась из стороны в сторону.

– Чем мочь помочь, милейший? – вновь обратилась она к гоблину, излишне чётко проговаривая каждое слово. Её голос отдавал металлическим эхом.

– Ты… кто вообще? – тихо спросил Рихтор.

– Как кто? Библиотекарь есть! – дева улыбнулась ещё шире, отчего улыбка стала уж совсем жуткой, – это же Библиотека Памяти так есть? Вот я и работаю здесь так, а! Библиотекарем. По Памяти.

– А… давно? – гоблин осторожно подошёл и положил книгу на край стойки.

– С сегодняшнего утра значится, да, – хихикнула девушка. – Меня есть называют Изма, меня направили к вам в Библиотеку для так сказано наведения порядка. Понимает меня?

– Да… а кто направил-то?

– Высшая инстанция так есть. Большего говорит не иметь права. Тайна! Так что вы, молодой… нечеловек?

Вычурная манера говорить не мешала гоблину понимать Изму. Она говорила очень быстро, но при этом чётко и звонко. Но хоть она и держалась достаточно уверенно, всё же создавала впечатление наивной и недалекой простушки. В основном из-за своей широкой улыбки. Изма постучала пальцами по стойке, привлекая внимание посетителя.

– А! Я вот… ищу… – он быстро пролистал книгу до нужного места, и показал Изме какой-то абзац, – Мне бы ещё информации об этом… Я Рихтор, кстати…

– Так так таки, – глаза Библиотекаря ярко засветились золотым сиянием, а в книге на полях стали проявляться какие-то странные символы и цифры. – Блок воспоминаний 314/ 04, секция А80… 13 стеллаж… 9 полка. Минуточку есть ждать.

Изма аккуратно надела на глаза винтажные авиаторские очки и в то же мгновение исчезла где-то в глубине Библиотеки. Она практически молниеносно передвигалась между стеллажами, появляясь на разной высоте и вновь пропадая. В некоторых местах она вдруг замирала, что-то переставляла на полках, а что-то брала с собой. Уследить за ней можно было только по шлейфу красноватого дыма, остающемуся позади неё. Это было чем-то откровенно новым.

Рихтор опёрся локтями на стойку и пригляделся, стараясь разглядеть мелькающую барышню. Цветной дым шёл прямо из-под широкой яркой оранжевой юбки Измы, которая непрерывно развевалась лёгкой волной от исходящих потоков воздуха. Бросалось в глаза широкое массивное кольцо, плотно сидящее на бёдрах девушки. Кольцо выглядело тяжёлым, но это не мешало Изме проворно летать. Шириной в ладонь и толщиной пальца в два оно было усеяно крупными гранёными болтами. Жёсткий кожаный корсет приятного шоколадного цвета стягивал стройную фигурку, а высокие перчатки закрывали руки почти до самых плеч. Лёгкая юбка порой так сильно складывалась от резких движений Библиотекаря, что было понятно – ног под ней нет. Тело Измы заканчивалось кольцом на бёдрах и дымом.

Гоблин усмехнулся. «Красота какая» – подумалось ему. Необычности всегда привлекали его, особенно если речь шла о противоположном поле. А Изма показалась ему необычайно интересной. Он даже выпрямил спину и оглядел себя, проверяя, достаточно ли прилично он выглядит. В итоге он счёл, что затасканные драные джинсы и мятая толстовка – это приемлемый вид и с нетерпением ждал возвращения Библиотекаря.

Спустя полминуты она снова появилась перед Рихтором, легко держа перед собой очень высокую стопку из книг и тетрадей.

– Это всё, что находится есть по данной теме ага, – она гулко поставила стопку на столешницу и снова широко улыбнулась. – Будете значится брать, милейший?