Фронтовой дневник танкиста

Для нашей Чилиты все двери открыты,

Хоть лет ей неполных семнадцать,

Но взрослые все, признаться,

Её, как огня, боятся.

И утром и ночью поёт и хохочет,

Веселье горит в ней, как пламя,

И шутит она над нами,

И с нею мы шутим сами.

А-я-я-яй! Что за девчонка!

На всё тотчас же сыщет ответ,

Всегда смеётся звонко.

А-я-я-яй! Зря не ищи ты,

В деревне нашей, право же, нет

Другой такой Чилиты.

По нраву Чилите лишь солнце в зените,

А всех кавалеров шикарней

Считает простого парня,

Что служит у нас в пекарне.

Январь 1942год, город Саратов.

(Записано в январе 1942 года в Саратове)

Был в автоматной роте пулемётчиком в 61-м стрелковом полку до 1942 года.

Играй мой баян.

С далёкой я заставы

Где в зелени домик стоял,

Где парень пел кудрявый

Ту песню запомнил я.

Играй мой баян

И скажи всем друзьям

Отважным и смелым в бою,

Что как друга мы Родину любим свою.

Таких как наших песен

В других местах я не встречал.

И девушек чудесней

Нигде я не видал.

Но злая вражья стая

Над нами, как туча взвилась.

Застава дорогая

За Родину поднялась.

Город Саратов, июнь 1942 год.

(Записано в июне 1942 года в Саратове)

Дни жизни в Саратовском первом танковом Краснознамённом училище имени Лизюкова.

Танкисты

Знает всякий, что танки не кони,

И танкисты особый народ.

Затвердили у них на ладони

Всё броня, броня четвёртый год.

Юной жизни своей не жалеют,

Руки в масле машинном грубы.

Но зато эти руки умеют

Танк взъярённый поднять на дыбы.

Где-то милая помнит о друге.

Как недолго ещё, будет ждать.

Что б в такие надёжные руки

Своё девичье сердце отдать.

г. Горький, октябрь 1942года.

(Записано в октябре 1942 года в городе Горьком)

В октябре из города Саратова, группой в количестве 40 человек мы отправились поездом в город Горький на 107-ю рембазу. На рембазе мы практиковались ремонтировать танки. Жили там 45 дней. Жизнь шла весело, часто бывали в городе в кино, театре. Нас ждали суровые годы войны. На рембазе были представители из Англии, которые прибыли в помощь, рассказать работу и устройство своей техники. С ними была русская переводчица, через которую мы понимали их разговор.

Одесса

Шаланды полные кефали

В Одессу Костя приводил

И все биндюжники вставали

Когда в пивную он входил

Синеет море над бульваром

Каштан над городом цветет

Наш Константин берет гитару

И тихим голосом поет

"Я вам не скажу за всю Одессу -

Вся Одесса очень велика …

Но и Молдаванка, и Пересыпь

Обожают Костю моряка

Рыбачка Соня как-то в Мае

Причалив к берегу баркас

Сказала тихо: "Все вас знают,

А я так вижу в первый раз"

В ответ раскрыв "Казбека" пачку

Сказал ей Костя с холодком:

"Вы интересная чудачка

Но дело, видите ли, в том":

Фонтан черемухой покрылся

Бульвар Французский был в цвету

"Наш Костя, кажется, влюбился" -

Кричали грузчики в порту

Об этой новости неделю

В порту кричали рыбаки

На свадьбу грузчики надели

Со страшным скрипом башмаки.

город Вязьма, февраль 1943 год.

(Записана в феврале 1943 года в городе Вязьма)

Письмо в Москву.

Присядь-ка рядом, что-то мне не спится,

Письмо в Москву я другу написал.

Письмо в Москву, в далёкую столицу,

В которой я ни разу не бывал.

Пусть будет дождь, пускай погода злится.

Путь сон вступает в свои права.

Но я не сплю в дозоре на границе,

Чтоб крепким сном спала моя Москва.

В боях грядущих и ночных привалах,

В степях широких и в глухой тайге.

Чтоб сон прошёл, чтобы прошла усталость,

Товарищ вспомни о родной Москве.

город Саратов, май 1943 год, место – Зелёный остров на Волге

С другом Филиппом Подольным.

(Записано в мае 1943 года в Саратове)

Чёрные ресницы – чёрные глаза.

Ты стояла молча ночью у вокзала,

На глазах нависла крупная слеза,

Видно в путь далёкий друга провожала

Чёрные ресницы, чёрные глаза.

Вот умчался поезд, рельсы отгремели,

Милый друг уехал, может навсегда.

И с такой тоскою вслед ему глядели

Чёрные ресницы, чёрные глаза.

Пишет письма редко, но зато в газете

Очень пишут часто про его дела,

И о них читая, с гордостью сверкают

Чёрные ресницы, чёрные глаза.

Май 1943 год, город Саратов.

(Записано в мае 1943 года в Саратове)

Да, весь май были дни в напряжённом состоянии, готовился к сдаче гос. экзаменов. В эти дни я получал путёвку на суровые фронтовые годы.

При учёбе в училище командир роты, старший лейтенант Петров всё укорял нас, что вы едете на фронт, там увидите какая жизнь, а здесь вы всё время недовольны. Да, все рвались на фронт и в 1943 году, в сентябре мы уехали на западный фронт. При провожании начальник училища полковник Сафронов сказал:

«Наших героев много на фронтах, вот, смотрите на них, (показал на стене портреты героев Плотникова и др.) и на вас я надеюсь, что вы оправдаете доверие партии, нашей Родины. Прощайте, дорогие товарищи». Каждому из нас пожал руки, и мы были уже в вагоне эшелона Саратов – Мичуринск – Москва – Гжатск.

Рыбак

В одном прекрасном месте

У берегу реки

Стоял красивый домик,

Там жили рыбаки.

Там жил старик со старухой

У самого пруда

У них было три сына,

Красавцы, хоть куда.

Один любил крестьянку,

Другой любил княжну,

А третий, молодую

Охотника жену.

Любил её он тайно.

Охотник тот не знал,

Что была разбитой.

А он по ней страдал.

Однажды раз охотник

Отправился на дичь.

И встретил там цыганку,

Что может ворожить.

Цыганка молодая,

Умея ворожить,

Раскинула колоду,

Но боялась говорить.

"Жена тебе неверна,

Семёрка так легла,

А туз виней – могила

Она произнесла.

Охотник рассердился,

Цыганке уплатил,

А сам с большой досадой,

Домой поворотил.

Подходит он уж к дому,

И видит у окна

Жена его младая

Целует рыбака.

И выстрел вдруг раздался,

Младой рыбак упал,

За ним жена младая,

Потом охотник сам.

А утром, все три трупа

Лежали у крыльца

Глаза у них открытые

Смотрели, в небеса.

г.Саратов, р.Волга, июнь 1943 год.

(Записано в июне 1943 года, в городе Саратове)

Счастливые и незабываемые дни. Жили на русской реке Волге, часто ловили рыбу. Могучая река была покрыта кровью и горючим. На поверхности плавала нефть.

Разлука

Читай мои скромные строки,

Читай, когда вспомнишь, захочешь меня.

Быть может в бессонные, жуткие ночи

В час трудный, с любовью ты вспомнишь меня.

В дыму и в войне мы не видим друг друга,

Но сердце стремится тебя увидать.

Я, как и всегда, постараюсь быть другом.

И выдержу всё, что могу испытать.

Но если мне встретить тебя не придётся,

Судьба твоей жизни заслонит мне путь.

Тебя не забуду, пока сердце бьётся,

И ты меня, Варя, прошу, не забудь.

Хорошего много тебе я желаю.

А главное что я могу пожелать

Быть доброй, спокойной, но точно я знаю,

Что счастье должны мы с тобой испытать.

г.Саратов, 1943 год, сентябрь.

(Записано в сентябре 1943 года в городе Саратове)

После летних каникул, я подготовился на фронт. Время проводили хорошо, ходили в театр, на речку Волгу, занимались рыбной ловлей. В театре смотрели оперу «Богатая невеста», оперетту «Свинарка и пастух». Бывал часто в цирке, кино. Время текло быстро, как горная река.

Не шути

Не шути никогда, друг, с любовью,

Сердце хрупкий и нежный цветок,

Обольётся горячею кровью,

Не шути никогда, мой дружок.

Не шути, потому что бывает,

Много горя на нашем пути,

Много жизней и так погибает

Никогда не шути, не шути.

Если видишь, тебя полюбили

Но не в силах ты сам полюбить,

Не шути, как другие шутили,

А скажи, что не можешь любить.

Лучше сразу сказать эту правду,

Чем уж после покинуть, уйти.

Лучше пусть будет горькая правда,

А шутить, никогда не шути.

Если друг постоянно при встрече

О бездонной любви говорит.

Ты не верь его пламенной речи,

Любит тот, кто всё больше молчит.

Милый взгляд и случайные встречи

Или просто пожатье руки.

Лучше пылкой и пламенной речи

Вам подскажут все чувства мои.

Любит тот, кто, конечно, ревнует,

Любит тот, кто конечно, молчит.

А не тот, кто безумно целует,

Без конца про любовь говорит.

г.Саратов, (шанхай), сентябрь 1943 год

(Записано в сентябре 1943 года в Саратове)

Подготовка к отъезду, жизнь в резерве, в первом Саратовском танковом училище. Часто мы с товарищами проводили весёлые дни на реке Волге, матушке русской. Среди течения реки образовался красивый, так называемый остров. Зелёным оказался потому, что он весь утопал в зелени. Эх! Матушка река, прими меня на свои чудные берега. Я хочу проститься с Вашими золотыми берегами и водами. Хотя вода Ваша сейчас покрыта нефтью и бензином, и другими веществами, ты горишь в огне. Но ты прими нас. Упала крупная слеза у моих товарищей, у Филиппа Антоновича и у Смольского Петра Васильевича.

–– Да! – сказал Пётр Васильевич, – Мы возвратимся на Ваши берега золотые после Победы.

Так мы уехали на фронт.

1943 год.

Тонечка

Сердце бьется, как робкая птичка,

Лишь случайно увижу ее,

Покорила студентка – медичка

Непокорное сердце мое.

Я просил ее очень убедительно

Излечить моё сердце быстрей,

Говорит – медицина бессильна

И смеется над страстью моей.

Эх, гитара, плачь потихонечку,

Расскажу о любви вам секрет.

Я люблю одну славную Тонечку,

А она меня, кажется, нет.

У меня романтичные взгляды,

Приобрел я гитару тайком,

Петь решил для нее серенады

У неё под открытым окном.

Пел я нежно, то громко, то тихо,

Только окна я спутал, вчера,

Вдруг сердитый и заспанный дворник

Из окна показал мне кулак.

Пой, гитара, играй потихонечку,

Лишь с тобой поделюсь я бедой.

Я хотел увидать свою Тонечку,

А увидел усы с бородой!

Я узнал, что дворник уехал,

Через несколько дней, в выходной,

Переждал, и помчался с надеждой

И с гитарой своей под полой.

Захожу в переулок знакомый,

Там меня ожидает беда:

От огромного серого дома

В переулке уж нет и следа!

Эх, гитара, поплачь потихонечку,

Неприятности с разных сторон,

За три дня передвинули Тонечку

Вместе с домом в соседний район.

г. Москва, сентябрь, 1943 год

В это время я путешествовал по Москве. Нам дали направление на станцию Остриково, это 30 километров от Москвы на юг. Мы поехали на станцию, там мы нашли только одного старшину, который тоже собирался уезжать (он был в резерве, в распредке). Полк уезжал в город Гжатск. Мы поспешили быстро в Москву, чтобы догнать полк. Около станции Остриково хороший лес. Отдохнув немного, двинулись в город Москву. В Москву приехали вечером. Здесь застали свой полк на Белорусском вокзале, и с ним двинулись в город Гжатск.

Первый раз увидел Москву, въехал с Курского вокзала. Много увидел я в Москве. Был в метро, у Мавзолея, на трофейной выставке.

Ох, ты сердце Волжанин/ Дунаевский

Ох, ты сердце, ох, ты девичье!

Не видать с тобой покою.

Пел недаром за рекою,

За рекою соловей.

Приходи вечор, любимый,

Приголубь и обогрей,

Пел недаром за рекою,

За рекою соловей.

Ох ты, ночка, ночка темная!

Разгони ты печаль, заботу.

А на зорьке, за работу,

За работу, веселей.

Приходи вечор, любимый,

Приголубь и обогрей,

А на зорьке, за работу,

За работу, веселей.

ст. Остриково,, 30 км. от Москвы, сентябрь 1943 года

(Записано в сентябре 1943 года на станции Остриково)

Катюша

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

А в зелёном садике Катюшу

Целовал ефрейтор молодой.

Улыбалась милая Катюша

И смотрела ласково в глаза.

Ей казалось, что её Ванюша

Никогда, как Ганс не целовал.

Всё забыла милая Катюша,

Письма Вани во печи сожгла

По соседству, на немецкой кухне,

Старикашку повара нашла.

И носил ей повар понемножку

Корки хлеба, шнапс и колбасу.

А за это милая Катюша

Целовала повара в саду.

Чуб, под немку, Катя закрутила,

Уменьшала юбку до колен.

По-немецки Катя говорила,

И умело пела Мелли – Мелл.

В это время милый друг Катюши

Во станице бой ведёт с врагом.

И мечтает только о Катюше,

И о крае – милом и родном.

Знай одно, что времечко вернётся.

И вернётся друг твой дорогой.

За торговлю телом и душою

Заиграет кровь твоя душой.

Сентябрь 1943 года, город Гжатск

(Записано в сентябре 1943 года в городе Гжатск)

Серая юбка

Когда море шумит бирюзой,

Опасайся шального поступка.

У неё голубые глаза,

И дорожная серая юбка.

Увидавши её на борту,

Капитан вылезает из рубки.

И становится с трубкой во рту,

Рядом с девушкой в серенькой юбке.

Говорит о пройдённом пути,

Сам любуется морем и шлюпкой,

Зорко смотрит на девичью грудь,

И на ножки под серенькой юбкой.

Когда море покрывалось мглой,

И закат покрывался огнями

И она, не владея собой

Отдалась своему капитану.

А наутро нашли моряки

Позабытую верную трубку

И при матовом свете луны

Всю измятую серую юбку.

Не горюй ты, моряк, не грусти,

Не зови ты на помощь норд-веста,

Ведь она из богатой семьи

И английского лорда невеста.

А как кончится рейс, наконец,

Мисс уедет на беленькой шлюпке,

И другой поведёт под венец,

Эту девушку в серенькой юбке.

И недолго спустя у врача,

Капитан положил свою трубку.

Проклинал он судьбу и себя

И дорожную серую юбку.

Городе Вязьма, октябрь 1943 года.

(Записано в октябре 1943 года в городе Вязьме)

Любимой

Не тоскуй, не печалься, родная,

Отгони набежавшую грусть.

Может быть я к тебе, моя дорогая

С долгожданной Победой вернусь.

Не томи понапрасну тревогу

О судьбе моей, о фронтовой.

Никогда не забуду дорогу,

Где вдвоём проходили с тобой.

Заводской парк, густую аллею,

Где любила гулять молодёжь.

И завод, где себя не жалея

Ты сегодня Победу куёшь.

И мечту о рождении сына

О совместном труде и борьбе.

Через чёрные камни Берлина

Проложу я дорогу к тебе.

Не тоскуй же, моя ты родная,

Отгони набежавшую грусть.

Может быть я к тебе, дорогая

С долгожданной Победой вернусь.

Но и пусть далёко я буду

И другие тебя увлекут.

Всё равно я тебя не забуду

Ни на несколько даже минут.

Страна Россия, город Смоленск, ноябрь 1943 год.

(Записано в ноябре 1943 года в Смоленске)

Стоял на шоссе Смоленск – Витебск с подбитым танком. Сделали землянку и загорали вдвоём с механиком около месяца. Жизнь шла скучная. Очень хотели быстрее отправиться в часть, но надо было ждать помощи.

В землянке

Бьётся в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поёт мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой,

Я хочу, чтоб услышала ты,

Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко-далеко,

Между нами снега и снега.

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти – четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,

Заплутавшее счастье зови.

Мне в холодной землянке тепло

От твоей негасимой любви.

г.Орша, 18 км., декабрь 1943 года

(Записано в декабре 1943 года в городе Орше)

Крутой, обрывистый берег реки, ветерок тихо серебрит воду. Шум войны не унимается, трескотня пулемётов увеличилась. Часто ухают тяжёлые снаряды поблизости у переправы через реку.

13 декабря был дан приказ нам подготовиться к походу, и выступить на исходные позиции (2-3 км от передовой). Вечером, 13 декабря, часов в пять, мы выехали на машине на рекогносцировку местности на передовую. Там, под огнём, рассматривали, где будем наступать на противника. Назад возвратились благополучно. Вдруг за мной начал бежать письмоносец и вслед кричать, чтобы я остановился. Начал ждать с волнением его подхода. Подойдя, он из полевой сумки вынул ценный треугольник маленького письма. Я сразу окаменел, боясь распечатывать его. Я долго стоял и думал о том, что получил первое письмо, за три года, из дома. Думал о том, что на моей местности был немец, и мог, что угодно натворить. И всё же, с большим трудом я осмелился распечатать ценное письмо. Быстро прочитал скромные строки маленького письмеца. Дома было всё благополучно, жили хорошо. Я был рад до безумия, что я имел счастье узнать о родных, и что, может быть, поимею счастье их всех увидеть. Время было мало, и поспешил ответить быстро на письмо.

Жив буду, напишу письмо. Иду в атаку на фрицев, мстить за своих родных. Отдав треугольник, я ушёл к своему танку. Ночью выехали к передовой, и в 6.00 двинулись всей бригадой в атаку. Форсировали речку и поехали дальше. При третьей атаке, 16 декабря, подорвался на мине, они были незаметно замаскированы на картофельном поле.

Письмо

У окопа переднего края

Запечатал письмо я в конверт.

Как живёшь ты, голубка родная,

Напиши поскорей мне ответ.

Я живу близ немецкого дзота

На изрытой снарядом земле.

И под грохот и треск пулемётов

Я мечтаю порой о тебе.

Каждый день ожидаю по почте

Твои письма, волнующие кровь.

И надеюсь что мелкие строчки

Принесут мне и жизнь и любовь.

Вот покончим с немецкою сворой,

Распрощаюсь с лесами, травой.

И на поезде, в мягком вагоне

Из Берлина приеду домой.

Разве даром, моя дорогая,

Без пощады я бью по врагу.

И письмо из Яновского края

Я как сердце своё берегу.

Вспоминаю я зверства расправы,

Кровь на мягком, пушистом снегу.

Распростёртых ребят на дороге

Никогда я забыть не могу.

И в усталых боях и походах

Светлой комнате буду я рад.

Буду слушать твой ласковый голос

Буду видеть твой ласковый взгляд.

город Орша, декабрь 1943 год.

(Записано в декабре 1943 года в Орше)

Подбитый танк Т-4 стоял как твердыня у реки, где была сделана переправа. Я, чтобы не подвергнуться опасности со своим экипажем, на берегу речки вырыл небольшой окопчик, где и помещался с экипажем. Вытащили пулемёт и так дежурили несколько дней.

Противник страшно обстреливал переправу из тяжёлой артиллерии. Осколки осыпали весь берег. Сварить ничего не возможно было, хотя рядом была хорошая картошка. Согнувшись втроём в окопчике, мы не мечтали не о чём, грызли сухари, доедали последний НЗ (неприкосновенный запас).

Неделя тяжёлой жизни прошла и нас ночью вместе с машиной отвезли за 7 километров в тыл. Через некоторое время в нашу палатку зашёл друг и рассказал мне новость. Что когда мы выехали из своей землянки в неё перешли соседи, считая, что наша лучше. Но на другой день тяжёлый снаряд угодил в эту землянку, три дня в которой мы жили, и разнёс всех на куски, кто там сидел. Кровь хлынула мне в лицо. Я проговорил: «Значит, мы ещё счастливы на свете на сегодняшний день». Крепко отблагодарив друга, попрощался с ним. Так я и остался на ремонте несколько дней.

Вечер на рейде

Споемте, друзья, ведь завтра в поход

Уйдем в предрассветный туман.

Споем веселей, пусть нам подпоет

Седой боевой капитан.

Припев: Прощай любимый город!

Уходим завтра в море.

И ранней порой

Мелькнет за кормой

Знакомый платок голубой.

А вечер опять холодный такой,

Что песен не петь нам нельзя.

О дружбе большой, о службе морской

Подтянем дружнее, друзья!

На рейде большом легла тишина,

А море окутал туман.

И берег родной целует волна,

И тихо доносит баян.

город Орша, 18 км. 15 декабря 1943 года.

(Записано 15 декабря 1943 года в городе Орше)

В ночь на 15 декабря мы отправились на исходную позицию в трёх километрах от передовой. На другой день в 6.00 мы были уже на передовой. В 6.00 был дан приказ идти в атаку, и мы, подзаложив грамм по 300, отправились в атаку. Проехали через речку вброд и двинулись дальше. Первые танки были подорваны на минах. Мы нашли проход, и двинулись дальше. Нас осталось пятнадцать танков, через горелые поля деревни, под грохот войны, мы поехали вперёд на следующую деревню, где был противник. Перед деревней стояли проволочные заграждения четырехметровой высоты и семикилометровой ширины. Мы проделали проход и поехали на эту деревню. Здесь я был подорван на картофельном поле на минах. Из – под моего танка, и вокруг его, изъяли 24 мины. Меня нашли через семь дней. Я был глухой три дня. Нашли нас вечером, и принесли холодного супа и чёрствого хлеба. Мы сжались и сказали: « Да, Петя, война».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.