14-14

Силен Эдгар, Поль Беорн

14-14

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения издательства «Тинбук».

14–14 by Silène Edgar and Paul Beorn

© Éditions Bragelonne – Paris 2014 Published by arrangement with Lester Literary Agency

© Перевод, оформление, издание на русском языке. ООО «Издательский дом «Тинбук», 2022

Благодарности

Прежде всего мы хотим сердечно поблагодарить Барбару, потому что без нее не было бы этой книги – и не в переносном смысле, а в самом прямом. А также: Стефана – за возможность осуществить этот проект, Мари – за ее энтузиазм, Фабриса, который терпел наши постоянные сомнения, Натали – за ее лучезарную улыбку, Сезара – за его воодушевление и, наконец, Жерома – никто не сравнится с ним в умении носить костюм! Словом, спасибо всей команде издательства «Бражелон»!

Хотим поблагодарить также наших любимых супругов; мы это делаем постоянно, но на самом деле Элоди и Труф заслуживают медалей за терпение. Спасибо им от всего сердца!

Спасибо талантливым авторам, которые стали нашими первыми читателями и своими откликами поспособствовали изданию этой книги: Наде Кост, Аньес Маро и Синди ван Уайлдер.

Спасибо Лиз Сивен, сопровождавшей нас в этом начинании, которая не только сама по себе талантливый автор, но и наш друг, что уже само по себе достаточно, чтобы попасть в этот список.

Спасибо кинематографистам, воссоздавшим на экране события 1914–1918 годов, особенно Стэнли Кубрику, Бертрану Тавернье, Франсуа Дюпейрону и Жан-Пьеру Жене.

Поль и Силен

Спасибо Силен, без которой этот роман никогда не увидел бы свет, потому что это она сказала мне однажды: «Слушай, Поль, а что, если нам написать роман в четыре руки?» Силен – моя коллега по перу, настоящая волшебница.

Поль, он же Адриен

И, наконец, главная и особенная благодарность Полю за то, что он внушил мне веру в себя, в него, в этот роман; за то, что соглашался со мной в одном и спорил в другом, за то, что спрашивал: «Ты закончила свою главу?», а потом исправлял, исправлял и снова исправлял, потому что он замечательный человек и писатель.

Силен, она же Адриан

Моему прекрасному цветку, моему сладкому яблочку и деревцу, которое защищает нас троих

Моим прежним, нынешним и ушедшим близким: Луи, Мадлен, Эдмону, Сюзанне, Адриане, Пьеру, Сесиль и Алану

Глава 1

1 января 2014

Чем кладбище не идеальное место для свиданий? В этот час здесь нет ни души, и никто их не потревожит. Держа букет в зубах, Адриен перелезает через чугунную ограду, как делал это много раз, и вот он уже на территории кладбища. Ежась от холода, он поднимается по склону, и при каждом шаге под его кроссовками поскрипывает снег. Ну и балда же он! Надо было надеть сапоги.

В тумане еле виднеются кресты, и, как всегда воскресным утром, стоит полная тишина. Большинство памятников разрушены временем, но для Адриена это самое прекрасное место на земле. Он улыбается красивой даме, чей портрет выгравирован на каменной плите, наполовину заросшей мхом, и приветливо машет рукой десяти французским солдатам, которые почти сто лет покоятся в могилах на отдельном участке кладбища. Их имена Адриен помнит наизусть.

Раньше у него и Марион это было любимое место для игр. Они прятались среди могил. Они знали каждую аллею, каждое расколотое надгробие, каждый портрет в рамке.

По средам после полудня они встречались под большим кипарисом. Играли в зомби и вампиров – Марион обожала, когда он бегал за ней с громкими воплями. В центре кладбища стоит белая церквушка. Здесь Адриен однажды попросил Марион выйти за него замуж: она рассмеялась и, хлопая в ладоши, ответила «да».

Правда, тогда им было по пять с половиной, а теперь – тринадцать. Но все-таки она не могла об этом забыть!

Сегодня 1 января только-только народившегося 2014 года. Самое подходящее время для новых планов. Если он струсит даже в такой день, как сегодня, значит, это дело совершенно безнадежно. По крайней мере, так говорит Элоиза, его младшая сестра. Уже несколько недель она подталкивает его к решительному шагу: «Если ты ее любишь, почему не скажешь об этом?»

Конечно, когда тебе шесть лет, все кажется очень простым. А вот будет ей тринадцать, она тоже поймет, что с возрастом все становится только сложнее.

В тысячный раз Адриен пытается оценить свои шансы, вспоминая все самые мелкие знаки, которые можно было бы истолковать в свою пользу. Уже несколько месяцев он мысленно складывает их в шкатулку и каждый вечер перед сном перебирает, как сокровища.

Во-первых, она всегда восхищалась ребятами, которые хорошо учатся, а у Адриена хорошие отметки. Во-вторых, в прошлом году она танцевала с ним и сказала, что, если бы все ребята были такими, как он, мир стал бы лучше. И в-третьих, в прошлую субботу, когда они ходили в кино, во время фильма она взяла его за руку. И этот последний знак особенно воодушевлял его на то, чтобы сделать ей сегодня признание.

Адриен смотрит на часы: половина десятого, он пришел на полчаса раньше. Как это невыносимо – ждать! Чтобы не сойти с ума от нетерпения, он обходит свои любимые могилы.

Городок Лан беден, и кладбище ему под стать. Оно почти заброшено, и покойники не часто удостаиваются посетителей, особенно на широком склоне у самой ограды. Теперь это просто холм, усыпанный каменными обломками, совсем не похожими на могилы. Из-за оползней, хотя и почти невидимых, надгробия постепенно скатываются вниз. Гулять между ними по снегу и в тумане довольно рискованно, но Адриен мог бы ходить по склону с закрытыми глазами.

Его мысли рассеянно блуждают, а когда взгляд случайно падает на букет в руке, накатывает тревога: может, цветы – это жутко старомодно? Он зарывается в них носом, но они не пахнут. Посреди зимы нелегко достать цветы. Эти белые хризантемы и цветы хлопка великолепно смотрелись в вазе в гостиной, но теперь у них такой поникший вид, что Адриен спрашивает себя: стоило ли тащить букет на кладбище?

В детстве Марион обожала цветы. Но дело в том, что она изменилась. Да и все ее друзья изменились: у них прыщи, они курят и не вылезают из интернета. Впрочем, Адриен тоже не такой, как прежде. Раньше все было просто: Марион была его другом на всю жизнь, и ему этого хватало. А теперь он жаждет тайных поцелуев. Ему хочется сжимать ее в объятиях, держать за руку и говорить слова любви, которые в нем расцветают и просятся наружу.

Без четверти десять. Нет, все еще рано.

Примерно без пяти десять он бегом спускается по склону прямо к большому кипарису, их месту свиданий. Было бы слишком глупо теперь заявиться с опозданием. Он немного задыхается. Черт, цветам тоже не понравился этот пробег – один стебель сломался. Адриен останавливается у надгробной плиты под кипарисом. Она у него любимая. С ней связано столько воспоминаний!

На сером камне искусно вырезаны две маленькие фигурки, и Адриен часто думает: кто трудился над ними? Они очень ему нравятся и похожи на отца и сына, которые держатся за руки. Адриен представляет себе, что это он с отцом. Сотню раз он рисовал их по памяти в своем альбоме. Когда Адриену грустно, он рисует. Это его маленький секрет.

Он снова смотрит на часы: ровно десять! Значит, Марион сейчас придет.

И тут вдруг его охватывает паника: ведь он не почистил зубы! И теперь она не захочет поцеловать его! Он дышит в перчатку, чтобы уловить собственное дыхание.

В кармане вибрирует телефон, и Адриен вздрагивает. Это не айфон, а обычный мобильник из самых дешевых. Трудно доставать его из кармана в перчатках.

Прости, Адриен. Я не смогу прийти.

Это она. Во всяком случае, Адриен больше не знает никого, кто пишет СМС без единой орфографической ошибки. Что случилось? Она заболела? Марион до сих пор ни разу не пропустила свидание.

Снова вибрация, снова СМС:

Со мной произошла невероятная вещь!!!!!!

Сердце у него в груди прыгает как сумасшедшее. При виде этих шести восклицательных знаков в душе у него зарождается нехорошее предчувствие.

Третье СМС:

Я была на новогодней вечеринке у Франка, и он меня ПОЦЕЛОВАЛ!!! Представляешь? Я его люблю, он потрясающе красивый! Я тебе потом все расскажу, Адри, милый. Целую, с Новым годом!

У Адриена начинает кружиться голова, внезапно подгибаются ноги, и вот он уже сидит на могильной плите, не успев понять, как это произошло. Перед глазами прыгают слова, которые он только что прочитал.

Франк?

Он знает только одного Франка: тот учится в последнем классе колле́жа[1], и ему почти пятнадцать – высокий голубоглазый блондин с косой челкой, эффектно спущенной на один глаз. Он из тех ребят, вокруг которых все замолкают, стоит ему открыть рот. А когда Франк отпускает шуточку, все смеются, даже если это не смешно. Такие всегда идут посреди тротуара, размахивая руками, всегда громко говорят, носят одежду самых известных брендов, и их приглашают на все вечеринки. Словом, это такой парень, которым Адриен никогда не станет. Пятнадцать лет! Как он может соперничать с Франком в свои тринадцать?

Неужели эти ребята не могут встречаться с такими же взрослыми девушками из своего класса? Или он слишком много хочет?

Адриен с трудом нажимает на клавиши даже без перчаток. То ли из-за холода, то ли от чего-то еще у него дрожат руки. Он пишет:

Здорово. Не могу дождаться, когда ты мне ВСЁ РАССКАЖЕШЬ!

Крупные слезы повисают на ресницах и медленно скатываются по его щекам – розовым, идиотски-круглым щекам.

– Что она нашла в этом Франке? – кричит Адриен, обращаясь к пустынному кладбищу. – Он же второгодник и двоечник! И даже танцевать не умеет! Безмолвные кресты и надгробия, кажется, внимательно к нему прислушиваются.

– Он вскружит ей голову, а потом разобьет сердце! Почему девчонки влюбляются во всяких мачо и воображал?

И добавляет с горечью:

– Зачем тогда хорошо учиться? Им наплевать на это.

Вздохнув, Адриен оборачивается к могильной плите, на которой сидит.

– А у тебя была девушка? – спрашивает он того, кто покоится под плитой. – Как по-твоему, есть у меня шанс с Марион? Может, ты знаешь какой-нибудь способ? Мне правда нужно, чтобы кто-нибудь помог, объяснил, что делать.

Адриен встает, бросает цветы и спускается по аллее к воротам, которые сторож только что открыл. Выходя с кладбища, он даже не замечает, что чуть не столкнулся со сгорбленной, словно приплюснутой к земле старушкой, и проходит мимо, не глядя на нее. Посмотрев ему вслед пронзительным взглядом, та ковыляет, опираясь на палку, прямо к могиле под высоким кипарисом, подбирает цветы и удовлетворенно вздыхает.

Адриен попросил помощи. Он ее получит.

Глава 2

1 января 1914

Адриан бредет между могилами. Его черные башмаки с хрустом давят снег, оставляя на нем грязные следы. Кругом тишина: деревня только просыпается, почтальон сегодня не делает свой обычный обход, все отдыхают. Кладбище засыпано снегом, и восходящее бледное солнце этого первого дня нового года не может согреть старые камни. Мальчик направляется к той части кладбища, где покоятся под скромными надгробиями его бабушка с дедушкой и другие предки. Родители отца были людьми небогатыми; склепы нотариуса или врача выглядят гораздо внушительнее – это настоящие маленькие дома, обнесенные чугунной оградой с запирающейся калиткой и свежими цветами перед входом в любое время года. Его младшая сестра Марта летом все время приносит на могилу бабушки и дедушки маки и васильки, но сейчас не найти даже подснежников, и могильные плиты выглядят пустыми и заброшенными. Адриан смотрит, как восходит солнце за шпилем церкви в Корбени[2].

– Бр-р! – поеживаясь от холода, говорит он, но ответить некому: на кладбище ни души…

Кто, кроме его отца, мог придумать чистить сегодня могилы от снега? Лишь бы не дать ему спокойно читать у камина «Озорные картинки»!

Этот иллюстрированный журнал выписал ему дедушка, мамин папа. Шестнадцать страниц шуток и комиксов еженедельно, в течение года – вот какой потрясающий подарок! Первый номер пришел на Рождество вместе с корзиной, в которой еще было шесть апельсинов – необыкновенная роскошь для их семьи! Ему не терпится показать журнал в школе. Даже Люсьен, сын доктора, слюнями изойдет от зависти. Конечно, отец Адриана чуть не поперхнулся, увидев цену подписки: три с половиной франка в год?! За разрисованную бумагу? Не смея сказать тестю, что он думает об этих нелепых тратах, отец отыгрывается на сыне.

Вот почему, вместо того чтобы спокойно читать, Адриан вынужден сметать снег с могил… хотя впереди еще много недель снегопада! Это несусветная глупость!

Но если Адриан ослушается, его ждет хорошая трепка, поэтому он решил схитрить: спрятал журнал в карман куртки и отправился на кладбище. Несмотря на мороз, на улице не так уж плохо. Иней и снег искрятся под солнечными лучами. Мальчик очищает могилы отцовских родственников и проводит пальцем по высеченным буквам.

– Жан, Мариус, Мадлен, Луи, Маргарита, – бормочет он себе под нос.

Он застал только последнюю – свою бабушку, – и то когда был совсем маленьким. Шесть лет назад ее унес тяжелый грипп. В его воспоминаниях она осталась суровой женщиной, всегда занятой какой-то работой и неласковой с детьми. Что касается родных его матери, то они жили в городе, и фамильный склеп находится там же, в Лане, недалеко от префектуры. Семья никогда туда не ездит: слишком дорого. Поэтому он был на могиле бабушки всего один раз и тогда обнаружил, что их семейное захоронение выглядит даже внушительнее, чем фамильный склеп доктора у них в Корбени. И ему это было приятно, несмотря на то что Люсьен, сын доктора, с которым он враждовал все детство, конечно, никогда этого не узнает.

Церковные колокола играют «Аве Мария» и выводят Адриана из задумчивости. Он выполнил свою повинность и может наконец почитать. Мальчик устраивается на могиле дедушки Мариуса. Поглощенный чтением, он не замечает, что камень влажный; вода мгновенно проникает в его холщовые штаны, потом в кальсоны, и ягодицы быстро начинают примерзать к камню. Он ерзает в страхе, что не сможет отодрать штаны от камня, как вдруг раздается громкий смех.

– Тебе надо отлучиться в кустики, Адриан? – слышит он веселый голос Симоны.

– Нет… у меня задница намокла, – с улыбкой отвечает он и оборачивается.

Она смеется еще больше, и ее каштановые локоны подпрыгивают в такт смеху. У Симоны блестящие черные глаза, веснушчатые скулы и вид озорной девчонки, которая не даст себя провести. В темном пальто, из-под которого выглядывает розовое платье, и с такими же розовыми щеками она похожа на снегиря. Платье на ней далеко не новое, но искусно перешитое из старого материнского халата. Симона обожает шить, и у нее явный талант. Симона – его возлюбленная с прошлого года. И Адриан надеется, что – навсегда, хотя ни разу не произносил это вслух. Он на полгода старше, но она почти такая же высокая. Достаточно для того, чтобы не наклоняться… Он быстро целует ее в щеку.

– Ой! – вскрикивает она от неожиданности, обрадованная этим украденным поцелуем.

– С Новым годом! – поясняет Адриан.

Он знает, что она не против поцелуя или объятия, но только не посреди кладбища, где каждый может их увидеть, и тогда пойдут пересуды… Им надо прятаться: ей еще нет тринадцати, и они поженятся только через пять-шесть лет. Если их родители не будут против.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Симона.

– Отец велел мне почистить могилы.

– А ты, наверное, подумал – вот подходящее место, чтобы заодно и почитать! – замечает она насмешливо.

– Смотри! – говорит Адриан, даже не обидевшись. – Это «Озорные картинки»!

– Да, ты уже показывал вчера… И позавчера тоже.

– Ой! Я забыл. А ты что здесь делаешь?

– Тебя искала, твоя сестра сказала, что ты здесь. Проводишь меня к своей тете Жанетт? Она приготовила для моего брата отвар от простуды.

– Твой брат пьет эти старушечьи отвары? – хмыкнув, спрашивает Адриан.

– Его мать заставляет. Но это не просто отвар, он приготовлен Жанетт, а у нее есть магическая сила. Люди говорят, что она колдунья… и даже ясновидящая!

– Да ну! Вот чепуха! Это всё суеверия. Моя тетя разбирается в растениях, только и всего. Лучше бы твоя мать отвела его к врачу.

– Ты прекрасно знаешь, что нам это не по карману, мы даже не можем заменить разбитое окно в моей комнате, – с упреком возражает Симона.

– А то, что я укрепил, хорошо держится? Может, переделать?

– Нет, все в порядке.

Адриан встает и стряхивает снег, налипший на штаны. Он выше ее на голову, широк в плечах, и у него уже большие мужские ладони. Симона протягивает ему свою тонкую руку, и они не спеша идут к выходу. – Думаешь, твой брат выздоровеет за каникулы? Ведь учитель географии поручил нам сделать доклад об африканских колониях.

– Ах, вот в чем дело! А я все думаю – и чего ты так о нем беспокоишься? А оказывается, это все из-за школы, – со вздохом говорит Симона, прикрывая за собой ворота кладбища.

Она разочарованно смотрит на него, и ее глаза темнеют.

Адриан кусает губы, ему совсем не хотелось ее расстраивать.

– Этот доклад для нас очень важен, понимаешь? Без него не дадут аттестата!

– Это важно только для тебя! Жюля не волнует аттестат. В июле он вернется к старому Марселю и будет продолжать учиться на кузнеца. Он уже стал бы им, если бы это зависело от него. Но двенадцать лет ему исполнится только летом.

– А я не собираюсь идти по стопам отца, Симона. Да, я хочу уйти с фермы и поступить в коллеж. И поэтому я обязательно должен сдать экзамен на аттестат. Жюлю все равно, что он меня подведет, для него эта простуда – только предлог. Он и есть самый настоящий эгоист.

– Зато мой брат не витает в облаках. Через несколько месяцев он начнет зарабатывать, и ты же сам понимаешь, как нам это необходимо!

– Но я тоже скоро начну зарабатывать, и гораздо больше, чтобы каждый день покупать жене и детям мясо, лекарства, если они заболеют, а на Рождество – игрушки. И мне не придется пересчитывать всю мелочь в кошельке!

– Твоим детям? А с кем ты собираешься их заводить? С девушкой, которую найдешь в городе, в своем коллеже для богачей?

«С тобой, дурёха», – думает Адриан, но он слишком гордый, чтобы сказать это, и Симона ускоряет шаг, явно очень обиженная. Они входят в тихую, заснеженную деревню и идут к дому тети Жанетт, которая живет совсем одна, если не считать черного кота… но колдунье он положен! Это правда, что она разбирается в травах и даже, кажется, умеет избавлять от беременности; Адриан не очень понимает, как она это делает, но Симона всегда говорит это так убежденно, что ему остается только верить ей на слово. – Ладно, не злись. Просто я очень много работал над этим докладом и хотел, чтобы учитель остался доволен.

– Учитель! Учитель! Как будто он только тебя учит! Ты сказал ему, что твой отец не сможет платить за коллеж?

– Нет…

– Ты хотя бы с родителями говорил? Просил денег у дедушки?

– Ну… пока не было подходящего случая. Дедушка приезжает к нам нечасто. Но я обязательно спрошу! – Когда? Когда рак на горе свистнет?

Они подходят к дому тети Жанетт, который находится в конце главной улицы. Мимо них с шумом едет автомобиль – это аббат Воклер спешит на мессу. Он машет им рукой, но Адриана так расстроила насмешка его подруги, что он ничего не видит.

Заметив его обиду, Симона сочувственно спрашивает:

– Тебе так важно поступить в коллеж?

– А я о чем тебе говорю! – восклицает мальчик, пораженный тем, как плохо она его понимает.

– Ты правда хочешь уехать в город?

– Да, я хочу продолжить учебу и научиться разным вещам. Например, делать чертежи, чтобы по ним создавать современные машины, как в романах Жюля Верна! А еще автомобили! Я знаю, ты не хочешь, чтобы я уезжал, но, когда я вернусь в деревню, у меня будет профессия, за которую хорошо платят, и моя семья будет жить совсем по-другому!

– Раз так, – отвечает Симона тихо, – удачи тебе, мой Адриан!

Она целует его в краешек губ, а он берет ее за руки и благодарно прижимает их к груди; он хорошо знает, как пугает ее расставание. Его, конечно, тоже, но он реалистичнее смотрит на вещи и понимает, что сможет подарить ей лучшую жизнь, если вернется с дипломом агронома или инженера. Он рад, что Симона, несмотря на свои страхи, не встает между ним и его мечтами. Это действительно та девушка, на которой он будет счастлив жениться. Адриан возвращается домой с твердым намерением поговорить с отцом о дальнейшей учебе.

Погруженный в свои мысли, он не замечает, что на стене дома по соседству, прямо напротив их крыльца, как по волшебству появился новый почтовый ящик.

Глава 3

1 января 2014 г.

Франк! Марион встречается с Франком! Адриен в отчаянии. Возвращаясь с кладбища, он проходит мимо дома подруги, который стоит на углу улицы. Они почти соседи. Сам домишко маленький, но с необычным балконом из кованого железа. Проходя мимо, Адриен часто бросает камешек в окно Марион, и если она дома, то пишет в ответ секретную записку на клочке бумаги, скатывает ее в шарик и бросает с балкона. Обычно что-нибудь в таком роде: «Загадка. Я – мальчик тринадцати лет, мне нужно сделать хороший подарок соседке на Рождество, и я сегодня жутко лохматый. Кто я?»

Он подбирает эти записки и царапает на них ответ: «Шарада. Мой первый слог – как алый цветок без последней буквы, мой второй – как первые две буквы твоего хобби, третий – местоимение мужского рода, а всё вместе – лучшая подруга того, кого ты загадала[3]… – —вот ответ на твою загадку. Кто я?», а потом пытается закинуть ей обратно. Они могут продолжать так очень долго – но чаще всего бумажный шарик оказывается в соседнем окне или в канаве.

Но сегодня Адриен втягивает голову в воротник куртки и торопливо проходит мимо. Горячие слезы непрерывно текут по его замерзшим щекам. С дороги внизу доносится приглушенный звук автомобиля, медленно едущего по снегу. Сегодня не будет ни камешков, ни бумажных шариков Марион.

«Вместо этого, – думает Адриен, – как только я войду в дом, мать начнет приставать ко мне с разговорами».

Она увидит его покрасневшие глаза, как всегда, спросит: «Что случилось в школе?» – и назовет своим «цыпленочком». Он ненавидит эти слова: «мой цыпленочек». Как и ее заботу, ее нежность… Он их уже не выносит. Адриен зачерпывает горсть снега и протирает им лицо, чтобы скрыть следы слез. Может быть, теперь на его покрасневшем от холода лице мать не заметит припухших глаз. Он нерешительно останавливается перед входной дверью. И в воображении против его воли тут же возникает картина: Марион, сидящая на коленях у Франка, обожание в ее глазах, их переплетенные пальцы… Наконец он открывает дверь. Только бы не столкнуться с матерью!

Маленькая растрепанная девочка бросается к нему на шею.

– Привет, Адриен!

Он силится улыбнуться.

– Привет, Элоиза.

Это его младшая сестра; ей шесть лет, и у нее чудесная улыбка.

– Смотри! Смотри! – кричит она. – Это я тебе нарисовала!

Пока он снимает куртку и промокшие кроссовки, она сует ему в руку счет за газ.

– Это что такое? – спрашивает он.

– Да нет, же, дурачок, посмотри на другую сторону! – говорит она, смеясь, и переворачивает листок.

На обороте она нарисовала рыцаря в доспехах перед башней, из окна которой выглядывает принцесса. Элоиза никогда не отличалась способностями к рисованию, поэтому рыцарь смахивает на кабачок со спичками вместо рук.

– Это… очень красиво!

– Посмотри на принца: узнаёшь его?

Адриен не хочет расстраивать сестру, но ему слишком грустно, чтобы играть в загадки. У него только одно желание – подняться к себе в комнату и запереться на ключ, чтобы не столкнуться с матерью.

– Не знаю… Это… папа?

Улыбка исчезает с лица Элоизы, она мрачнеет, а ее глаза наливаются слезами:

– И совсем не папа, это же ты! Дурацкий рисунок!

Девочка с плачем поднимается по лестнице. Адриен бормочет извинения и чуть не наталкивается на мать, которая выходит из кухни в пижаме с чашкой кофе в руке.

– Привет, Адриен, – говорит она, широко улыбаясь. – О-ля-ля, какой у тебя красный нос! Где ты был? – Привет, мам.

Нахмурившись, она пристально смотрит на него, а потом на ее лице появляется жалость, которую он так ненавидит.