Неисповедимы пути туриста

Эндшпиль англо-французского путешествия был, мягко говоря, более успешным. Когда я увидел на своём талоне число, обозначающее сумму, которую я могу потратить на свой аэропортовский ужин, я пришёл в, не такой уж и лёгкий, ступор. Простой расчёт показывал, что на эти деньги я мог бы накормить печеньем не только всех задержавшихся пассажиров аэропорта славного Симферополя, а и всех его работников, включая лётный состав и симпатичных украинских стюардесс. Чтобы не особо растекаться взбудораженной мыслью по древу, скажу только, что конкретно мой ужин состоял из лукового супа, антрекота с салатом, кофе с заварным пирожным и бокалом сухого красного вина. Правда неплохо, совсем не хотелось улетать не только в Крым, а даже в уже, ставший родным, Израиль.

Тем не менее, уже через час после ужина, мы оказались в салоне «Боинга». Самолёт только начал набирать высоту, а моя жена после деликатесного ужина уже мирно подрёмывала в своём кресле. Я тоже пытался прикрыть глаза и прикорнуть во время четырёхчасового перелёта. Но мне почему-то не спалось. В иллюминаторе мигали огни ночного Парижа. В голове проносились строчки из малоизвестной песни Владимира Высоцкого «В душе моей – все цели без дороги, Поройтесь в ней – и вы найдёте лишь Две полуфразы, полудиалоги, А остальное – Франция, Париж…». Истинный смысл слов гениального барда, я вспомнил только через несколько лет, когда побывал практически во всех столицах Европы. Воскресил их в памяти потому, что осознал, нет для меня на этой земле лучшего города, чем Париж. Оказалось, что Высоцкий только вторил Хемингуэю, который, ещё до него, писал «если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж – это праздник, который всегда с тобой». Я не жил с юных лет в французской столице. Но, по правде говоря, такого праздника души я не чувствовал в холодном и чопорном Лондоне, не испытывал в гламурной Швейцарии и не ощущал даже в беззастенчивой Барселоне и в молодцеватом бесцеремонном Мадриде. Просто французскую столицу обволакивала не только какая-то особая атмосфера безудержного веселья, пышной нарядности и напускной беззаботности, а накрывал фееричный цунами неприкаянной романтики и сказочного волшебства.

Конечно, часть туристов, посетивших французскую столицу, могут сказать, что местами в ней грязно и замусорено. Это – правда, и в этом мы убедились воочию, проживая в слякотном еврейском квартале. Но ведь Париж, это не маленький городок, а громадный мегаполис, в любом из них можно увидеть подобное, но не окунуться в такой душевный восторг и трепет, который вряд ли произойдёт в другом месте.

Для многих туристов Париж – это, прежде всего, город роскоши и моды, запах, исходящий из филигранных флаконов с духами Chanel и дизайн Пьера Кардена. Им нравится не только рассматривать витрины дорогих магазинов, а и получать истинное наслаждение от шопинга в роскошных бутиках. Кто ж виноват, что далеко не все понимают, что истинной жемчужиной Парижа являются не столько даже Елисейские поля с Триумфальной аркой, сколько богемный Монмартр, не столько знаменитая Эйфелева башня, сколько задумчивая Сена и не столько Собор Парижской Богоматери, сколько неспешные прогулки по улочкам и мостовым романтического города. Это может быть даже столик в уютном бистро, где можно не просто выпить чашку кофе, а увидеть, как студенты готовятся к экзаменам, как кто-то ищет уединения или, наоборот, назначает встречу, неважно, дружескую или деловую, или просто сидит с газетой или книгой в руках, или, не мудрствуя лукаво, наблюдать за суетливыми и одновременно ленивыми всплесками парижской жизни.

Вероятно, при желании всё это можно отыскать и в других европейских городах. Но абсолютно точно не обнаружишь там такого благоухания импрессионизма, как в Париже. Я вовсе не имею ввиду роскошные музеи Мармотан, Оранжери и Орсэ или полотна знаменитых художников Клода Моне или Камиля Писсаро. Просто импрессионизм, как близкое мне по духу направление в искусстве, всегда стремился к воспроизведению переживаний, впечатлений и настроений в отрыве от действительности. Именно такая чувственная реанимация возникает на парижских улочках, когда привычные и ординарные реалии отодвигались на задворки твоего восприятия, а на абстрактных, но в тоже время осязаемых, авансценах мысленного созерцания появлялись романтика, непревзойдённость и фантасмагоричность. Если перевести это на язык поэзии, то кто-то по этому поводу написал: «Как же прекрасна осень в Париже, Жёлтые листья, солнце чуть ниже, Милых уютных кафе вереница… Той красотой невозможно напиться».

Мне так и не пришлось заснуть этой перелётной ночью. Разве могут слипаться глаза, когда тебя накрыла всепоглощающая любовь к городу, куда не просто хочется вернуться, а может даже некоторое время пожить там. Не возникает же любовь на пустом месте, она просто случается и случайно нагрянула, оставив в душе колорит волшебного города, звуки французского аккордеона и запах терпкого вина.

Глава 4.

От Мюнхена до Амстердама

(Германия, Швейцария, Франция, Люксембург, Бельгия, Голландия)

(1999 год)

Салют, привычная Европа!Привет, привычный Старый Свет!Готов в ладоши я захлопать,Тебя прекрасней в мире нет!Чуть-чуть устало и привычно,А всё же вечной красотой,И современной, и античнойПленяешь ты, мой дом родной!Не столь, возможно, экзотичны,Но очаруют навсегдаПо-европейски поэтичныДеревни, сёла, города!..(Кросби Томашевич)

Снова осень, снова, искрящийся багрянцем и позолотой, европейский сентябрь, снова город Мюнхен, который англоязычные туристы называют не иначе, как «Toytown» (игрушечный город). Да, мы с Милой уже во второй раз прилетели в баварскую столицу, на это раз только вдвоём. Опять прокатное агентство «Avis», опять, уже ставшая привычной, заморочка с получением автомобиля. На этот раз нас ожидал сверкающий, объёмом 2000 «кубиков», «Volkswagen Passat». Ещё в Израиле мы решили, что не ограничим прилёт в Мюнхен только осмотром его аэропорта, носящего имя бывшего премьер-министра Баварии Франца Йозефа Штрауса. Расстояние от него до железнодорожного вокзала, где находилась гостиница, которую мы сняли на две ночи, составляло сорок километров. Часы показывали уже семь вечера, поэтому мы без промедления покинули паркинг аэровокзала. Уже через час, без особых приключений, мы искали место стоянки нашего «мустанга» в районе отеля. И, о удача, нам просто сказочно повезло, буквально в трёхстах метрах от вокзала обнаружился свободный просвет между двумя, стоящими у тротуара, автомобилями, в который, хоть и с трудом, но протиснулся наш немаленький «Passat». Причём, никаких знаков, запрещающих эту парковку, мы не нашли. Конечно же, припарковать бесплатно авто, почти в центре полуторамиллионного города, можно было считать не иначе, как улыбкой Фортуны. На что моя жена, то ли мечтательно, но больше, наверное, философски, улыбаясь, заметила: