Ночь Саммерсенда

Все, что я помнила о них, утеряно, стерто из моей памяти. Я знаю, что, должно быть, любила их. Что мы жили вместе, когда я была маленькой, до того, как они умерли. Но все это исчезло. Теперь осталась лишь пустота. Ужасная, нескончаемая боль.

Я выбрала все это. Боль. Жертву. Решила рискнуть собой, прийти в Нижний мир и произнести последнее заклинание. Я пригласила тьму. Я позволила Гнили поглотить меня. Все, от чего я отказалась, каждый мой шаг, который привел меня сюда, всегда был моим выбором.

От этого боль не становится меньше.

Я стискиваю зубы до боли в челюсти. Прикладываю все усилия, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Я не жалею об этом.

– Ты забыла, что умоляла уберечь тебя от смерти? – Его глаза сузились, хладнокровно подсветившись вспышкой гнева. – То, что я дал тебе, это дар. То, что я ни разу не даровал никому другому.

Я сжимаю руку в кулак, запирая зерно в ладони, как в темнице.

– Может быть, я и не являюсь душой, запечатанной в дереве. Но я и не жива по-настоящему.

– Довольно. – Он поднимает руку. Тени, сгущаясь, тянутся от земли, образуя в воздухе вокруг нас зазубренные очертания. – Если ты хочешь мне помочь, тогда поторопись. В противном случае, ты можешь вернуться домой.

Он отворачивается и продолжает идти, не дожидаясь, последую ли я за ним. Слово – дом – колючее, словно шипы, удерживающие меня в ловушке в этой части леса. Вдруг мои глаза наполняются слезами. Я яростно смаргиваю их. Мысль о том, чтобы заплакать перед Подземным Лордом прямо сейчас, кажется мне хуже всего того, что я могла бы сделать.

Я испускаю недовольное шипение сквозь стиснутые зубы. Иду за ним, придерживая одной рукой свои юбки. Мы двигаемся в ногу, напряженные от гнева. Укутанное нечто в его руках, должно быть, тяжелое, но он, кажется, не замечает его веса. Его накидка шелестит, стелясь по земле, оставляя вихрь из теней. Мы движемся безмолвно, и единственным звуком, сокрушающим тишину, является шелест опавших листьев под ногами.

Я следую за ним дальше в лес. Это совсем не та тропа, которая ведет к моему домику. Это узкая тропинка, петляющая между покрытыми мхом камнями, выстроившимися вдоль дороги, словно часовые. Здесь деревья выше, туман окутывает их багровые стволы серебристой пеленой.

Мы проходим под ветвями, усеянными мотыльками. Перешагиваем через лощины из корневищ, обрамленных бледными, светящимися грибами. Если не считать мой домик, большая часть этого огороженного, скованного колючими кустарниками, пространства заполнена сердцедревами. Но, в конечном счете, лес становится более редким, и мы подходим к роще, где оголенная часть земли обрамлена двумя более высокими и старыми деревьями.

Подземный Лорд поворачивается ко мне. В его взгляде все еще читается раздражение. Резким движением он показывает покрытую тенями душу в своих руках.

– Неужели твоя жизнь здесь и правда настолько невыносима, Виолетта? Ты бы предпочла от нее отказаться?

Я пытаюсь не думать об этом, о моменте, когда очнулась в костяном дереве и узнала правду о нашей последней сделке. Он излечил меня, как я и просила, но чтобы выжить, было необходимо остаться в Нижнем мире. И это, даже это, было моим выбором. Когда я пришла в бешенство, обливаясь горячими, жалкими слезами, Подземный Лорд сказал мне, что он может остановить боль. Что я могу позволить смерти забрать меня.

Но когда я пожертвовала воспоминаниями о своей семье ради силы для борьбы с Гнилью, это было навсегда. Я не буду помнить их ни в одном из миров. Если бы я приняла его предложение и отказалась от своей жизни, моя душа была бы одинока. Без моих родителей и без Ариена – когда придет его время покинуть Верхний мир. И в тот ужасный момент в сердце костяного дерева быть одной казалось еще более немыслимым, чем находиться здесь.

Я протискиваюсь мимо Подземного Лорда, подхожу к оголенному участку почвы и опускаюсь на колени. Он отступает на несколько шагов, чтобы подождать, осторожно прижимая душу к груди.

В дереве позади него находится вырезанное углубление с установленным внутри алтарем. Икона испещрена влажными пятнами, изображение размыто плесенью и мхом, а полка снизу затянута застывшими ручейками расплавленного воска.

Он возвращает меня воспоминаниями к алтарю в Лейкседже, о том, как я преклоняла колени при совершении ритуала с Ариеном и Кловер и впервые продемонстрировала им свою магию. Тепло покалывает кончики моих пальцев, и я ощущаю слабый гул силы, собравшейся в моих ладонях.

Я осторожно разжимаю ладонь и опускаю глаза на семечко. Выкапываю небольшое углубление в земле, грязь забивает мои ногти черным полумесяцем. Я вдавливаю семечко в почву и засыпаю его. Я тянусь в карман и достаю оттуда свою ручку.

Когда я закатываю рукав, то начинаю дрожать от холодного воздуха.

Алхимические печати тянутся вдоль моей руки. Как напоминание обо всем, что я сделала в свое семнадцатое лето. Как напоминание обо всем, что я оставила. Заклинания, которые я произносила, когда действовала и боролась, и не сумела дать отпор Гнили, угрожавшей завладеть Поместьем Лейкседж – и его Лордом. Все это навсегда расчерчено, печать за печатью, на моей коже.

Я подношу ручку к своему запястью. Делаю набросок чар, которые использовала в другой жизни, в другом мире, чтобы пробудить заброшенный сад. Всплывают воспоминания о ласковом тепле, о нежных руках, касающихся моих шрамов. Я закрываю глаза и отталкиваю свои воспоминания. Я не могу думать о нем, только не сейчас. Это меня уничтожит.

Я прикусываю внутреннюю часть щеки, концентрируясь на физической боли, пока воспоминания не затихнут. Они медленно гаснут – слишком медлительно, – оставляя за собой настойчивую боль в середине моей груди.

Как только я наношу печать, я прижимаю свои руки к земле и закрываю глаза. Моя магия начинает пробуждаться, и печать вспыхивает ярким светом. Я представляю, как нить, тянущаяся из моих ладоней, медленно опутывает зернышко, пока не формируется сияющая сеть, которая затягивается все туже и туже.

Это первый раз, когда я использовала алхимию в Нижнем мире, с тех пор, как излечила миры от Гнили. Сила, использованная мной в ту ночь, когда я призвала тьму и впустила ее в себя, исчезла. Теперь у меня лишь остатки той магии. Слабые, как одинокий огонек, мягко горящий в темноте.

И все же, когда я обращаюсь к магии, мне больно. Точно так же, как и в то мгновение, когда я пожертвовала воспоминаниями о своей семье. Все их тепло и свет покинули меня, сменившись унынием безлунной ночи.

Пока я накладываю заклинание, боль опустошенности наполняет меня. Магия бежит по моим венам с невыносимым холодом, словно мою кровь превратили в лед. Меня обуревает тоска по тому, что я потеряла, по тем вещам, которые уже невозможно вернуть. У меня перехватывает дыхание. Ребра сжимаются слишком сильно, пытаясь раздавить мое сердце. На губах чувствуется вкус крови.

Я пытаюсь прислушиваться к лесу, к тому, как воздух шепчет что-то вокруг меня, словно голос, которого я даже не слышу. Неспешно, мучительно я овладеваю своей силой. Она нехотя расцветает, и я с усилием настойчиво направляю ее в землю. Зернышко раскрывается, корни нисходят по спирали, когда начинают расти ветви.

Мои руки дрожат, когда я пытаюсь совладать с заклинанием. Судорожный вздох вырывается из моих раскрытых губ, и я прикусываю их. Выдавливаю из себя магию с большей силой. Затем, с последним рывком, дерево прорывается сквозь землю и устремляется вверх – кора и листья царапают мои ладони.

Я освобождаюсь от заклинания и резко падаю вперед, а мои глаза все еще крепко закрыты. Магия вокруг меня рассеивается мягким каскадом и затихает. Я смыкаю губы, чувствуя жжение там, где кусала их. Слизываю влажное пятнышко крови.

Подземный Лорд кладет мне на плечо руку. Большой палец его руки чуть ли не ласково проводит по моей ключице. Но я отталкиваю его резким, порывистым движением.

– Не прикасайся ко мне.

Он отступает, увеличивая расстояние между нами. Я делаю еще несколько неровных вздохов, пытаясь успокоиться, а затем неспешно поднимаюсь на ноги. Дерево возвышается надо мной, новое сердцедрево, созданное полностью моей магией. Я издаю прерывистый звук – что-то среднее между смехом и рыданием – и смотрю вверх на бордовые ветви и тонкие, как иголки, листья. Есть несколько опьяняющая, болезненная гордость за то, что ты сделала что-то настолько осязаемое. Я хочу поддаться ей, наслаждаться ею, но вместо этого я подавляю это чувство.

Гордиться собой за это… было бы предательством.

Подземный Лорд бесконечно долгое мгновение изучает сердцедрево, прежде чем повернуться ко мне. В чертах его лица есть странный оттенок, как будто я выбила его из колеи. Медленно он протягивает руку и убирает выбившуюся прядь волос с моей щеки. Он колеблется, его палец цепляется за один из моих локонов, прежде чем он отстраняется.

– Спасибо тебе за помощь, Виолетта.

Нехотя я отвечаю:

– Пожалуйста.

Он приближается к дереву. Я беру светлячка, вынимаю его для Подземного Лорда, чтобы сияние осветило бордовую кору. На миг он замирает, прижавшись одной рукой к стволу, растопырив свои бледные пальцы в форме звезды. А затем проводит своими острыми ногтями вдоль роста дерева. Оно сразу же расщепляется от его прикосновения, обнажая свое нутро, блестящее от сока.

Моя грудь сжимается, и по моему позвоночнику пробегает тревожная, неровная дрожь. Смотреть на то, как снимают кору с дерева, все равно, что наблюдать за тем, как с меня сдирают мою собственную кожу. Как раскрываются мои ребра, как вынимают мое сердце. Это заставляет меня чувствовать себя непривычно, слабой и маленькой. Я думаю о Подземном Лорде, держащем в руках душу. Я думаю о себе, поглощаемой ядом, пока он нес меня через лес.

Я закрываю глаза, отворачиваюсь. Но лучше не становится. Я все еще слышу дерево, когда оно принимает душу. Треск, стоны, движение и дрожь, когда рана начинает затягиваться. Моя рука, держащая светлячка, дрожит. Когда стекло наклоняется, свет мерцает на моих закрытых веках, и мотылек протестующе трепещет внутри банки.

Я проглатываю свой гнев, свою боль, свой страх. Я действительно сделала правильный выбор. Я сделала. Оставаться рядом с Подземным Лордом, несмотря на всю боль от того, чем я пожертвовала, лучше, чем быть одной в сердце леса. Там у меня не было бы ничего, кроме той же боли, что и при использовании моей магии. Бесплодное одиночество, пустая тьма, опустошенное поле.

Листья шелестят, когда дерево закрывается. После нескольких секунд тишины я открываю глаза. Дерево восстановилось. Просто гладкая кора, как будто так было всегда. Даже шрама не осталось. Я проглатываю остатки горькой тошноты. Вытираю вспотевшие ладони о юбки.

Подземный Лорд смотрит между мной и сердцедревом.

– Если ты хочешь к этому привыкнуть, тебе придется научиться приводить в порядок нервы.

Я возвращаю ему сердитый взгляд.

– Буду иметь в виду.

Пару секунд он удерживает на мне взгляд, а затем поддергивает рукав и тянется, чтобы стереть пятно крови с моих губ. Он опускает ресницы и подает мне руку.

– Уже поздно. Я провожу тебя обратно.

Несколько мгновений я медлю. Держу светлячка у груди, частота взмахов крылышек внутри банки совпадает с частотой биения моего сердца. Я по-прежнему злюсь на него, но у нас произошел некий сдвиг. Он позволил мне помочь ему – я вырастила дерево; я держала свет. Малейший сдвиг в равновесии, один крошечный лоскут силы, крепко сжатый в моем кулаке.

Я провожу языком по покусанной губе. Подхожу к нему. Прячу свою ладонь в изгибе его локтя.

Мы возвращаемся из рощи. Он настолько выше, чем я, что моя макушка едва достает до его плеча, но он выравнивает шаг, чтобы мы могли идти рядом друг с другом.

Когда мы выходим к узкой тропинке, ведущей к моему домику, я отстраняюсь от него, ожидая, что он уйдет. Но он продолжает идти, следуя за мной по склону.

Мы всегда расстаемся здесь. За исключением того первого дня, когда я проснулась в костяном дереве. Я до сих пор помню, что почувствовала, когда он привел меня в коттедж, наблюдала за тем, как он поднимается из глубины лощины. Острое отчаяние, которое схватило меня за горло, когда он объяснил мне, что это место – дом в лесу, окруженный ограждением из колючих кустарников, – было тем, что он выполнил условия нашей сделки. Что он создал для меня дом в Нижнем мире.

Странно находиться сейчас здесь, на той же тропинке, слышать эхо его шагов позади себя. Я поворачиваюсь к нему и вопросительно приподнимаю брови.

– Ты думаешь, я заблужусь? Или не веришь, что я пойду туда, куда велено?

Его рот изгибается в резкой улыбке, которая ничего не выражает.

– Быть может, с моей стороны будет более вежливо провести тебя через лес в целости и сохранности.

Я качаю головой, смотря на него, и усмехаюсь. Я продолжаю идти, а он следует за мной. Преследует меня, словно тень.

Когда тропинка ведет нас в лощину, призрачные грибы, сгрудившиеся под деревьями, освещают путь бледным сиянием. За их светящимся мерцанием я вижу деревянный алтарь, прибитый к ветке – облупившаяся краска и лишайник, икона почти стерлась от ветра и дождя. Ряд камней, которые, возможно, когда-то были стеной. Изогнутое железное очертание, похожее на ворота, идущее в никуда.

Мой домик постепенно появляется в поле зрения, сквозь туман едва можно различить отблеск переднего окна. Расположенный под двумя огромными сердцедревами, он больше похож на лес, чем на дом. Стены сделаны из шероховатого дерева, на котором все еще сохранились кусочки багряной коры. Переплетения плюща скрепляют крышу из сплетенных ветвей. На двери венок из листьев и колокольчиков. Точно такой же, как тот, что украшал входную дверь в Лейкседже.

Я могла бы назвать его прекрасным, если бы забыла о том, что находится за близлежащими деревьями. Кусты терновника, составляющие ограждение в этой части Нижнего мира, отделяющие меня от остального леса.

Я оборачиваюсь к Подземному Лорду. Смотрю на него. В это мгновение, когда чередующиеся за его спиной тени деревьев похожи на расписной фон иконы, он кажется таким же неприступным, как шипы, обрамляющие калитку. Свет отражается в его когтях, в заостренных кончиках рогатой короны. Он бог, и лес окутывает его, словно мантия. А я девочка, пытающаяся черпать силы из крох. Упавшее семечко, небольшая искра магии, мое яростное человеческое сердце.

– Я хочу снова помочь тебе, – говорю я, – в следующий раз, когда ты заберешь душу.

Его глаза сужаются, и он оценивающе смотрит на меня. И медленно кивает.

– Ты можешь помочь мне, когда у меня появится душа, которую нужно поместить в этом лесу.

– Не только здесь. – Мое сердцебиение ускоряется. Я сжимаю кисти в кулаки, чувствуя, как земля еще хрустит и осыпается с моей кожи, и я впиваюсь ногтями в ладони. Когда он не отвечает, я указываю вдаль, где едва различимы кусты терновника, на тень, более темную, чем мрак. – Я хочу выйти за ограждение из шипов.

Подземный Лорд следует за моим взглядом.

– Твой дом здесь.

У меня вырывается недовольный вздох.

– Кто же там такой, кого я должна так сильно бояться?

– Никто.

– Тогда почему ты не разрешаешь мне выйти?

Я пристально смотрю на него, моя злость разгорается с новой силой, пока я ожидаю ответа. Уже поздно, и вокруг нас сгущается тьма, скользящая между деревьями. Но я все еще вижу себя в отражении его глаз. Моя белая кожа стала еще тусклее из-за его склер цвета изморози. Мои рыжие волосы подобны пламени сквозь стекло лампы.

Нехотя он отвечает:

– Остальная часть леса небезопасна для тебя.

– Но ведь я была в достаточной безопасности, когда ты нуждался во мне для Гнили.

– Так и было. Но теперь все иначе.

Неосознанно я касаюсь шрама, пересекающего линию моего сердца, почерневшего полумесяца, оставленного в тот момент, когда я отдала свою кровь, чтобы призвать его в день, когда я решила попросить его о помощи. Я до сих пор помню прилив той силы, наполнившей меня в первый раз, когда он показал мне, что́ я могу заполучить после нашей сделки.

Но та ослепительная, яростная сила, дарованная мне, была со мной лишь в течение единственной ночи полнолуния. Теперь же единственная сила, которая у меня есть, – это то, что осталось после того, как я отдала ему свою магию в обмен на жизнь Ариена, давным-давно в Вейрском лесу. Крошки, которые стали такой неотъемлемой частью меня, что их нельзя отобрать.

– Ты снова можешь сделать меня сильнее.

Подземный Лорд прикладывает свою ладонь к моей щеке. Не совсем ласково, но… бережно. Прикосновение было бы почти нежным, если бы не его взгляд. Его глаза холодны, в которых читается резкое предупреждение.

– Я выполнил условия нашей сделки, Виолетта. У тебя есть жизнь после смерти и дом в моем мире.

Мой голос превращается в жесткий шепот!

– Ты знаешь, что это не то, о чем я просила.

Его большой палец слегка поглаживает мою щеку, прежде чем он отстраняется. Без его прикосновения моя кожа кажется удивительно обнаженной. Он делает выдох, который превращается в облачко тумана.

– Это был единственный способ тебя излечить. Единственный способ сдержать свое обещание.

Я опускаю глаза на свою руку. Сквозь прозрачное кружево рукава я вижу изящные края печати, нанесенной на мое запястье. Заклинание в форме солнечного луча. Я смотрю на него, мой взгляд расплывается, и одинокая предательская слеза скатывается, медленно стекая по моей щеке. Я вытираю ее. И крепко закрываю глаза, чтобы поймать оставшиеся слезы, прежде чем они успеют пролиться.

Сначала я так сильно плакала всякий раз, когда думала о том, что потеряла. Кого я потеряла. Бесконечные слезы, переполнявшие меня, мое отчаяние, в котором я могла бы утонуть. Стремительно накатывающие волны озера. Теперь я позволяю себе лишь пригубить горе. Словно моя печаль – это яд, к которому я могу стать устойчивее, доза за дозой.

Проглотив подступающее рыдание, я открываю глаза и поворачиваюсь к Подземному Лорду.

– Если ты не позволишь мне пройти через ограждение, тогда, прошу… просто, скажи мне правду. Что таится за шипами?

В ответ он протягивает ко мне руку. И хоть мои пальцы дрожат, я без промедления тянусь и хватаюсь за нее.

Третья глава. Виолетта

Подземный Лорд проводит меня мимо домика. Окаймленное полукругом сердцедрев, как часовых, пространство сплошь покрыто мхом и листвой. Плеяда мотыльков кружит вокруг нас, когда мы выходим на поляну, окрашивая пространство серебристым светом. Я подбираю юбки, готовая продолжать путь, но Подземный Лорд останавливает меня в центре рощи.

Я растерянно осматриваюсь. Мы еще далеко от ограды, а ее колючие ворота полностью скрыты за склоном.

– Я думала…

Он тянет меня за руку, и это движение одновременно мягкое и настойчивое.

– Встань на колени.

Я качаю головой, а мои глаза по-прежнему устремлены вдаль. Он проводит большим пальцем по моему запястью. Мы смотрим друг на друга, воздух заставляет дрожать. Он наклоняет голову, и его голос смягчается:

– Доверься мне, Виолетта.

Медленно я опускаюсь, пока мои колени не оказываются на земле. Холодно, листья влажны от растаявшего инея. Я начинаю дрожать, как только сырость проникает сквозь чулки.

– Я просила тебя отвести меня за кустарники. Почему мы здесь?

Нахмурив брови, он пристально рассматривает деревья позади меня.

– Все, чего я хочу, это защитить тебя. И, вне всякого сомнения, ты меня понимаешь, каково это – нуждаться в том, чтобы сохранить кого-то в безопасности. – Он поворачивается и смеряет меня своим тусклым взглядом. – Особенно после того, от чего ты отказалась.

Я стискиваю ткань юбок.

– Не желаю говорить об этом.

Я не сообщала о том, что случилось в Лейкседже – ни ему, ни даже прислушивающейся тишине деревьев – с тех пор, как пробудилась и поняла истинный облик того, во что вылилось его обещание. Что я стала пограничным существом, привязанным к миру мертвых, настолько отдаленным от дома, в который хотела бы вернуться, и ко всем тем людям, что ждали меня там. Чьи жизни я спасла ценой своей собственной.

Я смотрю на свое запястье, на котором легкой прозрачной тканью моего рукава скрыта печать. Она ноет от того, как сильно я хочу к ней прикоснуться. Но даже такой незначительный жест, как моя рука на печати, невозможен. Слишком чувствительно, слишком болезненно. Выскальзывает вздох, и я переплетаю пальцы на коленях, чтобы сбежать от искушения дотянуться до нее.

Подземный Лорд опускается на колени передо мной. Его мантия стелется по земле потоком теней. Он касается острым ногтем моего подбородка, приподнимая его, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Я знаю, что тебе больно. Знаю, что ты любила его.

Я крепче сплетаю пальцы вместе, пытаясь оставаться в неподвижном состоянии. Борюсь, сдерживая свою скорбь, хоть она и кажется такой же неудержимой, как шторм.

– Я сказала, что не хочу это обсуждать.

– Ты никогда не впускала боль, с тех пор как пробудилась у моего алтаря.

Едва сдерживаю рыдание, стремящееся вырваться наружу. Я натянута как струна и не могу себя контролировать.

– Ладно, – огрызаюсь я, выплевывая слова. – Да, это ранит. Конечно же. Но я сделала свой выбор добровольно. То, чего я не выбирала, так это судьбу твоей пленницы.

Он обводит пальцем линию моего подбородка. Я накрываю его руку своей, не понимая, хочу ли я ее оттолкнуть или же притянуть ближе. Пока я колеблюсь, его пальцы уже скользят по задней части моей шеи.

– Закрой глаза, Виолетта.

Я отворачиваюсь к деревьям.

– Нет.

Его голос становится ниже, пока не начинает звучать почти ласково.

– Я помогу тебе. Со мной тебе ничего не угрожает.

Усталость, которая является постоянной частью моей жизни здесь – рожденная настороженностью, прерывистым сном и борьбой с нежелательными воспоминаниями, – захлестывает меня, как прилив. Несмотря ни на что, я позволяю своим глазам закрыться. Часть напряжения спадает с моих плеч, и на мгновение я почти расслабляюсь.

Затем я чувствую холодное прикосновение магии Подземного Лорда на своей коже. Мои глаза резко открываются, и я отстраняюсь, разрывая круг теней, которые начали разворачиваться вокруг нас.

– Что ты делаешь?

Его когти мягко прижимаются к моему затылку, притягивая меня ближе. Все больше теней закручивается спиралью, затемняя рощу, пока все, что я могу видеть, – это бледные очертания его лица, волос, короны с рогами.

– Я не причиню тебе боли. – В его словах ощущается гармония заклинания, сотканного среди деревьев, оседающего на меня, словно туман. – Я хочу забрать твою боль, Виолетта. Ты держала ее взаперти так долго. Позволь мне забрать ее у тебя.

Я медленно закрываю глаза, изо всех сил впиваясь зубами в губу. Она все еще болит, искусанная и окровавленная после заклинания, произнесенного мной.

Я думаю о том, что чувствовала, когда боролась с Гнилью. Как я впускаю тьму, как я позволяю поглощать себя. Я думаю о семнадцати годах, которые я провела в Верхнем мире. Обо всем, что я оставила. О жизни, которая могла бы быть у меня с Ариеном. О будущем, которое у меня могло быть с… парнем, которого я любила. Стертое с лица земли пространство, похожее на почерневшее поле, которое я вижу, когда пытаюсь вспомнить свою семью.

Боль – это западня из зарослей ежевики в моей груди, полностью искалеченной и расцарапанной шипами. Я чувствую, как последняя, тонкая нить моего контроля, наконец, обрывается, и все, что я сдерживала, проливается через меня. Я чувствую горе, печаль и отчаяние, к которым так хотела развить иммунитет. Боль от всего, что я потеряла.

Она ушла, все ушло.

И я мертва.

И я здесь.

Я прерывисто выдыхаю, и моя голова наклоняется вперед. Я начинаю рыдать; громкий икающий плач вырывается из моего горла с первобытным звуком, подобным тому, что издает попавшее в капкан животное. Он не похож на мой голос. Я плачу, несчастная и разрушенная, и Подземный Лорд принимает мою боль на себя. Забирает ее так же, как он забрал мои воспоминания, забрал мою кровь, забрал обещания, которые я дала ему у алтаря.

Поднимается ветер, со зловещим воем проникая сквозь ветви. Шрам в виде полумесяца на моей ладони начинает гореть, боль становится невыносимой. Я открываю глаза и смотрю на него сверху вниз, в то время как боль распространяется дальше по внутренней стороне моей руки.

Печать на моем запястье – она светится.

Мои всхлипывания превратились в резкие, судорожные вздохи с заиканием. Я обхватываю рукой свое запястье с печатью, пытаясь дышать сквозь боль. Тени перемещаются и мелькают вокруг меня, словно танцующее в темноте пламя свечи. Постепенно боль в запястье начинает сходить на нет – и теперь ослепляющая боль становится тупой, непрерывной пульсацией.

Затем между моими пальцами распускается ниточка света. Я с тревогой наблюдаю, как она растягивается от меня, перетекая в густоту деревьев. Она зависает на мгновение, а затем изгибается, как вопросительный знак, как будто заманивая меня вперед.