Щенки

– Не свисти, очкарик!

– Расскажи, – попросил Илюха.

– Нет.

– Они с Димасом по синей волне мужика отметелили до смерти, – не унимался Стёпа. – Их месяц искали, а потом Толик проболтался кому-то, и их вычислили.

– Я сейчас встану и в окно тебя выкину! – сел на кровати Рыжий.

– Молчу-молчу, – поспешил успокоиться Стёпа.

– Ты расскажи, как ты травмат в оружейном магазине свистнуть хотел! Уже имея условку за воровство! Расскажи, как тебе хозяин оружейки всю задницу отпинал, а потом ещё и посадил! – Толик зло выругался.

– А ты расскажи, как ты гнёзда в детстве разорял, садист!

– То вороньи были, это не считается!

– Тогда расскажи, как ты кота моего убил – за задние лапы да об угол!

– Потому что нечего зоопарк разводить! Не положено!

– Потому что ты маньяк!

Ребята замолчали. Стёпа возмущённо сопел, Толик вертелся с боку на бок.

– Толя, а вы с мужиками с колонии-поселения общаетесь? – сменил тему Илья.

– Общаемся. Бывает, вместе какую-нибудь работу делаем. Они обитают в вагончике за ребиком. А тебе зачем?

– Так просто. Они ведь и в зону ходят, и за зоной работают?

– Не все. Например, Серёга-электрик – тот да. Помощник его – тоже. А остальные тут сидят.

– А чем они занимаются?

– Да всяким. Как мы, только территорию не убирают. Кто на овощном складе, кто на вещевом складе. Осенью крышу ремонтировали у штаба, забор чинили.

– В штабе пластиковые окна вставляли, – подсказал Стёпа.

Дверь распахнулась, на пороге показался младший инспектор отдела режима.

– Вы долго шептаться ещё будете? – громко спросил он. – Спите, а то я завтра настучу на вас замполиту, получите по щам!

– Спим, пацаны! – скомандовал Рыжий. – Извини, дядя Саня. Всё. Уже спим.

Инспектор закрыл дверь. Наступила тишина. Слышно было только тиканье часов, висевших над кроватью Картошина.

Илюха поплотнее закутался и попытался ни о чём не думать, но сон всё равно не шёл.

– Не ссы, – тихо-тихо прошептал Стёпа. – Иваныч никогда не бьёт. Здесь вообще не принято драться.

– Нигде не принято.

– Ну в зоне-то за косяк можно от своих схлопотать, но у нас таких порядков нет.

– Ты ему наговоришь, болван, он расслабится, – ругнулся Толик.

– А не надо запугивать. Ему и так непривычно.

– Пацаны, – позвал Илья. – Займите пять тысяч до зарплаты.

– Ни хрена себе! – От удивления Рыжий даже присвистнул. – Ещё чего захотел!

– Да мне до зарплаты только! Отцу переведу, чтобы вещей мне купил. Я же отдам. Куда я от вас денусь?

– Такой ты простой! Деньги на карту падают в бухгалтерии. Их же на руки не выдают. Даже если б я захотел, как мне тебе их перевести? А как ты бате их переведёшь?

– Точно. – Илюха раздосадованно заворочался. – А как мне отцу позвонить?

– Спи уже! – не выдержал Стёпа. – Всё завтра расскажем. Опять поднимут в шесть утра, а времени почти час. Спать осталось…

Илья прикусил язык и больше не заговаривал. Вскоре его товарищи захрапели, а он так и пролежал до шести утра, глядя в потолок.

* * *

На следующий день Картошин выпросил у прибывшего на службу воспитателя Конюхова телефон позвонить отцу. Забежав за реабилитационный центр, он закурил и набрал номер.

– Пап, привет! – услышав «алло», радостно поздоровался Илюха. – Всё! Я в ребике!

– Поздравляю, – отозвался отец. – Как приняли? Как устроился?

– Устроился хорошо. Приняли отлично. Как у тебя дела?

– Работаю. На линии.

– Понятно. – Илюха помолчал, собираясь с духом. – Пап, у тебя есть пять тысяч? Я с зарплаты тебе верну, слово даю!

– Зачем?

– Ну мне одеться. Тут же все ходят в гражданском, а я в зэковском всём. Плюс кружку купить, еды там. Всё такое…

– На сигареты, – продолжил отец.

– Что ты! Я не курю, ты же знаешь! – с жаром возразил Илюха.

– Да всё я знаю, – отмахнулся он. – Тебе привезти деньги-то?

– Ты переведи на номер телефона, и мотаться не надо. Тут так-то хоть каждый день можно приезжать, но ты же занятой.

Отец вздохнул, задумался.

– Ну диктуй номер, балбес, – согласился он. – Но за каждый рубль мне отчитаешься потом! И чтоб с зарплаты вернул, раз слово дал.

Илюха продиктовал номер.

– Когда положишь?

– Если получится, то сегодня. Или завтра. Чей это номер?

– Да тут одного, – замялся Илюха.

– Из тебя хоть не вымогают? – с тревогой в голосе спросил отец.

– Нет, конечно! – соврал Илюха. – Тут у нас всё законно.

– Ладно, созвонимся ещё. Это чей номер?

– Воспитателя нашего. У тебя не записан разве? Ты запиши на всякий случай.

– Запишу, – пообещал отец. – Всё, пока.

Илюха нажал «отбой» и развернулся. Позади стоял воспитатель. Картошин протянул ему телефон и зажигалку.

– Спасибо.

– Оставь себе. – Конюхов вернул зажигалку. – Как папа?

– Всё хорошо.

– Зачем тебе пять тысяч?

– Шмотки купить. И вообще…

– А вы разве на выезд едете?

– Собираемся. Скоро.

– Не слышал.

– Ну поедем же когда-нибудь. Вот, заранее суечусь.

– А на чей номер деньги?

– Номер? – старался выиграть время Илюха. – Ну…

На счастье Картошина, из-за угла вывернул замполит.

– Чего тут собрались? Картошин, бегом работать! Конюхов, тоже бегом работать! Хотя нет. Конюхов, останься, я тебе задач нарежу. Всё! Картошин, потеряйся!

Илюха выдохнул и постарался быстрее скрыться с глаз сотрудников.

На следующий день на обеде, когда все собрались за столом в столовой, Толя сказал, что в ларёк приходили Толстый и Димас, которые велели передать Илюхе, что он молодец и они в него верят.

– Сказали, что ты оправдал доверие, – пожал плечами Рыжий. – Какое доверие ты оправдал?

– Ну, – Картошин пожал плечами, – в ребик вышел.

– И что? Типа им от этого легче стало?

– Я откуда знаю? – огрызнулся Илюха. – Спросил бы своего подельника, чего им от меня надо.

– Хорош, – прервал обоих Стёпа. – Чего вы? Это они специально. Мне поначалу тоже приветы передавали. Спрашивали, мою туалеты или нет.

– Завидуют, – отозвался Картошин. – Сами-то в зоне.

– Им в зоне лучше нашего живётся, – не согласился Толик. – Они же блатные.

– А вы с Димасом друзья? – спросил Илья.

– Не понял? – Рыжий нахмурился. – В каком смысле?

– Ну он блатной, а ты в ребике.

– И что?

– Ничего, просто они меня подтягивали после учебно-воспитательного совета, стращали, что я теперь не порядочный, раз за сотрудниками прибираюсь.

– Дурак, что ли? – Стёпа даже ложку бросил.

– Ой, дура-а-ак! – протянул Толя.

Илюха переводил взгляд с одного бесконвойника на другого.

– Ты кого слушаешь? – накинулся на него Стёпа.

– Погоди, – прервал его Толик. – Что они тебе ещё говорили?

– Ничего.

– Не ври!

– Отвечаю, ничего! Просто попугали немного.

– Смотри, Картоха! Если что задумал, лучше признайся. Если нас из-за тебя в зону вернут…

– Сам придумай, что будет, – закончил Стёпа, поправив очки.

Илюха промолчал. Ему стало страшно. Как поступить, он не знал. Признаться не решался.

Им-то что, думал он, один близкий Димаса, второй весь из себя умный – Очкарик. А мне что делать? Они скажут, не смей телефон заносить, а мне потом руки-ноги сломают в городе. Или ещё чего похуже. Ведь не я же телефон понесу. В конце концов, кто на меня подумает? Тем более что пять тысяч я уже перевёл…

Илюха решил осуществить задуманное.

* * *

Потянулись трудовые будни. Весна вступала в свои права. Парни раскидывали снег по периметру плаца перед штабом, чтобы быстрее таял, подметали вытаявший асфальт, грелись на солнышке. Пару раз воспитатели вывозили их в близлежащий посёлок на субботники. Один раз они ездили наводить порядок на территории церкви. Отец Даниил Немиров потом напоил их чаем, подарил пакет сладостей и пообещал как-нибудь приехать, рассказать о жизни зэков на строгом режиме, где он проводил церковные службы.

– Есть такое понятие – тайна исповеди, – говорил отец Даниил. – Но я не буду называть имен, мы поговорим о поломанных судьбах тех людей, которые долгие годы провели в этом мрачном месте, в зоне строгого режима.

Священник рассказал юнцам о быте и условиях «настоящей» зоны. Парни слушали, раскрыв рты, и полночи потом обсуждали услышанное.

Я точно больше не сяду, твёрдо решил для себя Картошин. Однако отказаться от своего намерения уже не мог.

В середине мая положительно характеризующихся воспитанников вывели на восьмичасовой выезд за пределы колонии в сопровождении сотрудников. В качестве поощрения им разрешили посетить парк аттракционов. В составе группы ехал Илюха Толстый.

– Сегодня вечером, – шепнул он Картошину, когда все вышли покурить перед шлагбаумом. – Пикнешь – убью!

Картошин извёлся в ожидании. Он места себе не находил, порывался сходить и рассказать всё начальнику, но в последний момент струсил. Спрятавшись от чужих глаз в туалете, он, свернувшись калачиком возле стиральной машины, плакал.

Вечером группа вернулась с выезда.

– На, Картоха. – Толстый кинул Илье спортивный костюм, в котором ездил в город. – Постираешь и высушишь лично!

– Карманы проверь, вдруг что позабыл, – небрежно бросил смотряга, но Картошин понял, что в кармане спрятан запрет. Он взял вещи и сунул в стиральную машину.

– Без меня не стирать! – предупредил он Толика и Степана.

– Сегодня мы не будем, – отозвался Рыжий.

Вечером перед отбоем, закрывшись в туалете, Картошин обыскал спортивный костюм и обнаружил в подкладке штанов сенсорный телефон, а в кармане олимпийки – зарядное устройство и три тысячи рублей. Ещё была записка:

«Найдёшь Серёгу с колонии-поселения, передашь ему телефон, зарядку и деньги. Он знает, что делать. Сроку тебе неделя. Если всё сделаешь, претензий к тебе нет. Если не сделаешь – через неделю и один день люди с города приедут решать с тобой. Записку в унитаз смой, да проверь, чтобы утонула».

Илья смыл записку и надёжно спрятал запреты.

* * *

С утра Картошин напросился на работу в овощной склад, вход в который находился рядом с вагончиком, где обитали поселенцы.

После обеда, отпросившись у тыловика сбегать до мужиков стрельнуть сигарету, Илюха, постучав, заглянул в вагончик. Сидя на нарах, два мужика резались в карты. Третий спал, устроившись прямо на полу. От сигаретного дыма Картошин закашлялся. Мужики, бросив играть, посмотрели на него.

– Тебе чего, малёк?

– Мне Серёгу надо.

– Ну я Серёга, – отозвался один из игроков. Врёт, подумал Илюха. – Дальше что?

– Ты электрик?

– А чего это ты ко мне на «ты»?

– Простите.

– Слышь, давай вали отсюда, – попросил Картошина второй.

– Я по делу. От Ильи Толстого.

– Это кто?

– Это ко мне, – открыл глаза спящий на полу зэк. Он сел на полу и потёр ладонями опухшее лицо. – Пойдём потрещим, малёк.

Они вышли из вагончика. Мужик протянул Илье сигарету.

– Чего хотел? – Серёга хмуро посмотрел на Картошина.

– Я принёс… – начал Илья, но получил ощутимый тычок под рёбра.

– Рот закрой! – Мужик глубоко затянулся. Быстро оглядевшись, он повернулся боком к пацану и взглядом указал на широкое голенище сапога. – У тебя, кажись, шнурок развязался.

Картошин присел на корточки и неловко сунул пакет с телефоном, зарядкой и деньгами за голенище сапога, потом перешнуровал правый кроссовок. Мужик цыкнул сквозь зубы тягучей слюной, бросил презрительный взгляд на Илюху и, кинув ему под ноги окурок, вернулся в вагончик.

– Ты чего? – удивленно спросил тыловик, заглядывая в лицо, когда Илья вернулся на склад.

– Живот разболелся, – спрятал взгляд пацан.

– Иди-ка ты лучше в ребик и полежи, – принял решение сотрудник. – Завтра продолжим. – Он проводил Картошина до реабилитационного центра и уложил в кровать, предварительно переговорив с замполитом.

Остаток дня Илья провалялся, укутавшись с головой цветастым одеялом – символом бесконвойников, которые в отличие от пацанов в зоне не обязаны застилать постель белыми простынями.

Прошло две недели. Картошин сдал в «общак» ещё три тысячи, и от него отвязались. Дышать стало легче. Не сказать, чтобы на душе было хорошо, но нервничать Илюха перестал. Когда ещё этот электрик в зону телефон понесёт, рассуждал Илья. Может, вовсе не понесёт. Главное, свою часть работы я сделал.

* * *

– Собирайтесь, оленеводы, – скомандовал однажды с самого утра замполит. – Сегодня едете все втроём в посёлок. Местная администрация попросила вокруг здания мэрии пройти с граблями, помочь с грядками и посадкой цветов, травку покосить, если нужно. Короче, на весь день переходите к ним в подчинение.

Пацаны, радостно переговариваясь, быстро собрали в дорогу еды, в рюкзаки сунули рабочую одежду, вытащили из кладовки грабли и в нетерпении уселись на скамейку перед входом в реабилитационный центр.

Они только собрались закурить, как из штаба вышел начальник колонии и двинулся к ним.

– Отставить баловство, – строго погрозил пальцем Александр Иванович, но тут же хитро улыбнулся. – Ты и так мелкий, Картоха, а курить будешь – сморщишься, как картошка весной. Видел?

– Видел. На складе.

– А видел, какие у неё отростки вырастают?

– Ну видел, – чувствуя подвох, отозвался Илюха.

– На рога похожи, да?

Рыжий и Очкарик заржали.

– Картошин – рогатая сморщенная картошка! – ткнул в него пальцем Стёпа.

– А ты вообще, очкарик, молчи! – притворно надулся Илюха. Шутка его не обидела – Александр Иванович всегда разговаривал с прибаутками.

– Ладно. – Начальник махнул рукой. – Куда собрались?

– В посёлок, вокруг мэрии убираться, – ответили пацаны.

– Все втроём, что ли?

– Ну да.

– Нет, братцы. – Начальник покачал головой. – Так не пойдёт. Толик, ты остаёшься.

– Почему я, Александр Иваныч? – огорчился Рыжий. Кому охота сидеть в ребике, если можно провести весь день на свободе. – Я самый сильный так-то! Больше пользы принесу!

– Анатолий, – засмеялся начальник, – там же не мешки с цементом надо таскать! Сам посуди, тут тоже кто-то должен остаться. А завтра Стёпа останется. Потом Илья.

– Завтра уже не будет работы такой, – упрямился Толик.

– Что ты! Там на неделю делов! Это же я к ним заезжал, они меня просили. Там заборчик надо подремонтировать и покрасить, прошлогоднюю траву убрать, грядки вскопать… Короче, всю неделю будете ездить, помогать.

– Нормально, мы, блин, меценаты! – покачал головой Стёпа.

– Альтруисты! – вставил Илья.

– Должны нам будут, – подмигнул начальник и посмотрел на Толю. – Давай, Рыжий, распаковывай чемоданы, пей чай и – к зампотылу…

– Чифирнуть можно? – шутканул огорчённый Толя.

– Ну чифирни, – пожал плечами начальник. – Только вещи сразу собери, поедешь на общий режим досиживать.

– Понял. Просто чай.

– За такие шутки на кипяточек переведу.

Начальник поднялся со скамейки, на которую присел в ходе разговора, и зашёл в реабилитационный центр. Спустя несколько минут появился замполит.

– Готовы?

– Да, – кивнули Илюха и Стёпа.

– Тогда садитесь в машину, я вас отвезу.

Парни, не мешкая, запрыгнули в машину.

– На территории мэрии вы, оленеводы, переходите в полное подчинение Людмиле Александровне. Это у них что-то навроде завхоза. Она будет с вами всё время рядом, будет показывать, что и как делать, обеспечит инвентарём, определит последовательность работ. Кто не понял своего предназначения?

– Я не понял, – отозвался Стёпа. – Неужели моё предназначение, то, для чего я был рождён, – это уборка мэрии в жалком посёлке?

– Ты дурак, очкастый? – Замполит поправил собственные очки и посмотрел в зеркало заднего вида на сдерживающих смех пацанов. Он хотел ещё что-то добавить, но передумал. Тень улыбки скользнула по морщинистому лицу старого полковника. – Оленеводы!

* * *

– Это мэрия? – удивлённо вытаращился Стёпа на одноэтажный барак, заросший по окна травой и обнесённый полинявшим деревянным заборчиком неопределённого цвета. – Вот это прикол!

– Я тоже себе по-другому представлял, – поддержал Илья. – Мэрия…

– Это мы ещё покрасили его… в том году было. – Замполит махнул рукой, и мальцы потащились следом.

Мэрия, точнее, поселковая администрация, вытянулась вдоль дороги в некотором отдалении от неё. Никаких строений, кроме дровяника, рядом не было. Возле крыльца стоял пыльный внедорожник.

– Похоже, на девчонок тут точно поглядеть не получится, – констатировал Стёпа.

– На Людмилу Александровну поглядишь, – усмехнулся Илья.

Завхозом оказалась толстая, но миловидная женщина маленького роста с короткими, крашенными в светло-жёлтый оттенок волосами. Она вышла на крыльцо и, спускаясь, протянула навстречу руки.

– А я с утра по окнам скачу, вас поджидаю, помощники мои. – Женщина ласково погладила бритого Илюху по затылку, отчего у него побежали мурашки по спине. Непривычное ощущение. – Николай Иванович, я их забираю, напою чаем и отправлю работать, а вы поезжайте, не беспокойтесь.

– Сеанс связи каждый час, – напомнил замполит.

– Конечно-конечно, – кивнула Людмила Александровна. – Каждый час буду вас набирать!

– Предлагаю сверить часы. – Стёпа поднёс руку к глазам и демонстративно посмотрел на своё голое запястье.

– Ты мой золотой, – искренне улыбнулась женщина, и Стёпке стало стыдно.

– Всё. До вечера. – Замполит сел в машину и, вырулив на дорогу, умчался обратно на зону.

– Ну пойдёмте. Чаем вас напою с печеньем, – пригласила Людмила Александровна.

– Вы извините, я неудачно пошутил, – не глядя на женщину, заявил Стёпа. – Просто мы привыкли. Юмор у нас такой.

– У нас если не шутить всё время, то плакать придётся, – поддержал Илья.

– Да бросьте, мальчики, – улыбнулась той же открытой и искренней улыбкой Людмила Александровна. – Вот узнаем друг друга покороче, обязательно подружимся.

– Считайте, что уже подружились!

Выпив крепкого чая с овсяным печеньем и немного поболтав, парни во главе с завхозом отправились на улицу. Стёпа, вооружившись граблями, убирал старую траву вдоль фасада здания, а Илья с молотком и гвоздями правил забор. Работали молча, не торопясь, но и не отлынивая. Степан сгребал траву в кучи и складывал в мешки, которые прислонял к углу здания. Илюха приколачивал отвалившийся штакетник, поправлял накренившиеся столбики. Очень скоро он понял, что без клиньев столбы стоять вертикально не будут и ровным забор не получится.

– Слышь, Стёпа! – позвал Илюха. – Я схожу до завхозихи. Мне топор понадобится и спросить, где клинья раздобыть можно.

– Ну давай, – кивнул, не отрываясь от работы, Степан. Дело у него спорилось.

Картошин зашёл в узкий коридор мэрии, постоял в нерешительности.

– Мила Санна! – позвал он.

Из крайнего справа кабинета вышла завхоз.

– Мне бы топорик и клинья, – объяснил Илюха. – Иначе столбы ровно стоять не будут.

– Сходи в сарайку, – махнула рукой Людмила Александровна. – Там сразу за дверью топорик, а из дров клинья сделаешь.

– Спасибо, – кивнул Илья.

– Только осторожно, там у нас собака бездомная поселилась. Она тихая, но вдруг что. Всё-таки животное, может и покусать.

Илья спустился с крыльца, завернул за угол и позвал Стёпу.

– Слышь, арестант, шабаш! Пошли покурим за дровяник!

– Самое место для курения, – усмехнулся Очкарик. – Спалим мэрию к едрене фене.

– А мы аккуратно, – улыбнулся Илюха и зашагал к сарайке.

Весело болтая, мальцы завернули за угол дровяника и лицом к лицу столкнулись с местными.

– Оп-па! – Скрывая смущение, Илюха пробежал глазами по лицам ребят. На него вопросительно смотрели два паренька, на вид помладше Картошина, но крепче и выше его, а также белобрысая девчонка, очевидно, их ровесница, маленькая, как куколка.

– Вы чего здесь? – спросил Стёпа.

– Дела, – с вызовом бросил в ответ один из местных. – Кто такие?

– Мы-то? – усмехнулся Илья и, прищурившись, хриплым голосом ответил: – Мы с зоны сбежали.

Девочка вскрикнула и закрыла рот ладошками, пацаны переглянулись и кинулись на Очкарика и Илюху. В два счёта оба оказались на земле с заломленными за спину руками.

– Э, вы чё? Мы же пошутили! – тщетно пытаясь вырваться, крикнул Илюха. – Всё, хватит, слезай с меня.

– Вот сейчас полиция приедет, и слезу. Миха, держи очкарика крепче, Людка, беги к Людмиле Александровне, вызывайте полицию!

Через пару минут после того, как завхоз, прибежавшая спасать своих работников, всё объяснила поселковым ребятам, те отпустили залётных пацанов и даже извинились перед ними.

– Ладно, – протянул руку Илюха. – Молодцы. Бдительные. И дерётесь будь здоров. Меня Ильёй зовут.

– Денис, – отозвался тот, что «ломал» Картошина. Он был ненамного выше Илюхи, но под футболкой бугрились крепкие мышцы, а рукопожатие было стальным. – Мы с Мишаней борьбой занимаемся. У вас шансов не было.

Здоровяк Миха кивнул, продемонстрировав рельефный бицепс. Оба были одеты в дорогие кроссовки, фирменные спортивки и обтягивающие футболки.

– А я Люда, как Людмила Александровна, тёзки мы. – Девчонка смело протянула ладошку. Она во все глаза смотрела на пыльных арестантов, смущённо поглядывавших то на местных, то друг на друга.

Картошин осторожно пожал руку Люде. Кругом одни тёзки, подумал он, вспомнив Илью Толстого.

– Ой, вам надо отряхнуться, а то и постираться! Мальчишки вас изваляли!

– Не надо, – поспешил успокоить Илюха. – Это рабочая одежда. Там мы другую носим, чистую.

– Вы зэки, значит, – покачал головой Мишаня.

– Миша, ну зачем? – Люда укоризненно посмотрела на него.

– Типа того, – кивнул Стёпа. – Только мы исправленные. Твёрдо вставшие на путь исправления. Мы живём за зоной в специальном реабилитационном центре. Работаем, помогаем, вот сюда приехали. Нам даже зарплату платят.

– А почему вас не отпускают, если вы исправились? – поинтересовался Денис.

– Время не подошло, – объяснил Илюха. – У меня вот в сентябре подходит. У Стёпы попозже. Есть ещё Толик, тому вообще ещё долго.

– А сколько вам лет? – спросила Люда.

– Нам семнадцать! – приврал Илюха. – Скоро совершеннолетние будем. А вам?

– Мише и Дениске пятнадцать, а мне шестнадцать. Кстати, Денис мой родной брат, а Миша – двоюродный. У нас тут неподалёку бабушка на даче живёт, мы к ней постоянно ездим.

– Всё растрындела, – недовольно насупился Денис. – А завтра они велосипеды наши стащат.

– Слышь, ты! – покраснел Илюха. – Ты думаешь, раз посадили, значит, воруем всё, что не приколочено? Мы, может, получше тебя ещё будем!

– Чё ты знаешь вообще! – накинулся на Дениса Стёпа. – Вот сломал бы мне руку сейчас, тоже бы посадили! А у меня сроку ещё достаточно, я бы тебе устроил!

– Хватит! – крикнула Люда. – Успокойтесь! Денис, ты не прав, извинись.

– Да ладно, – махнул рукой Илья. – Всё равно вам не понять. Вы о мире ничего не знаете. Сидите тут. В траве за сараем кузнечиков ловите…

– Ничего мы не ловим, – перебила его Люда. – Мы щенков выхаживаем.

– Зачем ты им всё рассказываешь? – возмутился Миша. – Что они, друзья нам, что ли?

– Людмила Александровна сказала, что они тут несколько дней работать будут. Выходит, они так и так узнают. Лучше мы расскажем, чем они сами найдут.

– Вот именно, – буркнул Денис. – Найдут логово, придушат щенят, и всё.

– Да ты достал меня! – психанул Стёпа. – Ты провоцируешь специально!

– Тихо-тихо, – замахал руками Илья. Ему было интересно посмотреть на щенков. – Покажите. – Он кивнул девчонке.

Люда пошла первой, за ней Денис, Илюха и Стёпа. Замыкал цепочку отмалчивающийся Миша. Люда отодвинула доску, выломанную братьями, и залезла внутрь.

– А через дверь нельзя? – спросил Стёпа у Миши. – Открыто же.

– Дровяник на две части поделён. Одна открыта. Другая на замке.

– А ключ попросить?

– У кого? Никто не даст.

Наконец все оказались внутри. Свет, пробивавшийся сквозь щели в стенах, будто лазером прорезал полумрак помещения, заваленного разнообразным хламом. В его лучах кружилась, не оседая, пыль. Все остановились, привыкая к темноте. Вдруг Стёпа чихнул. В углу за сколоченным из фанеры массивным ящиком кто-то завозился и заворчал.

– Ласка! Ласка! – позвала собаку Люда.

В ответ раздалось повизгивание. Ребята потихоньку подошли к ящику и заглянули за него. В неглубокой ямке, похожей на маленький кратер, выстеленной прошлогодней травой, лежала средних размеров дворняга коричневого цвета с белыми пятнами. Рядом возились два щенка – один точь-в-точь как мать, второй – полностью чёрный.

– Ух ты! – Илюха присел на корточки и потянулся к щенкам.

– Стой! – вскрикнула Люда. – Напугаешь собаку. Это же её детки, а ты незнакомый, чужак для неё. Мишка, дай ему хлеба, пусть покормит Ласку.

Миша молча протянул Илье кусок хлеба. Оказалось, у ребят был пакет с едой для собаки, который они со Стёпой поначалу не заметили.