Завод

Коля было нечего ему ответить.

– Я ненавижу все цивилизованное и все культурное. Мне омерзительна лицемерная городская раса, но наверное я и погибаю поэтому, потому что пытался быть таким же хитрым и двуличным, а теперь я поплачусь за это своей жизнью.

– То есть ты все это время притворялся?

– Частично, я думал, что мы сможем найти общий язык, но наши миры слишком различаются, твой мир – это мир цивилизованной жесткости, где на все, что не вписывается в рамки цивилизации закрывают глаза и предпочитают забыть, мой мир – это мир честного варварства, где мы не притворяемся тем, чем не являемся. Так, по крайней мере, было, пока не появился Город и не отравил нас, как меня, своей двуличностью.

После этих слов варвар встал, к ним приближались двое верных истуканов Хослуулах и Талбай. Никаких диалогов или промедлений, они собирались его убить, затыкать копьями.

Все произошло мгновенно и это даже никак нельзя описать, но уже через секунду два охранника лежали мертвыми перед палаткой принца, а над ними стоял Улугбек.

– Я так и знал, что он мне не доверял с самого начала, но я все же надеялся его обмануть, но старого волка не так легко одурачить.

С этими последними словами Улугбек пошел ко все еще пирующему отряду.

Как Улугбек и сказал, скоро приехал отряд хана Улубея и сопроводил их в «столицу» ханства.

Племя Улубея было большим, оно было одним из самых влиятельных на варварских территориях. Но у них своего постоянного поселения не было. Они были кочевниками и они могли разбить своё поселение в любом месте.

Коля проезжал мимо низеньких палаток. Никаких сводчатых арок, высоких домов, мраморных плит. Вместо дорог были либо деревянные настилы, либо грязь. Выходила большая Венеция, где между домами не каналы с водой, а грязь и слякоть. Впрочем, в Венеции вода тоже очень грязная.

В центре стояла палата хана, большой цирковой шатер. Его отняли у каких-то незадачливых циркачей еще давно. Он был девятиэтажкой среди маленьких домиков. И выделялся своей, хоть и поблекшей от времени и воздействия разных стихий, полосатостью, как страшный клоун.

Колю не пустили, а отвели в отдельную палатку и оставили там под стражей, а отряд Улугбека завели в палатку и таким был их финал.

Ещё месяц Коля провёл в племени, практически ни с кем не контактируя и не общаясь. Он как бы жил в перевалочном пункте и не мог его покидать, только смотрел на то, что происходит вокруг.

С утра Николай выехал в обратный путь, в Город. Шесть месяцев в одну сторону и теперь шесть месяцев в другую, ради, по сути, ничего. За это время Николаю исполнилось девятнадцать. Он успел многое увидеть и теперь не мог с четкой определенностью судьи вынести приговор тому, чему он стал свидетелем. Ему хотелось лишь вернуться назад и получить поддержку.

Целый год Коля не был в Городе. И вот он возвращается. За холмом показался небольшой рабочий посёлок. КПП, россыпь маленьких домиков-бараков, парочка административных зданий и огромный завод, возвышающийся над городочком. Он был врезан в землю, как-будто под углом, как огромный чёрный космический корабль или метеорит, приземлившийся посреди леса и разбросавший вокруг себя всю зелёную жизнь, которая была тут тысячелетиями.

Деревянная будка КПП, хилый шлагбаум и небольшая очередь. Вовнутрь прошло несколько сопровождающих Колю аборигенов, они потоптались там. После этого сказали Коле, что все вопросы улажены и он может спокойно проходить, таможенники помогут ему доехать до Завода, а их задача на этом закончена. Они попрощались и Коля уверенно пошёл навстречу нормальной жизни.

– Но вы же обещали меня довезти до Города.

– Что было, то сплыло, гуляй мальчик, радуйся, что Городовым не сдал.

– Но вам же заплатили.

– Пф, буду я всякие договоренности варваров соблюдать, они – дикари, а теперь выметайся отсюда.

Один на улицах приграничного посёлка. Вокруг одни перекати-поля, грустные дома рабочих.

Из Городовых здесь таможенник и его знакомые, так что идти к ним смысла нет никакого. Что же делать…

Коля уныло плёлся по посёлку, денег ему не дали. Он проходил мимо деревянных бараков со сгнившими брёвнами и думал, как же ему тяжело и как он хочет домой.

И в первый раз Коля ощутил, что он абсолютно бессилен. Рядом нет друзей или родственников, вообще каких-то знакомых хотя бы и в карманах нет денег, абсолютный отщепенец. Страшное ощущение: маргинал.

Любой план, даже самая простая вещь, о которой раньше не приходилось задумываться, например, покупка еды или экипаж, вдруг стали абсолютно недоступными.

«Просто заработай!»

Звучало так легко и просто на светских раутах и в лицее, но не так легко в посёлке на окраине Деревни, где кроме фабрики по пошиву одежды ничего нет.

Он сел рядом с домом на краю и просто заснул

Ему снилось, что раз за разом он отстаивает очередь на границе и у него не хватает каких-то документов и каждый раз его отправляют в конец длиннющей очереди, а потом ему говорят, что переведут его через границу, но ему не хватает денег, чтобы его перевели. А потом прибегают Городовые и начинают кричать, требовать документы и разгонять очередь. И переводят только тех у кого есть деньги, а остальных разгоняют и бьют дубинками.

– Эй, парень, вставай.

На корточках перед Колей сидел мужик с короткой стрижкой ёжиком и голым лицом. Он был чутка толстоват, руки, которые брали его за плечо состояли из нескольких пальцев-сосисок и коротенькой ладони.

– Вставай, пацан.

Он поднялся и протянул ему руку.

– Принц из Города значит, есть у нас один тут тоже, который сбежал из рабства, обустроился тут, живет и работает с нами, завтра познакомлю.

– Ужас, я никогда бы и не подумал, что это так распространено, хорошо снова быть в цивилизации, если бы не Городовые.

– Мда, ну может если ты знаком с главой фабрики, то тебе завтра поможет директор нашего производства, свяжется с Городом и тебя скоро отвезут обратно. А сейчас спать.

Рано утром Колю разбудил вчерашний рабочий, Евпат. Настолько рано, что не было даже уверенности утро это или все еще ночь. Деревянные миски с кашей, форма на производство, колонны темных силуэтов, идущих к фабрике по пошиву одежды, КПП.

– Вот, это тот, про кого я говорил тебе вчера, Толя из Города, он очень начитанный, все знает. Эй, Толя!

Впереди стоял высокий и худой мужчина, в очках, правда очень старых и без одной линзы.

– Здра-а-а-а-а-а-авствутйе, господа.

– Вот, Толя, вчера нашел парня, он говорит, что тоже из Города.

– Ааааа, это интересненько, наконец-то образованный человек, наших ценностей получается. Будет с кем обсудить научные вопросы.

На этом общение завершилось, Толя отвел взгляд и ушел в свои мысли.

Через КПП Колю бы не пустили, поэтому Евпат попросил его подождать у входа. Он ждал и ждал, но ничего не происходило. Пока из фабрики не начали выходить охранники и, по всей видимости, администрация. И вместе с ними все тот же вечный классический костюм, цилинд и золотой монокль. Мистер Чен, наконец-то! Евпат и вправду сказал директору и теперь он попадёт домой.

– Здравствуйте, я – Николай Звонкин!

– Ааа, хм, ааа,– директор выглядел удивленным,– ах, ну что ж, я рад, что ты нашелся, через неделю я как раз собираюсь в Город, по делам и тебя я возьму с собой, родители обрадуются, узнав, что ты нашелся.

– Хорошо, что мне встретился Евпат, он рассказал вам, что я вас жду здесь,– радовался Коля, шагая рядом с директором.

– Да, да,– рассеянно отвечал он.

Они отходили все дальше от фабрики. Охрана, менеджеры, директор. У них типа общий перекур или чо?

Коля обернулся и увидел, как над фабрикой поднимаются клубы дыма.

– Ой, вы видите, что там?,– Коля потеребил директора за плечо,-у вас над фабрикой дым.

– А,– он рассеянно обернулся и посмотрел на фабрику,– да, есть такое, фабрика горит,– добавил он бесцветным голосом.

– А рабочие сейчас эвакуируются?

– Ну да, разумеется.

К фабрике съезжались пожарные, скорая помощь, городовые, из окон уже выходило пламя.

Директор и администрация ушли, Коле оставили визитку, чтобы он знал, где искать Чена. И Коля ждал, когда же появятся эвакуированные рабочие, ведь это очень крупная фабрика, там трудятся тысячи рабочих посменно, в том числе Евпат и Толя. Николай чувствовал признательность и хотел с ними увидеться и удостовериться, что с ними все в порядке.

Он снова пришел к фабрике, видел, как выводят людей с территории, кто-то был практически невредим, кого-то увозила скорая, но все равно это были еще не все. Тем более не было Евпата и Толи.

Когда пламя уже охватила большую часть этажей, кое-где из окон начали прыгать, с огромной высоты, в полном отчаянии, люди прыгали, надеясь выжить. Потом уже выносили людей обгоревших, с очень сильными ожогами, были такие, которые выглядели скорее как прожаренный уголь, но не как люди.

Это было долго, пожар был сильный и он никак не гас.

Уже ближе к ночи Коля пошел в дом Евпата, больше ночевать было негде.

Всю неделю он провёл в этом доме, смотря на то как тушат пожар, как разбирают завалы, вытаскивают чёрные трупы. Он выяснил, что Евпат жив, но пока что не мог к нему пойти. Он знал, что тот сильно обгорел и чудом выжил, когда выпрыгнул из окна. И так целую неделю он ходил проверять можно ли уже навещать его или нет.

За день до отъезда.

– Я хочу навестить Евпата, я его знакомый.

– Конечно, палата№12, проходите.

В кровати лежал Евпат, у него было много переломов, но он почти не обгорел и был в сознании. В связи со сложившейся ситуацией директор решил перенести поездку в Город на неделю и за это время Евпат пришел в сознание.

– Привет, Евпат, как ты?

Евпат молчал, он просто смотрел на Колю и молчал.

– Тебе уже лучше?

…

Коле было неловко, Евпат смотрел на него и ничего не говорил. “Очень жаль, что так случилось, но спасибо тебе огромное, что сообщил директору, я скоро отправляюсь в Город и я обязательно попрошу родителей по…”

– Нас там заперли.

– Когда я почувствовал гарь, то сказал об этом менеджеру, он сказал, что это учебная тревога и запер нас, а потом ушел и мы не могли открыть дверь, пока вся комната не оказалась в дыму. Мы чувствовали, как становится жарче и слышали крики людей и треск, а потом мы били окна, очень долго били, но они не поддавались, а огонь уже был в нашей комнате,– Евпат замолчал, а потом продолжил.

– Огонь разделил нас и я оказался у окна, а Толя в середине комнаты и я видел, как он сгорел заживо и те кто были рядом со мной в ужасе били окна и задыхались от дыма.

– Но зачем они вас заперли?

– Они думали, что мы просто не хотим работать и что мы пытаемся отлынивать и заперли, а когда поняли, что это реальный пожар, то сбежали.

После этого Евпат ничего не говорил и никак не реагировал на Колю, просто молчал и смотрел куда-то в потолок.

Когда Николай выезжал в Город, то он видел руины фабрики. Некогда могущественный Завод теперь был стерт с лица земли. На его месте были лишь обломки вперемешку с обгорелыми костями и механизмами. Он был уверен, что мистер Чен разберётся с этим. Погибли люди и все это из-за чьей-то невнимательности, конечно, виновные должны быть наказаны, ведь элита несёт ответственность за жизни всех горожан, даже если они живут в Деревне.

Доехали они довольно быстро, по сравнению с годом тряски в балдахине, сопровождавшийся разными опасностями для жизни, несварением и прочими тяготами поездки в бизнес-классе по аборигенски, это были небо и земля.

С другой стороны, после такого кошмара, который случился в посёлке, странно было видеть, как мистер Чен пьёт крюшон, ест лучшую еду и развлекается светскими беседами с друзьями, рассуждая о судьбе родины и повторяя слова об ответственности перед людьми, он выглядел крайне безответственно.

Коле как-то перестали нравится эти разговоры. Слова, как тяжёлые конструкции без твёрдого фундамента, летели в пустоту, не имея никакого смысла. Просто выученные мыслеформы и словоштампы.

Событие было громкое, когда их экипаж наконец добрался до Города, то их встретили объективы камер и голодные до сенсаций журналисты. Было раннее утро и они скорее всего не завтракали.

Мистер Чен от комментариев воздержался, но уточнил, что через неделю будет пресс-конференция и что конечно разбирательство уже ведётся.

Экипаж продолжил свой ход, Мистер Чен скрылся в здании своей компании, чтобы обсудить дальнейшую стратегию. А Коля поехал домой. Родителей и сестры там не оказалось, они уехали в отпуск и должны были появиться только через месяц. Он отправил им письмо. Его долго не было на Родине, чуть больше года.

Он ходил по улицам Завода, просматривал ленту, наблюдал за элитой. Встретился со старыми друзьями. Но вся эта роскошь, оправданная тем, какую миссию Завод взвалил на себя, перестала его впечатлять.

Раньше мощные арки, мраморная плитка, узоры на стенах были подкреплены чем-то ещё, в них ещё была сила. Сила идеалов, в которые Коля верил, но теперь она иссякла. Вся эта мощь сгорела и сейчас, когда он проходил мимо памятных ему мест, она только тлела и давала немного тепла и вони дыма.

Интервью Мистера Чена было напечатано через две недели после приезда Коли. Из него следовало, что

а) никаких пожарных норм безопасности нарушено не было.

б) никого из рабочих не запирали во время пожара.

в) это была диверсия рабочих.

г) виновные уже найдены и будут строго наказаны.

Поверх были накинуты абстракции и пустословщина, но никаких реальных изменений предпринято не было.

Тоже самое было у Коли и когда он написал заявление на миссис Джан, заявив, что она продаёт человеческое мясо.

Удивительным образом, сначала эта информация всплыла в газетах и только потом была проведена проверка, на которой ничего не выявили. С него ещё и взяли штраф за дезинформацию и так как новость наделала шуму, то Городовые дали комментарий, что

а) они в этом не замешаны.

б) во всем виноваты дикари-варвары.

в) Коле наверное померещилось, потому что он долгое время был в стрессовой ситуации.

И дело на этом умерло.

Апатия и ненависть ко всему вокруг захлестывали Колю. Как же справедливость? Правосудие? Ценность человека? Все размахивали этими словами. Идеалы Отцов-основателей выставляли как щит, чтобы поддержать свою репутацию. Даже с друзьями Николай не мог обсудить.

Для них слова-триггеры были защитной маскировкой, которая не давала им обдумывать что сказано на самом деле. Все разом как-будто ослепли. А его раздражение старались не замечать и жалели его.

Николай проводил день за днём не выходя из своей комнаты, ему пришло письмо, что скоро приедет семья и они наконец-то увидятся после долгой разлуки. Он ждал, что хотя бы они, самые близкие ему люди, смогут увидеть очевидное.

– У нас для тебя прекрасная новость, Милена выходит за мистера Чена.

Такой была первая фраза, которую услышал от семьи Коля за год разлуки. Он сделал вид, что рад, поздравил семью, сестру. А за семейным ужином начал свой рассказ, как он провёл год за пределами Города, в диких местах.

– А правда, что эти дикари не моются и едят все руками?

– Хаха, ну понятно, что у этих варваров нет никакой культуры.

– Ужас, этот Толя наверняка обманывал, он не мог быть из Города, он же ну…

– Хм, ну да, понятно, что этот диверсант тебе наплел всякого, я тоже сначала прочитал его интервью и был шокирован, но потом все стало на свои места.

– Да, для нашего друга-директора эта диверсия была большим ударом, он так переживал, был в таком большом стрессе.

Весь рассказ Коли был прокомментирован, все мельчайшие детали, все особенности персонажей этой истории были оценены. Поэтому варвары и деревенщина были злодеями, а директор и Джан невинными жертвами обстоятельств.

– Сынок, ты прошел через многое. Но и эта грустная история учит нас, что надо продолжать нести наши идеи просвещения в массы. ЛикБез, так сказать. Теперь ты знаешь, почему миссия Заводчан так важна, чтобы направлять этих идиотов и баранов.

Гордый, самодовольный кот. Их лица выглядели уродливо. Их гадкие пальцы, их довольные и радостные улыбки, их одежда, Коле казалось, что комната наполняется запахом гари. А пальцы, как гаденькие черви, орудовали ложками, вилками, ножами и им не виделось в этом ничего удивительного.

– Мне кажется, что вы слишком предвзяты в их отношении,– промямлил Коля.

– Ой, да ну, ты же сам все видел, какие они варвары, какие ужасные люди, обманщики и лицемеры. Они абсолютно не понимают наших гуманистических идеалов и вот результат.

– Да я не думаю, что это самое важное, мне кажется, что…– он задумался.

– Ну-ну?

– Я думаю, что…

Коля переводил взгляды с одного веселого лица на другое и видел в них только самодовольное незнание, убежденное в своей правоте и всезнании.

– Продолжай, переубеди наc,– весело подзудил его отец.

Николай посмотрел на него очень грустно и устало и понял, что хотел сказать.

– Я думаю, что ебал вас в рот.

Встал и ушел.

В жизни, бывает наступают моменты, когда ты понимаешь, что не можешь передать то, что ты пережил, человеку, который этого не чувствовал. Какой-то опыт нужно прожить самому и понять для себя, что это такое, а остальным необязательно уже ничего объяснять. Если надо будет, поймут. Если нет, то и не надо.

И в жизни Коли наступил такой момент.

С ненавистью он в последний раз проходил через сводчатые арки «великого» Завода, шлепал ногами по белоснежной мраморной плитке и от всего сердца презирал всех этих людей вокруг, которые тешили своё самолюбие тем, что они на верной стороне. Когда он вышел из Завода, то видел, как Солнце поджигает Завод и как он весь светится и искрится в его лучах. Весь такой белый и прекрасный, правильный и с соблюдением всех правил пожарной безопасности, он стоял здесь. Он стоял целый и невредимый в лучах Солнца. А Коля стоял и стоял рядом с ним и ему казалось, что Завод потихоньку дымится, что маленькие уколы Солнца в любую секунду спалят Завод до тла и тогда Коля увидит только обгорелые руины Завода.

– 

КОНЕЦ -

Мой канал в тг: @beinlamainyokohama (Квасецкий)

Примечания

1

«… а воровать.» (с) Стив Хуйс (прим. Редактора)

2

Ханьфу – традиционный китайский костюм, напоминающий халат (прим. редактора)