Стальные Волки. Три Звезды

Еще меня порадовало, что интенсивность грузоперевозок между Землей и Луной уже заметна визуально. Две дуги, состоящие из зеленых точек, хорошо заметны при определенном масштабе изображения. Конечно, о сплошной дуге из точек речи не идет, но тем не менее тридцать один контейнеровоз двигался к Земле и пятнадцать обратно, а со временем этот поток будет только увеличиваться, по мере схода новых контейнеровозов и буксиров со стапелей. Но такая тенденция имеет и обратную сторону: как только будут перекрыты все потребности Земли, народ начнет стремиться к прежней сытой жизни, забывая о случившейся недавно катастрофе, как это произошло после первого вторжения. С этим нужно что-то делать.

Подогнав масштаб солнечной системы так, чтобы были видны ближайшие объекты пояса Койпера, я отобразил в модели прозрачную сферу, обозначающую беспрыжковую зону. Нужно определиться с местом строительства моего следующего проекта. Пожалуй, самого масштабного, что я когда-либо делал. Уверен, что рано или поздно мы овладеем технологией гиперпространственных прыжков. Наши новые союзники не передали нам рабочих экземпляров генераторов прокола, но первое, что мы из них вытащили еще там, на объекте 2073 MS27, – это рабочая теория гиперпространства. Сам я не ученый, но собранная мной команда, проанализировав полученные данные, заверила меня, что способна создать действующие устройства в кратчайшие сроки, и я без зазрения совести выделил на это ресурсы. И сразу же начал прикидывать, как можно использовать такие врата для обороны.

Любому, кто изучал предыдущие действия противника, становится понятно, что предсказать точку выхода из гипера практически невозможно. Из этого следует, что нам понадобится возможность быстрой переброски мобильных сил в требуемую точку пространства. Так сказать, создать локальный перевес на небольшом участке фронта, как это делали в земных войнах, порой выигрывая сражения, будучи в меньшинстве. Хотя, конечно, космические сражения сильно отличаются от сражений на суше, но высокая мобильность открывает новые возможности. Порассуждав о переброске космического флота, я усмехнулся, так как того самого флота практически нет – сейчас упор делается на постройку буксиров и контейнеровозов для спасения населения Земли, а также на производство моих роботов рабочей конфигурации. Да, увеличение количества рабочих рук идет как через миграцию населения с Земли и их дальнейшее обучение, так и через наращивание количества робототехнических средств. Тем не менее моя компания – самостоятельная структура, поэтому часть ресурсов я направляю на постройку модернизированных фрегатов класса «Левиафан», и четыре штуки уже заложены на верфи. Считаю это таким же важным, как производство еды и самых необходимых товаров, осталось в этом убедить совет. На этот счет у меня есть кое-какие идеи, хотя они и на гране фола, но я готов рискнуть.

Итак, возвращаясь к мобильности космического флота, мы сильно отстаем в энерговооруженности от наших врагов и даже от наших новоиспеченных союзников, и, судя по предложенным отделом новых разработок эскизам прототипов генераторов прокола, будут они очень громоздкими. Причем громоздкие – это мягко сказано, ни один наш корабль не сможет обеспечить их работу, поэтому первые устройства придется делать стационарными. Хотя и тут можно что-то придумать. Мне на ум пришло название «гиперпространственные врата», и я сразу же изменил название проекта и отправил об этом уведомление Зарубину.

Такие врата нужно разместить во множественном количестве, по всей границе беспрыжковой зоны, чтобы флот мог быстро прыгнуть через одни ворота и выйти через другие, оказавшись в нужном месте. Еще теория гиперпространства говорит, что при наличии маяков можно добиться филигранного формирования воронки в нужных координатах, с точностью до нескольких метров. А такая сеть врат и будет сетью маяков, своего рода глобальной системой позиционирования Земли, только на локальном участке в гиперпространстве. И сейчас я хотел определиться с количеством таких врат – геометрия нам в помощь!

На трехмерной модели солнечной системы появилась окружность, лежащая в плоскости эклиптики, с радиусом, равным радиусу беспрыжковой сферы. Затем я построил еще две окружности, в плоскостях, перпендикулярных друг другу, – это будут базовые плоскости. Теперь пять раз продублировать каждую окружность с поворотом на тридцать градусов относительно оси, проходящей через Солнце, и получаем сферическую сетку. На каждой такой окружности я провел радиусы с тем же тридцатиградусным шагом и получил двенадцать точек. И с учетом всех окружностей получил сто восемьдесят мест размещения врат. Цифра запредельна, если учитывать, что в наличии нет ни одного экземпляра врат, даже не начинали строить, но заранее продумывать развитие необходимо.

Теперь о самих мобильных силах. Понятно, что размещайся флот где-нибудь внутри беспрыжковой сферы, от него не будет никакого толка. Пока корабли покинут сферу и доберутся до ближайших врат, пройдет очень много времени – и такая переброска станет бессмысленной. Поэтому база мобильных сил должна находиться за пределами беспрыжковой зоны. И лучшим местом для такой базы могут служить крупные небесные тела пояса Койпера, например Хамуеа, Макемаке, Эрида или Плутон. Конечно, если закатать губу, то можно построить опорные базы на всех четырех, но сейчас справиться хотя бы с одной, поэтому мой выбор пал на Плутон. Самый крупный из известных транснептуновых объектов. Конечно, его орбита такова, что он периодически заходит в беспрыжковую зону, но сейчас Плутон находится на расстоянии в сорок пять астрономических единиц, и дальше это расстояние будет только увеличиваться. Он снова окажется к солнцу ближе, чем на сорок астрономических единиц, через сто пятьдесят лет – на наш век хватит. Плутон и его спутник Харон, благодаря своей массе, создают собственную беспрыжковую сферу, радиусом около тысячи километров. Значит, сама база флота будет внутри этой сферы, чтобы враг не мог выйти из гипера вплотную, а прототип врат будем строить за ее пределами.

– Сэр, через минуту сядем, – вырвал меня из виртуала пилот.

Я кивнул и продолжил размышлять: пока строительство базы и врат нужно держать в секрете от совета. А своей команде покажу, чего я тут надумал, уверен, они найдут кучу подводных камней.

Когда почувствовал толчок, говоривший о том, что опоры челнока коснулись посадочной площадки, я выделил Плутон и создал выноску, в которой написал: «Сектор П». После чего стал отстегивать ремни безопасности и собираться на выход. Зарубин обещал показать мне именно то, что приблизит реализацию гиперпространственных врат.

* * *

Виктор Степанович нервничал и ходил из стороны в сторону, периодически поглядывая на экраны в операторской. Помещение, в котором я сейчас находился, было десять на двадцать метров, в типичном аскетичном лунном стиле. На одной из стен светились три проекционных экрана, куда выводилась информация о ходе эксперимента. Также здесь установлены четыре операторских консоли, за которыми сейчас сидят подчиненные Зарубина. На противоположной стороне от экранов располагались кресла и столы, – в общем, такой себе центр управления. Человек десять сидели в креслах и о чем-то тихо переговаривались. Я стоял на площадке, позади кресел, и здесь же передо мной бегал Зарубин.

– Виктор Степанович, присядьте, – предложил я своему инженеру. – Не маячьте перед глазами.

Тот остановился и недоуменно посмотрел на меня, затем прошел к ближайшему креслу и сел. Правда, надолго его не хватило, и уже через минуту он вскочил и снова начал расхаживать. Я хмыкнул, видя такое переживание за свое дело. С этим нужно что-то делать.

– Виктор Степанович, – обратился к нему, чтобы отвлечь, – я знаю, что вы проводите эксперимент по налаживанию гиперпространственной связи, но пока мы ждем, расскажите суть.

Похоже, я принял правильное решение, так как Зарубин перестал дергаться. Подойдя ко мне, он встал с правой стороны и указал на левый экран, где было изображение сферической камеры.

– Слева экран показывает рабочую камеру приемопередающего устройства, которое находится здесь, на Луне. Теория говорит, что нельзя открыть стабильную воронку вблизи больших масс, и это так. Но создать прокол в гиперпространство можно, правда, он просуществует какие-то пикосекунды, и чем больше этот прокол, тем больше энергии для этого понадобится. Такая же зависимость энергии от квадрата среднего радиуса воронки, но в беспрыжковой зоне появляется коэффициент, и чем ближе к объекту массы, тем больше этот коэффициент увеличивается, причем в геометрической прогрессии.

– Виктор Степанович, – перебил я его, чтобы он не залазил в дебри, и, повернув к нему голову, с улыбкой продолжил: – Теорию я знаю, вы суть эксперимента расскажите.

– Да, вы правы. – Смутился тот. – Ну, в общем, тут вывод напрашивается сам: нужно открывать воронку как можно меньшего размера, в нашем случае это размер порядка десять в минус пятнадцатой степени метра, и на такой размер энергии хватает. Как показали первые эксперименты, такие воронки не годятся для прохода вещества, но вот сигнал проникает без каких-либо проблем. Время существования воронки тоже не проблема, мы просто будем открывать их с нужной нам частотой.

– Я так понимаю, справа камера второго приемопередатчика? – указал я на правый экран.

– Да, все верно. Второй прибор находится на орбите Марса, для чистоты эксперимента. Сейчас мы видим изображение камеры с задержкой около десяти минут. Также обе камеры изолированы от попадания или выхода каких-либо радиосигналов.

– Так чего мы сейчас ждем?

Инженер смутился и, разведя руки, ответил:

– Понимаете, Михаил Валериевич, здесь, на Луне, у нас есть свободные энергетические мощности, а вот каждый построенный реактор космического базирования на особом счету, и свободных нет. Они идут сразу либо на буксиры, либо на военные корабли.

Я кивнул.

– Поэтому я установил на космический аппарат обычные солнечные преобразователи, и сейчас мы ждем полной зарядки конденсаторов. На минут пятнадцать работы их хватит.

В этот момент один из операторов произнес:

– Минутная готовность.

– Смотрите на левый экран, – продолжил Зарубин. – Первым начнет создавать гиперпространственные воронки приемопередатчик, находящийся на Луне, и, если эксперимент удастся, через несколько секунд мы увидим то же самое на правом экране без задержек.

Я уставился на экран, не отводя взгляда.

Спустя минуту оператор начал обратный отчет:

– Пять, четыре, три, два, один, запуск.

В центре изображения появилась маленькая искорка, которая начала пульсировать. Частота пульсации увеличивалась, пока глаз не перестал этого замечать и светимость искорки стала ровной.

– Начать передачу! – крикнул Зарубин.

– Виктор Степанович, – с иронией произнес я, – зачем же кричать, у вас гарнитура есть для этого?

Тот повернулся с виноватым видом и пожал плечами, а я перевел взгляд на правый экран, где ничего не происходило, но затем резко появилась такая же искорка. В помещении наступила тишина, пока оператор не произнес:

– Сигнал стабильный, потерь данных не наблюдается, получаем видео в реальном времени.

После чего Зарубин поднял обе руки вверх и закричал:

– Да!

Затем и все остальные стали что-то выкрикивать, обниматься и пожимать друг другу руки. Мне тоже хотелось что-нибудь выкрикнуть, но я просто стоял и улыбался во все тридцать два зуба, переводил взгляд с одной искорки на другую и думал, как же этого не хватало раньше. Теперь нам будет доступна мгновенная связь в любой точке солнечной системы, возможность управлять беспилотными аппаратами в реальном времени на огромном расстоянии. Перспективы открывались поистине безграничные, не говоря о том, что это первое практическое применение теории гиперпространства, – значит, мы на верном пути. Я сделал пару глубоких вдохов и подошел к Зарубину.

– Поздравляю, Виктор Степанович. – Я пожал ему руку. – Понимаю, что для вас это значимое событие, но расслабляться пока рано, поэтому сегодня вы и ваши люди можете отдохнуть и отметить, а завтра начинайте доводить это устройство, – я кивнул в сторону экранов, – до серийного образца. Приемопередатчик должен быть унифицирован и подключаться к нашим системам связи.

– Хорошо, – просто ответил инженер, продолжая трясти мою руку.

– Вы мне руку оторвете, если продолжите.

Зарубин посмотрел на предмет моего вопроса и со словами «Простите, это я от радости» тут же отпустил.

Я еще раз окинул помещение взглядом, задержавшись на трансляции работы передатчиков, и сказал:

– Ладно, вы тут дальше без меня.

После чего развернулся и направился к выходу. Двигаясь по коридору, думал, дотерплю до своих апартаментов или все же здесь заорать.

Глава 2

956 дней до прыжка. Земля. Пустоши западной Сибири

– Екатеринбург-контроль, говорит Охотник 1242, что там у вас? – Иван остановился, достал планшет и начал осматриваться в поисках подходящего места. Искомое было обнаружено в метрах пяти от него, и он бодро зашагал к поваленному дереву. Когда он присел, его группа охотников расположилась рядом, а дровосеки встали по периметру.

– Говорит Екатеринбург-контроль, – раздалось в наушниках, – слышу тебя, Охотник 1242. Одна из наших птичек обнаружила противника, ваша группа ближе всего.

– Численность?

– Один гигант и несколько единиц прислуги.

– Принял. Жду координаты цели.

Пискнул планшет, оповещая о принятии пакета данных. Иван развернул карту, где зеленым маркером было обозначено их местоположение, а севернее красный маркер. Иван ткнул его – и справа появилась выноска. Прочитав краткую информацию, он не забыл просмотреть прикрепленное видео, на котором с большого расстояния были видны восемь фигур, одна из них выделялась своим размером. Изображение приблизилось, и теперь можно было хорошо разглядеть роботов пришельцев, бесцельно бредущих в только им известном направлении.

Уже почти год прошел с тех пор, как основные силы противника на Земле были разбиты, но и по сей день обнаруживаются вот такие небольшие группы роботов пришельцев. Поначалу опасались, что такие бродячие группы будут вести подрывную деятельность, но в процессе выяснилось, что у них нет никакой цели. Они просто двигаются в каком-то направлении и атакуют, если на их пути окажутся люди или инфраструктура. Аналитики пришли к выводу, что единственное объяснение их поведения – это отсутствие единого центра управления, и они просто выполняют последний приказ или тот, что заложен в случае отсутствия связи с центром.

Иван свернул файл и несколькими касаниями активировал автоматическое построение маршрута к цели. Между зеленым и красным маркерами с учетом движения противника прорисовалась кривая с информацией о протяженности и времен в пути. Это не первая вылазка для Ивана в пустоши, можно сказать, что он ветеран, поэтому построенный маршрут ему не понравился, и он вручную подкорректировал ключевые точки пути, сократив того почти на пять километров. Выяснив все необходимое, снова активировал связь.

– Екатеринбург-контроль, данные получил. Расстояние до цели – двадцать два километра. Выдвигаюсь.

– Понял тебя, Охотник 1242. – На несколько секунд в наушниках наступила тишина. – Да, чуть не забыл, мне приказано вернуть твою группу, как только выполнишь это задание, у командования кое-что есть для тебя. Так что не задерживайся. Удачи.

– Принял, Охотник 1242. Отбой.

Иван выключил планшет и пристегнул его к бедру. Поднявшись, он окинул взглядом свой отряд, – три бойца в подчинении и четыре дровосека. После обнаружения кочующих групп противника ребром встал вопрос, что с ними делать. Для решения этой задачи создали отряды охотников, в обязанность которых входили поиск и уничтожение обнаруженных вражеских роботов. Такие отряды прочесывали местность и при необходимости вступали в бой, но в большинстве случаев достаточно было приблизиться к врагу и вызвать ракетный удар, после чего произвести контроль. Опытным путем выяснили, что состав группы четыре на четыре наиболее оптимален. Дровосеки обеспечивали огневую мощь, а бойцы разведку и техобслуживание, ну и командир для принятия решений. Еще одним фактором послужило то, что в десантный бот больше не влезало, не по размеру, а по весу. Чтобы взять еще одного дровосека, двум бойцам пришлось бы остаться.

Взгляд Ивана задержался на одном из дровосеков, который значительно отличался от остальных. С первого же взгляда на этого стального бойца становилось понятно, что он побывал во многих переделках. Его броня покрылась множеством выщерблен и следами многочисленных ремонтных работ. Помимо этого, присутствовало и нестандартное оборудование, закрепленное в модульных гнездах. Но еще больше он выделялся пятнистым окрасом и выгравированным на спине и груди именем – «Никита». Иван подошел к этому дровосеку и похлопал его по щиткам брони.

– Ну что, дружище, поработаем еще немного, а потом домой. – Иван застыл, будто ожидая, что тот ответит.

Но вместо этого в наушниках раздался голос одного из его бойцов:

– Сержант, что там база сообщила?

На визоре шлема отобразилось, кто сейчас выходил на связь, Иван активировал общий канал и повернулся к говорившему.

– У нас новая цель, – он вытянул руку, указывая направление, – двадцать два километра на север. Всем оправиться, через пять минут выступаем.

Да, броня позволяла справлять нужду, не снимая ее, но ощущение так себе. Поэтому, отдав приказ, он сам направился в сторонку, приводя свой бронированный скафандр в надлежащую конфигурацию для выполнения данного действия.

Путь на север лежал через опустошенные огнем земли, впрочем, такая картина характерна почти для всей планеты. Как помнил Иван, до войны множество экспертов рассуждали, что в случае тотальной ядерной бомбардировки Земли наступит ядерная зима, но все вышло наоборот. После окончания орбитальной бомбардировки, в течение тридцати дней, температура на Земле действительно понижалась, но затем выявились другие факторы. Пыль, и пепел, и сажа, выброшенные в атмосферу, действительно препятствовали проникновению значительной части солнечных лучей, но они же и препятствовали излучению тепла Земли в космос. А если учесть, что по всей планете бушевали пожары и извергались проснувшиеся вулканы, то количество поступающего тепла в атмосферу значительно превысило ее механизм естественного охлаждения. Пожары были глобальными, горело все, что могло гореть, можно сказать, сплошной огненный шар, огненные смерчи были привычным зрелищем. В таких условиях атмосфера начала резко разогреваться, но на этом катастрофы не закончились. Оказалось, что пыль и пепел поднялись на недостаточную высоту и после того, как пожары начали стихать, были связаны конденсирующейся влагой и выпали на поверхность в виде осадков. И самое страшное оказалось то, что осадки выпали по всей Земле, включая северный и южный полюса. Ледяные шапки стали черными и потеряли свою отражательную способность. Атмосфера очистилась, и уже само Солнце приняло эстафету по повышению температуры. Климат становился все более засушливым, ледники таяли, а пожары возникали вновь и вновь. Многие острова и прибрежные зоны были затоплены, даже кислорода стало меньше из-за его выгорания. Через год климат стабилизировался, и ученые полны оптимизма, что планета восстановится. Но сейчас, когда Иван смотрел на торчащие обгоревшие до угля пни, завалы из сгоревших деревьев и черную от сажи и пепла землю, ему в голову приходило лишь одно определение – пепелище. Через это предстояло пройти больше двадцати километров.

Спустя три часа пути отряд Ивана занял позицию в ожидании неприятеля. Разведывательный беспилотник был запущен, в нескольких местах прятались тараканы, а дровосеки стояли в заранее оборудованных точках, чтобы в случае чего взять противника в огневой мешок. Иван отслеживал на планшете, как в двух километрах от их позиции вражеский отряд упорно брел вперед. Без внешних команд, разведки с воздуха и поддержки авиации роботы пришельцев довольно легкая мишень, но Иван медлил с выдачей координат для нанесения ракетного удара.

– Командир, чего мы ждем? – спросил один из бойцов.

С этими парнями Иван вышел на задании впервые, да и для них это был третий выход в пустоши. Нет, у него не было никаких нареканий на их работу, но им еще не хватало опыта. Он повернул планшет в сторону и указал на него пальцем.

– Смотри. Вот эти холмы находятся западнее от позиций противника, а значит, будут на пути ракеты, на ее конечном участке траектории. Конечно, сама ракета способна как обойти эти холмы, так и зайти сверху, но это снижает шанс поражения. Ты же не хочешь устраивать перестрелку с такой крупной группой?

– Да не хотелось бы, – ответил боец.

– Вот и я тоже. Подождем немного, они движутся с небольшой скоростью, но через семь с половиной минут выйдут на открытый участок, вот за минуту до этого и скину координаты в центр.

Так и вышло, через шесть минут Иван отправил запрос на нанесение ракетного удара по отправленным координатам. Пришло подтверждение, и где-то за тысячу километров, под Екатеринбургом, откинулся люк, из которого была вытолкнута небольшая ракета, развернулась в воздухе в горизонтальное положение, после чего запустился двигатель и, набирая скорость двадцать махов, она умчалась по указанным координатам.

– Внимание, – произнес Иван, – ракета пошла. Расчетное время подлета – две минуты. Всем приготовиться.

И тут противник преподнес сюрприз – он просто остановился. Иван выругался и, заподозрив неладное, отправил запрос по сети: «Всем боевым единицам доложить обстановку». Но получив отчеты, убедился, что никто не был обнаружен. Неприятель просто стоял на месте и ничего не делал. Ивану пришла в голову мысль, что эти роботы совсем отупели. Он мельком взглянул на таймер подлета ракеты – оставалось полторы минуты.

– Ладно, значит, будем действовать по плану Б, – проговорил он в пустоту и начал менять вектор атаки для ракеты.

Отправив данные, увеличил масштаб карты и увидел отметку летящей ракеты. Ее траектория изменилась, и теперь ракета должна была сделать небольшую дугу и зайти с юга. Потекли секунды ожидания, и, когда на таймере показалось число двадцать, он активировал связь и спокойно сказал:

– Включить подсветку цели.

Боец, контролировавший беспилотник, тут же выполнил команду. И как только пришел отклик от ракеты, что цель по лазерному лучу захвачена, противник зашевелился. Роботы пришельцев начали озираться в поисках противника и, определив, что это воздушная цель, открыли огонь. В воздух устремились росчерки пуль, и Иван с камеры беспилотника наблюдал, как те самые пули пролетают мимо. Да, небольшой БПЛА на таком расстоянии – сложная цель для стрелкового оружия, но, как это обычно бывает, у противника оказался неизрасходованный зенитно-ракетный комплекс. И прежде чем Иван заметил дымный след ракеты, от беспилотника пришло оповещение об активном облучении. Нужно принимать решение, он снова посмотрел на таймер – десять секунд до удара.

– Уводи его! – крикнул он.

БПЛА, подчиняясь команде оператора, тут же сложил крылья и камнем ушел к земле. На высоте менее тридцати метров он снова раскрыл крылья, и почти у земли его падение превратилось в горизонтальный полет. Беспилотник спасли, но подсветка цели исчезла, что подтвердило сообщение о потере ракетой целеуказания. Для подобных случаев заранее и были отправлены тараканы.

– Активировать целеуказание таракану номер четыре. В случае потери таракана задействовать следующего по номеру в обратном порядке, – отдал новый приказ Иван.

Он отметил четкую и почти молниеносную реакцию его отряда, так как подчиненный, отвечающий за тараканов, без задержек выполнил приказ. Роботы противника тут же переключились на новый раздражитель и начали движение в его сторону, непрерывно ведя огонь изо всех стволов. Как и следовало ожидать, через десяток секунд метка таракана номер четыре погасла и в процесс тут же вмешался третий. В итоге отряд потерял двух тараканов, прежде чем от ракеты пришло сообщение, что она уже сама удерживает цель.

Задрав голову, Иван увидел бесшумно проносящейся на огромной скорости огненный болид. На такой скорости в плотных слоях атмосферы воздух вокруг ракеты уплотняется, разогревается и превращается в плазму, что и наблюдал Иван. Взрыв! На месте, где раньше находился противник, во все стороны разлетались земля, камни, остатки деревьев и части когда-то грозных машин для убийства.

Напряжение спало, и в наушниках раздался победный клич. Иван посмотрел на ликующих бойцов, он, конечно, не видел их лиц за закрытыми шлемами, но представлял эмоции.

– Что, первые на вашем счету? – спросил он с улыбкой.

– Да, сержант! – ответил один из бойцов. – Предыдущие выходы были вхолостую.

– Ну тогда пошли смотреть, что у нас получилось. Да и мозги тараканов нужно подобрать, если целы.