Я, презирая смерть, шагал вперёд, или Сесть я готов на трон. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть II

Владимир Буев

Я, презирая смерть, шагал вперёд, или Сесть я готов на трон. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть II

И вновь дуэт поэта с пародистом

Дуэт Михаила Гундарина и Владимира Буева продолжает играть свои мелодии. Поэт, как обычно, зовёт читателя в романтические дали, пародист скрупулёзно объясняет самые фантастические завихрения с точки зрения бытового реалистичного здравого смысл.

Поэт пишет:

Ломкая мелочь в морозных карманах,

Грязный ледок на экране дисплея –

Это февраль, роковой и стеклянный,

Вводит героя в свои эмпиреи…

…Мы ожидаем невиданной птицы,

С молотом в клюве, с серебряной дрелью,

Чтобы разбить всё, чему не разбиться,

Даже под плотным обстрелом капели.

Гибни всерьёз, никудышнее время

Грязных ботинок и мокрого хлеба!..

Пародист отвечает:

Чистить экран нужно чаще от пыли

И в феврале на морозе не плакать.

Коль невтерпёж, то чернила в бутыли

Лучше на воздух тащить Пастернакам…

…Грушу обуглит поэт на странице,

Речь свою сделает витиеватой,

Если ни дева не даст порезвиться

И ни издатель за стих не заплатит…

Не знаю, что заставило Владимира Буева быть столь жёстким: обычно он куда более либерально относится к недостаткам поэтического материала.

Но вот несколько иная ситуация: в стихах звучит чуть ли не философская нота (Можно бы даже сказать: философский клич, но, на самом деле, так сказать нельзя). Приведём это короткое стихотворение полностью:

Куда расти? Туда, где лето,

Где солнца круг, срывая крюк

Уже ноябрьского рассвета,

Взлетает, как высокий звук.

А здесь закона и порядка

В любом табло одно число.

И разделилось без остатка

На всех ничейное тепло.

Верти фонарь над головою,

Подземный пролагая путь

Тому, кто хочет стать травою,

А раньше был мороз и ртуть!

Что же отвечает на это пародист? Он отвечает, как всегда, с точки зрения здравого смысла, приземлённого и повседневного, не имеющего ничего общего с витанием в эмпиреях:

Расти большим на радость миру!

До ста и больше лет расти

Без старости. Не став пронырой,

Покров земли не подвести.

Тянуться из-под камня к небу,

Фонарь над головой пока.

Все по закону лягут скрепы

И по порядку на века.

Из недр земли – прорыв в выши́ны,

Мороз и ртуть – чудесный день.

Пускай невелики аршины.

Пока фонарь не набекрень.

Скажем честно, на этот раз пародист отнёсся к поэту вполне снисходительно. Впрочем, пародисты должны любить поэтов (о своей к ним любви неоднократно заявлял самый известный отечественный пародист – Александр Иванов): если поэты не будут писать стихи, что делать пародистам, кого пародировать и дезавуировать?

Но у пародии Владимира Буева в данном случае есть другое преимущество – она самодостаточна и вполне может восприниматься сама по себе (даже с переносом ударения на безударный слог).

Будем честными, Михаил Гундарин по-своему заботится о том, чтобы у Владимира Буева всегда был под рукой качественный материал для пародий:

Не печалься. Твои рецидивы

даже смерти, и той не смешны.

Сочетанье вины и мотива

создает ощущенье страны.

Сочетанье любви и неволи

создаёт перемену картин.

Сладко свищет магнитное поле…

Не спеши, ты ещё не один.

И пародист с радостью берётся за дело:

Сочетанье того ли, сего ли

создаёт ощущенье всего.

Коль живёшь ты в любви и неволе,

со страною почувствуй родство.

Коль вина и мотивы есть, снова

под собою почувствуй страну.

Коль в державе по новой хреново,

То пойдёшь не один ты ко дну.

Пародируя Михаила Гундарина, Владимир Буев создаёт чуть ли не политический памфлет, хотя ясно, что в политические дебри он лезть не собирался, но был вынужден идти за мыслями автора стихотворения, по сути играя на чужом поле. И куда выведет перевод поэтических фантазий в реальное русло, заранее сказать трудно.

Второй совместный том Михаила Гундарина и Владимира Буева свидетельствует о прочности этого творческого тандема. Причём, как написал Владимир Буев в авторском предисловии к первому тому, это – не конец нынешнего собрания сочинений.

Увы, круг любителей поэзии в наше время довольно невелик, да и раньше поэты жаловались на это обстоятельство. Как писал Пётр Вяземский своему любезному другу Александру Пушкину: «Круг поэтов делается час от часу теснее – скоро мы будем принуждены, по недостатку слушателей, читать свои стихи друг другу на ухо. – И то хорошо». А на дворе стояла первая треть XIX века – «Золотой век» русской поэзии.

Будем надеяться, что этот сборник найдёт своего читателя, и те, кого сегодня интересует российская поэзия, не без интереса прочтут его.

Владимир Володин, журналист, литератор

От автора

Перед тобой, уважаемый читатель, вторая книжка/второй том (или же вторая часть одной и той же книжки в трёх частях) с моими пародиями/версификациями/откликами на стихи прежде алтайского, а нынче известного московского (но в целом российского и глубоко народного русского) поэта Михаила Гундарина.

Почему не останавливаюсь лишь на обозначении «пародии» (хотя раньше постоянно и категорически заявлял: дескать, только так и никак иначе, лишь этот термин верен и никакой другой)? Наверное, в чём-то соглашаюсь с самим Михаилом, который вообще не считает эти мои тесты пародиями или считает их не совсем пародиями, характеризуя подобное творчество как поэтическую рефлексию на чужие стихи: «Уверен, она вполне оправданна, мало ли кто от чего загорается, мало ли какое топливо приводит в движение механизмы текстопорождения – у кого-то природа живая, у кого-то сотворённая» (из предисловия Михаила к сборнику с моими пародиями на стихи русского классика XIX века Евгения Баратынского).

Не зря сказано: поэт в России больше, чем поэт. Помните такое у Евтушенко?

Поэтому и Миша (позвольте дальше снова буду так называть его, ибо дружим мы с момента его переезда из Барнаула в Москву) не только талантливый поэт, но и искусный прозаик, и литературный критик и даже, не побоюсь этой характеристики, подлинный мастер-литературовед (про то, что он дипломированный философ/кандидат наук и невероятно удачливый маркетолог, я честно сообщил читателям в своей первой книге/первом томе/первой части книги).

Попутно не к месту вспомнилось, что в нашем МГУ-шном студенчестве все звали Мишу Майклом, да он и сам так всегда представлялся при первом знакомстве. Что ж, ошибки незрелой юности. «Кто в молодости не был радикалом [вариант: либералом] – у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором – у того нет ума». Нынче зваться Майклом по меньшей мере не патриотично и не мудро. И правильно!

Таланты Миши и он сам сегодня, что называется, нарасхват. Востребован во всех своих ипостасях. Особенно как критик и прозаик. Последнее его прозаическое творение создано в соавторстве с моим сибирским/красноярским земляком Евгением Поповым – замечательная книга «Фазиль» – биография абхазского писателя, который стал классиком русской литературы ХХ века. Я прочитал эту книгу на одном дыхании (в крайнем случае на двух с половиной). И не задохнулся. Вернее, чуть не задохнулся (от восторга).

Итак, поэт в России больше, чем поэт, а пародист – всего лишь пародист, хотя надежды написать рецензию на «Фазиля» я всё ещё не теряю. Даже лелею. Ранее ведь у меня нашлось время и вдохновение на пару рецензий на две другие книги Мишиной прозы.

Поэтому пока же продолжаю пародировать его стихи. Вернее, собираю всё ранее написанное под одну обложку с лёгкой текстуальной коррекцией/наведением глянца.

***

С августа 2022 года на моих каналах в YouTube и Rutube открылся цикл видеопубликаций с пародиями на стихи Миши (сам сочинил – сам начитал на камеру: что называется, «всё сделано своими руками»; или так: если уж не мозгами, то руками). Статическое визуальное «обрамление» видеоряда (вроде это зовётся «заставкой») – репродукции картин Винсента ван Гога. Такие вот возникли ассоциации/аллюзии к Мишиному творчеству: как язык у меня без костей, так и мозг без них же.

Вот, к примеру, кто помнит эту стоптанную обутку? Образ довольно известный. И сама картина «Башмаки» – одно из самых знаменитых ныне полотен живописца (вариаций на тему поношенной обуви у ван Гога множество).

С её публикации в качестве заставки я и начал сопрягать творчество Миши и Винсента.

Ван Гог и Миша Гундарин. Миша Гундарин и ван Гог. Кто более матери-истории ценен? Неужели думаете, что между стихотворцем и живописцем нет ничего общего? Есть! Гармония! А вкупе с моими пародиями всё становится ещё более гармоничным.

За всю жизнь ван Гог продал всего одну свою картину (тут уже в развитие аллюзий). Это, конечно, вовсе не значит, что Миша за свою жизнь написал пока всего один стих. Вовсе нет! Стихов было много.

Это значит… Впрочем, нет, не это (то бишь не то, о чём все подумали), а совсем другое. И даже не другое (в смысле: не второе), а третье! Гений ван Гога стал очевиден/раскрылся после того, как сам он ушёл на радугу. Миша, без сомнения, будет жить долго и счастливо. И даже вечно, поэтому непреходящий талант оценят… оценили не только потомки, но и мы, современники-пародисты.

Так что (повторюсь) стихов у Миши уже было и (тут дополню) ещё будет много, но все они исключительно хорошие и отличные. Разных среди них не наблюдается. Я с лупой искал – не нашёл. Соответственно, и за пародиями дело не станет. Раньше говорили проще: за мной не заржавеет.

В общем, за моими пародиями дело не заржавеет.

Миша, ты только пиши, не останавливайся! Не давай мне покоя! Не отчаивайся и не падай духом. Мне ведь тоже нельзя останавливаться, а то заржавею.

***

Подобно тому, как на видеоканалах стихи Миши и свои пародии на них я сопроводил заставками-картинами ван Гога, так стихи Айдара Хусаинова и свои пародии на них я обрамил Энгром (сам Айдар признался как-то, что это «его» живописец).

Однажды вздумалось задать в соцсетях риторический вопрос: дескать, как сопрягается манера живописного письма двух западноевропейских мастеров: Энгра и ван Гога? Мол, что между ними общего (мол, про различия я и сам в курсе)?

Откликнулся только один мой весёлый товарищ, тоже МГУ-шник – Андрей Шаромов: «Скажу тебе, как они сопрягаются: метод нанесения разноцветно пигментированной субстанции у них одинаковый: на тканый холст они оба это наносили!»

Я: Но есть и другое, ещё более глубокое, объяснение. Свои пародии на стихи Миши Гундарина я сопровождаю заставками/репродукциями картин ван Гога, а Айдара – Энгром. И отсюда вытекает вполне логичный вопрос: что общего между методом нанесения на полотно разноцветно пигментированной субстанции, стихами Миши Гундарина и стихами Айдара Хусаинова? Знаешь ли ты на него ответ? Надеюсь, решать уравнения с тремя или даже четырьмя неизвестными ты ещё не разучился?

Андрей Шаромов: Не возьмусь! Не стану позориться.

Я: Ну, вот! А говорил, бия себя в грудь, что нет тебе преград ни в море, ни на суше; и что тебе не страшны ни льды, ни облака…

Андрей Шаромов: Ну, это – да. Так-то в целом-то – верно…

…В общем, уравнение с тремя (или даже четырьмя) неизвестными пока не решено.

Кому под силу?

Владимир Буев

Стихи и пародии/версификации/отклики

Андрей Сергеич Птах был просто человек

Михаил Гундарин

Андрей Сергеич Птах был просто человек

Не то, чтобы дурной, не так, чтобы опасный.

Но вот уже к нему над зеркалами рек

Два ангела летят, малиновый и красный.

Малиновый красив с нечётной стороны,

Но мёрзнет, потому Больших Огней поклонник.

А Красному тепло и в Ночь Пустой Луны,

И в День Закрытых Глаз, и вечером во вторник.

Их общая печаль мелькает в зеркалах.

Андрей меж тем сидит и трёт с усильем шею.

Один короткий спазм – и он падёт во прах,

Но ангелы споют несчастному Андрею.

Владимир Буев

Андрей Сергеич Птах был просто человек.

Но был ли этот тип приличным человеком,

Коль примагнитил он, заканчивая век,

Двух странных по своей расцветке имяреков?

Поди тут разберись, какой с небес сигнал.

Не белый херувим один. Второй – не чёрный.

Знать, падших нет средь них. Но красный? Маргинал?

Малиновый? Возможно, этот рукотворный.

Андрей Сергеич Птах не хочет околеть,

А потому проснуться тужится активно.

Трёт шею в грёзах он, что начала синеть.

Готов договориться с небом конструктивно.

Не знает Птах Андрей, что был обманут он.

Мошенники за нос всю ночь его водили.

Из кошелька его украден миллион.

…И заодно трюмо злодеи прихватили.

Я, презирая смерть, шагал вперёд

Михаил Гундарин

Я шёл дорогой, сдвинутой на треть.

Ко мне на грудь – расчётливая смерть! –

Кидались сумасшедшие снежинки.

В их постоянстве виден был упрёк,

Но что я мог, полубезумный бог,

Бессильный рок в безжалостных ботинках!

Несчастные! Ведь я не видел прока

Свою структуру раскрывать до срока.

Владимир Буев

Версия 1

Я, презирая смерть, шагал вперёд.

Навстречу мне такие, кто умрёт,

Но тоже первым вправо не свернёт.

И влево, хоть ты тресни, не уйдёт,

Привыкши делать всё наоборот.

Но я герой, а он – тупой урод.

Как только каждый понял: не свернёт другой, –

С дороги враз обоих смыло, как волной.

Версия 2

Снежинки – вот дурёхи! – в мир иной,

Того не зная, ринулись гурьбой.

Надеялись остановить парнишу!

Они не знали: Бог идёт домой,

И сделает их форму водяной

Из твёрдой. А ботинки втопчут в жижу.

Снежинок жалко всех. Одну не жалко:

Мою структуру поняла нахалка.

Расскажу, как гасил твой свет

Михаил Гундарин

ОКНО

Двадцать четыре. Ноль.

Время на новый лад.

Ты уже спишь. Позволь

бросить прощальный взгляд

издали на окно,

гаснущее всегда, но не для всех.

Одно

это уже беда!

Я-то попал в число,

знающих, в чём секрет,

я-то и сам назло

прочим

гасил твой свет.

Владимир Буев

Всем расскажу сейчас,

как я гасил твой свет.

Полностью без прикрас

я разглашу секрет,

что в темноте потом

было у нас с тобой

и кто затем тайком

хлынул к тебе рекой.

Всё расскажу другим,

будет им несть числа.

Пусть тебя съест Гольфстрим,

коль под других легла.

Снег

Михаил Гундарин

скрипел снег

под ногами

подшучивал век

над нами

88-й кончался

вернуться туда домой

там бы остался

на том сейчас и стою

шатаясь малость:

мы были тогда в раю

Владимир Буев

зимой снег

крутит

любой век

шутит

а нынешний даже

мýтит

или мути́т

но не студит

хочу в прохладу в холод

ведь жар в котле –

что голод

но вдруг перевернулось:

в раю мне

обманулось

год 21-й

иного века

в аду приносит

счастье человеку

Хулиганьё

Михаил Гундарин

МАНГА

Когда с толпою кукол

Под крики горожан

Пересекаю купол

Расцветки баклажан

Я так хочу обратно

В хрустальный ком зрачка

Где крапинки и пятна

Легли наверняка

Но никого не впустит

В разбитые очки

Закрывшееся устье

Пылающей реки

Владимир Буев

ХУЛИНАНЬЁ

Когда к речному устью

Пришли гурьбой мы всей

Прославить чтоб искусство

Пустили в синь огней1

И тут же всплыл из мрака

Бросая матюки

Суровый мент-макака

И мне разбил очки

В глазах полно осколков

Зрачки пронзают тьму

Толпа вокруг примолкла

Мне ясно почему

По куполу без ласки

Мне лупит этот мент

И баклажана краски

В глазах эквивалент

Незнайка просто спит

Михаил Гундарин

НЕЗНАЙКА НА ЛУНЕ

В коммунистических, нервущихся

И шляпе с аццкими полями

(И это всё моё имущество),

Я там, над вами вверх ногами.

Что за нелепая утопия!

Но детство всякое нелепо,

Как насморк или плоскостопие –

Мороженое вместо хлеба.

Пускай бредово, но продуманный

В подробностях, до каждой спицы,

Давно поломанный, полуденный,

Вам этот мир всё так же снится.

Владимир Буев

НЕЗНАЙКА ПРОСТО СПИТ

В бреду я или в грёзах сладостных,

Не знаю: в лапах я Морфея.

Но жить в отключке крайне радостно,

Над бренным миром гордо рея.

Я в шляпе с траурными перьями.

И не слетает шляпа эта,

Хоть головой я вниз. Поверьями

Я вею древними. Воспета

Душа поэта, как утопия,

Коль хлеба хочется с мороженым.

Но сон фантомен, он лишь копия

Реальности, на ноль помноженной.

А всего-то хотел я сказать…

Михаил Гундарин

Тренье слизистых, пенье медных,

Шелестение остальных.

Целый мир – от его победных

До его никаких –

Умещается между бедных,

Беглых гласных имён Твоих.

Здесь безумие, и паденье,

И любовь моя, и вина –

Просто звуков сосредоточенье,

Неудавшаяся тишина.

Нам оставлено только зренье,

Жизни судорожная волна.

Что же я всё хочу услышать

Предназначенное не мне?

Мир таится полночной мышью,

И в мучительной тишине,

Как оборванная афиша,

Бьётся небо в моём окне.

Владимир Буев

А всего-то хотел я сказать,

Что умею рот открывать,

Звуки тоже могу издавать.

И по гласным стучать.

По ударным ударными бить:

Я сумел Тебя полюбить.

То галдёж звучит бесшабашный,

То на кладбище тишина,

То раздумий потоки зряшных,

То безмыслие пахана.

Хорошо, очки в рукопашной

Пощадила мои шпана.

Вот была Ты и нету любимой:

По ушам получил я сполна.

Прозреваю теперь, где незримо –

Не сумели сломать пацана!

Оставаться хочу невредимым,

Потому и сижу у окна.

Любовь

Михаил Гундарин

ПАРОЧКА

Движенья лицевой мускулатуры

свидетельствуют: девушка не плачет,

а просто всё могло бы быть иначе,

да только день сегодня слишком хмурый.

Уткнись лицом в то сердце, что амуры,

ползущие на задней передаче,

могли б разить повдумчивей, а значит,

иными были б ваши шуры-муры…

Но прочь мечты! Пока закат алеет,

румян своих постылых не жалеет,

бросая их на щёки и на лоб,

под кожаной тужуркою согрейся,

и более не плачь и не надейся –

иного нужно, было лучше чтоб.

Владимир Буев

ЛЮБОВЬ

Могла бы порыдать – так нет же, жмётся.

Сдалась бы мне – и плакала бы вволю.

Девице этой всё никак неймётся.

Я час её пасу и балаболю.

Не только на лице мускулатура

у девушки, меня что захватила,

но мастер в боксе милая натура –

мускулатуру в бицепсах развила.

Быть может, разрыдаться мне пристало,

пока в закате солнце умирало?

Ведь ночью точно врежет больно в лоб

красавица-девица с голой грудью.

Отдаться самому ей, ведь безлюдье?

Чего ж ей нужно, лучше было чтоб?

Походя похоть

Михаил Гундарин

ПРОЕЗДОМ

Во сне я пришёл к ней с двумя бутылками водки

в синей дорожной сумке (с утра на вокзал),

так, повидаться, вписаться на ночь, о чём и сказал

прямо с порога. «На кухне» – добавил кротко.

И вот мы на кухне. Под пение сковородки

я наклонился, поцеловал

хозяйку впервые за столько лет. Сломал

к чёрту весь этот лёд. Она мне ответила. Вот как

славно всё начиналось. Но тут сплошняком пошёл

текста финального частокол,

сериальные титры – бестолочь и мученье –

оставляя за кадром самую суть –

цветастый халат, обнажённую грудь…

Такова поэзии мерзость, её назначенье.

Владимир Буев

ПОХОДЯ ПОХОТЬ

Явился к бабе без шампанского. Чего хотел?

Будь рад, что вообще впустила на порог.

Свою всю водку выпить возжелал – полный беспредел.

С боем на кухню отправлен – такой вот пролог.

Столетним дедам и без водки негоже цеплять

девиц помоложе, пусть им уже семьдесят пять.

Но если в атаку пошёл, то иди до конца,

иначе и в сто пятьдесят не увидишь венца.

Мелькание телека, стих из ума не идёт:

то рысью несётся, то встанет, то еле ползёт.

Зачем я явился сюда, позабыл – вот мученье.

А, впрочем, всё явственно осознаю.

Я грудям с халатом цветастым гимн с одой пою,

но орган сто лет, как забыл о своём назначенье.

Утро туманное

Михаил Гундарин

ОСЕННЕЕ УТРО (ПОХМЕЛЬНЫЙ СОНЕТ)

Неизвестному времени суток

Мы, как в юности, отдали долг.

Наша кровь, словно сказочный волк,

Из темницы выводит рассудок

Издыхая, несёт в промежуток

Между часом, чей бубен умолк,

И вечерним, звучащим, как шёлк,

Ох, не близким…. Теперь не до шуток!

Поднимайся с постели, дружок,

Делай кислого пива глоток,

Принимайся за дело по новой.

Ты, царевич, один, ты один,

Вбитый в сердце осиновый клин,

Шерсти клок на рубахе шелковой.

Владимир Буев

УТРО ТУМАННОЕ

Вот читаю я Мишу, пытаясь

Вспоминать, где был сказочный волк,

Кто, рассудком чужим восхищаясь,

Из тюрьмы ум спасать ведал толк.

Но, наверно, в мальцовстве я сказки

Очень редко и плохо смотрел:

Смысла в куцых парнячьих отмазках

Про долги потому не узрел.

Поднимаясь с постели, дружок,

Мины кислой (мол, не новичок)

Не раскрашивай в краски лимона:

Мол, ты хан, падишах иль султан,

Или круче ещё – Дон Жуан,

Дескать, нужен гарем для гормона.

Размотаться на километр

Михаил Гундарин

С РАБОТЫ

Хорошо говорить и плыть

По снежному и чужому,

Наматываясь, как нить,

В направлении к дому.

Этим вечером столько лет,

Как я трезв и в дороге,

Как витрина, ломаю свет,

Обиваю пороги.

Нужно вольную дать огням,

Чтоб о нас рассказали,

Догорев, побывали там,

Где мы будем едва ли.

Владимир Буев

Размотаться на километр

Или сразу на пять кэмэ.

Я сегодня на тело щедр,

Хоть сегодня в своём уме.

Стану ниткой (я трезв, друзья)

И лучом в тёмном царстве зла.

Света луч – это точно я

(Катерина давно сгнила2).

Я витрина. Сияю я.

Нужно вольную дать огням.

Пусть сияний моих струя

Побывает и тут, и там.

Облако в штанах

Михаил Гундарин

ОБЛАКО

На остановке автобусной,

города на краю,

припоминаю подробности,

снег перелистываю.

Вечер для неудачника

слишком хорош, а для

позавчерашнего мальчика

слишком холоден… эх!

Все мои детские страхи,

звуки, первой любви