Дорога длиною в жизнь. Третья книга воспоминаний (жизнь в Израиле)

Они даже возили нас на море. Заботилась о нас семья Сониного брата Ромы. Такие же репатрианты, как и мы. Они оказались более стойкими в новой реальности. Ромин тесть, т. е. отец его жены Ларисы, принялся учить меня ивриту. Он изучал его в молодости. Даже Сонина сестра Рима с мужем Юрой приезжали из Сдерота. Юра – профессиональный парикмахер, и он всех нас подстриг.

Появились новые друзья – Фрадкины Фира и Феликс. Она, Фира, врач (ухо-горло-нос), он – инженер-электрик. Феликс несколько раз настойчиво предлагал мне создать свою партию. Идеологию такой партии мы с ним много раз обсуждали. Однако я эти предложения и рассуждения, как правило, переводил в шутку.

Партийное строительство

В тот период под партией я понимал нечто подобное тому, что было создано Лениным. Под партией я понимал классическое идеологическое объединение людей, которые ставят перед собой общенациональные цели. Только после многих лет жизни в Израиле я понял, что был неправ.

Вернее, наоборот. Я был прав, но Израильская политическая система строилась иначе. Наши партии Ликуд, Шас, Еврейство Торы, Авода и т. д. – вовсе не идеологические образования. Они создаются только на основе либо секторальных запросов избирателей, либо личных стремлений к власти. Я не замечаю в этих партиях общенациональной идеологии. Иногда эта открытая борьба за депутатское кресло, а тем более, за кресло в Правительстве, обретает форму откровенного шоу и издевательства над чувствами и верой людей.

Вот прошло уже много лет как я живу в Израиле, но до сих пор так и не понял каковы объединяющие граждан Страны скрепы.

Ныне порой мне кажется, что в борьбе за секторальные интересы различные группы людей (таких групп много) готовы расстаться с любыми базовыми основами государства, разорвать их в клочья, добыв для себя наиболее весомую часть. А в те первые дни приезда я, конечно, этого всего не видел и даже однажды мой мало знакомый товарищ из ульпана привёл меня на собрание партии МЕРЕЦ. В комнате было примерно 10 арабов и мы с товарищем. Все говорили по-русски. Нас угощали кофе, печеньями и говорили о необходимости мира. Слово Мир меня вполне устраивало. Оно предполагало то, что я нахожусь среди друзей и единомышленников.

Общение

Наше общение с друзьями в первые дни приезда скрашивало дни нашей жизни. К тому же Фира и Феликс оказались из Уфы и были в родственных отношениях с семьёй нашего зятя. Мы познакомились с ними в ульпане и очень хорошо относились друг к другу.

К сожалению, их уже нет на нашем свете. Часто приходила к нам Толина мама. Она старалась быть успокоителем. Её главной заботой было обустройство её сына. Это правильно и даже здорово, если только под заботой о сыне подразумевается забота о его семье. Именно так в то время мы и понимали эти беспокойства и заботы.

Однажды на радио РЭКА была передача, которая называлась: «если бы я был директором». Набравшись смелости я позвонил и что-то говорил, отвечал на вопросы, в том числе на вопрос: «Кто Вы?» Ко мне на мой телефон посыпались звонки. Среди звонков был и звонок от главного инженера израильского водовода. Он пригласил меня приехать к нему домой в Нацерет.

Хороший дом, хорошие слова

Я приехал. Хороший дом, хорошие слова и связь на короткое время. Он желал воспользоваться моими связями в Молдове для того, чтобы заработать миллион. Мне казалось, что он проявляет ко мне интерес не только в своих интересах, но и пытаясь помочь мне. Однажды, зная, что у меня будет встреча с Премьер-министром Молдавии, он попросил меня его с ним познакомить. Я познакомил. Он на встречу не принёс никаких предложений. Однажды я поехал в Молдавию решать вопрос приобретения радиолокатора. Он попросил меня привезти образцы минеральной воды, вина и предложения по поставкам цемента. Для Молдавии в то время ещё моё имя было достаточно авторитетным. Все эти образцы я получил с помощью очень высоких руководителей Республики. Они были уверены в том, что там где я, всё решается продумано. Я привёз всё и передал этому товарищу. На этом наши отношения завершились. За вино я слов благодарности, конечно, не получил. Мнение о моей серьёзности в статусе репатрианта у руководства Молдавии было разрушено. К сожалению, я не бизнесмен, и наш контакт ничем полезным не завершился.

Верные водители

Вскоре из Одессы приехала мамина родная сестра с семьёй дочери. Им со всеми вещами помогли из Одессы приехать в Кишинёв к поезду Москва-Бухарест мои замечательные верные водители Жора Никорич и Павел Дода. Спасибо им за многолетнюю и верную службу. Поселились моя тётя с семьёй дочери на съёмной квартире в Холоне. Хотя Яффо и Холон два разных города, они расположены так близко, что мы пешком медленным шагом ходили друг к другу в гости не более 20 минут. В августе приехал мой брат со своей семьёй. Поселился он в кибуце близ Нетании. Так без ясности в завтрашнем дне проходили для нас первые два месяца.

Предшественники

Так, в серых красках, я рассказал о первых впечатлениях о моей теперь новой исторической Родине. В то время я не принимал во внимание то, что эта Страна была построена для нас, репатриантов, нашими предшественниками. Мы ничего не знали об их героическом труде и трагических боевых годах сопротивления, отстоявшего еврейскую государственность. Честь им и вечная память защитникам, отдавшим свои жизни за еврейскую землю. Ныне серость моих восприятий покрыта цветной вуалью моих чувств и любви к людям этой героической Страны. Однако это теперь.

Тем не менее, я пишу свои воспоминания и стараюсь, читатель, быть перед тобой честным. Таковы были мои личные восприятия.

Моё первое интервью в Израиле

Газета «Вести», примерно через два месяца после репатриации. Один мой новый случайный знакомый из репатриантов семидесятых годов решил направить ко мне журналистку. Почему-то я в тот период не понимал, что журналистам нужна сенсация.

Ну а как же!!! В Страну в качестве репатрианта приехал генерал-лейтенант, руководитель большой организации в статусе одного из министров агропромышленного комплекса республики Молдова.

Объясняю, что я действительно генерал-лейтенант в системе Государственного Комитета СССР по Гидрометеорологии и контролю природной среды (Госкомгидромет СССР).

Этот государственный комитет в советское время был особо значимым. Достаточно сказать, что без консультации с его организациями не взлетал ни один самолёт, не отплывал ни один корабль, не запускалась ни одна ракета, не формировались ни одни государственные планы, не планировалось строительство ни одного значимого объекта, не формировались планы боевой операции.

Обычно после написания статьи журналисты её мне показывали, чтобы сверить правильность понимания журналистами высказанных мной мыслей. И это, с моей точки зрения, правильно. В таком случае в статье точно отображается высказанная мысль. Во время интервью человек может волноваться, может не точно выразить свою мысль.

Делать на неточности выражения мыслей сенсации, «подлавливать» человека на этом в Израиле нередко стало журналистским хобби.

Оказывается, что свободную журналистику в Израиле правило чести не касается. Чихнул человек в процессе интервью, журналист отобразит это событие так, как захочет это обстоятельство представить. Одним словом, журналистка своей кошачьей мягкостью сумела вытащить из меня искренние переживания первых дней репатриации по поводу необустроенности и отсутствия ясности будущих жизненных перспектив.

Прежде всего всех интересовал вопрос: «как могли выпустить из СССР человека столь значимого и высокопоставленного, да ещё и возглавлявшего военизированную организацию?» Объясняю, что в государственном хаосе 1991 года практически все ограничения на выезд, тем более евреев, были сняты.

Создавалось впечатление, что русским, украинцам, молдаванам, азербайджанцам и гражданам всех остальных советских республик было желательно, чтобы евреи уезжали. Ведь, при этом, им доставались наши места работы, должности, квартиры и всё, что было в этих квартирах. Мне, человеку заслуженному, депутату Кишинёвского Совета, лауреату государственной премии СССР в области науки и технологии, руководителю самой большой в Стране, известной в мире организации по активным воздействиям на атмосферные процессы, на пленарном заседании Кишинёвского Совета депутаты дважды со своих мест в зале кричали, что бы я уезжал в свой Израиль. Подчёркиваю слова в «свой Израиль».

Такова была обстановка в разваливавшейся Стране и, соответственно, поведенческая философия людей, подобная философии грифов и шакалов, слетавшихся и собирающихся стаями на «жертвы». Они без стыда, совести и профессиональной готовности стремились, как можно быстрее захватить квартиры, остающееся имущество и места работы. Страна разваливалась. Я ещё не успел отъехать от дома, как двери моей квартиры пытались открыть.

В Стране наступил хаос.

Правила жизни изменились.

«Хочу быть полезным»

Я не сомневался в искренности журналиста по отношению ко мне и, как профессор Плейшнер из фильма «17 мгновений весны», потерял чувство осторожности и открыл душу своих переживаний первых дней прибытия в Страну.

Ведь я приехал в свою, желавшую меня, Страну. Для меня это значило: «Открывай душу, кругом свои и они все тебя любят». Да, я был плохо подготовлен к психологическим проблемам человеческих отношений. Как это могло случиться со мной, создателем и многолетним руководителем большого коллектива!!! Как???

А как это случилось с проф. Плейшнером? Вот так случилось и потом ещё много раз случалось со мной. Мои суждения и восприятия первых дней абсорбции обидели родственников со стороны моего бывшего зятя. Они хотели бы слышать от меня восторги, а моя голова всегда настроена на реальность восприятия и ответственность за будущее всей семьи. Впрочем, мы выросли в разной ментальной среде и по-разному воспринимали новые условия жизни. Эти восприятия почти сошлись, но не скоро. Эта сходимость происходила медленно. На фото – запуск ракеты «Кристалл» с пусковой установки «Молдова» и мой портрет. Она напоминает мне моё прошлое (см. книгу первую и вторую).

Здравствуй, новый период жизни

В общем, «ЗДРАВСТВУЙ НОВЫЙ ПЕРИОД ЖИЗНИ!!!»

«ХОЧУ БЫТЬ ПОЛЕЗНЫМ» – это те намерения, с которыми я приехал в Израиль. Вероятно, это та часть пути, горизонт которого я видел в своём четырёх-летнем возрасте – день Победы, шагая солдатским шагом и распевая песню: «Мать сыночка провожала…» (см. мою книгу первую воспоминаний из детства и сон из книги второй). Это не лозунг. Это действительно одна из целей приезда и моя уверенность в том, что я буду очень востребован.

Как всё было – читайте в дальнейших моих размышлениях.

Картинка из памяти, и сон оказались очень пророческими. Мне 50. Мой профессиональный опыт и международный авторитет в области активных воздействий на атмосферные процессы признан в мировой науке. Крупнейшие учёные разных Стран хотели со мной общаться, признавали меня одним из лидеров в этой научной тематике.

Этот опыт должен быть использован в Израиле. Так я думал. Однако, я не учитывал менталитет своего народа. А может быть это общий порядок признания тебя в новой научной среде. «Что было, то было. Мы тебя послушаем, но наши места заняты», такова суть ситуации.

На пути к моей цели нужно было пробиваться, преодолевая сопротивление тех, кто уже выдавал себя за великих специалистов. Жизнь заставила меня пройти свой путь в профессии в новой Стране заново. Мне пришлось в возрасте 50 лет в 1991 году продолжить свою жизнь с нулевого статуса. Принцип такой. «Ты велик? Докажи!!! Однако, будь готов преодолеть сильнейшее сопротивление людей и значимых в твоей области, и начинающих, и просто тех, кто в тревоге за своё место в университете будет тебя унижать.» Далее был длинный путь преодоления, от 1991 по 2019 год.

Премия

В 2019 году в большом заполненном зале театра «Габима» в Тель-Авиве от имени министерства интеграции и министерства обороны Израиля за достижения в науке и общественную активность я получил самую высокую награду для учёных-репатриантов.

Ныне министерство интеграции называет её государственной премией. Я её получил. А в 2021 году в честь учёных репатриантов создана специальная роща, где в честь меня растёт на израильской земле моё дерево!!! Представляете себе, что это моё дерево, корни которого питаются влагой и средствами жизни из еврейской земли!!!.

Я преодолел. Среди гостей этого мероприятия в театре были лауреат государственной премии в области экологии проф. Йосси Лешем, прославленный в танковых сражениях генерал-танкист Хаим Эрез, министр интеграции Софа Ландвер и вся её канцелярия, ректор Холонского института технологии проф. Эдуард Якубов со своей канцелярией и членами комиссии по награждению, профессора разных университетов, офицеры и солдаты военной авиации, мои родные, главный учёный и генеральный директор министерства интеграции проф. Зеев Ханин и Алекс Кушнир, близкие, друзья и, конечно, мои дочь и внучка.

Я был счастлив тем, что в зале моя жена, дочь с мужем Романом, внучка с мужем Даниэлем и его мамой, одна из племянниц Ира, Таня Манусова, дочь ушедшей из жизни очень авторитетного профессора Нонны Манусовой и очень общественно активная сотрудница музея Яд Вашем.

К сожалению, министр обороны Авигдор Либерман по служебным обстоятельствам не смог прийти на это инициированное им мероприятие. Однако потом по телефону он меня тепло поздравил.

Большой зал главного театра Страны был на 100% заполнен гостями. Созданная министерством интеграции обстановка располагала к хорошему настроению.

В фойе театра и на первом, и на втором этажах было много столиков. На них было вино красное и белое, прохладительные напитки, всякие пирожки, фрукты и другие закуски и, важно, доброжелательные, обслуживающие мероприятие, улыбающиеся девушки и молодые ребята. Всего награждаемых было 4 человека. Один человек от спорта, по одному из области культуры и медицины и один от науки. Конечно, все эти люди пришли со своими родными и друзьями. Награды должны были вручать министр обороны, он же Председатель межправительственной комиссии по алие и абсорбции Авигдор Либерман и министр интеграции Софа Ландвер.

Однако обстоятельства не позволили министру обороны прийти. Награду вручали министр интеграции Софа Ландвер и все члены отборочной комиссии во главе с ректором Холонского института технологии Эдуардом Якубовым и генеральным директором министерства интеграции Александром Кушниром. Перед вручением награды о каждом награждаемом был показан небольшой фильм, предварительно снятый на месте работы.

Праздник преодоления

В своей жизни мне пришлось принимать много наград, в том числе и от высшего руководства СССР – золотую медаль лауреата государственной премии СССР.

Тем не менее, эта награда стала для меня особо волнительной. У меня было желание с трибуны поблагодарить своих коллег по проекту, друзей, семью, участников университетского научного проекта, управления главного учёного и командования боевой авиации министерства обороны, университетских коллег и соратников по общественной активности, с которыми мне пришлось пройти этот суровый, заваленный острыми камнями, булыжниками, иногда недоброжелательными, иногда псевдодоброжелательными «щуками».

Тем не менее, это был очень интересный отрезок пути длиной в 27 лет. Я очень хотел поблагодарить персонально проф. Йосси Лешема за его участие не только в проекте, но и прежде всего, в решении моих репатриантских проблем.

Я видел, что он искренне радовался этому событию, потому что это была и его победа. Это было и его преодоление на пути интеграции учёных-репатриантов.

Из-за регламента мероприятия сделать это мне не позволили. После получения награды ведущий мероприятия попросил меня остаться на сцене. Он хотел всех награждённых собрать вместе для общей фотографии. Я же почувствовал себя плохо и, не подавая вида о своём состоянии, направился на своё место в зале. Моя голова не осознавала происходящее, а мозг пытался понять, для чего министр абсорбции дополнила этот праздник ложечкой дёгтя. Эта ложечка дёгтя была адресована лично мне. Нет, министр Софа Ландвер мне улыбалась, обнимала, но ложечка дёгтя была уже в этот процесс вложена. Для того, чтобы чуть—чуть меня унизить, она разделила размер именно только моей премии пополам. Ведь я её несколько раз покритиковал за отношения к проектам учёных. Эта ложечка была дополнена дёгтем ещё двух коллег по общественной работе.

Александр Берман и Абрам Шарнопольский, наиболее активные коллеги по общественной активности, несмотря на приглашение, демонстративно не пришли на награждение. Так я и не понял этот их демонстративный протест!!!

Читатель, этот фрагмент из жизни очень важен для понимания сути человеческих отношений. Однако, об этом позже. Позже, позже, позже. Не хочу огорчать свой праздник ПРЕОДОЛЕНИЯ.

Видимо в тот момент у меня уже шёл процесс формирования обширного инфаркта, который случился со мной через две недели. Инфаркт застал меня врасплох, совершенно неожиданно и в совершенно неожиданном месте. Мы отмечали юбилей брата недалеко от Хадеры. Бригада скорой помощи прибыла через 5 минут после вызова и увезла меня с праздничного семейного мероприятия, проходившего далеко от дома. Ещё 15 минут ушли на дорогу к больнице.

Уже в больнице в приёмном покое я успел умереть. За границей жизни я находился 45 секунд. Меня вернули с помощью дефибриллятора электрошоком.

Сердце вернулось к работе. Но так оно не могло функционировать долго. Его следовало немедленно «ремонтировать».

А теперь странности

Из приёмного покоя меня перевезли и положили в палату, в которой полгода тому назад умер мой хороший приятель, врач от бога, светлый и заботливый человек, земляк моего папы, заведующий этим отделением Владимир Гурович.

Как оказалось, Владимир ознакомил всех своих сотрудников заочно с моей биографией, придав ей большую значимость. В итоге в мою палату стали приходить врачи и мед. сёстры просто для того, чтобы со мной познакомиться.

«Правда ли то, что Вы Диневич?», – спрашивали они. Я не знаю так ли, как со мной, работает вся эта больница с поступающими в неё больными. Но для меня всё делалось мгновенно. Тут же мне в больнице Гилель Яфо в Хадере друг моего друга, замечательный кардиохирург Марк, в операционной под рентгеном сделал проверку сосудов с намерением поставить стенды. Оказалось, что эта процедура мне помочь не может. Два коронарных сосуда прямо на входе в сердце были закрыты на 100%. Марк сказал мне об этом тогда, когда я был на хирургическом столе. Я отреагировал мгновенно словами: «ну и делайте всё, что нужно». «Нет», – ответили мне. Такие сложные кардиологические операции мы в нашей больнице не делаем».

Мне было предложено на выбор несколько больниц. Мои жена, дочь, внучка, проверив всё в своих телефонах по интернету, выбрали институт сердца в больнице Тель-Ашомер в Тель-Авиве. Тотчас же, прямо с операционной, раздетым для проведения операции, меня в сопровождении бригады врачей и жены, с ревущей сиреной машины скорой помощи повезли по загруженной трассе в этот институт. Здесь работают лучшие кардиохирурги мира.

Далее 8 часов операции на открытом сердце по шунтированию двух коронарных сосудов. Хирурги взяли у меня на ноге сосуд и с его помощью, обойдя закупоренные места двух коронарных сосудов, наладили кровоток к сердцу. Хотите знать, что было со мной за границей жизни? А было следующее: Я оказался в длиннющем, абсолютно чёрном коридоре и только очень далеко в нём было какое-то слабое свечение. Мне как-то предстояло по нему двигаться. Мне стало очень, очень легко. Я перестал ощущать тело. Не было никаких физических ощущений.

Электрошоки подбросили меня над кроватью и вернули физические ощущения реального мира. Должен сказать, что спасающие жизни электрошоки, очень неприятны в ощущениях.

Не знаю, как увязать это событие с радостным событием в театре. Вероятно это был очередной участок пути преодоления. Я должен был пройти его по той дороге, которая приснилась мне перед переездом из СССР в Израиль. Нет, нет. Эта дорога пока продолжается. И она не становится легче.

Хотя, хотя, хотя… Теперь она проходит без булыжников и острых камней. Теперь я двигаюсь по ней в статусе признанного авторитетного учёного. После операции последовал двухнедельный период в реанимации.

Должен признаться, что он был чрезвычайно болезненным. Обычно я люблю спать на животе. Врачи мне это не разрешали. Да и вообще как можно было это позволить, если у меня были разрезаны и почти разложены, как у цыплёнка-табака спереди все рёбра. А как иначе можно было добраться до сердца и его сосудов!!! После операции хирурги должны были стянуть рёбра, зафиксировать их на прежнем месте и создать условия для постепенного заживания.

Фантастика. Однако!!!. Это значит, что я должен был всё время лежать на спине. Медсестра укладывала меня на спину, а я немедленно смещался на бок. Не мог я лежать на спине. Так в постоянном конфликте с медсёстрами проходили все мои ночи. Таблетки для сна мне не помогали.

Матрасы наших прекрасных больничных кроватей мне доставляли страдания. Дело дошло до того, что я однажды снял с кровати простыни, постелил их возле кровати прямо на полу и улёгся. Конечно медсёстры немедленно это обнаружили, прибежали и упросили меня вернуться на кровать. И так было две недели.

Должен сказать, что эти медсёстры и врачи вероятно имеют железное терпение заниматься такими как я больными. Хотя такой там был не только я. Через две недели меня перевели ещё на две недели в больничную специальную гостиницу.

В гостинице у нас с женой был прекрасный номер со всеми удобствами, круглосуточное дежурство врачей, контроль состояния крови и т. д. и прекрасное ресторанное питание.

Меня мучали боли и я периодически в ночное время беспокоил дежурного врача. Он измерял мне давление, давал какие-то таблетки и я вновь уходил в свой гостиничный номер. В очень тревожные ночи меня хорошо успокаивал горячий душ.

Дочери, внучке, а теперь и правнуку, я посвящаю все свои воспоминания

Высшая награда для репатриантов

На фото высшая награда для учёных репатриантов, которая мне была вручена от имени министерства интеграции и министра обороны.

Ниже публикация (на иврите) в газете Тель-Авивского университета с поздравлением меня по поводу получения награды. На фото мои внучка Олечка Карик со своим мужем Даниэлем Карик в театре Габима в Тель-Авиве сразу после получения мной награды.

Поздравление Тель-Авивского университета

Я с моей внучкой и ее мужем после получения награды

Ниже награда, которая мне была вручена от имени министерства интеграции и мэрии Иерусалима в 2008 году. Она изображает Иерусалим, как столицу мира. Детали выполнены из пластинок серебра, покрытых золотом.

Награда 2008 года

Об остальных наградах я расскажу далее в своих воспоминаниях. Они представлены в приложении. Среди них есть особо чувствительные.

…Беседа журналиста с писателем Фейхтвангером (Или ещё раз к причине моего выезда из СССР)

Журналист спросил его:

– Вы великий немецкий писатель, представитель плеяды наиболее талантливых европейских писателей, но все чаще и чаще Вы начинаете писать не об общечеловеческих темах, близких каждому читателю, а об узкой, еврейской теме.

Почему это так? Вы ведь не местечковый еврейский писатель, рожденный в Черте Оседлости. Вы не Шалом Алейхем, описывавший местечковую жизнь… Фейхтвангер горько усмехнулся. Ком встал у него в горле. Он не мог говорить. Лишь через минуту он ответил:

– Начну с того, что я не немецкий писатель, а еврейский писатель, пишущий, к великому сожалению для себя, на немецком языке… Я бы многое отдал чтобы писать на иврите, но иврита я не знаю так, чтобы писать на нем. Действительно, в начале мы все пытаемся быть интернационалистами, мультикультуристами и людьми нового века и новых идей. Но потом дым заблуждений рассеивается, и ты остаешься тем, кто ты есть, а не тем, кем ты пытался стать. Да, я пытался быть немецким и европейским писателем, но мне не дали им стать, а сегодня, я уже не хочу им быть.