Второй потоп

Космо Версаль снова надолго замолчал. Наконец, он, казалось, отбросил своих демонов и, вернув свою обычную решительность, воскликнул:

– Хватит. Я установил общий принцип. Теперь к выбору.

Затем, закрыв глаза, словно для того, чтобы помочь своей памяти, он пробежался по списку имен, хорошо известных в мире науки, и Смит выстроил их в длинный ряд под именем "Абиэль Пладдер", с которого он начал.

Наконец Космо Версаль прекратил диктовку.

– Вот, – сказал он, – это конец данной категории. Я могу добавить к нему или вычеркнуть из него позже. По вероятности, с учетом бакалавров, каждое направление будет представлено тремя человеками; всего семьдесят пять имен, что означает двести двадцать пять мест, зарезервированных для науки. Теперь я создам серию других категорий и назначу количество мест для каждой.

Он схватил лист бумаги и принялся за работу, а Смит наблюдал, барабаня пальцами и хмуря свои огромные черные брови. В течение получаса царила полная тишина, нарушаемая только звуком скользящего карандаша Космо Версаля, иногда подчеркиваемый мягким стуком. По истечении этого времени он бросил карандаш и протянул бумагу своему спутнику.

– Конечно, – сказал он, – это не полный список человеческих занятий. Я изложил основные из них по мере того, как они приходили мне в голову. У нас будет время исправить любую оплошность. Прочтите это.

Смит, по привычке, прочитал его вслух:

Несколько раз, пока Джозеф Смит читал, он поднимал брови, как бы в удивлении или мысленном протесте, но ничего не говорил.

– Теперь, – продолжил Космо, когда секретарь закончил, – давайте начнем с правителей. Я не знаю их так близко, как знаю людей науки, но я уверен, что выделил им достаточно места. Предположим, ты возьмешь эту книгу и позовешь их ко мне.

Смит открыл "ежегодник" и начал:

– Джордж Вашингтон Самсон, президент Соединенных Штатов.

– Он подходит. Он не блистателен интеллектуально, но обладает здравым смыслом и хорошими моральными устоями. Я спасу его хотя бы по той простой причине, что он наложил вето на законопроект о захвате Антарктического континента.

– Шен Су, Сын Неба, президент-император Китая.

– Запиши его. Он мне нравится. Он истинный конфуцианец.

Джозеф Смит зачитал еще несколько имен, на что Космо покачал головой. Затем он перешел к:

– Ричард Эдвард, милостью Божьей, король Великого…

– Хватит, – перебил Космо, – мы все его знаем – человека, который сделал для мира больше, выведя из строя половину британского флота, чем любой другой правитель в истории. Я не могу оставить его в стороне.

– Ахилл Дюмон, президент Французской республики.

– Я возьму его.

– Вильгельм IV, германский император.

– Допущен, потому что он, наконец, вывел микроб войны из семейной крови.

Затем последовал ряд правителей, которым не посчастливилось получить одобрение Космо Версаля, и когда Смит прочитал:

– Александр V, император всея Руси, – большая голова сильно сотряслась, и ее владелец воскликнул:

– В ковчеге будет много русских, ибо тирания была подобна очищению для этого народа, но я не поведу ни одного из рода Романовых в мой новый мир.

Отбор продолжался до тех пор, пока не было получено пятнадцать имен, включая имя нового темнокожего президента Либерии, и Космо заявил, что не будет добавлять больше ни одного.

Затем пришли десять государственных деятелей, которые были выбраны с полным пренебрежением к расовым и национальным признакам.

Выбирая десятку бизнес-магнатов, Космо провозгласил свое правило:

– Я не исключаю ни одного человека просто потому, что он миллиардер. Я размышляю о том, как он зарабатывал свои деньги. В мире всегда должны быть богатые люди. Как бы я мог построить ковчег, если бы был беден?

– Филантропы, – прочитал Смит.

– Я бы взял сотню, если бы мог их найти, – сказал Космо. – Есть много кандидатов, но эти пять (назвал их) являются единственными подлинными, и я сомневаюсь в некоторых из них. Но я должен рискнуть, филантропия необходима.

Для пятнадцати представителей искусства Космо ограничил свой выбор в основном архитектурой.

– Строительный навык должен быть сохранен, – объяснил он. – Одна из первых вещей, которые нам понадобятся после того, как потоп отступит – это разнообразные всевозможные сооружения. Но в и лучшем случае это довольно плохая компания. Я попытаюсь изменить их идеи во время путешествия. Что касается других художников, то им тоже понадобятся некоторые идеи, которые я могу им дать и которые они смогут передать своим детям.

Под руководством религиозных учителей Космо отметил, что он пытался быть справедливым ко всем формам подлинной веры, у которых было много последователей. Школьные учителя представляли основные языки, и Космо выбрал имена из книги "Образовательные системы мира", отметив, что здесь он подвергается некоторому риску, но его нелегко избежать.

– Врачи – они получают довольно щедрое пособие, не так ли? – спросил Смит.

– Оно и вполовину не такое большое, как хотелось бы, – последовал ответ. – Врачи – соль земли. Мое сердце разрывается от того, что мне приходится оставлять без внимания так много людей, ценность которых я знаю.

– И только один адвокат! – продолжал Джозеф. – Это любопытно.

– Ни в малейшей степени не любопытно. Вы думаете, я хочу распространять семена судебных разбирательств в возрожденном мире? Запишите имя председателя Верховного суда Соединенных Штатов Гуда. Он увидит, что справедливость восторжествует.

– И только шесть писателей, – продолжил Смит.

– И это, вероятно, слишком много, – сказал Космо. – Запишите под этим заголовком Питера Инксона, которого я найму для записи последних сцен на тонущей земле; Джеймса Генри Блэквитта, который расскажет историю путешествия; Жюля Буржуа, который может описать персоналии пассажиров; Серджиуса Наришкоффа, который изучит их психологию; и Николао Людольфо, чье описание ковчега станет бесценным историческим документом через тысячу лет.

– Но вы не включили ни одного поэта, – заметил Смит.

– В этом нет необходимости, – ответил Космо. – Каждый человек в глубине души поэт.

– И никаких романистов, – настаивал секретарь.

– Они вырастут гуще, чем сорняки, прежде чем вода спадет наполовину – по крайней мере, они появятся, если я впущу одного на борт ковчега.

– Редакторы – два?

– Это верно. И два, пожалуй, слишком много. Я возьму Джинкса из "Громовержца" и Вола из "Совы".

– Но оба они упорно называли тебя идиотом.

– По этой причине я хочу их. Ни один мир не смог бы обойтись без настоящих идиотов.

– Я несколько удивлен следующей записью, если вы позволите мне рассказать об этом, – сказал Джозеф Смит. – Здесь у вас есть сорок два места, зарезервированных для актеров.

– Это означает двадцать восемь взрослых и, вероятно, несколько подростков, которые смогут принять участие, – ответил Космо, потирая руки с довольной улыбкой. – Я взял столько актеров, сколько добросовестно мог, не только из-за их будущей ценности, но и потому, что они сделают больше, чем кто-либо другой, чтобы поддержать дух всех в ковчеге. Я прикажу установить сцену в самом большом салоне.

Джозеф Смит нахмурился, но промолчал. Затем, снова взглянув на бумагу, он заметил, что нужно позаботиться только об одном философе.

– Его легко назвать, – сказал Космо. – Kant Jacobi Leergeschwätz.

– Почему он?

– Потому что он будет безвредно представлять метафизический род, потому что никто никогда не поймет его.

– Двенадцать музыкантов?

– Выбраны по той же причине, что и артисты, – сказал Космо, быстро записывая двенадцать имен, потому что их было нелегко произнести, и передавая их Смиту, который должным образом их переписал.

Когда это было сделано, Космо сам назвал следующую категорию – "гении-теоретики".

– Я имею в виду под этим, – продолжил он, – не дельцов с Уолл-стрит, а предвидящих людей, которые обладают даром заглядывать в "семена времени", но которые никогда не будут услышаны в свое время, и вряд ли когда-нибудь вспомнят будущие века, которые наслаждаются плодами, ростки которых они предвидели.

Космо упомянул два имени, которых Джозеф Смит никогда не слышал, и сказал ему, что их следует написать золотыми чернилами.

– Они уникальны и одиноки в мире. Это самый ценный груз, который у меня будет на борту, – добавил он.

Смит пожал плечами и тупо уставился на бумагу, в то время как Космо погрузился в задумчивость. Наконец секретарь сказал, улыбаясь на этот раз с явным одобрением:

– "Общество" ноль.

– Именно, ибо что представляет собой "общество", кроме его собственного тщеславия?

– А затем идет сельское хозяйство и механика.

Для этой категории Космо, казалось, был так же хорошо подготовлен, как и для категории науки. Он достал из кармана уже составленный список и протянул его Джозефу Смиту. В нем было сорок имен с пометкой "земледельцы, фермеры, садоводы" и пятьдесят "механики".

– В начале двадцатого века, – сказал он, – мне пришлось бы изменить эту пропорцию – фактически, весь мой список тогда был бы самым длинным, и я был бы вынужден отдать половину всех мест сельскому хозяйству. Но благодаря нашему научному земледелию, персонал, занятый в выращивании, теперь сокращен до минимума, показывая максимальные результаты. Я уже снабдил ковчег семенами новейших научно разработанных растений, а также всеми необходимыми сельскохозяйственными орудиями и машинами.

– Остается еще тринадцать мест, "специально зарезервированных", – сказал Смит, кивая на бумагу.

– Я заполню их позже, – ответил Космо, а затем добавил с задумчивым видом:

– У меня есть несколько скромных друзей.

– Следующее, – продолжил он после паузы, – это подготовить письма-приглашения. Но на сегодня мы сделали достаточно. Я дам вам форму писем завтра.

И все это происходило в то время, как половина мира мирно спала, а другая половина занималась своими делами, все больше и больше забывая о недавних событиях, и если бы они знали, чем занимались эти двое мужчин, они, вероятно, взорвались бы от смеха.

Глава VII. ВОДЫ НАЧИНАЮТ ПОДНИМАТЬСЯ

Космо Версаль начал строительство своего ковчега во второй половине июня. Был уже конец ноября. Ужасы третьего знамения произошли в сентябре. С тех пор небо почти вернуло свой обычный цвет, штормов не было, но летняя жара не ослабевала. Люди были озадачены отсутствием обычных признаков осени, хотя растительность пожухла из-за постоянной высокой температуры и постоянного солнечного света.

"Необычный год, – признали метеорологи, – но теплые осени случались и раньше, и это просто вопрос времени. Природа восстановит равновесие в свое время, и, вероятно, у нас будет суровая зима".

31 ноября медное небо над Нью-Йорком не предвещало никаких перемен, когда от Черчилля, Киватин, пришло следующее сообщение, которое большинство газет размножили на первой полосе и увенчали ошеломляющими заголовками:

За прошлую ночь уровень воды в Гудзоновом заливе поднялся на целых девять футов. Сегодня утром воцарился ужас, когда судовладельцы обнаружили, что их причалы затоплены, а суда натянули короткие причальные тросы. Ледокол "Виктория" был выброшен на песчаную отмель, по-видимому, под воздействием сильной волны, которая, должно быть, пришла с Востока. Есть и другие указания на то, что таинственный подъем начался из-за прилива с востока. Считается, что огромная масса айсбергов, появившихся в проливе Дэвиса из-за продолжительной жаркой погоды, приведшей к таянию прибрежных ледников, вызвала затор в устье Гудзонова пролива и внезапно повернуло полярное течение в залив. Но это только теория. Ожидается дальнейший рост уровня воды.

Какими бы ошеломляющими ни были эти новости, сами по себе они, возможно, не вызвали бы большого волнения в общественном сознании, если бы за ними через несколько часов не последовали сообщения об огромных наводнениях на Аляске и в бассейне реки Маккензи.

А на следующий день эфирограмма из Обдорска, граничившая с гротеском, наполнила ужасом многих чувствительных читателей.

Говорят, что в обширных тундровых районах Северной Сибири замерзшая почва превратилась в бездонную трясину, из глубин которой поднимаются доисторические мамонты, их длинная шерсть перепачкана грязью, а изогнутые бивни сверкают, как трубы, над полем их воскрешения. Депеша завершалась душераздирающим отчетом о гибели большого отряда охотников за слоновой костью, которые, забравшись слишком далеко от более твердой земли, внезапно обнаружили, что земля под их ногами превращается в черную жижу, и, несмотря на их борьбу, все они были поглощены в пределах видимости своих друзей, которые не осмеливались приблизиться к ним.

Космо Версаль в интервью спокойно заметил, что потоп начался на севере, потому что именно северная часть земного шара была ближайшей к сердцу туманности. Поскольку земля двигалась к северу, этот конец ее оси напоминал нос корабля.

– Но это, – добавил он, – не настоящий потоп. Ледяная шапка Арктики тает, и мерзлая почва превращается в губку из-за высокой температуры трения, возникающей в воздухе при натиске туманной материи. Однако водяной пар еще не коснулся земли. Он начнет проявлять свое присутствие в течение нескольких дней, и тогда земной шар будет впитывать воду каждой порой. Пар, наконец, сконденсируется в падающие океаны воды.

– Что бы вы посоветовали людям делать? – спросил один из репортеров.

Ответ был дан совершенно ровным голосом, без изменения выражения лица:

– Совершить самоубийство! Они практически уже сделали это.

Прошло почти две недели, когда в средних широтах появились первые признаки изменения погоды. Они начались с быстрого заволакивания неба, за которым последовал мелкий, туманный, непрекращающийся дождь. Жара становилась все более невыносимой, но дождь не усиливался, и через несколько дней в течение нескольких часов подряд стояла ясная погода, во время которой будет светить солнце, хотя и болезненным, бледным светом.

За границей было много мистификации, и никто не чувствовал себя спокойно. И все же приступы ужаса, сопровождавшие прежние капризы стихий, не возобновились. Люди начинали привыкать к этим катаклизмам.

В середине одного из периодов ясности в Минеоле произошла примечательная сцена.

Это было похоже на панораму седьмой главы книги Бытия.

Это было шествие зверей.

Космо Версаль пришел к выводу, что пришло время поместить его животных в ковчег. Он хотел приучить их к их каютам до начала путешествия. Получившееся зрелище наполнило подростковый мир неудержимой радостью и чрезвычайно заинтересовало более старших.

Ни одно шествие зверинца никогда не приближалось к такому зрелищу. Многие из зверей были такими, каких никто там никогда раньше не видел. Космо консультировался с экспертами, но, в конце концов, в своем выборе он руководствовался собственным суждением. Никто не знал так хорошо, как он, чего именно хотел Космо. Он разработал в своем уме план создания нового мира, который должен был появиться из вод, мира лучшего во всех отношениях, чем старый.

Вперемешку с такими знакомыми существами, как овцы, коровы, собаки и домашняя птица, были животные экзотические, о которых большинство зрителей только читали или видели фотографии, или, возможно, в нескольких случаях слышали описания в детстве от дедушек, давно спящих в своих могилах.

Космо быстро собрал их со всего мира, но поскольку они прибывали небольшими партиями и перевозились в закрытых фургонах, очень немногие люди имели представление о том, что он делал.

Наибольшую сенсацию произвели четыре прекрасных лошади, которые были куплены за огромную цену у английского герцога, который никогда бы с ними не расстался, ведь они были чуть ли не последними живыми представителями лошадиной породы, оставшимися на земле, если бы финансовые трудности не вынудили пожертвовать ими.

Эти великолепные животные были серыми в яблоках, с длинными белыми хвостами и развевающимися гривами, гордо держащимися на изогнутых шеях, и когда их вели во главе процессии, они фыркали при виде необычной сцены, их глаза горели от возбуждения, они гарцевали и выгибались, а вокруг раздавались крики восхищения и аплодисменты от постоянно растущих толп зрителей.

Те, кто знал коня только по картинкам и скульптурам, были поражены его живой красотой. Люди не могли не сказать себе:

"Как жаль, что гудящий автомобиль, в его сотнях форм механического уродства, должен был изгнать этих прекрасных и могущественных созданий из мира! О чем могли думать наши предки?"

Несколько слонов, собранных в африканских зоологических садах, и несколько жирафов также привлекли большое внимание, но лошади были фаворитами толпы.

Возможно, Космо нужны были львы, тигры и другие подобные животные, которые сохранились, в большем количестве, чем полезная лошадь, но когда Джозеф Смит предложил включить их в список, он покачал головой, заявив, что было бы лучше, если бы они погибли. Он утверждал, что уничтожит всех плотоядных, насколько это возможно.

В некоторых отношениях, даже более интересными для зрителей, чем животные прошлого, были животные будущего, которые шли в процессии. Немногих из них когда-либо видели за пределами экспериментальных станций, где они проходили процесс искусственной эволюции.

Там был величественный белый калифорнийский скот, без рогов, но гигантского роста, коровы, как говорили, были способны производить в двадцать раз больше молока, чем их предки, и значительно превосходящего качества.

Там были австралийские кролики, размером с ньюфаундлендских собак, хотя и коротконогие, и дающие пищу самого изысканного вкуса; и аргентинские овцы, огромные клубки белоснежной шерсти, проворно передвигающиеся на ногах длиной в три фута.

Наибольшее удивление вызвали "черепаха гранд Астория" – развитый вид черепахи с ромбовидной спинкой, чья изящно вылепленная выпуклая спина, неуклюже покачиваясь при ползании, возвышалась почти на три фута над землей; и "индейка нового века", которая носила свою голову-маяк и вытаращенные глаза так же высоко, как шляпа высокого мужчины.

Замыкали процессию знакомые всем животные, среди которых были клетки с обезьянами (относительно развития интеллекта которых у Космо Версаля были свои теории) и большое разнообразие птиц, а также коробки с яйцами насекомых и куколками.

Восторг мальчиков, которые гнались за процессией, достиг кульминации, когда животные начали подниматься по наклонным дорожкам в ковчег.

Лошади шарахались и танцевали, заставляя металлический настил звучать, как раскаты грома; слоны трубили; овцы мычали и теснились единой массой у ограждения; огромный новый скот неуклюже поднимался по склону, вопросительно поворачивая свои большие белые головы; высокие индейки вытягивали свои красные коралловые шеи и громко вереща бробдингнегскими голосами; а огромные черепахи были привязаны к тросам и подтянуты к борту ковчега, беспомощно размахивая в воздухе своими огромными плавниками.

И когда сенсационное шествие было завершено, довольная толпа отвернулась, смеясь, шутя, болтая, даже не подумав, что это было что-то большее, чем самая забавная выставка животных, которую они когда-либо видели!

Но когда они вернулись на улицы города, они встретили летучую эскадрилью орущих мальчишек-газетчиков и, выхватив у них из рук газеты, прочитали большими черными буквами:

"Ужасное наводнение в Миссисипи!"

"Тысячи людей утонули!"

"Буря идет сюда!"

Это был поразительный комментарий к недавней сцене в "ковчеге", и многие побледнели, читая его.

Но буря пришла не так, как ожидалось. Проливные дожди, по-видимому, ограничивались Средним Западом и Северо-Западом, в то время как в Нью-Йорке небо просто становилось гуще и выдавливало влагу в виде водянистой пыли. Это состояние продолжалось некоторое время, а затем произошло то, чего все, даже самые скептически настроенные, втайне боялись.

Океан начал подниматься!

Согласно газетному сообщению, первое осознание этого поразительного факта пришло очень странным, окольным путем к человеку, живущему на окраине обширной территории, где великий город раскинулся на том, что раньше было Ньюарк медоуз и Ньюарк Бей.

Около трех часов ночи этот человек, который, по-видимому, был полицейским в свободное от дежурства время, был разбужен шумом в доме. Он зажег свет и, увидев темные фигуры, выходящие из подвала, спустился вниз, чтобы разобраться. Зловещий блеск воды, отражающий свет его лампы, сказал ему, что подвал затоплен почти до верха стен.

– Иди сюда, Энни! – крикнул он своей жене. – Видимо, это Космо Версаль вторгается в подвал со своим потопом. Крысы бегут лавиной от нас.

Увидев, что слабые стены фундамента рушатся, он поспешил вывести свою семью на улицу, и не зря, потому что в течение десяти минут дом был в руинах.

Соседи, живущие в столь же хрупких строениях, проснулись, и вскоре рухнули другие соседние дома. Ужас распространился по кварталу, и постепенно всполошилась половина города.

Когда наступил день, жители вдоль набережной на Манхэттене обнаружили, что их подвалы затоплены, а южные и Западные улицы залиты водой, которая постоянно поднималась. Было отмечено, что это время было часом прилива, но никто никогда не слышал о таком высоком приливе, как этот.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.