Новые бродяги

Марина Сергеева

Новые бродяги

Однажды ученик спросил у Мастера:

– Долго ли ждать перемен к лучшему?

– Если ждать, то долго – ответил Мастер.

Глава первая

А могла бы…

– Я благодарю всех участников и организаторов, – вещал статный седовласый джентльмен с трибуны.

– Каждый раз одно и то же, – Рита поморщилась, будто от недавно опробованного ею экзотического фрукта по имени салак, и ушла в свои мысли.

А думы ее, надо признаться, отнюдь не были легки и приятны. Уже неоднократно начальство прозрачно намекало, что этот ее проект последний, денег на новые нет и не предвидится. И что прикажете делать, когда на дворе кризис и денег нет ни у кого? Новые работодатели тоже как-то в очередь за Ритиными талантами не выстраивались. Было, правда, предложение перейти в отдел аналитики, но вы представляете, что такое для молодой активной женщины, которая привыкла спать в самолетах и поездах, а жизнь измерять исключительно событиями, засесть в офисе, считать цифры и создавать умные таблицы.

– Которые никому, в конечном счете, не нужны, – печально добавила про себя Рита.

А нужны большие серьезные бизнес-проекты с большим количеством участников, сложной структурой, интересными результатами и значительными ресурсами. А ресурсов-то как раз и не было, а значит, не было и всего остального, как говорится в известной поговорке «денег нету – и дела нету». Было от чего приуныть.

Рита уже давно поняла: что в ее жизни не должно произойти, не произойдёт никогда, хоть тресни. И нельзя сказать, чтобы она не пыталась изменить ситуацию и даже обмануть судьбу. Пыталась и ещё как. И шишек набила и разочаровывалась не один раз и не десять. Видимо, пора стать умнее… Или повзрослеть. Ни то, ни другое пока не получалось.

– Инфантильная дура, – Ритка иногда была к себе очень самокритична.

– Вот сейчас банальность-пребанальность мохнатая: умных жизнь ведёт, глупых тащит. Так вот меня не просто тащит – волоком волочет. Ну, говорю же, дура.

Рита вздохнула. Что толку разводить софизмы, если все равно решение принимать придется. И не абы какое решение, от него будет зависеть ее дальнейшая жизнь. Самое интересное, что в ответственный момент эта самая жизнь притихла и никуда Риту не тащила. В демократию играет, сука, типа, решай сама.

«А вот теперь сиди и думай»…

Или там было «сиди и слушай»? Без разницы.

А могла бы дочку нянчить. А могла бы утонуть в его татарских глазах.

Ага, «мы могли бы служить в разведке»…

Дочки у Риты не было. Как впрочем, и вообще никаких детей. Как-то не сложилось. Сначала не было желания, потом времени, а когда и то и другое появилось, оказалось, что нет возможности.

А татарские глаза вот они, тут как тут, сидят в соседнем ряду и задумчиво поглядывают на все еще ораторствующего седовласого джентльмена.

Татарские глаза – это Костик Круковский, коллега по проекту и по совместительству друг и вдохновитель. Почему Рита считала его глаза именно татарскими, она и самой себе не смогла бы объяснить. Ничто во внешности и происхождении друга не намекало на потомка Золотой Орды. Но было в этих глазах что-то восточное, пьянящее, магнетическое, отчего у Ритки иногда сбивались дыхание.

Когда-то она прочитала стихотворение Николая Гумилёва:

Но сохранил воспоминанье

О дивных и тревожных днях,

Мое пугливое мечтанье

О Ваших сладостных глазах

Ужель опять я их увижу,

Замру от боли и любви

И к ним сияющим приближу

Татарские глаза мои.

И сразу решила – это про Костю. С тех пор и повелись эти татарские глаза.

Заметив Риткин взгляд, Константин хитро прищурился и подмигнул. Всё, мол,

отстрелялись. Переживём культурную программу и по домам.

Глава вторая

Тюменский чай

Раз купил мне барин чая

И велел его сварить,

А я отроду не знаю

Как проклятый чай варить.

Вот я взял полфунта чая

И весь высыпал в горшок.

Положил я луку, хрену

И морковки корешок.

– Подумаешь, морковка, – задумчиво пробормотала Рита, – вон монголы варят чай с молоком, маслом и солью, суутэй-цай называется.

Все участники вчерашнего проекта отогревались в небольшом кафе горячим чаем под русские песни после трехчасовой экскурсии по городу. Для знакомства с тюменскими достопримечательностями их подняли ни свет, ни заря и погрузили в автобус.

– И кто только придумал три часа морозить людей на ледяном ветру после вечеринки по поводу окончания проекта? – проворчала Рита.

Вчера действительно сложилась душевная компания, и отмечали они, мягко говоря, сильно за полночь. Поэтому будильник в семь утра был невероятно уместен и актуален. Справедливости ради надо сказать, что больше всего в своей неспокойной разъездной работе Рита любила именно возможность видеть новые города и страны, узнавать интересные факты и записывать их в черный молескиновский блокнотик. Зачем Рита это делала, она не знала.

– Пригодится когда-нибудь, – думала она. – Может быть, на пенсии книги писать начну. А что, вон Уолтер де ла Мэр девятнадцать лет отпахал в нефтяной компании, а потом бросил это дело и начал писать книги для детей. И хорошие книги, между прочим. Чем я хуже?

Вот и сейчас она одной рукой держала кружку с дымящимся чаем, а второй пыталась записать подробности сегодняшней экскурсии, тем более что, несмотря на холодный ветер и ранний подъем, было действительно интересно. Всё мероприятие было посвящено чаю и чайной торговле в Тюмени. Оказывается, Тюмень – один из первых российских городов, куда купцы стали возить чай из Китая. Экскурсантам показали дома купцов, огромные сахарные головы, очень заинтересовавшие Риту, и напоследок устроили дегустацию чая прямо на улице. Когда на дворе ноябрь и Сибирь, горячий чай как нельзя более кстати. Милая барышня в костюме купчихи радушно угощала конфетами и попутно рассказывала интересные истории:

– То, что вы сейчас пьете, называется Да Хун Пао Нун Сян из рода улунов.

Название, прямо скажем, не совсем привычное для русского уха. А переводится красиво – красный халат. В ответ на удивление группы: чай и халат – какая связь, экскурсовод рассказала две интересные истории.

Рите сделала большой глоток из кружки, перевернула страницу блокнота и продолжила писать:

***

Одна история красивая: заболел китайский император, и ни один лекарь не мог его излечить никакими средствами. Тогда позвали известного мудреца, который посоветовал императору ежедневно пить чай с одного куста. Правитель послушался совета и через некоторое время выздоровел. А куст велел накрыть своим красным шелковым халатом в знак благодарности. Отсюда и название чая.

***

Все-таки в голове туман после вчерашнего. Что-то такое гложет, Рита не может понять, что. Был вчера какой-то разговор с Костей, важный разговор под бокал коньяка. Но вот о чем? Мало ли было у них разговоров и откровенных, и серьезных, и не очень. Почему же именно этот ее тревожит? Рита не может вспомнить. Нет, дело вовсе не в коньяке, просто за последние четыре дня было так много информации и так мало сна, что когда проект закончился, Рита позволила себе расслабиться и пропускать информацию мимо ушей. Да-да, именно так она отдыхала – позволяла себе не воспринимать информацию, отключить голову и включить «белый шум». Всё остальное время Рита старалась максимально воспринимать, впитывать, обрабатывать и анализировать. Одним словом, ни дня без личностного роста. А от этого иногда утомляются, знаете ли.

Рита тряхнула головой, потерла виски и поискала глазами Костю. Он обнаружился в противоположном конце зала в окружении нескольких девушек. Ну, всё верно, так и должно быть. Так было всегда, стоило Костику где-нибудь появиться, вокруг него тут же собиралась стайка барышень, самозабвенно внимавших его речам. Говорить умно немного непонятными англоязычными терминами Константин умел бесподобно. Но что-то подсказывало Рите, что девушек привлекали не только разговоры. Статная, что называется нелюбимым Ритой, таким лошадиным словом «породистая» внешность и дворянское происхождение (а предками его были немного-немало сами Корвин-Круковские) заставляли не одну девушку мечтательно вздыхать об этом бастионе. А это и правда была неприступная крепость. Сколько Рита помнила их дружбу, она никогда не видела рядом с Костей постоянную спутницу. Стайки увлеченных барышень – это, пожалуйста, сколько угодно. А вот серьезных отношений за ним не замечалось. Хотя, что Рита знала о его жизни? Вроде был когда-то женат. Вроде бы разведен. Но всё неточно, смутно. Рита никогда этим не интересовалась. Всё, что она любила в Косте, это его интеллект и их взаимопонимание на каком-то почти сакральном уровне, почти без слов. Они могли говорить часами о чем угодно, о работе или просто «за жизнь». А могли комфортно молчать в присутствии друг друга, думая каждый о своем, и всем было хорошо и уютно. Для Риты каждый разговор с Костей был, если хотите, неким интеллектуальным экстазом, после такого общения мозг удовлетворенно затихал и готовил аргументы для следующего обсуждения. Остальные аспекты Костиной жизни Ритку не интересовали никогда.

Вот и вчера они долго говорили о чем-то. Но о чем? Вопрос повис в сумрачном воздухе кафе. Рита отпила уже остывающий чай, поморщилась и вернулась к своим записям:

***

Вторая история забавная, не истории даже, легенда: собирать чай, который рос на крутых склонах гор, было очень опасным занятием. Сборщики часто срывались вниз и разбивались. Тогда император приказал обучить сбору чая ручных обезьян, которых держали при дворе. А чтобы охотники не перепутали их с дикими обезьянами и не лишили императорский двор ценных кадров, обезьянок-сборщиков стали одевать в красные шелковые халатики.

Вот такие истории. Как говорится, выбирайте, кому что больше нравится.

***

«Выбирай, что тебе больше нравится» – эта фраза молнией пронеслась у Риты в голове, и она вспомнила всё. Ну, не всё, конечно, а вчерашний разговор с Костей точно. Весь до мельчайших подробностей. Озарение, завершившее мучительный процесс вспоминания, не принесло облегчения. Напротив, Риту пробила дрожь.

А случилось вчера вот что. Ритка, как вы помните, немного расслабилась и немножко пожаловалась, что для неё совсем уж нехарактерно. В деловых кругах Рита слыла железной леди с невероятной, неженской выдержкой. А тут подраскисла. Ну, и рассказала, что без пяти минут безработная и что дальше, непонятно. Вообще-то, она не ждала от Кости никаких советов, а тем более решения её проблем. Свои проблемы Рита привыкла решать сама и молча. Просто хотелось, чтобы именно в этот вечер ее кто-то послушал. Желательно тот, кто поймет. А тут на ее счастье подвернулся Костик. Уж он точно поймет, это Ритка знала наверняка. И поймет, что надо просто послушать и ничего не советовать. Уж он-то поймет. А теперь представьте изумление Риты, когда Константин на середине ее вдохновенной речи на тему «как дальше жить» бесцеремонно перебил ее и начал говорить про себя любимого. Ритка так обалдела, что не сразу поняла, о чем он. А он говорил, что устал от своей нынешней жизни и работы, от бесконечных эмоциональных метаний (Это каких же? – запоздало удивилась Рита, но не смогла вспомнить, говорил ли Костя что-то об этом, а она, как обычно, не спрашивала), что надо что-то менять. И закончил тем, что неплохо бы все бросить к черту и отправиться странствовать. Куда? Да куда дорога выведет. На что? Ну, у него же есть сбережения, не зря же он столько лет батрачил без отпуска. Как же работа? А что работа? Работа, как известно, не волк и была бы шея. В общем, он предлагает Рите ехать с ним. И не когда-нибудь потом, а прямо завтра отсюда из Тюмени и стартовать. Домашние? Но телефон-то уже изобрели, позвоним, расскажем, объясним, поставим перед фактом. На что? Ну, у тебя же есть сбережения, не зря же ты столько лет батрачила без отпуска. Вещи? А что тебе надо? Ну, купим где-нибудь по дороге. Много ли путешественнику надо?

– Выбирай, что тебе больше нравится, киснуть в Москве или начать жить заново, ощутить вкус настоящей свободы, увидеть мир, – закончил свой монолог Костя.

«А вот теперь сиди и думай»…

Или там было «сиди и слушай»? Сейчас точно без разницы.

Глава третья

Они еще об этом не думали…

– Сэкономили, – мрачно рассуждала Рита, закидывая на плечи рюкзак, – зато времени потеряли уйму.

– А мы никуда не торопимся, – весело парировал Костя, – мы же теперь бродяги, у нас времени предостаточно.

Рита вздохнула. После десяти часов, проведенных в поезде, она чувствовала себя моряком, впервые за долгое время сошедшим на землю. Ноги подрагивали, голова слегка кружилась. Первым пунктом своего путешествия Рита с Костей единодушно выбрали Челябинск и, надо сказать, по кардинально разным причинам. Костя очень хотел посетить экспериментальный цех «Высота 239» на Челябинском трубопрокатном заводе, поскольку всегда интересовался передовыми методами производства и приземлением на российскую почву различных западных и японских технологий. Риту технологии интересовали мало, она мечтала посетить озеро Тургояк – жемчужину Южного Урала.

Сошлись на том, что Рита сопровождает Костю в крестовом походе на завод, а Костя любезно составляет ей компанию в поездке на озеро.

Начать решили с «Высоты». Необычности начались еще на улице. Забор цеха и прилегающих к нему территорий был больше похож на выставку художников-абстракционистов, так как был сплошь покрыт разноцветными геометрическими фигурами всех мыслимых и не очень цветов.

– Пит Мондриан отдыхает, – прокомментировала Рита, вызвав усмешку Кости. Он, как и всегда, правильно понял её сарказм.

Попасть на завод оказалось не так-то просто, но им, можно сказать, повезло. Пока они крутились вокруг забора, соображая, что делать дальше, к воротам подъехал большой автобус, и из него выгрузилось человек тридцать в белых касках.

– А сейчас мы посетим уникальное место. Этот цех является передовым не только на этом заводе и в городе, но во всей России, – вещала миловидная девушка с микрофоном. – В рейтинге самых красивых заводов мира, который был недавно опубликован на одном американском портале, «Высота 239» заняла девятое место.

– Ну, надо же, – изумилась Рита, – каких только рейтингов не придумают. А вот интересно, девятое место – это много или мало? Сколько их там вообще участвует, этих красивых заводов? И по каким критериям их выбирают, что у них там считается красивым в этой продакшн-индустрии?

Костик моментально сделал охотничью стойку, ага, экскурсия. Так они примкнули к незнакомой группе. Касок у них, конечно же, не было, но это никого не смутило.

Цех оказался огромным помещением с высоченными потолками, верхним ярусом, выложенным ламинатом, по которому и повели экскурсантов, и совершенно неожиданно раскрашенным в разные цвета. Всюду декоративные деревья и цветы в больших напольных горшках, фотографии на стенах и непонятные символы. Помещение диспетчерской с пультом управления, больше похожее на капитанскую рубку межгалактического корабля из американской фантастики 60-х годов.

– Производственный Диснейленд, – подумала Рита.

Оказалось, что всё это буйство красок вовсе не для красоты. Каждый цвет несет какую-то смысловую нагрузку и что-то означает, но Рита в такие детали не вдавалась и, конечно, ничего не запомнила.

– Наши сотрудники оставляют все личные вещи и мобильные телефоны в раздевалках перед началом рабочего дня, – увлеченно рассказывал субтильный молодой человек в белом халате, как поняла Рита, какой-то здесь главный.

– Так выглядят суровые челябинские мужики с трубопрокатного завода? – Рита в недоумении разглядывала их молодого чичероне.

– Потом они принимают душ, переодеваются в форменную одежду и идут на свои рабочие места. У нас есть лучшая французская прачечная, в которой рабочие совершенно бесплатно могут стирать униформу. У нас работают итальянские повара, которые готовят для сотрудников обеды, – продолжал начальник.

Было видно, что он в восторге от своей работы и искренне верит в этот рай на земле.

– Средний возраст коллектива нашего цеха – двадцать пять лет, мы ориентированы на привлечение молодежи и уделяем огромное внимание обучению сотрудников. Молодые люди мечтаю попасть именно в наш цех.

– А что будет с этими людьми лет через десять, когда они перестанут соответствовать стандарту среднего возраста двадцать пять лет? – не выдержала Рита, – вы их, таких опытных и обученных, уволите и наберете новых молодых?

Молодой человек, так влюбленный в свое дело, явно не ожидал, что кто-то может критически отнестись к его словам. Он замялся и слегка покраснел. Но уже через несколько секунд он продолжил заготовленную речь, оставив вопрос Риты без ответа, явно решив, что незачем вступать в полемику с глупой женщиной, которая ничего не понимает.

Костя, стоявший у него за спиной, усмехнулся и подмигнул Рите.

Остальной завод, особенно на фоне хваленого цеха, производил удручающее впечатление. Было что-то в корне неправильное и нелогичное в этом контрасте. Какая-то вопиющая несправедливость от того, что существует государство в государстве, что одним итальянская кухня и трубопрокатный Диснейленд, а другим заводская столовка и облезлые цеха. И, главное, такие лояльные, такие счастливые сотрудники без будущего. Что завод сделает с ними через 5-10 лет?

Уже вечером, когда Рита возмущалась по этому поводу, Костя снова усмехнулся и спокойно ответил ей:

– Ну, что ты, они еще об этом не думали!

Глава четвертая

Вера должна оставаться верой

– Это и есть твоя обещанная свобода? – злилась Рита, лежа на узкой кровати маленького гостиничного номера.

Гнев Риты вызвал, как ни странно, ее вдохновитель и ангел-хранитель Костя. После поездки на завод Рита с Костей пошли в клуб, немного развеяться и потанцевать. И вот там произошло неслыханное – во время медленного танца Костя попытался ее поцеловать. Костя – друг, гуру, ее интеллектуальный брат. И вдруг такое.

Нет, Рита не была ни фригидной, ни наивной. Отправляясь с Костей в это путешествие, она предполагала, что такое когда-нибудь может случиться и где-то в глубине души, так глубоко, что боялась сама себе признаться, мечтала об этом. Но не в первый же вечер? Рита была к этому не готова.

– Как же так, мы же новые бродяги?

Это самоопределение они придумали в поезде Тюмень-Челябинск. И Рита находилась под обаянием этого романтического образа. Она мечтала о бесконечных дорогах и приключениях, ночевках в палатках и рассветах в горах, попутных машинах и интересных знакомствах. Отношения в эту картину мира никак не укладывались.

– Не сейчас, – решила Рита и взяла отдельный номер.

На следующее утро Рита с Костей, как ни в чем не бывало, катили в небольшом «Нисане» на Тургояк. Водитель, согласившийся их туда отвезти, оказался многословным и эрудированным собеседником. За два с небольшим часа пути Рита узнала о Южном Урале больше, чем за все предыдущие годы жизни.

– Вот здесь, вот прямо где мы сейчас едем, проходит граница между Уралом и Сибирью, между Востоком и Западом. То есть мы с вами уже в Сибири, но еще на Западе. А скоро будем на Востоке.

Рита совсем запуталась. В Сибири и на Востоке.

В ее скромном понимании, Сибирь – это морозы, кедры и крепкие сибирские мужики. А Восток – это китайцы, лапша и бамбук. Ну, или верблюды, бедуины и кальяны. Кому что больше нравится. Но, ни бамбука, ни кальянов тут не было. Было хмурое холодное утро с пеленой измороси в воздухе. С утра Костя несколько раз очень убедительно выразил сомнение в целесообразности поездки на природу в такую погоду, но Рита была непреклонна.

– Я вчера твой завод терпела. А туда ни в какую погоду психически здоровому человеку ездить на экскурсии не рекомендуется во избежание вреда этому самому психическому здоровью.

– В древности у нас тут проходило северное ответвление Великого Шелкового Пути, – вклинился в Ритины размышления водитель, – бронзовую скульптуру с верблюдами на Арбате видели (Арбатом в Челябинске называют переходную улицу Кирова, ласково именуемую местными жителями Кировкой)? Так вот она как раз Шелковому Пути и посвящена. Шёлк возили, чай, пряности разные, материи, нефирит.

– А вон памятник Курчатову, земляку нашему, – продолжал «экскурсию» водитель, – недавно ученые в каком-то челябинском архиве метрику его нашли. Нет, памятник не поэтому поставили, памятник – намного раньше, в 86-м к двухсотпятидесятилетию Челябинска. А как он светится в темноте! Залюбуешься. Вы вечером назад поедете, посмотрите обязательно.

Рита достала из рюкзака свой верный «молескин» и начала торопливо записывать.

– А это Шершнёвское водохранилище на реке Миасс. Из самой Башкирии к нам река течет, весь город водой питает.

– А вон там Уральские горы начинаются. Ну, и что, что маленькие? Это они здесь такие низкие и невзрачные, а дальше они ого-го какие. Как-никак Урал от Сибири отделяют. А богатые какие: и руда тут есть, и камни самоцветные. Сказы Бажова читали? То-то же.

Нет, еще до Петра их исследовать начали, при брате его сводном Федоре Алексеевиче. Был у нас тогда рудознатец местный Дмитрий Тумашов, так он с челобитной в саму Москву ходил и получил там, между прочим, грамоту на поиск руд и каменьев по всему Уралу. Это потом уже, при Петре Алексеевиче, их много таких стало.

– А это Ильменский заповедник. Нет, это у вас там в Новгородской области Ильменское озеро, а у нас заповедник. Тут фестивали бардовской песни проходят. Сам Олег Митяев приезжает. Между прочим, тоже наш земляк. Да, богата земля наша талантами!

– Аркаим? Нет, его проезжать не будем. Я этот заповедник не люблю. Почему? А, сумасшедших там много. Ходят по кругу толпами, всё какую-то связь с космосом ищут, всё городище древнее затоптали, а ему, между прочим, почти пять тысяч лет.

– А это озеро Кисегач называется. Кисегач, это как в «Интернах», смотрели?

Ритка «Интернов» сроду не смотрела, и что за зверь такой Кисегач тоже не знала. Но рассказы водителя её так увлекли, что она не заметила, как они доехали до Тургояка, а ее блокнот пополнился несколькими страницами новых записей.

– Кто по профессии? Историк я. История сейчас никому не нужна, вот и таксую, надо же семью кормить. У меня дочь тоже на историка учится, но ей проще, замуж выйдет, муж зарабатывать будет. Ну, пока, понадоблюсь, звоните.

– Уф, – выдохнул Костя, когда машина отъехала, – урок истории и естествознания окончен.

– Ничего ты не понимаешь, – Рита глубоко задумалась. История никому не нужна. Но как же человек может познавать себя, если он не знает своих корней? У такого человечества не может быть будущего.

Тургояк справедливо называют жемчужиной Южного Урала в ожерелье не менее прекрасных озер. В это время года он еще не замерз, лежал перед Ритой величественно-спокойной гладью в лёгкой голубоватой дымке. Она спустилась на песчаный берег и опустила руки в воду. Холодная. Риту охватил какой-то детский безудержный восторг, она вскочила и закружилась на месте. Костя поморщился:

– Ну, и как ты собираешься добираться на этот остров?

Рита помрачнела. Озеро, да, прекрасно, но она мечтала попасть на один из островов, расположенных в водах Тургояка – остров Веры. Не просто хотела, а остро мечтала, рвалась попасть туда. Дело в том, что там обнаружились дольмены – большие каменные сооружения на тысячу лет старше Стоунхенджа. Кто и для чего их построил, ответ на этот вопрос пока лежал в области догадок и предположений. От одной мысли прикоснуться к такой таинственной древности Риту охватывала приятная дрожь. И вот они совсем рядом, столько километров позади, а способа попасть на остров нет. Рита чуть не плакала.

Они принялись бродить вдоль берега в поисках чего-нибудь, на чем можно добраться на остров. Желательно с кем-нибудь, кто знает, как туда попасть. Ни то, ни другое не находилось, а вместо этого на пути им попалось что-то вроде базы отдыха, где проходил мастер-класс по лепке пельменей. Незаметно для себя Рита с Костей тоже попали в пельменный водоворот.

– Кладем фарш, аккуратненько края защепляем, и кончики вот так вместе соединяем. Получается вот такой симпатичный пельмень «унитазиком».